Стардаст

      — Столько людей, столько талантливых специалистов были готовы сделать шаг навстречу, но что они получили взамен? Нападение! Вероломное! — негодовал ведущий, обращаясь к своей коллеге. — Земляне ясно дали понять, что не нуждаются ни в каком перемирии! А если им не нужно, то нам и подавно!       Соведущая намеревалась поддержать этот тезис, однако и дальше выслушивать подобную херь Октябрь не собирался, потому лёгким взмахом руки сменил голоканал.       — Я, если честно, даже не поняла, что случилось. Меня… просто спасли, и я очень за это благодарна, — неуверенно промямлила девушка, та самая, которой Ноябрь не дал упасть с платформы. Интервью у этой «счастливицы» взяли уже все, кто только мог, поэтому, не ожидая услышать ничего нового, Дэмиар вновь сменил голоканал.       — А я ведь сразу сказал, что им нельзя доверять! И кем они в итоге оказались? Андроидами! — с неприкрытым восторгом объявил парень, указывая на проекцию позади себя, с фрагментами видео, где чётко были видны обезглавленные андроиды. — Земляне сделали их для того, чтобы они втёрлись к нам в доверие, а затем нанесли подлый удар в спину!       — Ага, андроиды со сверхъестественными способностями? Очевидно же, что их подставили! А настоящие вот где! — парировала девушка, увеличив фрагменты с камер, где Октябрь и Февраль применяли свои способности.       — Так они выглядят по-другому!       — Потому что замаскировались! Они ведь больше не могут как ни в чём не бывало разгуливать по улицам! — не сдавалась девушка, проницательность и рассудительность которой действительно поражали, только вот никто из собеседников ей так и не поверил. И это, как ни странно, было к лучшему.       Бурные обсуждения не утихали уже второй день, а Единое министерство безопасности до сих пор не дало никаких комментариев. Даже в «Юниверсум» заходить не хотелось, поскольку там буквально всё кишело утёкшими в единую сеть записями с камер, и благодаря им общество снова разделилось на несколько лагерей. Большая часть разочаровалась в своих «кумирах» и примкнула к тем, кто с самого начала был настроен негативно, но осталось и немало преданных фанатов во главе с небезызвестной Хабиби, которая до последнего будет отстаивать честь своего «Звёздного дозора». И это, конечно, приятно, но звучало-то и вправду убого. Дэмиар был обязан придумать что-то получше. Во всяком случае, сложно сказать, была ли подобная неразбериха их команде на руку, но на нервы она действовала определённо.       Одной рукой Октябрь гладил лежащую у него на коленях Пирожка, а второй продолжал один за другим листать голоканалы, дожидаясь момента, когда кто-нибудь из присутствующих его остановит. Разноцветные отблески гуляли по тёмным стенам, а отсутствие в комнате каких-либо окон и вовсе делало проекцию единственным источником света. В гостиной собрались все, кроме Рафаэля и Нэйро, которые были заняты калибровкой нового импланта. Сделать это можно было ещё ранним утром, сразу после возвращения, но Ноябрь пропустил Рассвет вперёд себя, по причине чего она, уже почти полностью восстановленная, сейчас мирно сидела на диване рядом с Сарисой, положив голову ей на плечо и прижав к себе ноги. Дафна в целом стала вести себя значительно тише и спокойнее, словно безостановочно о чём-то думала, по нескольку раз прокручивая в голове одни и те же мысли. Саморефлексия была для Рассвет явно в новинку.       Выпуски новостей сменились фильмами, и выбор в итоге пал на какой-то второсортный триллер, где юная дочь влиятельного политика из Центрального Кластера пыталась вырваться из-под опеки отца и найти свой путь в жизни, параллельно с этим борясь с зависимостью и распутывая клубок страшных тайн, с целью пролить свет на преступления людей из высшего общества. Для того чтобы отключить голову в самый раз. Но безрадостную, унылую обстановку вмиг преобразила собака, которая спрыгнула на пол и подбежала к выходу из комнаты, громко при этом гавкая и активно виляя хвостом из стороны в сторону.       — Опа, американцы вернулись! — воскликнул Дэмиар, повернувшись к вошедшим в гостиную Январю, Марту и Августу. — А чего кислые такие, янки? — следом спросил Октябрь, подметив подавленность напарников. Рафаэль предупредил о том, что они скоро прилетят, но никаких других деталей озвучено не было.       Впрочем, как минимум Циант немного просиял, когда взял Пирожка на руки и устало опустился на диван рядом с сестрой, которая тут же крепко обняла его за шею. Обычно Цирно не проявляла свою любовь к брату в настолько открытой манере, однако произошедшее c Июнь и Июль заставили её многое переосмыслить. Отстранилась она неохотно, и если Январь смотрел на сестру со всё той же нежностью, то Февраль смотрела на брата с заметным беспокойством, точнее на его нос, будто никак не могла понять, что случилось. У Дэмиара же появились некоторые догадки, в том числе о том, кто выступил «автором» этого.       Циант перевёл полный воодушевления взгляд на сидящую рядом Мию, но стоило им пересечься глазами, как всё мгновенно встало на свои места. Июнь виновато опустила голову и принялась неловко теребить края своих шорт, тогда как Январь завис секунды на три и в итоге лишь понимающе кивнул. Грусть в его глазах промелькнула, несомненно, но довольно быстро сменилась сдержанным осознанием, а на губах даже появилась слабая улыбка. Примерно также отреагировал и Эзра, пусть и менее эмоционально, и только Юрэн мимолётно закатил глаза и подпихнул Августа плечом, намекая идти дальше к лестнице. Но уйти им не дала Дафна, которая взяла Марта за руку, тем самым останавливая, и поспешила вскочить с дивана.       — Я хотела… Я хотела извиниться за все те плохие моменты, что были между нами, — кое-как выдавила из себя Рассвет, всё-таки найдя в себе силы отпустить чужую руку, поднять глаза на Юрэна и улыбнуться, не насмешливо, не надменно, а с искренней, кроткой учтивостью. Сердце Октября это, разумеется, не растопило, но начало многообещающее.       Март же от такого заметно опешил и недоумевающе скосился на остановившегося рядом Эзру, словно желая убедиться, что ему не послышалось. Они обменялись нечитаемыми взглядами, после чего Юрэн скрестил руки на груди и ощутимо нахмурился.       — И этого, по-твоему, будет достаточно? Думаешь, что можно просто сказать «извини», и всё само собой разрешится и забудется? — уточнил Март, не скрывая возмущения. — «За все плохие моменты»? Ты даже пять из них не перечислишь, потому что для тебя они не были плохими тогда и не являются плохими сейчас. И если ты сама не знаешь, за что извиняешься, то почему я эти извинения должен принимать?       Подобная реакция была немного… неожиданной. Да, Юрэн в принципе редко когда выбирал выражения и почти всегда сохранял свою неизменную, колкую прямолинейность, но к своим собратьям биороидам у него было иное отношение, и уж тем более к Дафне. Он терпел её выходки и капризы, не повышая при этом голос, а теперь, когда Рассвет наконец сподобилась сделать что-то приличное, Март решил вывалить на неё все свои претензии за раз. Да и от Юрэна сейчас в целом веяло какой-то тоской и удручённостью, и что-то подсказывало Дэмиару, что за этим стоял всё тот же «автор».       Глаза Дафны печально округлились, а сама она молча уставилась в пол, в то время как все остальные в комнате бегло переглядывались друг с другом. Циант вроде бы и собирался что-то сказать, но всё же решил не вмешиваться. Никто не знал полной картины этих взаимоотношений, а непрошенные советы ещё никого не сделали счастливым.       — Ты никогда не говорил ни о плохом, ни о том, что тебя не устраивает. Ты ни чем со мной не делился, — вполголоса промямлила Рассвет, причём с такой стыдливой интонацией, будто бы она только сейчас начала понимать, почему самый важный для неё человек держал её на дистанции. — Но если ты расскажешь, то я извинюсь, за всё-всё-всё извинюсь, — пообещала Дафна, но Март оставался непреклонным. Он лишь сильнее прищурил глаза и, тихо фыркнув, окончательно отвернулся, из-за чего невольно поймал на себе взгляды всех остальных напарников.       Кто-то находился в лёгкой растерянности, а кто-то в откровенном замешательстве, но никто уж точно не осуждал, однако Юрэн всё равно резко смягчился и закусил губу. Он ведь сам ещё относительно недавно был на месте Рассвет, и если ему дали шанс, закрыв глаза на его характер, поведение и поступки, то почему он не мог сделать то же самое? Март гулял глазами по всем присутствующим и в итоге остановился на Октябре, который ненавязчиво приподнял бровь, как бы говоря Юрэну засунуть своё недовольство в одно место и прогнуться. Если Дафна будет вести себя чуточку адекватнее и начнёт хотя бы иногда думать о последствиях, то никому от этого хуже не станет. Расположение Рассвет по-прежнему не заслужила, но раз уж Март являлся чуть ли не единственным, кого она станет слушать, то и пренебрегать этим было нельзя. Да и сам Юрэн, судя по всему, тоже это осознавал.       По гостиной пронёсся тяжёлый, протяжный вздох. Март колебался ещё какое-то время, но всё-таки расставил руки для объятий. Дафна тут же вскинула голову, в её лиловых глазах заблестели огоньки, а сама она прижалась к Юрэну, начиная подпрыгивать на месте от радости. Март крепко обнял её в ответ, намекая прекратить прыгать, хотя слабую улыбку в уголках чужих губ Дэмиар не мог не приметить. Однако долго идиллия не продлилась, ведь на смену ей пришла давящая, тяжёлая атмосфера, вмиг наполнившая комнату. Бесшумно подошедший Закат смотрел на всё это с присущим ему безразличием на лице, но его истинные мысли выдавали только глаза, полные отвращения. Рассвет явно боялась пересекаться с ним взглядом, потому ещё сильнее прижалась к Юрэну, словно ища защиты, и уткнулась ему в плечо.       Напряжённое молчание затянулось, и прерывать его никто не спешил. Кёль начал пристально оглядывать всех присутствующих, и Октябрь не смог удержаться от того, чтобы не усмехнуться и не подмигнуть в ответ. Закат никак не отреагировал, лишь ненадолго задержался на происходящем на проекции, после чего снова бросил взгляд на Дэмиара и, так и не проронив ни слова, направился дальше по коридору. Октябрь принял это на свой счёт и повернулся обратно к фильму на проекции, где его ждал непредвиденный финал. Главная героиня умерла от передозировки, так и не вкусив свободы и не приблизившись к разгадке. Намёк был понят.       Время неумолимо близилось к вечеру. И пока Рафаэль заканчивал осматривать прибывших с Земли, Сариса уже вовсю металась по кухне, намереваясь сотворить грандиозный ужин. Помочь ей вызвались Цирно, Мия и, к всеобщему удивлению, Дафна, хотя причиной тому являлся скорее страх остаться одной в этих больших, пустых коридорах, где её мог с лёгкостью выловить Кёль.       