Пятнадцатый отряд

      Минуя заграждение с изнанки, запоминая расположение лестниц, нужных проулков, мы сделали полный круг всего острога. Торелло не преминул попутно знакомить меня с дозорными и отдыхающими, коих мы встречали. Основная часть магов тут действительно из восьмого отряда, немного из второго, а остальное, подавляющее большинство — солдаты барона. На глаз их можно было отличить в основном по форме: у людей Делрегайта всё традиционно серое, а у остальных лишь коричневые сюртуки с раскрытым подолом. Оружие: мечи и сабли, виднелось в основном у вторых. Зато лица виделись вполне себе обычными — такие же служащие, как и мы. Это стирало ту грань в общении между магами и не магами и неплохо так радовало. Из кратких разговоров, во время коих я старался не запутаться в именах, мне удалось выяснить не намного больше, чем от моего проводника. В целом, вполне бодрое, сплочённое настроение, что внушало доверие, несмотря на непросто проходящие столкновения с дикими масгью, непредсказуемые ночные налёты, потери, сложности с местными. Даже обозначилось наличие в центральной части карцеров для нарушивших правила. Как и скечиарцев, так и кодонэтэ. Надо же, а по виду так и не скажешь, да и вообще народу оказалось меньше, чем я предположил для такой площади изначально. Я думал, что должно быть больше казарм, а Диконро упомянул лишь несколько, что достаточно странно. Его энергичный голос отвлёк меня от этих оценивающих размышлений. — Лады, давай теперь, отведи меня к точке сбора, — он скрестил руки на груди с таким видом, будто бы помогать вовсе не собирался с этой задачей.       В этом жесте угадывалось его старшинство и какая-никакая привычка работать с младшими сокурсниками. Тут таких не водилось — среди всех я самый младший по иерархии Делрегайта.       Зато познакомился ещё с десятком третьекурсников. Раз сюда ставят их, значит, опасность не столь неодолимая. Учеников ведь на подобных заданиях натаскивают, точно так же как и меня с теми незамысловатыми миссиями? Только на более взрослую и серьёзную службу. Вроде бы. Я сморгнул, окончательно прерывая ход данных мыслей, кивнул. — Хорошо, — я уверенно двинулся в сторону домов, выбирая путь по воображаемой карте. — Скажи, а чем, получается, занята часть центра Ризаннаты, если не казармами? Для складов много, а особого оружия тут и в помине нет. — Конюшня. У Жонсавио очень внушительная конница, — с серьёзным видом заявил мне парень. — Там не только стойла, но и манежи для отработки манёвров.       Коренастый Торелло шёл рядом и делал вид, что совершенно не следит за тем, куда я направляюсь. Однако я был уверен в своей навигации, поэтому свернул между домов, срезая углы. Иронично получается, что животные находятся дальше от внешней угрозы, чем простые люди. Брови сами собой сошлись на переносице — помимо моральной стороны вопроса тут же обрисовалась вторая. Практичная. — Но конница это ударная сила. Зачем запирать её внутри города? — я стрельнул глазами налево, направо, дабы убедиться, что мы вдвоём не выйдем к какой-нибудь не самой дружелюбной группе кодонэтэ. — Этот козырь не всегда удаётся выгодно применить — враг гибкий, что глиста, — презрительно усмехнулся мой спутник, покачал головой с русыми волосами. — Им не знаком хоть сколько-то честный бой. А вот почему эту часть войск не отправили обратно во владения барона, я не знаю. Меня тут ещё не было на тот момент. — Наверняка причины имеются, — рассудительно ответил я, чтобы, скорее, уверить самого себя в необходимости именно такого решения.       Мы шли дальше и достаточно скоро оказались у площади для сбора. Я чуть улыбнулся, довольный собой. Надеюсь, что и в неспокойной обстановке я не растеряюсь. Двигаться по прямым и широким улицам не очень-то трудно — они все сделаны для большего удобства и простоты, а вот именно точно знать, где и что, важнее. Диконро похвалил меня и приступил к показу оборонительного направления. Тут всё оказалось уже сложнее, однако такова цена грамотной и надёжной защиты, отступления. Пришлось сконцентрироваться, наглядно представлять у себя в голове. Несколько кругов. Внешний и внутренний, которому надлежало двигаться для вывода части людей в центр, части на постоянную подпитку первому.       