Стардаст

      — То есть тебе не нравится их компания?       — Мне не нравится то, как ты формулируешь вопросы, — парировал Ноябрь, хотя на самом деле он просто уходил от ответа. Были вещи, в которых он не хотел признаваться ни самому себе, ни уж тем более окружающим, но рано или поздно всё равно ведь придётся, верно?       К своим напарникам Нэйро относился… нормально. У него действительно не получалось дать другого определения. Несобранность, некомпетентность и безответственность, что уютно соседствовали с абсурдной наглостью, непроходимым упрямством и до жути приторной, идеализированной добротой. Ничего из этого не было Ноябрю близко. Он привык работать либо в одиночку, либо в связке со знающими своё дело людьми. Всё в его жизни всегда существовало в безупречном и строгом порядке, тогда как напарники вносили исключительно неконтролируемый хаос. И Нэйро соврёт, если скажет, что не успел к этому привязаться и что за этим своеобразным зоопарком не было интересно наблюдать. Главный минус заключался лишь в том, что Ноябрь находился с ними всеми по одну сторону загона.       — Можешь, конечно, и дальше это отрицать, но ты правда изменился, — уверенно заявил Джун, и отчего-то именно эти слова вызвали у Нэйро неприятное покалывание в районе затылка.       — Потому что так хочет Дивали.       — А ещё она хочет, чтобы ты бросил это всё, — невзначай напомнил Джун, из-за чего Ноябрь резко остановился на месте, на одной из множества крыш, по которым он перемещался последние полчаса. Функцию камеры на имплант Нэйро не выводил, но при этом он всё равно чувствовал, что Джун сейчас усмехался. — Обзаведёшься новым именем, вставишь себе нормальные импланты, из которых не будут вылетать пули и торчать лезвия, поступишь куда-нибудь, снимешь миленькую студию, найдёшь работу. Только представь, благодать!       — Если всё так прекрасно, то почему сам ещё не там?       — Я свой выбор сделал вчера, и он возврату не подлежит, но у тебя есть шанс начать сначала. Серьёзно, ты ничего не теряешь, — Джун вроде и пытался уговаривать, только вот звучало это уж больно вяло и неубедительно. — Но что-то мне подсказывает, что счастливее ты от этого не станешь.       — Или ты просто не хочешь, чтобы я выкинул тебя из своей жизни? — поинтересовался Ноябрь, далеко не сразу осознав, что он и сам невольно усмехнулся.       — Ну у тебя же теперь новые друзья. Кто я такой, чтобы претендовать?       Нэйро приоткрыл было рот, но тут же осёкся и тактично отмолчался. Тратить драгоценное время на пустую болтовню не следовало, поэтому, запрыгнув на выступ и выпустив гарпун в нависающую, полуразвалившуюся трубу, Ноябрь перелетел на соседнюю крышу, а с неё на следующую. Он искал наиболее высокую обзорную точку, и раз уж хаотичная, угловатая планировка давала возможность сделать это побыстрее, то почему бы ею не воспользоваться?       Ну а если совсем честно, то изредка Нэйро всё же задумывался о том, как бы сложилась его жизнь при других обстоятельствах. Он мог бы быть обычным ребёнком, с обычными родителями и такими же обычными школьными буднями, что плавно перетекли бы в ничем непримечательную взрослую жизнь. Стабильную, размеренную, спокойную, безопасную. Именно этого миз Фантар хотела для Ноября, и не то чтобы у него совсем не было желания попробовать, однако… Джун был прав, это не принесёт счастья. Само понятие «счастья» воспринималось Нэйро как что-то отдалённое, размытое и непонятное, но наиболее близкое к нему чувство он испытывал в те моменты, когда делал жизнь жителей Восточного Кластера немного лучше. И от Ноября будет куда больше пользы в качестве приближённого миз Фантар, чем от нахождения на любой другой «обычной» должности. Грязная, неблагодарная работа существовала, и кто-то был обязан её выполнять.       Нэйро хотел светлого, беззаботного будущего для своих напарников, потому что они это заслужили, но относительно себя самого он не был так уверен. Ноябрь забрал слишком много жизней и принёс боль и страдания стольким людям. Это буквально являлось смыслом его существования, обязательством перед кланом, ведь ничего другого он не умел. И разве будет справедливо после всего этого уйти безнаказанным? Нэйро совершал ошибки и теперь усердно пытался искупить вину, хотя бы в собственных глазах, тогда как мирная жизнь казалась ему лишь трусливой попыткой убежать от неприглядной истины. А трусом Ноябрь не был никогда, и давать себе поблажек он не собирался, но в то же время... Во всяком случае, за возможность окунуться в эту «мирную жизнь» ещё предстояло побороться, а там уже будет видно. Не та ситуация, когда можно было загадывать наперёд.       Нэйро подтянулся на тонкой балке и запрыгнул на очередную крышу, после чего подошёл к самому краю и окинул беглым взглядом растянувшийся внизу район с десятками платформ и сотнями переплетающихся друг с другом улиц и мостов.       — Я на месте.       — Искать нужно вдоль маршрута карпов кои, они пролетают где-то километр по главной улице, а затем разворачиваются, — пояснил Джун, и Ноябрь тут же нашёл глазами массивные голограммы рыб, что величественно размахивали плавниками. — Под нашим контролем шестой район. Если нужна будет помощь, то дай знать.       — Непременно, — сдержанно отозвался Нэйро, успев в последний момент прикусить себе язык. Хотелось по привычке сказать, что он справится сам, но, наверное, и вправду пришла пора учиться доверять. И если не напарникам, то хотя бы тому, с кем он был знаком не первый год.       — Тогда больше не отвлекаю, — отшутился Джун и, выждав паузу, всё-таки сменил тон на более серьёзный. — И передай всем мои извинения, и миз Вольф в особенности. Мы не так привыкли вести дела.       — Я передам, — заверил Ноябрь. Он собирался сказать напоследок ещё кое-что, но опять замешкался и поспешно прервал звонок. И почему общаться с людьми так сложно? Впрочем, сейчас было необходимо полностью сосредоточиться на задании. У миз Фантар появились другие не менее важные дела, поэтому ей пришлось доверить всё Нэйро, и позволить себе подвести её он не мог, даже несмотря на усталость.       Ноябрь вывел на имплант в глазу несколько высланных Джуном фрагментов видео, сделанных в этом районе, и прога моментально подсветила точные места, где каждый из них был заснят, однако выстроить хотя бы приблизительный маршрут перемещения цели так и не смогла. Слишком… сумбурно, беспорядочно, да и на банальное запутывание следов совсем непохоже. Пока что результаты были неутешительными. Нэйро тихо выдохнул и принялся спускаться с крыши обратно вниз, спрыгивая с одного балкончика на другой, цепляясь гарпуном за выступы и скользя по длинным трубам. Он приземлился в непримечательном переулке, убедился в отсутствии слежки и только после этого, покинув укрытие, зашёл в хорошо освещённый тоннель, что вёл прямиком к нужной платформе сорокового этажа.       Ночь подходила к концу, и энерголампы начинали понемногу разгораться, освещая колонию, бликуя от прозрачных, стеклянных поверхностей и скрывая неоновые отблески реклам. Людей, на удивление, было немного, и причина стала ясна довольно быстро. Чем дольше Ноябрь шёл, тем чаще на его пути попадались полностью экипированные и вооружённые гвардейцы. Стандартные обходы районов имели место быть, и в особенности тех, где заправляла всем кучка бестолковых бандитов, по загадочной случайности разросшаяся настолько, что заимела право называть себя «кланом». Таким ребятам Служба безопасности уделяла особое внимание, но вряд ли Нэйро ошибётся, если предположит, что всеми этими гвардейцами управлял Трискелион.       