Всю эту ситуацию Дэмиар находил до жути забавной, и в особенности потому, что Закат допустил серьёзную ошибку в тот момент, когда решил, что уважения можно было добиться только страхом. Он всю жизнь манипулировал Рассвет, запугивал её, подсаживал ей в голову безумные мысли и пользовался её неуравновешенностью для того, чтобы не марать руки самому, но один нюанс он всё же не учёл. Дафна любила Марта больше, чем боялась Кёля. Она могла упасть Закату в ноги и вымолить прощение, но вместо этого Рассвет предпочла вымолить его у Юрэна. Из двух существующих для неё путей Дафна выбрала тот единственный, у которого действительно было будущее. Нэйро и впрямь вставил ей мозги на место, однако всецело доверять Рассвет никто, естественно, не собирался. Это же касалось и готовки, а вот сервировка стола будет для неё в самый раз. Начинать всегда нужно с малого.       Ужин выдался исключительным, в хорошем смысле, ведь впервые за очень долгое время за столом собрались буквально все. Отсутствовал только Кёль, но оно и к лучшему: не будет портить аппетит, да и не то чтобы кто-то сильно расстроился. Уже всех тут достал.       Январь без остановки рассказывал про Землю и её красоту, подбирал самые неожиданные описания и демонстрировал сделанные на экран фото, что отображались на нависающей над столом проекции. Лесные пейзажи завораживали, ночное небо утягивало в свою глубину, а один только вид океана заставлял приоткрыть рот в изумлении. От всего этого так и веяло неукротимой, пылкой свободой. Октябрь бы многое отдал за то, чтобы оказаться там, хотя бы на один день, и без вреда своему здоровью, естественно.       Март то и дело дополнял рассказ своими саркастичными комментариями, и даже Август иногда добавлял что-то от себя, но говорил в основном всё равно Циант, периодически вбрасывая свои наблюдения и сомнительные факты, которые Рафаэлю приходилось корректировать, опираясь на достоверные научные данные. Однако красочная часть задания вскоре сменилась на мрачную, моментально стерев с лиц улыбки. Январь с большой неохотой рассказывал о родителях, обращаясь в первую очередь к сестре, а также о том, как Трискелион сделал их и множество других невинных людей своими соучастниками. Компьютер, лаборатории, гвардейские спутники, драка на подземной станции, заброшенный город, вооружённые земляне, истинные намерения Фронта. Всё наваливалось одно за другим, из-за чего Дэмиар едва успевал за нитью повествования. Приятно было узнать, что Эзра вполне мог совладать с Закатом, но ещё приятнее оказалось услышать то, что Ксая была жива и здорова, пусть и ввязалась в такую сомнительную авантюру, хотя… не Октябрю за это попрекать.       Ситуация, в которую угодили напарники, и впрямь была крайне неоднозначной. Каждый за столом так или иначе поставил себя на место Цианта и задался вопросом: «Смог бы я нажать на кнопку?». Сам Дэмиар на этот вопрос ответил утвердительно, но озвучивать подобное вслух всё же не стал: он тут явно был в меньшинстве. Вместо этого Октябрь отрезал кусочек курицы, взял его в руку и опустил её под стол, однако в этот раз почему-то никто не спешил полакомиться. В итоге Дэмиар сам заглянул под стол и глазами нашёл собаку, которая уже растянулась под стульями Рафаэля и Сарисы и тихонько посапывала, положив голову на лапы. Только посмотрите на неё. Наелась и спит. Хотя если даже Октябрь сбился со счёта тому, сколько раз он подкормил Пирожка, то что говорить про всех остальных.       Рассказ тем временем подходил к концу. И пусть Январь намеренно опустил парочку моментов, едва успевая прикусить себе язык, общая картина и без того начала складываться воедино, а недостающие пробелы заполнил Дэмиар, поведав о произошедшем на его с напарниками задании, не забывая при этом каждые несколько минут напоминать о том, как же хорош был Ноябрь. Октябрь пытался сохранить хоть какой-то позитивный настрой за столом, но не особо в этом преуспевал, поскольку каждый понимал, в какой глубокой заднице они находились. Они могли прикладывать сколько угодно усилий, однако Трискелион всё равно всегда будет на несколько шагов впереди. Мириться с таким раскладом не хотелось, но времени что-либо предпринимать уже не осталось. Их загнали в тупик, причём весьма играючи, что окончательно сводило на нет всю решимость и желание продолжать бороться, ведь цена такой «борьбы» была очень высокой.       Дэмиар и сам был готов поддаться навязчивой безысходности, но уберегла его от этого одна мысль, подаренная ему особенным человеком. Сентябрь прошла через многое и при этом всё равно улыбалась, искала во всём светлые стороны и самоотверженно помогала всем вокруг. И если даже у такого маленького человечка хватало силы воли для того, чтобы из раза в раз подниматься на ноги и идти вперёд, то всем остальным и подавно нельзя было опускать руки. Никто не знал, что случится завтра, через час или через минуту, потому и наслаждаться следовало каждым мгновением. Аналогичная мысль посетила далеко не только Октября, ведь все за столом начали подхватывать его приподнятое настроение и разбавлять беседу, что стремительно вернулась в положительное русло.       Горячие блюда сменились десертами, а за временем уже совсем никто не следил. Все что-то обсуждали, шутили и делились историями, не оставляя никого в стороне. У Дэмиара так с ходу и не получилось вспомнить, когда в последний раз за этим столом была такая уютная атмосфера. А ведь всего лишь требовалось изгнать одного паразита, сосущего чужую кровь, нервы и волю к жизни. Хотя, справедливости ради, началось всё задолго до Кёля, и являлся он скорее следствием, а не причиной проблемы. Однако теперь же всё будто бы пришло в норму, все претензии, недовольства и споры между напарниками остались где-то позади, и грустно было лишь от осознания того, скольким пришлось пожертвовать ради этого. В один момент Октябрь и вовсе поймал себя на мысли, что даже с родной семьёй он никогда не испытывал схожего чувства удовлетворения и теплоты, согревающей изнутри. Они все и вправду тут неслучайно.       Ночь подкралась незаметно, и только когда уже пришла пора расходиться, Август напомнил Цианту о неких «сувенирах». Январь метнулся из столовой и вернулся спустя пару минут, держа в руках сумку, из которой он начал доставать ракушки и раздавать их всем. Ребристые и гладкие, полукруглые и завитые в спираль, а также отливающие на свету самыми разными цветами, и каждая из них была абсолютно уникальной и непохожей на другую, ведь именно так создавала природа. Циант обошёл весь стол и уже почти вернулся на своё место, закономерно пропустив Юрэна, из-за чего чуть не пропустил и Дафну, которая весь вечер вела себя очень хорошо и практически не отлипала от руки и плеча Марта. Январь начал копаться в опустевшей сумке, отчего Рассвет совсем сникла, но вдруг открылась ещё одна молния внутреннего кармана, откуда Циант достал самую крупную и крайне хрупкую на вид перламутровую ракушку. Дафна приняла подарок с неподдельным детским восторгом в глазах и бережно взяла в руки ракушку, словно боялась её сломать. Вроде бы такая незначительная побрякушка, но для Рассвет она теперь явно будет символизировать нечто большое.       Все постепенно стали разбредаться по своим спальням, погружая коридоры базы в полную тишину. Спать легли уже все, но не Дэмиар, у которого были немного иные планы на эту ночь. Нэйро занимал другую комнату, а чутким сном Апрель не отличался, так что ничего не помешало Октябрю тихо покинуть свою спальню и спуститься обратно на первый этаж, на ходу накинув куртку и вытащив из внутреннего кармана припрятанный фрагмент голографического материала. Его выдавали исключительно для заданий, но Дэмиар не простил бы себе упущенную возможность тайком стащить столь занятную вещицу. Натянув материал на лицо и задав случайно сгенерированные параметры через экран, Октябрь ненадолго задержался у зеркала в коридоре и чуть взлохматил свои светлые волосы, краску с которых он так и не смыл после задания. С такой маскировкой его уж точно никто не узнает.       Дэмиар вышел из здания и тут же наткнулся на того, кто всегда бдит. Закат сидел на скамейке у входа, оперевшись локтями о колени и смотря куда-то вдаль, на высокие, тёмные здания, по которым гуляли пёстрые всполохи неоновых реклам. Октябрь не спеша двинулся по ведущей к воротам дорожке и пройти этот отрезок он собирался молча, но стоило краем глаза скоситься на Кёля, как настойчивое желание язвить всё-таки взяло верх.       — Бу-ху-ху, посмотрите на меня, я сижу совсем один, потому что у меня нет друзей! — с наигранным задором ехидничал Дэмиар, хотя и сам не до конца понимал, чью писклявую интонацию пытался пародировать. Закат даже не дёрнулся, лишь следил за проходящим мимо Октябрём одними глазами, ни разу при этом не моргнув. — Никто меня не любит, и никому я в этом мире не нужен, а всё потому, что веду себя как конченый мудак.       Дэмиар был готов паясничать и дальше, однако Кёль внезапно, со свойственной ему угрожающей плавностью, поднялся со скамейки. Октябрь вмиг напрягся каждой клеточкой тела, но почти сразу мысленно выдохнул, поскольку Закат направился к двери здания. Как ни крути, но теперь Кёлю приходилось держать себя в руках, ведь Эзра был рядом, без ошейника и готовый применить силу. Хоть какая-то управа.       — Сходи попитайся, гвапо! Тебе там оставили! — крикнул ему вслед Дэмиар, не скрывая обиды в голосе. А обидно и вправду было, ведь Октябрь собирался доесть те рёбрышки, но Сариса не позволила и отложила всё самое вкусное со стола в отдельную порцию, словно по-прежнему не теряла надежды. Путь к сердцу мужчины лежал через желудок, верно, только вот это явно не тот случай. Сердца-то не было. Путь в никуда.       Закат ничего не ответил, лишь бросил презрительный взгляд через плечо и скрылся за дверью. Кёль производил впечатление личности самодостаточной, так что подобные высказывания никак не могли его оскорбить, и Дэмиар это прекрасно понимал. Если бы он хотел задеть Заката за живое, то сказал бы совсем другое, что-то такое, что было очень заметно со стороны, но настолько откровенно дразнить неприрученное животное всё же не стоило. Им было свойственно нападать со спины и больно кусаться.       Октябрь вышел за территорию базы и, преодолев несколько прозрачных тоннелей с замыленными стёклами, двинулся к лестницам, что вели на нижние этажи колонии, предусмотрительно выбрав наиболее запутанный маршрут, чтобы избежать слежки. Массивные, угловатые здания окружали со всех сторон, будто придавливая своим весом, а гул от множества работающих без остановки заводов и фабрик не стихал ни на секунду, однако стал едва различим в тот момент, когда Дэмиар спустился на платформу двенадцатого этажа, где и находился уже знакомый рынок. Октябрь периодически сюда возвращался, и каждый раз за одним и тем же.       Людно и шумно здесь было всегда, но ночью это место показывало своё истинное лицо. Длиннющие улицы петляли между зданиями, только сильнее затягивая в бесконечные ряды прилавков, стендов и маленьких магазинов. Заблудиться было проще простого, но глубоко внутри именно этого Дэмиар и хотел. Хотел настолько, что наплевал на правила, на собственную безопасность и покинул базу в одиночку в столь поздний час.       