Тут уж улицы не особо помогали — не сумели выдержать чёткую дуговую линию. Эти проходы оставались изломанными, и в спешке не очень сведущий человек вполне мог свернуть не туда. Пока мы обходили эти маршруты, я всё больше привыкал к убогости построек и нервным взглядам невысоких кодонэтэ. В этой части поселения они встречались чаще и группами. Взрослые мужчины по-прежнему попадались нечасто, видимо большая часть действительно занималась делами в лесу. Ещё сумел лучше определить остальные точки внутреннего магического патруля и стабилизации. Их усилиями магию творить будет даже немного проще и легче обычного. Полезно, ничего не скажешь. Торелло успел начать делиться впечатлениями от работы стабилизаторов и работой стабилизатором, но наша прогулка была прервана трубным сигналом. Долгий, протяжный, начинавшийся ещё раз до того, как отголоски прошлого хоть как-то затихали. — Сбор? — уточнил я, прислушиваясь к этому разносящемуся призыву.       Казалось, что стенки домишек вибрируют и дрожат, а звук сотрясает всё пространство, медленно, гудя поднимается к синему небу без туч и больших облаков. Над Ризаннатой пролетела потревоженная из ближайшего леса стайка небольших птичек. Проводив её задумчивым, невесёлым взглядом серо-зелёных глаз, третьекурсник стряхнул с себя недобрые, взрослые ожидания и осклабился. — Ага. Не военный, иначе было бы два длинных, два коротких, — он набрал воздуха в грудь, протяжно выдохнул, вернул себе прежнее настроение. — Значит, до чего-то барон с твоим капитаном докумекали. Идём. Послушаем, что нас ждёт теперь.       Мы пошли обратно, по пути присоединились к группе старших солдат и магов, выходящих из восточной казармы. Они переговаривались с непринуждённым видом, обсуждали возможные изменения.       Раздалось даже несколько шуток о том, зачем их отрывают от отдыха посреди бела дня. Впрочем, никто громко не хохотал — мужчины и женщины посмеивались вполголоса. Несколько обратили на меня удивлённое внимание, и мы обменялись именами, рукопожатиями. Этот день прямо-таки пестрил ими. Они крутились в голове, путались. Густав, Атэна, Храбан, Марта, Джиозу, Семел, Вим, Чиера, Орацио, Юдора, Полди, Танис, Нолдо — список тянулся много дальше. Столько я за раз не узнавал со времён первой недели обучения в десятом отряде. Как же давно это было. А ещё в их обществе, в коем сквозил серьёзный опыт на уровне ауры, я ощутил внутри тревожное, сдержанное волнение. Скоро ли я разделю их работу в этом месте? Что ждёт? Это ещё неизвестно, всё может измениться в любой момент. Поплыли перед глазами глубокие, длинные царапины на домах, стенах. Подпалённые лестницы, некоторые из них ремонтировали явно наспех. Всё это следы сражений. А какой след оставлю я? Всё весьма серьёзно, не пустяково, хоть никто из скечиарцев не напуган и не обеспокоен очень уж сильно. Интуитивно я понимал, что причина такого — тот самый опыт, готовность и умение действовать. Мне же предстоит всё это получить, но я должен справиться, достичь своей цели, а не просто уцелеть среди остальных. Ответственность начала давить сильнее, сдавливала горло, и мне пришлось отгонять это чувство. Скоро мне предстоит столкнуться с людьми в бою и предстоит так же правильно справиться и с этим. Давай, Этел, соберись, не теряй этого, чтобы на той площади ты ни услышал. Ты знаешь, за что держаться, на что опереться, как управляться ветром. Уняв эти чувства до терпимых и адекватных, я постарался кое-как участвовать в разговоре. Всё же они мои сотоварищи на ближайшее время, лучше чувствовать себя вместе с ними, перенимать их настроение. Диконро проблем с этим явно не испытывал, держался вполне свободно, хотя тоже был младше остальных. Вскоре мы вышли к уже известному мне зданию. Там собралось прилично народу: маги Делрегайта, воины Жонсавио, затесались в толпе и группы кодонэтэ, а одна такая из девяти человек стояла прямо напротив постройки-ставки. У неё, рядом с центральной дверью я разглядел Орголиссо. В своей золотистой куртке она, как и положено старшим по званию, привлекала особое внимание. На поясе так же виднелся её меч, лицо отражало уважительную строгость начальника. Рядом с ней стояло трое мужчин и две женщины. Видимо, именно они здесь всем и руководят. Интересно, кто же из них пресловутый барон? Сразу так и не выделишь.       