Но куда более неоднозначным всё стало тогда, когда Ноябрь начал замечать членов других мафиозных кланов. Он шёл от силы минут пятнадцать, но успел насчитать, как минимум, шесть разных опознавательных татуировок. Находиться на чужих территориях не запрещалось, верно, однако какова была вероятность того, что все соберутся в одно время и в одном месте? Видимо, Трискелион и к этому приложил руку, отправив нескольким кланам одинаковый заказ. Первая и единственная теория пришла на ум незамедлительно: все эти гвардейцы и члены кланов искали то же самое, что и Нэйро, и если он не поторопится, то Трискелион доберётся до цели раньше.       Этот район находился под контролем Бронзового Скорпиона, так что и жители здесь были не из робкого десятка, отвечать на вопросы гвардии они не станут. Однако скоро Трискелиону надоест вынюхивать следы по здешним углам, и тогда они прикажут гвардейцам беспрепятственно вламываться во все попавшиеся на пути здания и квартиры, только вот Ноябрь такой привилегией, к сожалению, не обладал. У него было лишь незначительное преимущество в виде маскировки, которым и следовало пользоваться.       Нэйро спустился по лестнице и вышел на так называемую «главную улицу», отличающуюся от остальных своими внушительными размерами и протяжённостью, и двинулся вдоль узкой реки, по поверхности которой невесомо скользили карпы кои. Первой остановкой стал местный рынок, где продавцы уже начинали не спеша раскладывать свой товар. Ноябрь показал нескольким из них фото пожилого мужчины, который мог обладать кое-какой информацией, пусть и незначительной крупицей, но это всё же было лучше, чем ничего. Трое продавцов рассказали, что ни разу не видели этого мужчину трезвым, а в последние дни он и вовсе не попадался на глаза, тогда как остальные двое лишь раздражённо отмахнулась, поскольку спрашивали их об этом мужчине уже не в первый раз. Стоило ожидать, что эта зацепка ни к чему не приведёт.       Если Нэйро продолжит идти тем же путём, что и Трискелион, то точно так же зайдёт в тупик. Нет, действовать нужно было хитрее, и план вскоре созрел сам собой. Напыщенные богатеи из Трискелиона едва ли имели представление о том, как устроена жизнь в не самых благополучных колониях Восточного Кластера, потому и наняли мафию, которая лучше разбиралась в здешних законах, но Ноябрь разбирался лучше их всех вместе взятых. Улицы поведают ему истину. Он найдёт, за что зацепиться, и выловит из толпы то единственное, на что больше никто не обратит внимание. Главное — успеть вовремя.       От главной улицы в разные стороны тянулись улицы поменьше, что вели на соседние платформы и отдельно стоящие островки с кафе, барами, казино и прочими заведениями. Лавки со всевозможной уличной едой стояли повсюду, источая смесь ароматных, пряных запахов, перезвоны колокольчиков и музыки ветра создавали неповторимую композицию, а яркий красный цвет насыщал всё вокруг, заставляя и так немногочисленный декор сливаться в одну неразборчивую массу.       Гвардейцев становилось всё больше, и это явно напрягало окружающих, но отчасти это шло на руку и самому Нэйро. Он без остановки водил глазами из стороны в сторону, давая возможность импланту выполнять заданную работу. Прога читала по губам, позволяя вылавливать полезные детали из разговоров прохожих, анализировала мимику и жесты, с целью отметить ведущих себя подозрительно людей, а также фиксировала перемещения всех ближайших гвардейцев и членов мафии, на тот случай, если кто-то из них что-то обнаружит, и остальным придётся сменить маршрут. Толку это всё, к сожалению, не принесло, однако отсутствие улик — это тоже улика. Искать нужно там, куда никто даже не вздумает сунуться. Уединённое место, которое совсем не на слуху у местных.       Параллельно с этим сам Ноябрь пристально изучал происходящее на соседних платформах. Шумные компании, распивающие алкоголь, бесстрашные ублюдки, продающие запрещённые вещества подросткам прямо под носом у гвардии, и отличающиеся не меньшей смелостью воришки, обчищающие чужие карманы. В один момент Нэйро перестал считать количество преступлений, ведь до них тут всё равно никому не была дела. Ноябрь упорно искал в толпе того самого человека, который знал ответы на все вопросы. Он вполне мог затаиться, и это было бы разумно, однако ты никогда не сможешь спрятаться действительно хорошо, если не будешь владеть ситуацией. Незнакомец появится как минимум для того, чтобы узнать, как далеко продвинулись поиски Трискелиона и был ли смысл бежать из укрытия. В этом Нэйро не сомневался.       Карпы кои начали разворачиваться, и конец улицы был уже близок, когда Ноябрь приметил женщину, вышедшую из продуктового магазина с несколькими пакетами в руках, и сразу же свернул на ведущий к нужной платформе мост. Женщина ненавязчиво оглядывалась по сторонам и перестала она в тот момент, когда за ней увязалось двое парней из клана, который и заправлял этим районом. Парни, нагнав женщину, максимально незаметно и вместе с этим крайне грубо затащили её в узкий переулок между высокими зданиями. Казалось бы, очередное преступление, одно из тысяч таких же, но Нэйро всё же сумел в последнюю секунду разглядеть выражение лица женщины. Никакого страха, тревоги или паники, лишь раздражение с нотками пренебрежения. Нетипичная для такой ситуации реакция, так что проверить определённо стоило.       — Я своё слово уже сказала, сумма окончательная, — с вызывающим недовольством произнесла женщина, словно разговаривала не с убийцами, а с достающими её по всяким мелочам учениками. Это было первое, что услышал бесшумно подкравшийся к переулку Ноябрь, но тем не менее картина уже начинала понемногу складываться.       — Мы не собираемся и дальше покрывать тебя и твой зверинец за эти сраные подачки, — возразил один из парней, который явно был заинтересован в благоприятном разрешении конфликта. А означало это только то, что валюта у женщины водилась, ведь с бедными переговоров никогда не ведут. — Тут уже вовсю гвардейцы шляются, на пару с ублюдками из других кланов. Поэтому либо плати полную цену, либо жди, когда они все доберутся до тебя и твоих мелких засранцев.       — А мы их с радостью проводим, коротким путём, — добавил второй, стараясь запугать посильнее, хотя женщину это вряд ли впечатлило. Сам же Нэйро услышал уже достаточно, поэтому, не видя смысла выжидать и дальше, вышел из-за угла, намеренно привлекая к себе внимание всех троих.       — Иди куда шёл! — пригрозил парень, ощутимо нахмурившись, но стоило Ноябрю приподнять рукав плаща и продемонстрировать голографическую татуировку Чёрного Дракона, как тот моментально изменился в лице.       — Проваливайте отсюда, — невозмутимо приказал Нэйро. Бандиты переглянулись друг с другом, однако рисковать жизнями всё же не стали и, выругавшись себе под нос, послушно покинули переулок, напоследок одарив женщину недвусмысленным взглядом. Сама же она, устало вздохнув, опустилась на корточки и принялась собирать разбросанные продукты обратно в пакеты.       