Противоестественно

Всё тело трясет от боли и удовольствия. Я знаю, что нужно прекращать, потому что третий раз за ночь с таким елдаком, как у этого Амирана — хреновая идея. Очень хреновая. Но мои руки привязаны к спинке, а во рту край одеяла, в который я так яростно вгрызался вот уже сколько времени, что он стал весь мокрый от слюны и слез. Мне реально херово, но я не могу остановить это безумие. Амиран брал меня словно дикое животное, словно в нем никогда не иссякают силы и желание, а я плавал на волнах кайфа, чувствуя себя живым. Боль обжигает легкие каждым вздохом. Обо всем остальном теле можно и не говорить. Слезы заливают лицо, впитываясь в подушку, а мне хочется прекратить и одновременно с тем продолжать. Мозг перестал работать еще где-то посередине второго акта. Я видел только его широкую грудь, покрытую жёстким, чёрным волосом, и в тусклом свете моей мрачной комнаты мне казалось, что меня ебет чертов медведь гризли. А потом он просто перевернул меня на живот и дал отдохнуть несколько минут. Кажется, я даже успел задремать. А проснулся от того, что он вылил на распухшую и покрасневшую дырку полтюбика смазки и всадил свой член без предупреждения. И вот теперь я жду, когда это кончится. Будет ли четвертый раз или он уйдет? Я вообще успел назвать свое имя или только его выслушал?.. Бамс! Я резко вскидываю голову, охуевая от внезапно ожившей иллюзии, и слышу рычание позади себя. Я закрываю глаза и не могу сдержать крик. Волосатые и мощные бедра впечатываются в мою задницу с такой силой, будто он планирует сломать мне хребет, а член проникает так глубоко, что я уверен — на животе выступает бугорок. Где-то в районе пупка. Пальцы сжимают мою талию, и я всерьез опасаюсь, как бы он не повредил мне чего… — Сука! — голос, такой родной и знакомый с рождения голос вдруг врывается в мое сознание, и я понимаю, что это не фантазия. Боль все еще оглушительна, когда член Амирана выскальзывает из моей растраханной задницы, из которой наверняка беспрепятственно вытекает сперма. Я хочу прикрыться, натянуть на себя одеяло, вытереть слезы и слюни с лица, прикрыть задницу, спрятать синяки, но мои руки по-прежнему привязаны к перилам. Амиран тяжело дышит и что-то говорит, но я не могу разобрать из-за сильного акцента и гула в ушах. Получаю тяжелый шлепок по ягодице и все еще не могу поверить. Не могу поверить, что Владлен развязывает мои руки. Что Владлен позволяет Амирану уйти на балкон курить. Что Владлен почти силой вытаскивает у меня изо рта край пододеяльника и, укрыв простынёй, ведет на кухню. Я все еще не могу посмотреть ему в глаза и теперь, наверное, никогда не смогу. Мой брат видел, как меня пялит этот медведь. Мой брат видел мою задницу во всей красе. Мой брат все еще смотрит, когда я непозволительно долго умываюсь над кухонной раковиной, пытаясь привести себя в порядок. Наконец-то закручиваю кран и приземляю свою задницу на табуретку, стараясь не морщиться. Получается хреново, особенно, когда я чувствую, как под действием силы тяжести из зияющей дырки вытекает сперма и смазка. Но все это такие мелочи по сравнению с тем, что только что видел он. А видел он многое. Ты шлюха, Кайя. Какая же ты блядская шлюха. — Где ты его подцепил? — спустя минуту молчания выдает Владлен. Голос его холоден, и я понятия не имею, о чем он думает. — Подцепить можно сифилис, а Амирана я встретил, — хочу гордо вскинуть голову, сложить руки на груди, но голос срывается на жалобный писк, а руки пытаются натянуть одеяло еще сильнее. Закутываюсь по подбородок и чувствую, как слезы катятся по щекам. Да, такой финт даже я сам от себя не ожидал. — Я еще раз спрашиваю, где ты его подцепил?! — Владлен в бешенстве. Он меряет шагами кухню, даже не замечая, что задел рукой чашку, и она с громким звоном разбилась. Ручка отлетела в одну сторону, несколько осколков в другую… Молчу, не желая выдавать Никиту. Владлен дружил с Никитой с самого детства. Зачем из-за такой мелочи вносить разлад в их отношения? Сильный удар обрушивается на щеку, и я прихожу в себя. Хватаюсь рукой за лицо и получаю еще один — по другой щеке. Боль вспыхивает адским цветком, но мне похер. — Отвечай мне! — Ты мне не папочка! Не лезь в мою жизнь! — кричу, потому что сил держать это в себе, больше нет. — Мне нельзя быть с тобой и нельзя быть с кем-то еще! Насколько я должен быть одинок, чтоб тебя это устроило?! Вскакиваю на ноги, в последний момент подхватывая одеяло, но оно