Я мягко выпустил ауру, ощутив, как изменилась площадь от скопления магов. Их присутствие наслаивалось, смешивалось, но даже так частицы вокруг не оживали как в случае со старейшиной. Что ещё раз наглядно показывало ту невероятную разницу сил. Я сумел различить весьма крепкую и плотную ауру от мужчины рядом с Сель. Вполне высокий и тренированный, стриженные светло-белые волосы, прямой нос, вытянутый вперёд, практически полностью прикрытые глаза, светлая кожа. На угловатом лице сдержанная собранность. Видимо, это офицер третьего. Напряг память и выудил его имя с самого прибытия сюда: Биаджио. На обеих девушках серая форма Делрегайта. У одной, что пониже ростом, каштановые вьющиеся волосы до плеч, у второй темнее и длиннее, собраны в какой-то пучок. На вид вторая старше — лет тридцать или тридцать пять, да и смотрели её блёклые глаза более сурово. Небольшой крючковатый нос, высокий лоб, а кожа вроде бы загорелая, а по тренированности тела судить было трудно: одежда свободно сидела на ней. Первая же примерно возрастом с Сель и более миловидная. Сердцевидное лицо, фигура лишь подчёркивалась военной курткой: тонкий стан, округлые бёдра и грудь. Аккуратный нос, розовые и полные губы придавали действительную привлекательность. Остальные двое не носили военную форму, одежда напоминала больше гражданскую, и я пристальней вгляделся в них. Одному, грузному с морщинистым лицом землистого цвета, явно было за пятьдесят. В чёрных волосах не было проседи, черты оставались грубыми, массивными. Однозначно чёрные как угли глаза нетерпеливо скользили вокруг, руки сложены за спиной. Последнему было, пожалуй, лет тридцать, и держался он спокойней, уверенней. Одна рука на поясе, важный, горящий взгляд, невесёлая полуулыбка тронула губы. Русые волосы доставали ему до шеи, а фигура поджарая.       Хм-м, кто же из них? Барон, коему отправили на поддержку капитана Делрегайта. Я склонялся к тому, что старший и есть Жонсавио. Более солидный, более внушительный по первому впечатлению. Да и его серьёзность больше соответствовала обстоятельствам. Кодонэтэ, что стояли как бы напротив них, были более похожими друг на друга: широкие лица, вытянутые разрезы глаз, волосы одинаковой длины, собранные в хвосты на затылках, все мужчины. Даже фигуры похожие, что выдавало их общую, ежедневную рутину: сильно развитые плечи, руки, грубые ладони. Впрочем, их возраст варьировался: самому младшему представителю, как я догадался, на этом общем обсуждении было вроде двадцать лет. Старшему со спутанной бородой же около шестидесяти. Хорошо, что такие визуальные прикидки не занимают много времени, иначе я, увлечённый наблюдениями и мысленными рассуждениями, легко мог бы пропустить начало действа. А оно не заставило себя долго ждать — Орголиссо окинула площадь важным взглядом, возможно, оценивая, сколь много людей ещё может подойти, и начала говорить: — Энэтэ кса, ода-асас пайл зар рат’анур. Отэус иук пар валонэ со-он эт ироия, этсо эт мероспион э эт кац, — привычный голос непривычно громко и сильно произносил слова на другом языке, уже чуть знакомым мне по звучанию, но мне оставалось только напрячься, чтобы уловить хотя бы примерные слоги, интонации. — Гуинод скечиарэтэ чъэ рофара гуин адо. Одо куто сомеф эт леросэтэ пара куто дамсо: оревэ асо тэс кобосуэ нок дагердэ. Отэус иук пар ротэ луза тас лафос юро ком-ма мено эт Лоргусолла.       Она чинно поклонилась, касаясь пальцами мысков ботинок, начала поднимать их вверх по стопам, на голени, ноги, живот. Её руки остановились возле сердца, где сделали как бы отдающий от себя жест вверх к небу. На протяжении её речи старший мужчина рядом вполголоса говорил что-то спутникам, возможно переводил чужое наречие. Вокруг зазмеился заинтересованный шепоток, и я быстро оглядел окружавших. Что скечиарцы, что кодонэтэ, стоящие поблизости, стоящие подальше у проулков и поближе к зданию, все выказывали разную степень удивления: кто-то одобрительно кивал, улыбался, кто-то озадаченно щурился, кто-то же качал головой и устало вздыхал, а кто-то с особым подозрением и напряжением всматривался вперёд. Понять, что сказала Сель, мне невозможно, и я перевёл глаза на группу переговорщиков. Их реакция должна сказать больше.       