Ноябрь подошёл ближе и, молча опустившись рядом, стал помогать, заодно подмечая содержимое. Свежие фрукты, овощи, хлопья, печенье, и всё в большом количестве, будто... для детей, хотя это в принципе вытекало из сказанного бандитами. Этой возможностью Нэйро воспользовался и для того, чтобы получше рассмотреть саму женщину. Русые волосы были заплетены в аккуратную косу, что лежала на плече, серые глаза, в которых читалось самообладание, ум и опыт прожитых лет, тонкие черты лица и первые, едва заметные морщины, намекающие на возраст от пятидесяти и больше. Внешний вид казался довольно скромным и не отражающим наличие валюты, но при этом от женщины всё равно веяло утончённостью и ухоженностью, словно каждый её жест и каждое движение были пропитаны женственностью и интеллигентностью. Совершенно несвойственно для здешних мест, и именно это привлекло внимание Ноября в первую очередь, а попытка скрыть акцент Центрального Кластера и подавно расставляла всё на свои места.       Имплант в глазу автоматически отсканировал лицо, но информация о личности незнакомки оказалась засекречена. Можно было отправить фото Рафаэлю, чтобы он поискал более углублённо, однако Нэйро хотелось для начала разобраться во всём самому.       — Спасибо, — сдержанно поблагодарила женщина, плавно выпрямившись и мимолётно поправив своё недлинное, выполненное в кофейных оттенках платье. Доверия к Ноябрю женщина, разумеется, не испытывала, потому и хотела удалиться побыстрее, но Нэйро, поднявшись следом, оставил два пакета в своих руках.       — Я помогу донести.       — Вовсе необязательно…       — Я помогу, — настойчиво повторил Ноябрь. Он не хотел звучать угрожающе, наоборот, пытался придать голосу миролюбивый, смиренный тон. Женщина в ответ чуть свела брови, мимолётно глянула на ту руку, где у Нэйро была татуировка, а затем скользнула взглядом к его лицу, подмечая повязку. В глазах напротив сразу же промелькнуло осознание и нерешительная задумчивость, и если эта женщина действительно была той, кого Ноябрь искал, то она позволит ему пойти с ней. Да и не то чтобы у неё в принципе оставался выбор, ведь в настоящий момент Нэйро был единственной возможностью защититься от всех тех бандитов, что сидели у неё на хвосте.       — Здесь недалеко, — с притворной учтивостью и натянутой улыбкой пояснила женщина, направившись вглубь переулка и уводя Ноября за собой. Первое время на пути ещё встречались какие-то люди вместе с ломбардами, ремонтными мастерскими и прочими мелкими лавками, но вскоре пропали и они, позволяя насладиться тишиной пустых, узких и замусоренных улочек, что извилисто тянулись между всеми ближайшими зданиями. — Лорелея, — неожиданно произнесла женщина, явно посчитав нужным представиться.       — Как в легенде?       — Ох, а я-то думала, что молодёжь в наше время совсем безнадёжна, — иронично протянула Лорелея, одарив Нэйро снисходительным взглядом через плечо. Начитанным он себя никогда не считал, поскольку кланом это качество не поощрялось, однако с появлением в жизни миз Фантар многое и впрямь начало меняться. Отвечать Ноябрь не стал, ведь его кодовое имя спутница уже знала, а настоящее ей было ни к чему.       Через пару минут улочки сменились лестницей, по которой Лорелея стала торопливо подниматься, постукивая по железу своими невысокими каблуками, и уже за следующим поворотом встретил тупик, упирающийся в одну единственную, покрытую мелкими царапинами дверь. Рядом красовалась неприметная вывеска, дающая понять, что Нэйро привели в приют, и название его состояло из одного слова, которое встроенный в имплант переводчик перевёл с немецкого как «чувство защищённости и безопасности». И вправду не то место, откуда гвардия или мафия стала бы начинать поиски, но рано или поздно они доберутся и досюда, это был лишь вопрос времени.       Лорелея разблокировала дверь с помощью проги на своём экране и принялась поочерёдно открывать ключами два навесных замка, после чего, всё-таки приоткрыв дверь, осторожно перешагнула через токую проволоку, которая, судя по всему, являлась своеобразной ловушкой, призванной оповестить детей о приходе кого-то постороннего. Ноябрь зашёл внутрь следом и бегло оглядел прихожую, подметив скромную обстановку, отсутствие окон и уходящую вверх лестницу в коридоре. Лорелея стала поспешно закрывать дверь обратно на все замки, в то время как Нэйро незаметно активировал свой экран, чтобы взломать чужую прогу на двери и заменить её своей. На всякий случай, чтобы никто не зашёл и не вышел отсюда без его ведома, и сама Лорелея, в том числе.       Она отвела Ноября в находящуюся рядом кухню, где они и оставили мешки с покупками. Лорелея подошла к чайнику, намереваясь, по-видимому, проявить гостеприимство, однако Нэйро был здесь совершенно не за этим, потому покинул кухню, вышел в коридор и начал подниматься по лестнице. Второй этаж встретил длинным, пустым и тёмным коридором, по которому Ноябрь и направился, собираясь заглянуть в каждую из девяти комнат и с ходу подмечая, что двери тут не отъезжали в стороны, а открывались от себя с помощью ручек.       За первой дверью скрывалась ванная комната, с большим стеллажом из разноцветных ящиков и висящими вдоль стен полотенцами с яркими принтами, а вторая вела в прачечную, соединённую с кладовкой. Сушилка с детскими пижамами, приоткрытый шкафчик с постельным бельём и контейнеры с игрушками и праздничными украшениями, что были аккуратно сложены в углу. Всё увиденное отозвалось внутри Нэйро волнительной, панической дрожью, отчего он неосознанно погрузился в свои воспоминания, но из раздумий его резко вырвало движение поблизости. Ноябрь отпрянул от двери, выпустил из руки лезвие и повернулся на шум. Девочка лет четырёх так и замерла на пороге комнаты, испуганно оглядев вооружённого незнакомца и сильнее прижав к себе игрушку. Страх в детских глазах ввёл Нэйро в ступор, и вышел он из него только тогда, когда рядом появилась Лорелея и, метнув на Ноября испепеляющий взгляд, завела девочку обратно в спальню, успокаивая её заботливым шёпотом. Укол стыда Нэйро ощутил, так что спрятал лезвие в имплант, но причины останавливаться он по-прежнему не видел.       На очереди была чуть приоткрытая дверь, из щели которой в коридор пробиралась тонкая полоска света. Но Ноябрь успел только взяться за ручку, ведь Лорелея нагнала его поразительно быстро и попыталась остановить, схватив за запястье. Дверь удалось приоткрыть лишь немного, однако никто из находящихся в комнате этого даже не заметил. Это было чем-то вроде гостиной, с несколькими диванами, большой проекцией головидения и низкими столиками, на которых лежали краски и пазлы для детей постарше. Большего Нэйро увидеть не смог, но в этом и не было надобности. Он нашёл того, за кем пришёл. Декабрь сидел в самом углу дивана, уставившись на проекцию единственным незабинтованным глазом. Внезапно кто-то из детей попросил Котаса подойти, на что он среагировал только спустя секунд десять и, взяв лежащий рядом костыль, стал медленно подниматься на ноги. Андроид с костылём. Ничего страннее Ноябрь уже не увидит. Но обнадёживало то, что Декабрь вполне мог идти самостоятельно, ему просто требовалась дополнительная опора, чтобы сохранять равновесие.       — Я сделала, что смогла, но я не инженер, — вполголоса оправдалась Лорелея, давая понять, что до этого всё было ещё хуже. В таком состоянии Котас бы точно не отбился от всех тех гвардейцев на станции, а означало это лишь то, что Закат его всё-таки защитил и вытащил оттуда. Однако похищение Сарисы, видимо, спутало все планы, и Кёлю пришлось оставить Декабря здесь, вынудив его беспорядочно плутать по району в поисках этого места. Надолго этого укрытия, конечно, не хватило, и Нэйро появился очень кстати для того, чтобы всё исправить.       — Я его забираю, — тихо ответил он, на что Лорелея тут же нахмурилась.       — Думаешь, он пойдёт с тем, кого едва может узнать? — возразила она и всё же отпустила запястье Ноября, тем самым позволяя ему прикрыть дверь обратно. — Он даже меня не всегда узнаёт.       — А должен?       — Разумеется, я его мать, — строго произнесла Лорелея и, мгновенно поймав на себе откровенно недоумевающий и вопрошающий взгляд Нэйро, бесшумно выдохнула. Всё происходящее определённо нуждалось в одном огромном пояснении, и Лорелея неохотно собиралась его предоставить, указав при этом рукой на самую дальнюю комнату, как бы прося пройти туда. — Я всё расскажу, но только, пожалуйста, не надо больше никого пугать.       Возражать Ноябрь не стал и направился следом за Лорелеей, которая пропустила его в свою личную спальню, выполненную в серо-бежевых тонах. Кровать у стены, рабочий стол в углу, высокая книжная полка и кофейный столик с двумя креслами, куда Лорелея жестом предложила сесть, однако Нэйро первым делом подошёл к единственному окну. Оно было скрыто за плотными панелями, между которыми проглядывались тонкие щёлки, что открывали вид на вход в здание. Врасплох точно никто не застанет. Ноябрь вернулся к столику и опустился в кресло напротив Лорелеи, готовясь слушать, но она явно не знала, с чего начать, оттого и волнительно прикусывала губу.       — Избавьте от долгих предысторий, — подсказал Нэйро, настойчиво прося не тратить ничьё время. Параллельно с этим прога в импланте начала сканировать окружение и фиксировать все происходящие в соседних комнатах движения. Ноябрь насчитал одиннадцать детей, большая часть из которых всё ещё спала. Тяжело, наверное, следить за всеми ними в одиночку.       — Меня тогда… Меня тогда только перевели на станцию «О-Нэус», — неуверенно начала Лорелея, сложив руки на коленях и выдержав приличную паузу, словно все неприятные воспоминания навалились одним махом, не давая собраться с мыслями. — Цитадель науки, спонсирование от правительства, самые секретные передовые разработки. Мечта любого учёного. Там я и познакомилась с Рихтером, — пояснила Лорелея, причём с такой прискорбной интонацией, будто это стало самой ужасной ошибкой в её жизни.       Нэйро уже собирался было уточнить, но осознание нагнало его быстрее. Впрочем, неудивительно. Вольф явно выбрал женщину себе под стать, однако факт того, что Котас являлся его сыном, определённо обескураживал и никак не хотел укладываться в голове. Но зато сразу стало понятно, почему Закат решил спрятать Декабря именно здесь, у того, кто ни за что не выдаст. Лорелея тем временем вывела в воздух проекцию своего экрана, на которой раз за разом повторялось одно и то же короткое видео. Ноябрю и с его места всё было прекрасно видно, и в улыбчивом ребёнке на записи он без проблем узнал Котаса. В основном благодаря альбинизму, признаки которого андроид отчасти сохранил. Голоса Лорелеи и Рихтера были слышны также отчётливо, что только дополняло эту картину умиротворённой, радостной безмятежности. Лорелея смотрела на видео ещё с минуту, а затем резко отключила экран, вновь погрузив комнату в полумрак.       — Но не все болезни в этом мире наука была способна излечить, — голос Лорелеи задрожал, а глаза наполнились слезами. Наконец эта маска холодной и высокомерной неприступности начала спадать, позволяя узнать, что скрывалось под ней на самом деле. — Но сдаваться так легко я отказывалась. И тогда я… я решила изучать этих инопланетян, таких же крохотных малышей, как и мой собственный. Я думала, что это пойдёт на пользу всему человечеству. Они залечивали раны, восстанавливали органы, отращивали целые конечности. И они ведь являлись наполовину людьми, то есть был шанс того, что эта феноменальная способность к регенерации приживётся и у нас. Больше никаких имплантов, операций и болезней, мы бы встали на новую ступень эволюции, — вымученно прошептала Лорелея, словно пыталась оправдаться перед самой собой за эти жестокие эксперименты над детьми и при этом в очередной раз терпела на этом поприще поражение. — Но уже на начальных этапах у меня стали закрадываться мысли о том, что ничего не выйдет. Я знала, что ничего не получится, но всё равно продолжала, день за днём.       Нэйро слушал молча, не собираясь пока что перебивать и задавать вопросы. Это всё было похоже на исповедь, возможность раскаяться во всех своих грехах. И Ноябрь старался проявлять хотя бы толику уважения к тем, кому хватало смелости быть честным с самим собой.       — Параллельно с этим мы работали над созданием биороидов, пытались скрестить человека и андроида, найти идеальный, безупречный баланс. И у нас, как тогда казалось, были успехи. Первые годы всё шло хорошо, но потом эти дети начали взрослеть и... С виду безобидный ребёнок, но внутри монстр. Никакой эмпатии, никакого сострадания, только неутолимое желание разрушать и причинять боль. Я смотрела на свои руки и не могла поверить, что сотворила ими чудовищ, — страх так и сквозил в словах Лорелеи, и что-то подсказывало Нэйро, что сказанное она в полной мере относила и к себе самой. — Я собиралась использовать эти наработки, чтобы частично внедрить их сыну, и если не излечить, то хотя бы выиграть время. Но президент приказал заморозить проект и избавиться от всех образцов. Рихтер смог уберечь только троих, взяв под свой надзор, втайне от широкой общественности, естественно. Это не те дети, которыми лидер Центрального Кластера будет хвастаться на интервью, — Лорелея грустно усмехнулась и принялась вытирать слёзы, что без остановки текли по её щекам. — Он запретил мне и дальше изучать их. И я тогда так разозлилась, потому что не понимала, почему он ставит здоровье каких-то чужих, неправильных детей выше здоровья собственного.       Лорелея изо всех сил старалась успокоиться, но в итоге сдалась, приглушённо всхлипнула и, облокотившись на колени, спрятала лицо в ладонях.       — Годы шли, драгоценное время утекало, и в один момент… у меня просто опустились руки.       — Поэтому вы их бросили и сбежали? — всё же прервал своё молчание Ноябрь, желая перейти чуть ближе к сути.       — Я была не в силах это выносить. Сердце разрывалось от осознания того, что… что я больше ничего не могу сделать. Я сотворила столько ужасных вещей, и это всё было совершенно впустую. Как мне после такого смотреть сыну в глаза? Что я должна была ему сказать? — обессиленно спрашивала Лорелея, но от ответа Нэйро воздержался. — И все эти годы я будто сражалась в одиночестве. Ему под силу сделать что угодно, ему подвластно любое чудо, любое, кроме одного, — последние слова Лорелея неразборчиво бормотала себе под нос, совсем тихо, будто не хотела, чтобы Ноябрь услышал.       Он неотрывно смотрел на эту разбитую и содрогающуюся от рыданий женщину и упорно ловил себя на мысли, что у него не получалось испытывать к ней ничего, кроме жалости. И самое противное в этом было то, что Нэйро отчасти её понимал. То чувство полного отчаяния, когда под грузом собственных ошибок и плохих поступков угасал последний огонёк надежды. Лорелея пыталась убежать, но от совести так легко не скроешься. Это место, и все эти дети — это её искупление, попытка исправить содеянное, однако сколько бы она ни старалась, этого всё равно всегда будет недостаточно. В жизни Ноября появилась миз Фантар, указавшая ему путь во тьме, но он не считал себя вправе делать то же самое по отношению к кому-то другому. Не Нэйро судить Лорелею, и уж тем более не ему отпускать её грехи. Единственное, что Ноябрь мог для неё сделать, это сказать правду, а станет ли ей от этого лучше или нет… его уже не касалось.       — Вы ведь видели новости, — как бы невзначай произнёс Нэйро, на что Лорелея слабо кивнула. — Один из инопланетян в команде, у него теперь новая жизнь, где есть место друзьям и человеку, который заботится о нём как о родном. Да, не всё так гладко, но нет ничего из того, с чем бы он не справился. А если говорить о биороидах, то да, они ублюдки, но они обучаемы, при желании, при очень большом желании, — уточнил Ноябрь, желая быть откровенным до конца. — Жизнь вы им всем подпортили, это верно, но они сильные. Сильнее той боли, которую вы им причинили.       — Спасибо, правда, мне нужно было это услышать, — искренне заверила Лорелея, выпрямившись в кресле, шумно выдохнув и ненадолго прикрыв глаза. Она не производила впечатление эмоционального человека, так что подобные моменты слабости, вероятно, казались ей чем-то унизительным. Это Нэйро тоже отлично понимал. — Первое время я ещё поддерживала связь с некоторыми коллегами, но им тоже было мало что известно. Только одному удалось случайно подслушать разговор про оцифровывание сознания. Я до последнего не верила, потому что эта технология принадлежит кому-то из верхушки Трискелиона, она уникальна, и делиться ею с кем попало никто бы не стал. Да и, если честно, я вообще сомневалась в том, что она действительно существовала. Отрицать всегда удобнее, — вполголоса подметила Лорелея, позволив себе безрадостную полуулыбку. — И когда я увидела новости, то так обрадовалась. Думала, что и вправду случилось чудо, что мой мальчик жив и здоров, но потом… он появился здесь, в таком состоянии. Будто весь мир рухнул, снова. Его просто… засунули в железяку, затолкали все его воспоминания как можно глубже и пользовались им как… как какой-то вещью. Я поверить не могу, что Рихтер…       — Он бы не стал, но Флэзо бы стал. Думаю, это было его условием на предоставление тела для оцифрованного сознания, — Ноябрь не мог знать наверняка, однако его догадка звучала вполне правдоподобно. Похоже было на то, что имела место личная месть, но копать настолько глубоко он отказывался.       Раздражало скорее то, что даже после всего этого Рафаэль выйдет сухим из воды. Нэйро терпеть не мог таких, как он. Стали бы допускать обычного студента до работы в секретной правительственной лаборатории? Едва ли. И сам факт того, что биография его была дырявой насквозь, Рафаэля совсем не красил. Эксперименты на «О-Нэусе», изобретения Флэзо, сущность Декабря, цели Трискелиона. Рафаэль прекрасно знал всё с самого начала, но молчал, отыгрывая свою роль и прикрываясь «благими намерениями». Считал ли Ноябрь его плохим человеком? Нет, ни разу. Считал ли он его двуличным лжецом? Определённо. И это в очередной раз напомнило Нэйро о том, почему он недолюбливал учёных. Все они больны, каждый по-своему.       — Его возможно вернуть в живое тело? — поинтересовался Ноябрь. Даже Хасэгава не придумал ничего лучше, чем засунуть сознание сестры в заранее заготовленного андроида, но сложно поверить в то, что Флэзо не найдёт решения для этой задачи. Не в его манере было останавливаться на достигнутом, однако в этот раз ошибки стоило учесть, так что и рассмотреть следовало все доступные варианты.       — Я не знаю всех тонкостей, поэтому могу только предполагать, — неуверенно ответила Лорелея, задумчиво отведя взгляд. — Миллиарды нейронов, квадриллионы соединений, триллионы событий в каждый осознанный миг жизни. Они смогли преобразовать нейронное кодирование в вычислительную среду и трансформировать это всё в физический носитель, но обратить этот процесс невозможно, насколько мне известно. Физический носитель легко адаптируется к искусственному телу, но к человеческому… Потребуется модифицировать тело живого человека. Головной мозг, спинной мозг, нервная система. Далеко не каждое тело сможет такое выдержать… Я… Я даже представить не могу, — Лорелея явно не хотела и дальше развивать эту тему, но ответ на свой вопрос Нэйро получил, большего и не требовалось.       Озвученные условия и впрямь казались чем-то невыполнимым, только вот у Ноября, к сожалению, было одно предположение. В начале года он подмечал лишь мимолётные изменения во внешности Января, но имплант Нэйро время от времени автоматически сканировал лица напарников, и процент совпадения между Циантом и Котасом рос с пугающей скоростью, вплоть до того, что в один момент прога посчитала их дальними родственниками. Невооружённым глазом такое не заметишь, особенно с учётом альбинизма, однако в подобные совпадения Ноябрь не верил. Что-то тут определённо было нечисто, но говорить об этом сейчас он точно не станет, слишком мало доказательств.       — Но есть ли смысл делать что-то подобное, если от человека там ничего не осталось?       — Думаете, что он уже мёртв? А это просто безжизненная копия, имитирующая его характер, повадки и образ мысли? — напрямую уточнил Нэйро, но ответом ему стала тишина. Умом Лорелея, может, и понимала, что это её сын, но не было ничего постыдного в том, что сердцем она это отторгала. Каждый вкладывал в понятие «душа» что-то своё, и в представлении большинства это было чем-то возвышенным, непостижимым и тем, что невозможно воссоздать никакой техникой. Дискуссия на эту тему вышла бы весьма занятной, но Ноября в настоящий момент волновало исключительно его задание. — Как бы там ни было, факт остаётся фактом: он нуждается в ремонте. И я заберу его туда, где ему помогут.       — Чтобы его починили и дальше пользовались им как вещью, которая будет защищать вас всех ценой своей жизни? Ему ведь навязали эту функцию, ему не оставили выбора! Разве это честно? — спросила Лорелея, повернувшись к Нэйро, который тут же нахмурился.       — Никто из нас не знал всей правды, но теперь узнают. Замалчивать это я не стану, — предельно серьёзно заверил Ноябрь, чтобы у Лорелеи точно не возникло сомнений.       Судя по всему, от остальных покровителей это тоже тщательно скрывалось. Если бы миз Фантар знала, то обязательно бы Нэйро сказала, а раскидываться беспочвенными обвинениями было не в её правилах. Однако теперь всё уж точно прояснится, потому что Ноябрь заставит Рафаэля говорить, при всех. Напарникам ведь так нравились эти уютные, коллективные посиделки за столом, верно? Так почему бы не провести вместе ещё один вечер, образовательный, где Рафаэль продемонстрирует всем свои впечатляющие навыки рассказчика.       — Починить его нужно в первую очередь для того, чтобы он мог защитить себя, — тем временем продолжил Нэйро. Он мог забрать Декабря силой, но хотелось всё-таки разрешить всё с Лорелеей мирным путём, особенно сейчас, когда вскрылось столько информации, и ситуация в целом приняла совсем иной оборот. — И вам всем тоже нельзя тут оставаться. Трискелион придёт сюда не только за ним, но и за вами, с подачи местных бандитов. Не ставьте детей под удар.       — Но ведь… — только и успела произнести она, как вдруг отвлеклась на открывающуюся дверь. Мальчик шести лет испуганно вздрогнул, увидев Ноября, и, немного помявшись на месте, подбежал к Лорелее, протянув ей какую-то замысловатую игрушку.       — Я сломал, — виновато пробубнил мальчик и сразу же обратил внимание на покрасневшие от слёз глаза. — Вы плачете?       — Нет, нет, что ты, совсем нет, — с улыбкой заверила Лорелея и взяла игрушку, начиная вставлять маленькую деталь с пружиной на место. Мальчик то и дело взволнованно косился на Нэйро, давая понять, что видеть здесь посторонних не привыкли. Во всяком случае, напрягать ребёнка и дальше Ноябрь не собирался, поэтому активировал экран и сосредоточился на наборе мэйла для Джуна. Сам он остался на той колонии, но пообещал в кратчайшие сроки прислать несколько аэромобилей с самыми надёжными и наименее устрашающими на вид людьми.       — А когда будем завтракать? — поинтересовался мальчик, взяв свою игрушку обратно. Лорелея краем глаза посмотрела на Нэйро, который отрицательно помотал головой, и принялась бережно поправлять волосы ребёнка.       — Немного попозже. А сейчас, пожалуйста, разбуди всех и попроси одеться для улицы, хорошо?       — Хорошо, — мальчик кивнул со всей ответственностью, выбежал из комнаты и стал поочерёдно стучать в каждую дверь, вместе с этим раздавая всем громкие указания одеваться.       — Собирайте вещи, берите только самое важное, — уточнил Ноябрь, встав с кресла. — Скоро здесь будет Изумрудный Лотос, полетите с ними.       — С мафией? Ты издеваешься надо мной? — ожидаемо возмутилась Лорелея, поднявшись следом.       — Это временное решение. Вас спрячут и обеспечат всем необходимым. Я свяжусь с Дивали, и вы официально будете под её защитой, никто из местных вас и пальцем не тронет, — спокойно, с расстановкой пояснил Нэйро. — Но сейчас, пожалуйста, делайте то, что я говорю.       — А как же…       — Его я заберу с собой. Вы обязательно увидитесь снова, я обещаю.       Лорелее это всё категорически не нравилось, но спорить было некогда. Она взяла первую попавшуюся сумку из шкафа и закинула туда минибук с несколькими исписанными вручную блокнотами, а затем начала судорожно проверять каждую полку, словно боялась забыть хоть что-то связанное с подопечными. Ноябрь в это же время осторожно выглянул в коридор, по которому уже вовсю бегали дети, маяча из одной комнаты в другую и на ходу натягивая на себя вещи и уличную обувь. Присутствовало лёгкое ощущение хаоса, но при этом никто не дрался, не спорил и не плакал, даже наоборот, старшие дети старались помочь тем, кто помладше. У Лорелеи и вправду получилось создать уютный, маленький мирок, где детям было комфортно. Вырывать их отсюда не хотелось, но другого выхода в сложившейся ситуации Нэйро не видел.       Он надеялся, что они успеют улететь отсюда до того, как что-то случится, однако у судьбы, как всегда, на всё были свои планы. Текст внезапного мэйла, высветившегося на импланте Ноября, предупредил срочно отойти от окон. Контакт был неопознанным, что и смутило Нэйро, но своей интуиции он доверял, поэтому подскочил к стоящей у окна Лорелее и, взяв её за руку, дёрнул к двери. Почти сразу раздался взрыв, несильный, но всё равно сотрясший пол и выбивший все окна на этаже. Источником была прихожая, а целью, несомненно, являлись запертые на замки входные двери, которые не отличались устойчивостью.       Ноябрь приказал Лорелее собирать подопечных и ждать сигнала, а затем сам вылетел из комнаты. Окон на этаже было немного, да и все дети находились в районе коридора, так что никто не должен был пострадать. Дети упали на пол и испуганно отползли к стенам, встревоженно смотря то на Нэйро, то на друг друга, но, согласно быстро отсканировавшему всех импланту, действительно обошлось без травм.       Ноябрь подхватил с пояса рукоятку катаны и добежал до лестницы, по которой уже начал подниматься вооружённый гвардеец. Нэйро перемахнул через перила, чтобы спрыгнуть на противника сверху, и выпустил лезвие катаны в район чужой шеи, пронзая её насквозь. Упасть мужчине Ноябрь не дал, а наоборот, приземлившись на ступеньки, прикрылся им от нескольких пуль, выпущенных ещё одним стоящим позади гвардейцем. После этого, выдернув лезвие и ногой оттолкнув уже мёртвое тело, тем самым запустив его в ещё живого противника, Нэйро теперь уже сам выстрелил из ладони импланта, избавившись и от второго гвардейца, замертво свалившегося на пол вместе с первым. Совсем не такие звуки должны были слышать дети наверху, и уж точно не эту картину они должны будут увидеть, спустившись вниз, но здесь Ноябрь был уже бессилен.       Он выбежал в коридор первого этажа и вместе с этим, согласно рассчитанной траектории, ушёл вниз, чтобы немного проскользить по полу и таким образом уклониться от пуль, что просвистели над головой. Нэйро выстрелил гарпуном в находящегося поодаль гвардейца и тут же стал сматывать трос, одновременно с этим поднявшись на ноги и одним выпадом катаны снеся голову приблизившемуся против своей воли противнику. Ещё двое были в прихожей, куда Ноябрь незамедлительно и направился, на бегу возвращая катану на пояс и выбирая наиболее выигрышный из всех предложенных прогой вариант. Пустая комната, открытое пространство, ни единого укрытия и два гвардейца с винтовками в руках. У Нэйро будет только одна попытка.       Он собирался залететь в прихожую, откатиться в правый угол и выпустить гарпун в того гвардейца, что стоял ближе. Но, при выполнении этого манёвра, Ноябрь замешкался на последнем этапе и невольно замер на месте с поднятой рукой, потому что в повреждённом от взрыва дверном проёме, прямо позади гвардейцев, внезапно появилась массивная, двухметровая фигура, и принадлежала она тому, кого Нэйро ожидал увидеть здесь в последнюю очередь. Выглядывающие из-под капюшона плаща длинные дреды, разноцветные глаза, хмурый, мрачный взгляд и абсолютно непроницаемое выражение лица. Дрэйпер, собственной персоной.       Врасплох это застало и самих гвардейцев, потому спохватились они только тогда, когда было уже поздно. Один из них получил мощный, оглушающий удар под дых, что позволило Дрэйперу перехватить руку с винтовкой, нажать на спусковой механизм чужим пальцем и выпустить всю обойму в стоящую рядом женщину, которая отшатнулась к стене, сползла по ней вниз и свалилась на пол. Мужчина же пришёл в себя быстро и попытался дать отпор, однако Дрэйпер, с лёгкостью заблокировав каждый удар, ловко оказался у гвардейца за спиной, затянул удушающий и, долго немедля, свернул противнику шею. Приглушённый хруст разнёсся по комнате, а следом за ним и грохот ещё одного упавшего тела.       Играючи разобрался с двумя гвардейцами, причём их же приёмами. Почему-то для Ноября совсем не стало открытием то, что Дрэйпер тоже когда-то им был. У всех гвардейцев на лице написано, что они гвардейцы. Необъяснимо, но факт.       — Это первая волна, скоро прибудет вторая, — оповестил Дрэйпер, чей низкий, глубокий голос пробирал насквозь, вплоть до мурашек в области спины. Страха Нэйро не испытывал, исключительно опасение и недоверие. Имплант не распознал контакт и до последнего не мог зафиксировать присутствие. Только один человек мог предоставить Дрэйперу такие проги, и с этим человеком Ноябрь был, вроде как, на одной стороне. Видимо, именно об этом «нежданном госте» предупреждала миз Фантар. Доверия к Дрэйперу у Нэйро не было, ни единой жалкой доли процента, однако сейчас они оба преследовали одну цель: выбраться с этой колонии, а со всем остальными разберутся уже потом.       Ноябрь выпрямился и проследил за тем, как Дрэйпер без труда подхватил два тела, вытянул их в коридор и потащил в дальнюю комнату, где и бросил, после чего проделал то же самое и с остальными тремя. Посредственная попытка уберечь психику детей, ведь крови вокруг всё равно было предостаточно, но это всё же лучше, чем ничего, пусть и от такого человека, как Дрэйпер, подобный снисходительный жест заботы казался не более чем лицемерной насмешкой.       