Вывеска хозяйственного магазина подмигивала бело-синими огнями, а внутри пахло химией, лаками и резиной, что намекало не задерживаться здесь слишком долго. Октябрь мельком оглядывал товары на полках, словно и вправду собирался что-то брать, но заниматься домашними делами он не привык. Всё всегда делали за него, так что и о предназначении некоторых вещей Дэмиару оставалось лишь догадываться. Пригоден ли он вообще для чего-то полезного в этой жизни?       — Вам что-нибудь подсказать? — любезно поинтересовалась девушка за стойкой, приметив «нового» клиента.       — Если вам несложно, — Октябрь ответил на чужую улыбку своей, подошёл к стойке и ненавязчиво постучал по ней пальцами четыре раза. — Я ищу растворимый клей, и мне посоветовали купить его у вас.       Девушка пробежалась по Дэмиару цепким взглядом и, услужливо кивнув, взяла с нижней полки позади себя небольшой, приоткрытый контейнер. Оттуда она вытащила маленькую упаковку клея и положила её на стойку, но стоило Октябрю потянуться к ней рукой, как девушка придвинула упаковку обратно к себе.       — Я могу предложить клей и от другого производителя, партию доставили сегодня утром. Стоит дороже, но качество вас не разочарует. Склеит всё намертво, — со всё той же улыбкой заверила девушка, ловким жестом вытащив из рукава куртки ещё одну упаковку поменьше, тогда как второй рукой она уже набирала что-то на лежащем рядом минибуке. Дэмиар сомневался секунды три, но всё-таки приложил запястье с экраном к панели на стойке, что сразу подсветилась зелёным цветом. — Благодарю за покупку, приходите ещё! — воскликнула девушка, как только Октябрь забрал упаковку и пошёл к выходу.       Громкие песни перебивали одна другую, а из-за обилия голосов и прочих звуков разобрать слова и вовсе не получалось. Дэмиар убрал руки в карманы куртки и направился вдоль прилавков, мимолётно оглядывая выставленный на них товар. Были вещи, которые Октябрю хотелось купить, но если он вернётся на базу не с пустыми руками, то тогда у напарников точно возникнут вопросы, а пока что всё можно было списать на банальное желание прогуляться и проветрить голову. Иными словами, соврать, ведь именно это у Дэмиара получалось лучше всего, верно?       Он и сам не заметил, как приблизился к тому самому стенду, где женщина предсказывала судьбу по ладони. Старуха тогда наговорила Октябрю всяких жутких вещей, словно знала, что это послужит неплохим пинком ему под зад и весомым поводом для того, чтобы начать меняться. И Дэмиар начал, как ему казалось, оттого и возникла спонтанная потребность узнать, повлияло ли это как-то на его «судьбу»? Октябрь вскинул голову, ожидая увидеть знакомое лицо, но на месте стенда, посвящённого хиромантии, находилась лавка, где мужчина средних лет продавал кофе. Приятный запах сразу ударил в нос, однако расчёт был не на это. Мужчина, подметив задумчивость остановившегося рядом Дэмиара, как-то натянуто улыбнулся и жестом показал подойти ближе.       — Старушку Бо ищешь? — спросил он, на что получил утвердительный кивок. — Убили её, где-то декады полторы назад, — шепнул мужчина, склонившись к подошедшему Октябрю и вместе с этим бегло оглядевшись по сторонам. — А убийцу так и не нашли, но поговаривают, что в тот день к ней подходил один из этих, ну, знаешь, этих террористов?       — И вы думаете, что это сделал он? — уточнил Дэмиар, поскольку понимал, что речь, судя по дням, шла о нём.       — Ну а почему нет? От них же одни неприятности, а Бо у нас была старушкой прямолинейной. Небось сказала ему, кто он по жизни, а тот и обозлился. Опасная это работа, людям правду говорить, — с досадой выдохнул мужчина. — Если интересно, то чуть дальше гадают на картах таро, вдруг чего подскажут, — посоветовал мужчина, указав на дальние ряды. К лавке как раз подошли клиенты, поэтому Октябрь кивнул в знак благодарности и не спеша пошёл дальше, всё ещё пытаясь переварить информацию.       Убийства в таких местах не редкость, но зачастую они имели вполне конкретный мотив. И кому же так не угодила безобидная старушка? Дэмиар резко остановился, обернулся и пристально оглядел кофейную лавку. Удобное расположение, большая проходимость, у всех на виду. Хорошее местечко, за такое можно… и убить. Октябрь непроизвольно издал тихий смешок. Иногда он ненавидел собственную сообразительность.       На этот раз вернуться на базу Дэмиар решил через то оживлённое место, где собиралась местная молодёжь для того, чтобы порисовать на стенах и погонять на роликах. Дэнс-батл был в самом разгаре, собрав вокруг себя внушительную толпу людей, в то время как музыка без конца била по ушам. Раньше Октября подобные мелочи не смущали, а теперь же захотелось ускорить шаг. И ведь скоро стукнет двадцать четыре. Старость подкралась незаметно. Ещё немного и начнёт ворчать, как дряхлый дед.       Любопытство вновь взяло верх, поэтому Дэмиар притормозил и поднял голову, чтобы посмотреть на то огромное граффити со всей их командой, что так поразило в прошлый раз, вселив необъяснимое чувство воодушевления. Однако встретили Октября смазанные пятна краски, за которыми совсем не было видно рисунка. Испортили явно намеренно, на скорую руку и в приступе злости, лишь бы просто не видеть.       — Дай прикурить, — с вызывающей наглостью попросила подошедшая девушка, хотя скорее девочка, вряд ли больше пятнадцати. Заводить столь вредную привычку в таком возрасте определённо не стоило, и если бы Анхель к этому пристрастилась, то Дэмиар бы… расстроился. Наверное, что-то подобное и испытывали родители, когда их дети начинали вытворять всякое дерьмо. Контролировать каждый шаг не хотелось, насильно запретить не можешь, потому и оставалось только смотреть и огорчаться. Не то чтобы Октябрь стал понимать своего отца немного лучше, но… Во всяком случае, не Дэмиару воспитывать чужих детей.       — И зачем испортили, красиво же было, — обессиленно выдохнул Октябрь, вытащив из кармана пачку сигарет. Девочка как ни в чём не бывало стащила одну и прикурила её от зажигательной полоски.       — Мне тоже нравилось, я бы ему отсосала, — девочка невозмутимо пожала плечами и кивнула на то немногое, что осталось от рисунка Декабря. Дэмиар уже давно успел подметить, что Котас пользовался наибольшей популярностью, причём без какой-либо внятной на то причины. Неужели мода на вампиров-альбиносов ещё не прошла? — Но каждому своё, — бросила напоследок девочка и, отсалютовав двумя пальцами, направилась к своим товарищам.       Октябрь ещё какое-то время изучал глазами разноцветные кляксы, после чего двинулся дальше по шумным улочкам, начиная искать глазами другие граффити с напарниками, да и с самим собой, чего уж скрывать. Большая часть оказалась также безнадёжно испорчена, а где-то просто подрисовали мерзкие каракули, грубые высказывания и пожелания смерти. Дэмиар будто бы вернулся в среднюю школу. Юношеский максимализм в своём несокрушимом проявлении. Уцелело всего несколько граффити, но и это, судя по всему, было ненадолго. И всё это так… угнетало. Октябрь не гнался за признанием, и благодарности за свои хорошие поступки он не ждал, ведь количество плохих явно перевешивало, однако увиденное всё равно задевало что-то внутри и задевало довольно болезненно.       Дэмиар дошёл до лестницы и начал неторопливо подниматься по ступенькам. Людей становилось всё меньше, в один момент они и вовсе испарились, забрав с собой музыку и крики, из-за чего на передний план вернулся монотонный гул и звуки пролетающих неподалёку аэромобилей. Под ногами мусор и немало знакомых голографических карточек со «Звёздным дозором», а вокруг тягучая, невзрачная серость. Октябрь поднялся на платформу двадцать девятого этажа и лениво поплёлся вдоль длинного, пустого моста, что возвышался над жилыми зданиями и освещался лишь бликами объёмных, голографических реклам.       На сердце тянущая подавленность, а в голове беспорядочный поток мыслей. Эта смесь ощущений всегда доставляла дискомфорт, но у Дэмиара было с собой то, что могло помочь забыться. Он остановился посреди моста, достал из кармана купленную упаковку и, открыв её одним неаккуратным движением, вытащил оттуда маленький пакетик с пятью таблетками светло-розового цвета, с проглядывающейся на них витиеватой буквой «М». Та самая «Молли», о которой Октябрь уже был наслышан. Вставляла основательно, буквально переворачивая сознание с ног на голову и даря ни с чем несравнимое чувство исступления. Экстаз на грани оргазма. Упоённое блаженство. Чистая эйфория. Так Дэмиару это описывали. Первые признаки привыкания проявлялись почти сразу, и именно поэтому на «Молли» теперь старались подсадить как можно больше новичков, ведь слезть с неё самостоятельно было практически нереально. По этой причине Октябрь и медлил, сверля глазами таблетки на своей ладони.       Начинал он с вещей несерьёзных, руководствуясь интересом и желанием прикоснуться к чему-то неизведанному, и лишь потом это вошло в привычку, став неотъемлемой частью жизни. В такие моменты Дэмиар не всегда отдавал полный отчёт своим словам и действиям, но ему было всё равно. Его не волновало мнение людей, до которых ему не было никакого дела. Существовал только он и его неукротимое стремление к саморазрушению, назло всем, назло отцу.       Изменилось всё тогда, когда в жизни появилась миз Фантар. Оставшиеся крупицы совести не позволяли Октябрю заниматься подобным в храме, так ещё и при детях. Ломка была мучительной, поэтому Дэмиар много медитировал, стараясь отвлечься и переступить через свои «пороки». И всё это время Фантар была рядом. Она могла ничего не говорить, но одно её присутствие вселяло уверенность, ведь ничто не мотивировало так, как желание казаться лучше в глазах сногсшибательной женщины. Октябрь не скрывал своей симпатии, однако ей всегда сопутствовало признание и уважение, пусть и проявлял он их по-своему. Фантар это не льстило, но она пообещала вытащить Дэмиара из того дерьма, в которое он затянул себя сам, и своё слово она сдержала, подарив ему… цель. Второй шанс. Возможность начать сначала. Именно в этом Октябрь нуждался.       Тот период действительно казался особенным. Задания, напарники, новые места и племянница, с которой Дэмиар наконец наладил связь и которой он дал обещание. Голова всегда была забита чем-то масштабным, важным и далекоидущим. Оставались вещи, которые тянули Октября назад, да и сам он периодически уступал своим вредным привычкам, но тем не менее всё было… под контролем. Дэмиар чувствовал, что делал что-то полезное и что каждый хороший поступок приближал его к цели. Только вот командным игроком Октябрь себя по-прежнему не считал, потому и делал всё исключительно ради себя и блага Анхель, пренебрегая доверием напарников и их попытками наладить дружеские отношения.       