Те кодонэтэ переглянулась, несколько молчаливых секунд, будто бы они могли общаться мысленно, и мужчина с бородой степенно кивнул им. Они повернулись обратно и все повторили жест капитана пятнадцатого, завершая его фразой: — Эт куто э луза со дена лафос авонэ.       Мужчины и Орголиссо одновременно хлопнули в ладони над головой, но как-то странно. Хлопок и ладони, скользя с шелестом, размыкались. И так пять раз. Вспомнились слова Торелло об обычаях местных. Пять — значимое число. Наверняка это тоже особая форма приветствия, и любопытно, откуда наставница так уверенно его знает, ещё и чужой язык. Хотя она путешествовала до того, как стала магом Делрегайта. Может, это знание тянется именно с того времени. Тем временем самый старший кодонэтэ одобрительно кивнул, но в морщинистом лице угадывалось смятение, радость и насторожённость, он заговорил: — А тас барпас он баса-ас, сомве тоус мекотион. Еро, — его вроде бы серые глаза испытующе вглядывались в бледное лицо невысокой девушки, — эст чъе ед корстэ? Омо депос фонко понетэ мете? Ос мусгуэ гуено снедо атодек, эт асо сак ионос тареба-дар э ода-асас, эт а куази зар рат’анур эст народо. Ос кобосуэ данрем, ос барпас сонем.       Мужчина с русыми волосами за спиной Сельвигг отвернулся и фыркнул. Офицер третьего приоткрыл один глаз. Кодонэтэ в толпе закивали, обменялись меж собой тихими фразами. Если бы я только знал, о чём они толкуют. Досада лишь разожгла любопытство и внимательность. Явно обсуждали те самые разногласия, которые мешали нормально работать сообща. Капитан же осталась непоколебимой, разве что на лице проступило больше убеждения, больше настойчивости, больше уверенности в своей правоте.       Она будто и в росте прибавила, а её аура впервые обозначилась над всеми нами большим, сильным кругом, коему не ощущалось края. Некоторые маги потёрли головы, переступили с ноги на ногу. — Баресмок ок лерома мусгуэ эст масэгэ: туа ива, эт тус дарсион, это туе обо растанэ о валсо. И нелэ барпас. Эст со но туимос диа лисотос араит, иук эст е мено лузо, — её тёмно-синие глаза сверкнули, и я отметил в этом что-то подавляющее, едва ли не властное, затем она покачала головой. — Эс руекэс тисо, конадирс, тонарартэс ро лигуа, та-а ж ком фонкиам он ту, он туе лерома. Урмар а дорре.       Она широко указала рукой вокруг. Всё же как сильно учительница меняется, когда доходит до таких дел. Голос не повышался, но вот тон становился весьма и весьма командным. Сейчас Сель действительно капитан, не уступающий всем прочим, хоть и выглядит не особо впечатляюще. Зато это теперь проступало, подобно ворочавшемуся зверю. В переговорной группе кодонэтэ несколько мужчин настойчиво, требовательно шептали что-то пожилому прямо на ухо, убеждали его в чём-то. Тот пожевал губы, осторожно вздохнул полной грудью. А поскольку Орголиссо не спешила продолжать, всё же обвёл взором, на что было указано, своим же поднял ладонью вниз левую руку, и те насупились, но замолчали. Только тогда косматая девушка заговорила вновь: — Тескеромо эт пескрет тосме, э парес а-ас баполориданэ. Иук он доуке ин ун ос регуиро скечиарэтэ, — она подняла вверх правую руку с выставленным указательным пальцем. — Ин уна. Еро накас лафос морронер мантэ роти. Ист эт маис тампорнтэ куто а туа са-ас оэ фиренза комест? Одо со носо лей. Терэн мосгаче о туе лукапес ока диконито да куе кохсе стигуэса — э одо мусэгнэ э туе роприя лей тизуас. Эст аи ксето ми оа лебан, седэ нед нумар депо темдерсе арк э за а рахориам. Э асо сукад зайренр он ту реморима?       Мне под конец этих длинных фраз стало казаться, будто кое-какие слова я понимаю: твой, ваш, и, помимо узнаваемых «скечиарцев» и «масгью», переделанных на иной лад. «Туе» и подобные явно «твой», может, в вариациях произношения и «ваш». А часто повторяющееся «э», скорее всего, «и». Я покосился на Торелло, который тоже силился вникнуть в беседу, и только потом осознал, что на площади тишина. Стороны просто смотрели друг друга, и я понял, что сейчас последует самое важное решение для кодонэтэ.