Сам же Нэйро тем временем поднялся по лестнице и приказал Лорелее спускать детей вниз, а затем вернулся в прихожую и выбежал на улицу, где несколько аэромобилей Изумрудного Лотоса уже опускались перед входом. Двери стали открываться одна за другой, и вскоре перед Ноябрём возникла молодая девушка в брючном костюме, которая, ограничившись приветственным поклоном, переместила тёмные очки с глаз на голову и кивнула на пустой аэромобиль позади.       — Этот ваш, можно не возвращать, — с улыбкой пропела девушка, как бы подразумевая, что за ущерб можно будет не отчитываться, только вот Нэйро сейчас было совершенно не до шуток.       — Отвечаете за них всех головой, — Ноябрь не пытался угрожать, просто хотел чётко донести мысль. Впрочем, девушку это не смутило, она лишь скептично выгнула бровь, усмехнулась и утвердительно кивнула.       К этому моменту перепуганные от увиденного дети уже начали выходить на улицу и, с помощью членов клана, забираться в аэромобили. Детей распределили по возрасту, а самых младших оставили с Лорелеей, которая суетливо металась от одного транспорта к другому и старательно убеждала заплаканных подопечных, что всё хорошо и что скоро они все будут в безопасности. Аэромобили постепенно стали подниматься обратно в воздух и разлетаться в разных направлениях, с целью спутать следы, и самой Лорелее тоже пора было отправляться, но она бросила тревожный, неспокойный взгляд в сторону приюта, на порог которого как раз вышел Котас. Он почти не опирался на костыль, однако из-за валяющейся на полу двери всё-таки запнулся и чуть не потерял равновесие, но идущий позади Дрэйпер вовремя придержал его за плечо, помогая устоять. Лорелея за считанные секунды оказалась рядом с Декабрём и обняла его, аккуратно, чтобы не повредить ничего ещё сильнее, но при этом с искренней теплотой и вкладывая всю душу.       — Я люблю тебя, несмотря ни на что, — прошептала Лорелея, нехотя отстранившись и бережно проведя пальцами по щеке Котаса. Суть чужих слов доходила до Декабря с большой задержкой, потому и ответом от него стало молчание, хотя в то же время было в его взгляде что-то такое… пугающе неуловимое. Создавалось ощущение, что Котас полностью осознавал происходящее и очень хотел что-то сказать, но сломанное тело банально не позволяло ему этого сделать. Словно он, живой человек, и впрямь оказался запертым в этой фальшивой, покорёженной оболочке, не имея ни малейшей возможности выбраться или просто подать знак. Даже Нэйро стало немного не по себе, а уж Лорелее и подавно, ведь она тоже прекрасно это всё видела, оттого и снова всхлипнула, почти незаметно смахнув слезу. Так или иначе, времени на трогательные прощания не было, поэтому Ноябрь подошёл ближе и взглядом намекнул Лорелее улетать. — Спасибо, за всё, — поблагодарила она напоследок, но Нэйро без проблем уловил немую просьбу в этих усталых, блёклых серых глазах.       — Я сделаю всё, что смогу, — сдержанно ответил Ноябрь, не собираясь давать невыполнимых обещаний. Лорелея понимающе кивнула и, на прощание заботливо поправив белоснежные волосы Декабря, поспешила к аэромобилю, что вскоре также поднялся в воздух и скрылся за ближайшими зданиями.       Котас неожиданно сделал несколько шагов вперёд, но Нэйро тут же перекрыл ему дорогу, невесомо коснулся плеча и заглянул в его единственный видимый глаз. Параллель, которую Ноябрь ни разу не находил ироничной. Оторванные куски искусственной кожи на руках Декабря были перевязаны бинтом, что пестрел блестящими наклейками и красиво нарисованными цветами, а кардиган был увешан значками, самодельными брошками и украшениями из бисера. Дети явно приняли Котаса хорошо, но ведь… было ещё одно место, где ему тоже будут рады.       — Ты полетишь со мной, я друг, — медленно и отчётливо произнёс Нэйро, пусть и сам от себя такого не ожидал, настолько непривычно было произносить это вслух. Поначалу он действительно недолюбливал Декабря, и далеко не сразу свыкся с его присутствием в команде, однако сегодня для Ноября открылась совсем другая сторона напарника, к которой он оказался не готов. Во всяком случае, он уже давно не испытывал такого количества противоречивых эмоций за раз. Разобраться в них было трудно, но желание восстановить справедливость и оказать посильную помощь ощутимо преобладало над всем остальным.       Котас по-прежнему молчал, а взгляд его вяло блуждал по всему вокруг, словно никак не мог ни за что зацепиться. Оставалось надеяться, что теория Нэйро была правдивой и что Декабрь и вправду всё понимал, да и, если честно, не то чтобы его согласие особо требовалось. Ноябрь просто хотел сделать всё по-человечески, но необходимыми временными ресурсами они для этого не располагали, потому что имплант оповестил о приближении ещё одной группы людей.       Нэйро собирался сказать Дрэйперу сесть за руль, но стоило пересечься взглядом с этими холодными, бесстрастными глазами, как все слова непроизвольно застревали где-то в горле. Это совсем не тот человек, которому можно было приказывать, однако Дрэйпер и без того всё понял, поэтому, на ходу скинув с головы капюшон, направился к аэромобилю, а Ноябрь следом, осторожно придерживая Котаса. Нэйро помог ему сесть на задние сиденье и пристегнул, после чего быстро обошёл транспорт и одновременно с этим выпустил из ладони импланта очередь пуль в подоспевших гвардейцев, отчего те резко попрятались в свои укрытия, давая возможность забраться в аэромобиль и закрыть дверь.       Транспорт поднялся в воздух и ловко скрылся в узких переулках, но вскоре Дрэйпер вылетел на чуть более открытое пространство, где и подмога не заставила себя ждать. Три аэромобиля неслись следом, и все они принадлежали Службе безопасности, давая понять, что мафия в это дело ввязываться не стала, но на этом хорошие новости заканчивались. Если верить напарникам, то в прошлый раз члены Изумрудного Лотоса собирались сбить их гранатомётом, только вот ничего хотя бы отдалённо напоминающего крупное оружие Ноябрь в салоне не нашёл. Джун являлся лидером клана меньше суток, а уже такие щадящие реформы. Совершенно не вовремя, потому что от хвоста требовалось избавиться здесь и сейчас, пока не прибыло ещё больше гвардейцев.       — Верхушке вы нужны живыми, верно? — внезапно поинтересовался Дрэйпер. Хаотичная застройка мешала ему как следует разогнаться, даже наоборот, то и дело заставляла притормаживать и сворачивать, из-за чего преследователи стремительно нагоняли.       — В прошлый раз мафии разрешили стрелять, — возразил Нэйро, хотя до него почти сразу дошло, на что намекал Дрэйпер. — Тогда с ними была Сариса, в которой Трискелион нуждается больше, чем в нас, но сейчас её нет, — вслух рассудил Ноябрь, вновь повернувшись к летящим позади гвардейцам. Дистанция сокращалась, однако никто из них не пытался стрелять. Судя по всему, дожидались поддержки и надеялись зажать свою цель в клещи, вынудив остановиться. Они не станут рисковать ни жизнью Декабря, ни Дрэйпера, тогда как личность Нэйро по-прежнему оставалась скрыта за маскировкой, и, вполне вероятно, от него как раз таки и захотят избавиться, как от помехи и ненужного свидетеля. Этим стоило воспользоваться.       