Собой он не гордился и свои ошибки в полной мере осознал тогда, когда они потеряли напарников, а всё то, к чему они так долго шли, обесценилось в одно мгновение. Усилия Дэмиара ни к чему не привели, и миз Фантар разочаровалась сильнее, чем обычно. Провалы и неудачи навалились одним неподъёмным грузом, а потеря корабля, его символа свободы и борьбы, добила окончательно, и Октябрь, чтобы хоть как-то справиться, вернулся к тому, с чего начал, однако и этого было уже недостаточно. Дэмиар не хотел скучного отдыха или развлечения, ему было необходимо полностью отключиться, утерять связь с реальностью и хотя бы ненадолго покинуть это тело, без остановки терзаемое тревогой и смятением. «Молли» могла подарить эту возможность, но цена будет высокой. И Октябрь не знал, готов ли он её заплатить.       — Ну что за день, да?       Внезапно, откуда-то сверху, раздался женский голос. Сладкий, завораживающий и абсолютно неестественный. Большая голограмма девушки подошла ближе и плавно опустилась на корточки перед самыми перилами, будто хотела как можно лучше разглядеть маленького по сравнению с ней Дэмиара. Полупрозрачное боди едва ли скрывало тело, прямые, голубые пряди скользили по обнажённым плечами, а губы украшала мягкая, выразительная улыбка.       — Ты выглядишь одиноко, — строго заявила девушка, указав на Октября пальцем. — И я могу это исправить, — добавила она, пленительным полушёпотом, словно предлагала что-то запретное.       Рекламная голограмма, скорее всего, принадлежала располагающемуся неподалёку казино, но отчего-то Дэмиара не покидало ощущение того, что происходило нечто… странное. Девушка подпёрла голову рукой и терпеливо ждала ответа, вместе с этим пристально разглядывая Октября. Осознание пришло с запозданием, вызвав у Дэмиара тихий, усталый смех. Он ведь… ещё даже ничем не закинулся. Неужели кто-то и вправду взломал голограмму для того, чтобы поговорить с ним? В такой момент?       — Что тебя останавливает? На самом деле, — вкрадчиво произнесла девушка. И так слабая улыбка вмиг пропала с лица, а сам Октябрь поник и опустил глаза на таблетки в своей руке. Вокруг по-прежнему никого. Изумительное в своей простоте одиночество, за которое Дэмиар так долго цеплялся. Никаких обязательств, никаких правил, никакой ответственности. Идеальный мир, куда легко попасть, но откуда почти невозможно выбраться. Столько людей протягивали Октябрю руку, и он не взялся ни за одну. Он был уверен, что сможет выкарабкаться сам, но…       — Я… Я не хочу, чтобы ей было стыдно, — с трудом сознался Дэмиар. Всё не прекратится в тот день, когда племяннице исполнится девятнадцать. В её жизни будет ещё полно знаменательных и радостных событий, и Октябрь хотел быть рядом, как важный для неё человек, а не как обуза, из-за которой придётся краснеть перед остальными. Анхель никогда не строила иллюзий относительно Дэмиара, но он не простит себя, если упадёт в её глазах ещё ниже, чем сейчас. Октябрь обеспечит племяннице достойную жизнь, даст ей жильё, образование, увлечения и, главное, поддержку, заботу и любовь. То, что никогда не получал ни он сам, ни сестра, ни брат. И не нужен Дэмиару весь этот совершенный, приторный мир, если в нём не будет самого важного для него человека.       — Только ли ей? — настойчиво спросил собеседник, намереваясь копнуть глубже, зайти на ту территорию, на которую Октябрь так боялся заходить сам. Напарники и впрямь внесли в его жизнь что-то новое. Кто-то больше, кто-то меньше, но свой отпечаток оставил каждый. Они видели всё со стороны, и при этом они не лезли, не поучали жизни, поскольку Дэмиар сам выстроил вокруг себя стену, через которую мало кто решил попробовать пробиться. Пеоль пыталась, причём на том языке, который Октябрь понимал лучше всего. Февраль тоже пыталась, но Дэмиар дал заднюю, потому что… не хотел разочаровать её. Всех. Октябрь не хотел разочаровать их всех.       Сегодня за столом Дэмиар общался будто бы с совсем другими людьми. Нет, напарники были всё те же, но при этом каждый… словно стал новой версией себя. Кто-то переборол страхи, кто-то переступил через своё прошлое, а кто-то признал свои ошибки и научился жить с ними дальше. Для них всех весь этот путь не прошёл впустую, в то время как путь самого Октября представлял собой сраную синусоиду, что по конец и вовсе закручивалась в статичную спираль. Будто бы Дэмиар остался единственным, кто застрял на месте. И, вероятно, именно поэтому его так тянуло язвить над Кёлем, ведь тот тоже отказывался меняться. И все насмешки Октябрь адресовывал, в первую очередь, самому себе. Только вот Закат отказывался меняться потому, что не считал себя неправым, тогда как Дэмиар не менялся потому, что... не привык? Не привык быть хорошим, послушным, честным. Этого ведь хотел от него отец, а Октябрь не собирался делать то, что хотел отец.       — Лишённый силы прощать лишён силы любить, — прошептала девушка, с едва уловимой, участливой нежностью. Таинственный собеседник, вопреки сказанному, не призывал прощать отца, и Дэмиару хотелось верить, что посыл он понял правильно. Необходимо было банально… отпустить. Оставить далеко позади и двигаться дальше. Перебороть страх, переступить через прошлое и признать свои ошибки. Октябрю необходимо было сделать всё из этого, выгнать тьму из сердца и впустить туда что-то светлое, ведь ему было, для кого стараться и кому утереть нос. Всё это время Кёль игнорировал Дэмиара, поскольку был уверен, что тот сломает себя сам и что для этого не нужно будет прикладывать никаких усилий. Это только сильнее убеждало Октября в том, насколько жалким он выглядел со стороны, и предоставлять Закату столь желанное для него зрелище он не намеревался. И если даже казавшаяся абсолютно безнадёжной Дафна нашла в себе силы и желание меняться ради важного для неё человека, то почему этого не мог сделать Дэмиар? Он не собирался быть хуже этой безумной сучки!       Октябрь медлил ещё какое-то время, но в итоге резко сжал в руке пакетик, отчего таблетки разломались с приглушённым хрустом, превратившись в нежно-розовый порошок. После этого Дэмиар замахнулся и швырнул пакетик прямо с моста, как можно дальше, и вложив в это немало силы. Для кого-то это могло показаться чем-то незначительным, однако Октябрю это стоило огромных усилий. И ведь действительно, старик рано или поздно сдохнет, а Дэмиару ещё предстояло жить дальше, и он больше не позволит отцу отравлять его существование, много чести.       — Первый шаг сделан, но впереди поджидает ещё очень много трудностей, — ободряюще подметила девушка, не скрывая удовлетворённость тем, что Октябрь всё же принял правильное решение.       — Пусть подходят по одному, пендехос, — насмешливо отмахнулся он, повернувшись обратно к голограмме. Глубоко внутри Дэмиар уже знал ответы на все вопросы, но только несколько наводящих фраз смогли подтолкнуть его к нужному направлению. Проницательность собеседника впечатляла, хотя в то же время настораживала. Октября узнали даже в маскировке, что не могло не беспокоить, однако он совсем не чувствовал какой-либо исходящей угрозы.       — Я друг. И это всё, что тебе нужно знать обо мне, — с загадочной улыбкой заверила девушка, предугадав вопрос. — Ты сделал уже достаточно, и тебе просто нужно было немного помочь.       — Я бы не сказал, что «достаточно», — неохотно возразил Дэмиар, убрав руки в карманы куртки, где и нащупал подаренную ракушку. Твёрдая снаружи, но совершенно пустая внутри. Что-то это напоминало. — Есть ещё одна победа, которую нужно одержать, — с воодушевлением добавил он, и впрямь ощутив невиданный прилив упорства и отваги. Желание надрать зад Трискелиону раз и навсегда ещё никогда не было настолько сильным, только вот собеседник энтузиазма почему-то не разделял.       — Штурм провалился, — холодно заявил собеседник, выдержав приличную паузу. — Сегодня Трискелион уничтожит всех, кто был связан с Фронтом, завтра втайне подсадит микрочипы миллиардам людей по всей Единой Нации, а послезавтра запустит систему, и больше никто не захочет увидеть Землю собственными глазами. Власть сменится, а колонисты и земляне навсегда погрязнут во взаимной, взращённой чужими руками ненависти.       Каждое слово собеседника отдавалось внутри неприятной, покалывающей дрожью, а сам Октябрь лишь растерянно смотрел на голограмму, словно до последнего отказывался верить в услышанное.       — То есть… мы…?       — Вы уже проиграли, — со снисходительной учтивостью пояснил собеседник, будто его это всё совершенно не касалось.       От одной только мысли, что Дэмиару, против его воли, вживят какую-то херь, которая будет контролировать его мысли и желания, становилось по себе. Магазины, кафе, офисы, парки, космопорты. Везде будет поджидать опасность. Трискелион найдёт способ, чтобы заразить каждого. Никто не будет в безопасности. Только сейчас Октябрь в полной мере осознал масштаб катастрофы, и невозможность её предотвратить сводила с ума.       — Должен же быть… хоть какой-то способ их остановить, — вымученно прошептал Дэмиар и заглянул в глаза девушки. Он наивно пытался найти в них искру надежды, и он нашёл. Яркую, чистую и пугающе живую для таких мёртвых, безмолвных глаз обычной голограммы.

***

      — Думаю, что пора со всем этим заканчивать, — устало выдохнула Мион. Эти слова дались ей явно нелегко, ведь она не привыкла сдаваться и показывать собственную слабость, но ситуация и вправду дошла до критической отметки. — Мы обязаны их защищать, особенно в нынешних условиях, а не продолжать рисковать их жизнями.       С такой позицией Таша не могла не согласиться, поскольку прекрасно понимала, из каких соображений Кален исходила. Если Трискелион, управляя одной Май, смог наворотить дел, то что тогда говорить про подопечных со способностями? Но волновалась Мион не только за них, но отчасти и за себя, чего делать в её положении было крайне нежелательно. На самом деле Фантар оказалась приятно удивлена тем, с какой ответственностью и щепетильностью Кален подходила к своей беременности. Полный отказ от алкоголя, сигарет и вредной еды, на место которых пришла строгая диета, здоровый сон и упражнения. Столь кардинальные изменения требовали внушительных эмоциональных затрат, но от своего Мион уже не отступится, ведь она так давно хотела этого ребёнка и не могла отказаться от него сейчас, несмотря на обстоятельства.       Глаза Кален уже давно не горели настолько сильно. Имя отца она по-прежнему держала в секрете, но если она и впрямь нашла человека, чей генофонд удовлетворил её высокие стандарты, то Таша за неё только порадуется, молча, издалека. Срок был ещё маленьким, однако Мион уже не знала, куда деть всю скопившуюся в ней любовь и нежность. Фантар провела с Кален последние три часа, и в этом роскошном, арендованном аэромобиле они летели уже минут двадцать, и за всё это время Мион умудрилась позвонить каждому своему племяннику, а также Анхель и Июнь с Августом, и именно из-за последних двух разговор и перетёк в столь серьёзное русло.       — Мы попытались, не получилось, так что теперь нужно готовиться к худшему, — лаконично подытожила Кален. Распускать команду вовсе необязательно, но обеспечить им защиту было необходимо, как от Трискелиона, так и от прочих недоброжелателей. Таша вращалась в самых тёмных кругах этого мира, потому и знала, о каких ценниках шла речь. Отчасти поэтому она настояла на том, чтобы новая база была в Восточном Кластере. Слухи о такого рода «заказах» между мафиозными кланами расползались быстро, и если кто-то будет что-то затевать, то Фантар узнает об этом одной из первых. И это была лишь одна из причин, почему самый опасный кластер являлся для их подопечных самым безопасным.       Таша откинулась на спинку кресла, скрестила руки на груди и закинула ногу на ногу. Максимально закрытая поза, но в ней всегда думалось легче. Проплывающие за окном здания намекали на то, что пункт назначения уже близок, потому Фантар тут же перевела взгляд на сидящую рядом Мион, желая подвести эту встречу хотя бы к какому-нибудь приемлемому завершению. Слушать Кален порой было просто невыносимо, однако наблюдать за ней, наоборот, весьма интересно, настолько богатой и разнообразной была её мимика. Мион проверяла свой макияж, смотря при этом в маленькое зеркало пудреницы и сменив уже десятое выражение лица, словно точно хотела удостовериться, что её безупречность сохранится в абсолютно любой, даже самой непредвиденной ситуации.       В сегодняшнем образе Кален проглядывалось что-то от русалки. Топ из крупной, переливающейся чешуи плавно перетекал в воздушный подол, имитирующий плавники красивейших декоративных рыб. Неестественно бледная кожа, россыпь из мелких чешуек и морских звёзд на лице, крупные серебристо-зелёные локоны и замысловатая корона из ракушек на голове. Для Мион одежда была не только способом самовыражения, но и возможностью рассказать историю, наполняя каждую деталь особым смыслом. И такую любовь к своему делу было сложно не оценить по достоинству.       — И почему нам четверым всегда приходится пересекаться… вот так? — с лёгким налётом недовольства спросила Кален, не отрываясь от зеркала. — Мимолётно, впопыхах, без души. А если мне надоело пялиться на ваши голограммы? Я, может, хочу в глаза вам смотреть, хочу пригласить вас в дорогой ресторан и, наконец, обсудить что-то кроме терроризма и мирового господства. В нашем возрасте пора начинать ценить людей, с которыми ты смог декадами выживать в однокомнатной квартире и никого при этом не убить, — Мион отсылалась на вполне конкретный временной отрезок, когда даже у Таши начали закрадываться мысли о том, чтобы взяться за нож. Исключительно в целях принудительного разрешения конфликтов, не более. Очистители для ковров стоили дорого. Больше, чем они могли тогда себе позволить. — Или хочешь сказать, что ты не придёшь?       — Приду, если у тебя будет естественный цвет.       — Ну… Ну нет, — проворчала Кален, обидчиво нахмурив брови. Фантар говорила это не всерьёз, и поняла это Мион только тогда, когда недоверчиво скосилась на неё, после чего незамедлительно передразнила её невозмутимое выражение лица. Юмор был Таше не чужд, но и её сильной стороной не являлся, потому предпочтение она отдавала сдержанной, суховатой иронии. Беспроигрышный вариант. — Ты, вообще, часто вспоминаешь о том… о том, что было? — ненавязчиво поинтересовалась Кален, будто бы считала это чем-то постыдным.       — Периодически, — предельно честно ответила Фантар. Назвать это своими «самыми счастливыми годами» она не сможет, поскольку не привыкла думать о вещах в подобном ключе, однако это определённо был… опыт. Уникальный, по-своему незабываемый и окончательно сформировавший Ташу как личность. Они не были друзьями и никогда ими не станут. Они люди, которые вместе преодолели выпавшие на их долю испытания, которые, несмотря на множественные расхождения во мнениях, пытались уважать жизненные позиции друг друга и которые, в конце концов, доверяли друг другу, а своим доверием Фантар направо и налево не разбрасывалась. Для неё это была привилегия, договор, который скреплялся обоюдно пролитой кровью. Каждый из них четверых являлся ярким представителем своей, отличимой от остальных, группы крови, и, возможно, именно такая незначительная деталь придала этой связи неповторимую окраску.       Воспоминания мелькали перед глазами отрывистыми картинками, как и у Мион, лицо которой выражало то меланхоличную радость, то негодующую хмурость. В один момент Кален явно зациклилась на чём-то конкретном, на том, что и по сей день не давало ей покоя.       — Я ведь… Я бдела с первого дня, — Мион прошептала это с неприкрытым возмущением, и для Таши всё сразу стало понятно.       К Эманду и Иолану она никогда не лезла, поскольку эти взаимоотношения были в разы более запутанными, чем взаимоотношения Кален с косметикой, купленной по акции. Любовь, ненависть, сомнения, зависимость. Было всё, и это ещё не говоря о сворованных пробниках. У Мион откуда-то взялась стойкая уверенность в том, что именно Флэзо нужно было спасать от Андэса, тогда как у Фантар присутствовала аналогичная в своей непоколебимости уверенность, что всё было с точностью до наоборот. Она с трудом вспоминала момент, когда они договорились быть просто молчаливыми зрителями. Для этого Кален приходилось проявлять чудеса выдержки, хотя сейчас, судя по всему, она наконец смогла примириться с этой мыслью.       — Если подумать, то у этого были свои плюсы, — задумчиво протянула Мион, захлопнув пудреницу и невнятно прожестикулировав руками, словно собиралась сказать что-то очень мудрое и возвышенное. — Иолан сделал из животного человека, — с поразительной серьёзностью заявила она и, тут же поймав на себе непроницаемый взгляд Таши, поспешила пояснить. — Ну сама подумай! Чтобы Эманд, в первый год нашего знакомства, готовил, убирал, ответственно ходил в магазин и возвращался трезвым до полуночи? Да никогда! А так Иолан его воспитывал, да, для своего личного удобства, но всё же. Ничего плохого в этом не вижу.       Кален говорила с сарказмом, старательно делая вид, что её это не беспокоило, однако тоскливые нотки в голосе угадывались без проблем. Будто бы Мион было даже немного грустно от того, что эти отношения так ни к чему и не привели, или же они банально чего-то не знали. Впрочем, чужая личная жизнь их совсем не касалась.       Аэромобиль тем временем залетел на крытую стоянку и начал плавно опускаться на свободное место. Кален собиралась сказать что-то напоследок, но быстро осеклась. Улыбка испарилась, а само лицо приняло задумчивый, удручённый вид. Фантар откровенно недолюбливала чужие прикосновения, и всё-таки она стерпела, когда Мион положила свою руку поверх её, заглянув при этом в глаза. У Таши не было имплантов, как у Иолана, или иммунитета, как у Эманда, и тем не менее она никогда не опасалась смотреть Кален прямо в глаза, ведь та не посмеет применить свои способности на Фантар. Многие были не способны выдержать зрительный контакт непосредственно с самой Ташей, поэтому она отчасти понимала, как все эти бесконечные отводы глаз действовали Мион на нервы, а то и вовсе задевали за живое. Фантар никогда не сможет прочувствовать то, какую тяжёлую ношу представляли собой способности, потому меньшее, что она могла сделать, это проявить понимание и уважение.       — Давай… просто постараемся сделать всё для них, хорошо? — вполголоса попросила Кален, на что Таша ограничилась молчаливым, утвердительным кивком. Это могло показаться неискренним, но Мион точно знала, что Фантар волновалась за подопечных не меньше, чем она. Так что и этот вопрос служил своеобразным напоминанием о том, что считаться нужно не только с собственными интересами.       Таша накинула на голову капюшон своей приталенной кожаной куртки и, открыв дверь, вышла из аэромобиля, бегло оглядевшись по сторонам и вместе с этим отдав автопилоту команду лететь прямиком до космопорта и никуда не сворачивать, отчего Кален мимолётно закатила глаза, но всё же послала воздушный поцелуй на прощание. Фантар, конечно, сопроводила Мион сегодня на несколько встреч, однако в нынешних условиях ей бы не помешало взять у Флэзо парочку боевых андроидов в качестве телохранителей. Способности — это не панацея, но Кален была более чем способна разобраться со всем сама, без чужих советов.       Таша проследила за тем, как аэромобиль поднялся обратно в воздух и улетел со стоянки, после чего двинулась к ближайшей лестнице, намеренно обойдя лифт. Преодолев несколько пролётов и покинув стоянку, Фантар вышла на территорию парка, где её, в заранее назначенном месте, уже ждал Ноябрь, который мигом выпрямился по струнке, тем самым приветствуя. Таша столько раз говорила ему быть проще, опустить все эти формальности и обращаться к ней по имени, но Нэйро не мог позволить себе проявить подобное неуважение, так что и Фантар пришлось в итоге смириться. Она остановилась рядом и первым делом запустила руку в его тёмные волосы, начиная аккуратно перебирать пальцами непослушные пряди.       — Я в порядке, — заверил Ноябрь, отвечая на немой вопрос. Таша отодвинула волосы чуть в сторону и бережно провела большим пальцем по чужой щеке, на которой, даже под слоем голографического материала, чувствовались ещё не затянувшиеся раны, да и в целом Нэйро выглядел очень усталым. Фантар невольно ощутила укол совести за то, что вообще вызвала его сегодня.       Для всех окружающих он был лишь хладнокровным, безжалостным убийцей из мафиозного клана, но Таша отчётливо видела в нём такого же, как и все, человека со своими слабостями и гнетущими мыслями, которыми Ноябрь не привык делиться. Сама Фантар тоже недалеко от этого ушла, однако она предприняла множество попыток это исправить, и официально усыновила она Нэйро для того, чтобы он чувствовал себя нужным хотя бы кому-то в этом мире, и чтобы у него был человек, к которому он мог обратиться в любой момент. Таша не была хорошим примером для подражания, это верно, но она повидала уже достаточно для того, чтобы обзавестись толикой мудрости. Ноябрь всегда казался ей особенным и вызывал непреодолимое желание его оберегать, и сам факт того, что он до сих пор был чуть ниже Фантар, этому только способствовал, из-за чего ей нередко приходилось бороться с самой собой. Нэйро уже давно не ребёнок и никогда им не был, ведь детство у него украли, и все эти нежности ему явно претили, но это вовсе не означало, что Таша не могла быть с ним честной.       — Я горжусь тобой. Хочу, чтобы ты это знал, — спокойно произнесла она, положив руку на плечо Ноября, который немного потупил взгляд, но в итоге сдержанно кивнул.       — Я знаю, — совсем тихо ответил он, будто не считал, что заслужил этого, хотя Фантар говорила вполне серьёзно. На последнем задании Нэйро действительно поразил, в самом хорошем смысле этого слова. И это же, как ни странно, относилось к Октябрю, да и ко всем остальным тоже. Они и вправду проделали отличную работу и в первую очередь командную. Ту самую, которую покровители так долго пытались от них добиться.       