все равно спадает до бедер. Брат осматривает мое худое, покрытое синяками и засохшей спермой, тело и морщится, отворачивается, замечая белесые подтеки на бедрах. — Тебя дерут, как шлюху, — голос Владлена едва слышен. Он настолько бледный, что я мог бы с уверенностью сказать — он напуган. — Да, я стал шлюхой. Да, я позволяю делать с собой все, что пожелают. Да, однажды я выйду в окно. Но все эти «да» касаются только меня и никого более. Слышу, как хлопает входная дверь — значит, Амиран ушел. Отлично, не придется перед ним объясняться. Он вообще говорит по-русски?.. Владлен берет мои сигареты и закуривает. Одну, вторую… Мы молчим все это время, потому что говорить не о чем. За столько лет у нас практически не было тем для разговора. Что ж, теперь одна появилась. — Я хотел спрятать у тебя на время подарок для Макса на день рождения и попросить тебя забрать его со школы в следующий вторник, но теперь боюсь, ты не в состоянии. — Нет, я могу, во сколько над… — Нет, ты не в состоянии, — голос Владлена звучит набатом в моих ушах. Я понимаю, что это значит. — Ты запрещаешь мне?.. Он не дает мне договорить. Хватает за горло, заставляя смотреть себе в глаза. А я не могу. Опускаю веки, ожидая удара, но его не следует. — А ты бы позволил? Выдыхаю резко, будто меня под дых ударили. Страх, что я больше никогда не увижу этого маленького светлого мальчика и его крохотную сестренку, как не странно, придает мне уверенности. Я цепляюсь пальцами за его руки, и одеяло падает на пол, обнажая мое тело. Владлен хочет отстраниться, но я только сильнее сжимаю хватку. — Пожалуйста, Владлен! Прошу, не забирай у меня племянников! Хочешь, я больше никогда ни с кем не буду трахаться? Хочешь, я… блять, да что угодно! Что попросишь! Брат качает головой, и мне кажется, что земля уходит из-под ног. — Прошу тебя… — шепчу на грани слышимости, все ближе и ближе двигаясь к нему. Обнимаю, пользуясь его растерянностью, и чувствую сквозь одежду, как часто бьется его сердце. Ниже падать уже некуда. Я достиг дна, надеясь найти там приготовленную специально для меня могилу, как каждый раз входил в клетку к хищнику, надеясь остаться в ней в распотрошенном виде, с кишками наружу. Я, голый, в синяках и подсыхающей сперме, с раскуроченной задницей и зареванным лицом, впервые за столько лет обнимал брата, боясь, что отрывать меня от него будут силой. Потому что готов поклясться просранной жизнью — обнимаю его в последний раз. — Кайя… — голос Владлена звучит обреченно, и я понимаю его. Слишком понимаю. Мне и самому мерзко от себя. — Кайя, ты больной человек… На всю голову больной, да. Братец, это не лечится. Я пытался. Он так близко. Я чувствую, как его горячее дыхание шевелит мои волосы, и от этого мои собственные легкие не могут функционировать. Весь воздух будто куда-то исчез. Владлен замирает, позволяя обнимать себя, но не обнимает в ответ. Так замирают, когда приходится держать на руке что-то живое и противное, вроде таракана или паука. — Пожалуйста… — шепчу в очередной раз, глядя в бездонные зеленые глаза, и внезапно даже для самого себя привстаю на носочки и отчаянно прижимаюсь губами к его сухим губам. От брата пахнет сигаретным дымом и дорогой туалетной водой, которую ему наверняка подарила жена на очередную годовщину. Не делаю ничего, просто касаюсь, а он реагирует почти мгновенно, давая мне лишь секунду. Дергается назад, как от прокаженного, и толкает меня с такой силой, что я едва ли не падаю на пол, едва ли не задеваю головой угол стола… ещё чуть-чуть, и всё было бы кончено. В последний момент успеваю инстинктивно ухватиться за столешницу. Его глаза стремительно леденеют, а губы сжимаются в тонкую линию, и мне хочется забиться в угол, потому что злить Владлена — худшее, что я мог предпринять в этой ситуации. — Я повторяю еще раз… — брат нависает сверху, и в его голосе звучит прямая угроза. — Что бы ты там не хотел, у меня есть жена и дети. Мне не хочется ловить «знаки внимания» от родного младшего брата. Сука, это инцест, ты понимаешь? Мало того — это гомосятина. Ты все понял? Я дёргаюсь, как от удара и почти уверен, что готов пойти на что угодно, лишь бы он изменил свое мнение. Даже отпилить себе руку кухонным ножиком. Даже отгрызть зубами вторую. — Я знаю… — говорю тихо, пытаясь не злить его. — Но прошу тебя, не запрещай видеться с Максом и Софией. Правда, я не смогу без них. Владлен смотрит пристально и долго, а потом вдруг кивает и уходит.