Отчего-то у подопечных единовременно закрепилась мысль, что они вызывали у своих покровителей разочарование. И Таша этого не отрицала, хотя она бы охотнее предпочла слово «недоумение», поскольку она в своё время, со своими напарниками, заданий не проваливала. Не всё всегда шло гладко, но у них получалось так или иначе добиваться поставленных задач, и разный возраст, характеры, взгляды на жизнь и личные проблемы этому почему-то не мешали. Они умели договариваться, сводить конфликты на нет, пользоваться сильными сторонами друг друга, прикрывать слабые и у них, в конце концов, был лидер, причём весьма компетентный, чтобы Иолан и Мион там ни говорили. А ещё у них была цель, важность которой не позволяла давать слабину. Возвышенность нынешней цели была ничуть не меньше, но не похоже на то, что подопечные осознавали это в полной мере.       Главное отличие, очевидно, заключалось в том, что Рихтер их команду отбирал тщательно и с умом, тогда как они сами понабрали случайных подростков со всей Единой Нации, почему-то ожидая аналогичного результата. Рихтер заставлял их проводить время вместе и постепенно узнавать больше друг о друге, хотя сами они прикладывали минимальные старания к тому, чтобы наладить взаимоотношения внутри этой большой команды. Всеми этими бесконечными выставками, музеями и представлениями Рихтер сглаживал впечатления от особо жестоких заданий, пытался сохранить баланс между светлым и тёмным, научить ценить хорошие моменты, взрастить внутри любовь к чему-то прекрасному, в то время как их подопечные были предоставлены сами себе, и их ментальное здоровье не являлось приоритетом. Если покровителям и нужно было в ком-то разочаровываться, то только в себе, но раскаяния и извинения ничем не помогут. Самое страшное уже случилось, и последствия Андэс испытал на себе в полной мере, поэтому все усилия сейчас следовало приложить к тому, чтобы это не повторилось.       В Ноябре Фантар была уверена, тогда как Дэмиар стал для неё одной большой головной болью. Таша нередко встречала таких людей, не плохих по своей сути, но при этом абсолютно все обстоятельства в их жизни сложились против них, вынуждая свернуть не туда. Кто-то загнивал прямо в этом замкнутом круге, однако кому-то хватало волевых качеств, чтобы выбраться оттуда. И у Октября они присутствовали в избытке, но никто не поможет ему, если он не поможет себе сам. У него была только одна мотивация в лице Анхель, поэтому Фантар просила Кален не привязываться к ней слишком сильно. Это была ответственность Дэмиара, и будет ею ещё какое-то время. И если он хотел, чтобы у племянницы был горячий обед на столе, то он пойдёт и заработает на него сам, не держа в голове мысль, что «добрая, богатая тётя Мион» не позволит своей маленькой девочке голодать. Пойти это должно было и на благо самой Анхель, у которой уже отчётливо проглядывались схожие с Октябрём бунтарские замашки, и если у неё не будет перед глазами хорошего примера, то она повторит его судьбу. Таша старалась дать Дэмиару всё, что могла, но окончательное решение оставалось за ним, хотя, со слов Нэйро, прогресс, особенно в последнее время, был на лицо. Хотелось верить, что так оно и продолжится.       Фантар ненавязчиво поправила воротник плаща Ноября и чуть кивнула в сторону, намекая выдвигаться. Чистый, ухоженный парк, с летящими по воздуху голографическими лепестками и невысокими, пышными деревьями, украшенными гирляндами. Множество золотых статуй с разноцветными, клыкастыми масками, а на соседней платформе небезызвестный ресторан, с подземного этажа которого подопечным приходилось вызволять Сарису. Именно на встречу с главой этого клана Таша и направлялась, и проходить она будет в другом, более закрытом месте. Ничего хорошего предстоящий разговор с Изумрудным Лотосом не сулил, так что и взять с собой Фантар решила Нэйро, ведь доверия к остальным своим приближённым у неё становилось всё меньше. Трискелион вёл, в том числе, и психологическую игру, заставляя ждать подвоха отовсюду. Таша не привыкла вестись на откровенные манипуляции, но и позволить себе пренебречь собственной безопасностью не могла.       Вскоре парк остался позади, как и река, по которой безмятежно плавали небольшие корабли с туристами, а впереди растянулась безлюдная, продолговатая аллея, огороженная высоким забором и кустами плюмерии с её яркими бело-розовыми цветками. Заходить сюда решался не каждый, но Фантар уже ждали, из-за чего она учтиво сняла с головы капюшон и отбросила за спину свою длинную, светлую косу. У лифта стояли трое членов мафии, все как один одетые в чёрные брюки, белые рубашки и тёмные очки, скрывающие глаза. Таша с Ноябрём сложили свои руки вместе и слегка поклонились, в знак приветствия и уважения, на что члены мафии молча поклонились в ответ и быстро вернули руки обратно в район пояса, где и находилось оружие. Это могло насторожить, но Фантар как никто знала, насколько сильны были выработанные годами привычки.       Двое мужчин остались охранять лифт, тогда как женщина пропустила Ташу и Нэйро в кабину, после чего зашла сама и приложила голографическую татуировку лотоса на запястье к сенсору. Двери закрылись, а сам лифт незамедлительно направился вверх, ведь пункт назначения у него был только один, и располагался он над уровнем ста сорокового этажа. Все ближайшие районы было видно как на ладони, но насладиться видом у Фантар не получилось, поскольку её отвлёк сигнал собственного экрана. Стоящая к ним спиной женщина даже не дёрнулась, однако Таша всё равно предусмотрительно вывела проекцию на ладонь и забегала глазами по короткому, сухому мэйлу от одной из приближённых, а также по парочке приложенных фото. На территории Восточного Кластера нашлось несколько мест, в которых Фантар заподозрила базы и склады оружия Фронта, потому и приставила к ним наблюдение, однако все они были взорваны меньше часа назад, буквально уничтожены, вместе со всеми уликами. Были убитые и множество раненых, а кланы, которым принадлежали районы и станции, охотно стали обвинять друг друга, по причине чего у Таши в одночасье прибавилось забот.       К концу дня Трискелион полностью избавится от Фронта, который посмел укусить кормящую руку и напасть на лаборатории, хотя у Фантар едва ли присутствовало желание посочувствовать любой из двух сторон. Жалко было только невинных землян и колонистов, которых втянули в этот конфликт против их воли, но и им всем оставалось потерпеть всего немного.       Таша отключила экран только тогда, когда кабина плавно остановилась и открыла свои двери для гостей Белого храма. Первыми встретили зловещие статуи демонов Раху, которые словно отпугивали всех слабых духом, а прямо за ними расположился длинный, узкий мост, из-под которого тянулось бесчисленное множество вылепленных из скульптурного бетона рук, рук грешников. Этот мост символизировал дорогу к просветлению, что требовала оставить позади злость, жадность, зависть, недобрые намерения и прочие очерняющие душу мысли. И каждый, кто окажется неспособен переступить через свои пороки, будет обречён вечно скитаться во тьме и тянуться руками к свету, который никогда не осветит их путь.       Женщина осталась у лифта, в то время как Фантар не спеша двинулась вперёд, а Ноябрь прямо за ней, не без интереса рассматривая необычную архитектуру возвышающегося перед ними храма. Уникальное сочетание давних традиций, современных веяний и щепотки сюрреализма. Белый цвет — символ чистоты, и именно поэтому абсолютно всё вокруг утопало в ослепительной белизне, мягко согретой светом вечерних энерголамп. Храм находился на одинокой, стоящей поодаль ото всех платформе, подобно неприступной крепости, куда пускали только избранных. Искусственные облака пролетали будто бы совсем близко, а из звуков лишь ласкающая слух музыка ветра и едва различимое эхо голографических реклам. Чарующая умиротворённость этого места каждый раз поражала как в первый.       Таша с Нэйро оставили позади лестницу и остановились у ворот храма, что сразу же открылись, пропуская гостей в первый зал. Внушительная статуя Будды восседала в самом центре пруда, по поверхности которого скользили кувшинки и цветки лотоса, которые лениво покачивались из-за проплывающих мимо рыб. И каждое следующее помещение не уступало в красоте предыдущему. Искусно вылепленные узоры на колоннах, балках, лепнинах и арках, а фарфоровая мозаика на стенах гармонично соседствовала с барельефами, повествующими мифологические сказания и сюжеты. Зал для медитации впечатления производил не меньше, но Фантар целенаправленно свернула в другую сторону и направилась туда, где её уже ждали.       Раньше этот храм Таша посещала регулярно, поскольку поддерживала неплохие отношения с прошлым главой кланы, который действительно чтил традиции и правила. Благодаря ему подвластные Изумрудному Лотосу районы так преобразились, а тёмная сторона мафии всё сильнее скрывалась от посторонних глаз. Лицемерие? Несомненно. Уместная благоразумность? Она самая. Однако всё изменилось с его смертью, когда место главы занял старший сын Кинг, с которым у Фантар в упор не получалось найти общий язык. Напыщенный, самовлюблённый и отчего-то бесконечно уверенный в своих крайне сомнительных лидерских качествах. Можно было быть величайшим главой клана, но при этом всё равно провалиться как родитель. Отчасти даже забавно, если бы не было так досадно. И наследие отца не втоптали в грязь исключительно благодаря младшему сыну Джуну, на которого и скидывалась вся «скучная работа», и чью кандидатуру Таша находила куда более достойной, однако властью назначать главу клана она, к сожалению, не обладала.       Выходки Хвана Старшего Фантар терпела дольше, чем он того заслуживал, ведь у неё ещё оставалась вера в то, что уж к тридцати годам можно было перебеситься и наконец взять себя в руки, но ожидания так и не оправдались, а похищение Сарисы, жены лидера Центрального Кластера, и подавно стало последней каплей. С того самого дня, как главы кланов дали согласие на объединение в клику, добровольный союз, деятельность мафии начала подчиняться немного иным законам. На первое место ставилось благополучие Восточного Кластера и его жителей, что напрямую зависело от взаимоотношений и торговли с другими кластерами. Захочет ли кто-то сотрудничать с теми, кто нарушает соглашения, обманывает, обворовывает? Ответ отрицательный. Далеко не всё Восточный Кластер производил и выращивал сам, и были времена, когда из-за оставляющей желать лучшего репутации поставщики заламывали цены даже на товары первой необходимости, пилоты отказывались доставлять груз, а банки то и дело замораживали «подозрительные», по их мнению, счета. И всё это только сильнее усложняло и так непростую жизнь жителей кластера. Эманд смог вытащить Западный Кластер из похожей ситуации, чем и вдохновил Ташу сделать то же самое, показав, что шанс был всегда. В конце концов это было в интересах самой мафии, которая активно паразитировала на мирных гражданах. Чем богаче люди, тем богаче мафия. Выгода для всех.       Однако новые правила игры, несмотря на соглашение, устраивали не всех, но с такими у Фантар разговор был коротким. Если кто-то осмеливался перехватить поставку продовольствия из Северного или медицинского оборудования из Южного, то и отвечал он головой, в назидание всем остальным. И с годами подобные «проблемы» возникали всё реже: даже до самых алчных и упёртых начало доходить. Разумеется, ситуации возникали всякие, и в большинстве случаев Таша старалась найти решение, которое удовлетворит все стороны, но в этот раз компромисса не будет. Принятие и уж тем более исполнение заказа на шантаж, похищение или убийство политиков и их близких наносило непоправимый ущерб по хрупкой репутации Восточного Кластера. Инцидент с Сарисой чудом удалось замять, но закрывать на это глаза Таша не станет. Она и сама собиралась назначить встречу, но Кинг её опередил, так что и тема предстоящего разговора загадкой не являлась.       Последняя на пути дверь услужливо отварилась, пропустив в круглый, белоснежный зал с высокими потолками, что позволяли эху разгуляться. Окон здесь не было, и единственным источником света служили тускло подсвечивающиеся колонны. В центре помещения находилась неглубокая ниша, наполненная биолюминесцентной водой, которая, благодаря особому виду водорослей, покрывалась насыщенно-зелёной рябью от каждого касания. Воссоздать столь уникальную экосистему в таких условиях было непросто, потому и это место считалось священным. Это был зал очищения, зал перерождения, ведь именно здесь предыдущий глава клана заключал перемирия и самые важные сделки, но Хван Старший смог извратить даже это, ведь его цели никогда не имели положительной окраски. Умение созидать — это одно из тех качеств, которое Фантар сильнее всего ценила в людях, и похвастаться им мог далеко не каждый.       Братья уже стояли напротив, по другую сторону ниши, и одеты они были во всё те же чёрные брюки и светлые рубашки, хотя очки они всё-таки сняли, поскольку здесь и без них было довольно темно. В зале хватало мест для того, чтобы укрыться, но Ноябрь в первые секунды просканировал помещение имплантом и не подал никаких признаков постороннего присутствия, а это означало, что они и вправду были тут только вчетвером. Таша с Нэйро вновь сложили руки и поклонились в приветственном жесте, тем самым выразив благодарность за приглашение в храм, на что Джун ответил аналогичным поклоном, тогда как Кинг не стал себя утруждать, а лишь небрежно поправил свои короткие волосы, уложенные в причёску, на которую он сегодня явно потратил куда больше времени, чем на обязательную молитву.       — Мы люди занятые, поэтому предлагаю сразу перейти к делу. Не люблю прелюдии, — с самодовольной усмешкой уточнил Кинг. Подтекста он не скрывал, но к вульгарным комментариям в свой адрес Фантар уже привыкла и научилась пропускать их мимо ушей, поскольку мало кто решался на что-то большее. Обыкновенная, незначительная колкость, и тем не менее она оказывала уникальный эффект на поднятие самооценки некоторых мужчин. Удивительное дело. — У Изумрудного Лотоса есть потенциал стать самым могущественным кланом Восточного Кластера, но нас останавливают правила. Правила, выдуманные слабыми для того, чтобы сдерживать сильных. И отца это устраивало, потому что он был слюнтяем, но его эра осталась в прошлом. Для Изумрудного Лотоса грядёт новая эпоха, и наступит она в тот момент, когда мы выйдем из этого мнимого, обременяющего союза, — последние слова Кинг произнёс с особым пренебрежением, но и оно Ташу ни разу не задевало. Подобный исход она предполагала, так что незамедлительно кивнула, давая понять, что просьба будет удовлетворена. Только вот… была одна загвоздка.       — Ты знаешь, что для этого требуется.       — Ну а как же, — вызывающе, отчасти даже цинично протянул Кинг, с наигранной почтительностью разведя руками.       Союз был добровольным, а не принудительным, так что и возможность выйти из него действительно существовала. Однако если эта возможность окажется слишком доступной, то главы кланов начнут ею злоупотреблять. Выйдут, устроят очередную войну за территории, проиграют и с поджатым хвостом попросятся обратно. Фантар такой расклад не устраивал, поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как установить практически невыполнимое условие. Только победа в честном бою насмерть давала право покинуть союз. Как клан мог выставить своего лучшего бойца, так и Таша могла выбрать вместо себя любого своего приближённого, но в большинстве случаев она предпочитала сражаться сама, ведь именно это являлось гарантией того, что союз никто не покинет. У Фантар не было привычки проигрывать.       Союз не позволял сильным кланам нападать на слабые, но пользу для себя в нём видели и сами сильные, которым было выгодно, чтобы слабые не разрастались и не объединялись друг с другом. Таша, известная для всех как Дивали, выступала как обособленная, непредвзятая сторона, и представляла собой связующее звено между всеми кланами. Её жизнь — это гарантия сохранности всех правил союза, сохранности хрупкого баланса, и если она умрёт, то кланы снова окунутся в пучину ненависти, жестокости и кровопролитных войн, в которой они столетиями существовали до этого. Мало кто хотел возвращаться к истокам, так что и вызовы чаще всего бросали либо совсем зелёные, незнающие истории новички, либо просто недальновидные глупцы, власть которым досталась по случайности. Однако одно дело небольшой клан откровенных бандитов, а совсем другое — Изумрудный Лотос, который обладал внушительными ресурсами и с которым всегда приходилось считаться. Но права отказаться от боя у Фантар не было.       Тихое, уединённое место, отсутствие огнестрельного оружия, по одному свидетелю с каждой стороны. Основные условия были соблюдены. Кинг подготовился заранее, так что он вполне мог обязать сражаться своего брата. Джун будто бы был к этому готов, потому предусмотрительно убрал часть длинных, чёрных волос в высокий хвост и уже держал руку на поясе с оружием, но, к всеобщему удивлению, Кинг выхватил из своих ножен цзянь, прямой недлинный меч, и виртуозно покрутил его в руке, тем самым давая понять, что «интересы» клана отстаивать он будет самостоятельно. Смелое решение даже для него, и это настораживало. Ноябрь тут же забрался рукой под плащ, намереваясь взяться за оружие, но Таша остановила его одним мимолётным жестом. Он ещё не восстановился после задания, и Фантар не хотела, чтобы он напрягался. Она справится сама. Возражать Нэйро не стал, но всё равно снял с пояса рукоятку катаны и протянул её Таше, отчего она также отказалась. Ей это не понадобится.       Фантар сделала шаг вперёд, подтверждая свою готовность, и вместе с этим чуть напрягла левую руку под определённым углом, чтобы выпустить лезвие из-под ногтя на мизинце. Ровно столько ей и потребуется. Кинг явно заметил, что побеждать его собрались, грубо говоря, одним пальцем, и это не могло его не возмутить. Он начал злиться, но язык за зубами всё же сдержал и, также сделав шаг навстречу, спустился в нишу с водой, что вмиг разошлась яркими кругами, такими же изумрудными, как и сам символ клана. Решил не просто провести бой со смертельным исходом в храме, но ещё и в таком месте. Словно не знал, как ещё втоптать в грязь наследие отца, так ещё и втянуть в это Ташу, которой пришлось также спуститься в нишу, что и являлась своеобразной ареной для боя.       И стоило только опустить в воду вторую ногу, как Кинг уже сократил и так незначительную дистанцию и совершил резкий выпад с мечом, от которого Фантар уклонилась, плавно уйдя оппоненту за спину. Зал наполнился эхом от всплесков, а по бесцветным стенам забегали зелёные всполохи, ведь вода не приходила в спокойное состояние ни на секунду. Парировать Таше было нечем, поэтому она лишь с лёгкостью уворачивалась от чужих атак. Молодёжь любила пользоваться всевозможными имплантами и прочими устройствами для того, чтобы просчитывать движения соперников наперёд, но у Фантар было при себе кое-что куда более практичное. То, что нельзя потерять, взломать и что никогда не выйдет из строя. Опыт.       Стиль Кинга, на удивление, и вправду был отточенным почти до совершенства. Чистейшее исполнение, что и делало его предсказуемым. Оппоненту было достаточно недовольно вскинуть бровь, и Таша уже знала, какой манёвр будет следующим. Наклонить голову вбок, сделать шаг в сторону, отвести плечо назад. Фантар уклонялась с грациозной твёрдостью, подобно танцу катхак с его выверенными, чёткими движениями, но не лишёнными при этом завораживающего изящества. И это только сильнее выводило из себя Кинга, будто вынужденного следовать за ведущим партнёром, а не задавать темп самостоятельно. Он начал совершать ошибки, но Таша сейчас была абсолютно не заинтересована в том, чтобы пользоваться уязвимостями соперника.       Острый кончик меча то и дело мелькал в опасной близости от лица, но лезвие так ни разу и не вкусило чужой крови. Продолжаться это могло ещё долго, однако в один момент Кинг внезапно остановился и, чуть качнувшись, свалился на колени, выронив из руки оружие. Он часто задышал, его взгляд непонимающе метался по залу, а ослабевшие руки вяло хватались за части тела, в жалких попытках найти причину такого состояния, но было слишком поздно, ведь жизнь уже стремительно утекала из глаз. Фантар наблюдала подобное настолько часто, что это в принципе перестало вызывать внутри неё какой-либо отклик, поэтому она и сейчас бесстрастно проследила за тем, как Кинг испустил последний вздох и замертво упал на спину, с головой погрузившись в мерцающую, изумрудную воду.       Таша пронзила лезвием бедренную артерию ещё в первые десять секунд боя, а последующие две минуты просто ждала, когда оппонент истечёт кровью. Вода прилично намочила штаны, поэтому Кинг ничего не почувствовал, а тусклое освещение и тёмная ткань и подавно не позволяли заметить обильное кровотечение. Смерть весьма быстрая и безболезненная. Фантар, по возможности, старалась быть милосердной. И в особенности к тем, кем управлял Трискелион. Именно по этой причине Таша так поздно узнала о похищении Сарисы, поскольку Трискелион отправил заказ напрямую Кингу, который уже был заражён. Это и являлось их планом с самого начала. Использовать Изумрудный Лотос для похищения, а потом избавиться от главы клана, чтобы замести следы. Трискелион знал, что Фантар не откажется от боя и не проиграет. Зачем марать руки самим, если можно заставить это сделать кого-то другого, верно?       Но самым жутким было всё-таки то, насколько сильно продвинулась эта технология. Трискелиону было достаточно подсадить определённые мысли, настроить на конкретную задачу, и Кинг добровольно её выполнил, сохраняя ясность ума и свою манеру поведения. Он был уверен, что действовал по собственной воле, и даже не догадывался о том, кто на самом деле диктовал условия. И при этом никаких внешних признаков, которые могли бы помочь выявить наличие микрочипов. И так будет с каждым в Единой Нации, если не остановить Трискелион вовремя.       Таша бесшумно выдохнула и, скрыв лезвие под ноготь, покинула нишу, поднявшись обратно на сухой, твёрдый пол, где и стоял Ноябрь.       — Сожалею, — сдержанно произнесла Фантар, обратившись к Джуну, который также подошёл ближе и остановился неподалёку, сохранив уважительную дистанцию в два метра. Он не отрывал взгляда от тела Кинга, но в итоге всё же грустно улыбнулся.       — Он перестал быть моим братом в тот момент, когда убил отца, — с едва уловимой тоской ответил Джун, чем и подтвердил догадки Таши. Доказательств у неё не было, но чутьё подсказывало, что никаким несчастным случаем там и не пахло. — Как давно им управляли? — следом поинтересовался Хван Младший, хотя теперь скорее… единственный.       — Я буду с тобой честной, — заверила Фантар, поскольку не собиралась врать и обелять умершего даже перед близкими. — Относительно недавно. Всё, что он делал до этого, было мотивированно исключительно его собственными интересами.       — Это я и хотел услышать, — облегчённо протянул Джун и перевёл резко ставший серьёзным взгляд на Ташу. — Трискелион поручил Пи'Кингу найти союзников в других кланах, но открытой поддержки он так и не сыскал. Не всем нравится то, как Дивали ведёт дела, однако почти все понимают, какой большой вклад она вносит в развитие Восточного Кластера. Хочу, чтобы вы знали, насколько сильно вас уважают. И пусть никто не может быть уверенным в том, что случится дальше, но Изумрудный Лотос будет на вашей стороне.       В голосе Джуна чувствовались нотки сомнения, но вызваны они были чётким осознанием того, что он тоже мог быть заражён микрочипами. Даже сейчас его слова следовало расценить как искусный спектакль, призванный втереться Фантар в доверие, однако она чувствовала неподдельную искренность, которую Трискелион едва ли мог воспроизвести. Джун поклялся Дивали в верности, и если он неожиданно начнёт вести себя как-то иначе, то она сразу всё поймёт. Весьма находчиво. Таша кивнула в знак признательности и, немного помедлив, не спеша подошла к Джуну, убрав при этом руки за спину.       — Я не могу тебя заставить.       — Некоторые поддерживали начинания Пи'Кинга, но раздор они не внесут, потому что большая часть клана не хочет ни с кем воевать. Мы уважаем наследие отца, и сохраним тот мир, который он нам завещал. Для меня будет честью пойти по его стопам, — гордо заявил Джун, чем окончательно убедил Фантар.       Назначение нового главы клана — это зачастую мероприятие довольно важное и проходило оно с размахом, однако сейчас и впрямь не было времени на все эти громкие речи, богатые пиршества и торжественные церемонии. Джун проведёт их сам, если посчитает нужным, а пока что всё, что требовалось от Таши, это официальное признание новой главы, о чём она также должна будет уведомить остальные кланы. Фантар вновь выпустила лезвие из-под ногтя и сделала неглубокий надрез вдоль ладони, и Джун сделал то же самое, вытащив из ножен свой меч. Несколько капель крови одиноко упали на пол, а затем слились воедино, стоило Таше и Джуну пожать руки, неотрывно смотря при этом друг другу в глаза. Фантар, проверки ради, несильно дёрнула чужую руку на себя, желая узнать, насколько твёрдо Джун стоял на своих двоих. И она оказалась приятно удивлена, ведь он даже не дёрнулся, хватку не ослабил и ни на секунду не прервал с Ташей зрительного контакта. В карих глазах напротив решимость и полное самообладание, такой настрой ей нравился, но, как показывала практика, этого не всегда было достаточно.       — Ты слишком молод. Пристально следи за тем, кому позволяешь стоять за своей спиной, — от чистого сердца посоветовала Фантар, отпустив руку. Джун утвердительно кивнул, сохранив серьёзность на лице, но он всё же позволил себе слабую улыбку и мимолётный взгляд на стоящего позади Таши Нэйро. Его маскировка была для посторонних, поскольку свои и так прекрасно знал, кто являлся главным приближённым Фантар, и в особенности Джун, пути которого нередко пересекались с Ноябрём.       Да, сейчас Таша позволяла Нэйро прикрывать её спину, но так тоже было не всегда. Чёрный Дракон был одним из тех кланов, кто очень не любил играть по правилам, и именно они послали Ноября для того, чтобы убить Фантар. С этим заданием Нэйро не справился, и Таша имела все основания убить его за эту дерзкую попытку, но убийство детей — это то, где она старалась проводить черту. Хотя Фантар понимала, что её милость его не спасёт, ведь за провалы Чёрный Дракон наказывал жестоко, и особенно землян, которых считали низшей кастой. К такому исходу Ноябрь и готовился, приняв это со смиренным достоинством. В нём было что-то особенное, это Таша поняла с первых секунд, потому и предложила стать её приближённым. Клан его пощадит и начнёт воспринимать как равного, а Фантар обзаведётся надёжным союзником. Все в выигрыше. Естественно, первое время Таша присматривалась, но свою преданность Нэйро доказал довольно быстро, и не было ни дня, чтобы Фантар пожалела о своём решении. Умение найти в толпе, среди миллионов, тех немногих, кому ты сможешь доверить свою жизнь, это один из важнейших навыков для главы клана. И Таше хотелось верить, что Джун обретёт его со временем, а если нет, то… оно ему уже не пригодится. В их деле ошибок не прощали.       — Где-то за час до вашего прихода, — издалека начал Джун, снова скосившись на брата, — Трискелион поручил ещё одно задание. Всех подробностей я не знаю, но я отправлю детали, — пообещал он, давая понять, что сделает это немного позже, ведь сейчас у него и вправду были заботы поважнее. Позаботиться о брате, уведомить остальных членов клана о случившемся и выкроить время на молитву. Фантар была не вправе настаивать на срочности.       Они с Ноябрём поклонились на прощание и молча покинули зал, направившись обратно к выходу из храма. Таша взяла протянутую Нэйро салфетку и принялась стирать кровь с ладони, задумчиво наблюдая за тем, как пропитывалась белоснежная ткань. Они вернулись в зал со статуей Будды и красивым, ухоженным прудом, на котором Фантар сосредоточила особое внимание, и только после этого покинули здание, остановившись на пороге у самой лестницы. Таша активировала свой экран и позвонила Кален, которая к этому моменту уже должна была покинуть колонию.       — Да, я жива. И со мной всё в порядке, спасибо за беспокойство, — с театральным восхищением протянула Мион, и она явно хотела приправить это всё жестикуляцией, но Фантар предусмотрительно отключила функцию камеры. — Но, ах, на самом деле так приятно, что ты волнуешься за мою безопасность и за безопасность моего будущего малыша. Ты только с виду ледышка, но я всегда знала, что внутри ты просто душка. Милая и нежная, как кошачья лапка.       Таша выслушала всё с безучастным лицом, после чего сбросила звонок и заблокировала Кален, по причине чего тут же поймала на себе пристальный взгляд Ноября. Да, Фантар обязала себя проявлять понимание и уважение, но она тоже была живым человеком со своими слабостями. Потом разблокирует.       — Вы смотрели на пруд, — как бы невзначай произнёс Нэйро, который не мог этого не подметить, но с ответом Таша не спешила. Она обвела глазами окружающие их скульптуры и фонтаны, а затем скользнула взглядом вдаль, туда, где верхушки зданий утекали ввысь, скрываясь за облаками, а прямо за плотным слоем стекла виднелась Земля.       — Лотос может зародиться даже в самой мутной и грязной воде, но при этом он всегда расцветёт безупречно чистым.       — Происхождение нас не определяет, я знаю, — напомнил Ноябрь. Он ловил любую возможность для того, чтобы впитать частичку мудрости и жизненного опыта, и откровенно недолюбливал, когда ему преподавали один и тот же урок дважды. Хотя в этот раз Фантар подразумевала кое-что совсем другое, и, казалось, что Нэйро всё же начал это понимать. — Даже рождённый в одном из миров сансары способен избавиться от очернения, — монотонно процитировал он, вслушиваясь в собственные слова. — Правда думаете, что у меня есть шанс?       Таша улыбнулась краешком губ и вновь запустила руку в волосы Ноября, начиная бережно перебирать пальцами длинные пряди. Пребывание в команде действительно позволило подопечным кардинально измениться и пересмотреть взгляды на жизнь, и Нэйро долгое время был уверен, что лично он в этом не нуждался. Он привык полагаться только на себя, делать исключительно то, что от него требовали, и никогда не брать в расчёт чужие эмоции и переживания, совсем не видя в этом проблемы. Из-за подобного и возникали разногласия, а одно из них и вовсе вылилось в драку, после которой Ноябрь и начал понемногу анализировать своё поведение.       Работа в команде — это всегда трудно. И даже если ты единственный правый, то эту правоту всё равно нужно уметь донести до остальных. Необходимо слушать, идти на уступки и, самое главное, доверять. Этому Нэйро и следовало научиться, ведь эти навыки были обязательны для того социума, в котором они существовали. Да, ранняя жизнь Ноября сложилась не самым лучшим образом. Были вещи, что навсегда останутся с ним, и были грехи, которые он будет нести на себе до конца дней, но он ведь… ещё так молод. Фантар знала, о чём думал Нэйро, и поэтому не хотела, чтобы он ставил на себе на крест. Уж в этом они с Октябрём точно были похожи, но Сентябрь и впрямь смогла положительно повлиять на них обоих.       Ноябрю было очень трудно выходить из привычных ему рамок, что вбивались в него наиболее жестоким образом, поэтому любой незначительный проблеск ощущался внушительным шагом вперёд. И Таша правда была рада тому, что у Нэйро всё-таки стали появляться мысли о будущем, овеянные светом, а не бесконечной тьмой.       — Никто не может измениться в одночасье, люди растут постепенно, — ободряюще заверила Фантар, погладив по голове Ноября, который от услышанного заметно нахмурился, словно сразу уловил подвох. — Верно, это не моя фраза.       — Вы не цитируете кого попало. Это кто-то особенный?       — Ты даже не представляешь, — едва слышно прошептала Таша, но было ещё кое-что, что волновало Нэйро ничуть не меньше, особенно в нынешних условиях.       — Вы очень спокойная.       Факт, на который Ноябрь, разумеется, обратил внимание. Трискелион победил, и угроза глобального масштаба нависла буквально над всем человечеством, но при этом в воздухе всё равно витала робкая безмятежность.       — Если я совру, то ты узнаешь, — вполголоса произнесла Фантар и, скользнув пальцами к чужой щеке, подцепила глазную повязку Нэйро, чуть её приподняв. Затянутая чёрным цветом склера с серебристым зрачком и радужкой, вокруг которых обвивался маленький дракон. Такое, несомненно, приковывало взгляды, и вполне можно было заменить имплант на стандартный глаз с теми же функциями, но Ноябрь настойчиво отказывался. Избавление от символов клана считалось высшей степенью неуважения, и проявлять его Нэйро не хотел даже к тем, кто никогда не проявлял и толики этого уважения к нему. Но Таша проявляла и именно поэтому не собиралась лгать.