Ноябрь привалился к передним креслам и стал бегло изучать глазами видимую часть района, пока наконец не нашёл кое-что подходящее. Жилой комплекс из восьми зданий. Его ещё не закончили, потому он был окружён строительными кранами и прочими вспомогательными конструкциями, а в столь ранний час работников там точно можно не ждать. Сгодится.       — Туда. Я с ними разберусь, а вы пока спрячетесь, — распорядился Нэйро, указав на комплекс. Примерную суть плана Дрэйпер уловил, поэтому устремился к стройке и параллельно с этим достал из внутреннего кармана плаща гранату, не глядя бросив ту назад. Ноябрь её поймал и повесил на пояс рядом с катаной, после чего повернулся к Котасу, который всё это время наблюдал за происходящим. Бездействие и беспомощность ему явно претили, но в таком состоянии он не мог предложить ничего иного. Декабря обязали защищать команду, рискуя при этом собственной жизнью, однако теперь пришла пора рискнуть кому-то другому для того, чтобы защитить его. Для этого ведь… и нужны напарники, верно?       Десятки платформ, мостов и зданий проносились за окном, и до комплекса оставалось совсем немного. Нэйро с Котасом наконец встретились взглядами, но слова сейчас действительно казались лишними. Проблески осознания мелькнули на лице Декабря, и ответил на них Ноябрь слабой, едва заметной улыбкой. Люк над головой открылся, запуская в салон оживлённый поток ветра. Нэйро выбрался на крышу аэромобиля и выпустил когти, зацепившись ими за твёрдую поверхность, чтобы удержаться на такой скорости. Тёмные пряди распущенных волос так и лезли Ноябрю в лицо, но имплант помогал чётко разглядеть приближающийся жилой комплекс и рассчитать траектории прыжков.       Нэйро пристально оглядел недостроенные здания из металлических панелей и бетонных блоков, а затем и возвышающиеся прямо за ними строительные краны. Дрэйпер подлетел к одному из них и ощутимо притормозил, позволяя Ноябрю выпустить гарпун и спрыгнуть с крыши, после чего увёл аэромобиль вниз и скрылся из виду. Нэйро тем временем приземлился на лестницу башни, смотал трос и начал торопливо подниматься. Он почти добрался до самого верха, когда первый из аэромобилей преследователей стал приближаться, а из открытого окна показался гвардеец с винтовкой, тут же открывший огонь. Конструкция защитила от большей части пуль, тогда как от остальных Ноября укрыла рука, благодаря чему он всё-таки поднялся на горизонтальную часть крана и побежал вдоль неё.       Пули продолжали либо проноситься мимо, либо звонко отскакивать от импланта, и только одна отрикошетила неудачно, немного задев ногу. Такую боль Нэйро стерпел без проблем и, резко остановившись, спрыгнул с крана ровно в тот момент, когда гвардеец принялся перезаряжать винтовку. Аэромобиль подлетел достаточно близко для того, чтобы, с помощью гарпуна, приземлиться прямиком на крышу. Ноябрь одним рывком когтей вырвал люк и спрыгнул на пол салона. Правой рукой он увёл наставленную на него винтовку вверх, давая ей выстрелить в потолок, а левой стянул с пояса рукоятку и выдвинул лезвие катаны в горло гвардейца, обрызгав окно позади него кровью. Водитель спохватился мгновенно и взял свой пистолет, но Нэйро предугадал и это, выпустив в висок гвардейца несколько пуль, чтобы точно пробить шлем насквозь, по причине чего и получил уведомление о том, что пуль в импланте не осталось.       Автопилот среагировал незамедлительно, так что транспорт плавно выровнялся и стал медленно снижаться. Ноябрь же выбрался обратно на крышу и зацепился гарпуном за висящие на крюке крана металлические балки, от которых и раскачался для того, чтобы залететь в незастеклённое окно ближайшего здания. Приземляться пришлось перекатом, из-за чего основной удар пришёлся на живое плечо, но Нэйро, тихо шикнув от боли, быстро поднялся на ноги и побежал по пустующему этажу, огибая немногочисленные стены.       Неподалёку пролетел ещё один аэромобиль, и Ноябрю было необходимо привлечь внимание водителя, поэтому он с разбегу выпрыгнул в окно, когтями зацепился за стену соседнего здания и, подтянувшись, забрался в ещё одно окно. Гвардеец это заметил и полетел следом за Нэйро, который вновь перешёл на бег, держась при этом как можно ближе к незастеклённым окнам. Аэромобиль шустро нагнал Ноября и почти что поравнялся с его этажом. Оставалось лишь подловить правильный момент. Имплант подал сигнал, и Нэйро сразу же стянул с пояса гранату, активировал её и, чуть притормозив, кинул в аэромобиль, окно которого как раз начало открываться для того, чтобы гвардеец мог прицелиться. Ноябрь собирался заметнуть гранату прямо в салон, но из-за резкой, парализующей боли в плече снаряд полетел значительно ниже и ударился о дверцу транспорта, однако этого всё равно оказалось достаточно. Аэромобиль был вмиг поглощён взрывом, а ударная волна откинула его к зданию позади, в которое он врезался и мёртвым грузом полетел вниз, разгораясь всё сильнее.       Нэйро остановился на месте, желая отдышаться, но сигнал об опасности вынудил сорваться с места и спрятаться за ближайшей стеной, в которую разом выпустили целую обойму. На перезарядку уходило время, и Ноябрь воспользовался этой паузой для того, чтобы добежать до другого конца этажа и перебраться в соседнее здание уже отлаженным манёвром. Третий аэромобиль оказался ближе, чем Нэйро рассчитывал, так что и заранее заготовленный план уже не сработает. Гвардейцы продолжали преследование, а Ноябрь только и успевал, что бегать от одного укрытия до другого, ведь настолько пустая и открытая планировка едва ли позволяла скрыть своё присутствие надолго.       Нэйро судорожно прокручивал в голове варианты, как вдруг всё тот же неопознанный контакт в лице Дрэйпера прислал два фото, всплывших на импланте. На одном из них была недостроенная парковка поблизости, а на втором она же, но с другого ракурса, и Ноябрю хотелось надеяться, что истолковал он всё правильно, поскольку болтливостью Дрэйпер не отличался. Казалось, что Нэйро только сейчас осознал, почему напарников так раздражала его собственная немногословность.       Он притаился за очередной колонной и, переведя дух для последнего рывка, снова выпрыгнул из окна, тут же выпустив гарпун в строительный кран, а затем, перекрутившись в воздухе и смотав трос, и за стоящий позади него. Нужная парковка, для которой ещё не сделали крышу, показалась почти сразу, и целью Ноября было как раз таки привести к ней аэромобиль, что следовал по пятам. Нэйро начал спускаться, и парковка была уже совсем близко, когда имплант оповестил о летящей позади гранате. Ноябрь успел отцепить гарпун, неосторожно приземлиться и кое-как перегруппироваться, но ударная волна всё равно отбросила его на пару метров вперёд, отчего он влетел спиной в колонну. Столкновение было неприятным, однако имплант в позвоночнике исправно принял всё на себя. Покалывающая волна боли отдалась разве что в плече и ноге, которую Нэйро, очевидно, подвернул при приземлении.       Поднялся ворох строительной пыли, что закрывала обзор, но имплант чётко показал силуэт аэромобиля, зависшего в воздухе в метре от парковки, а также гвардейца, спрыгнувшего на твёрдую поверхность. Звук приближающихся шагов и щелчок перезарядки. Вооружённый противник выплыл из облака пыли и наставил винтовку на Ноября, который в последний момент стянул с лица голографический материал. Была вероятность, что это не спасёт, но гвардеец неподвижно замер на месте, как и его палец, застывший над спусковым механизмом.       Несколько секунд затяжной тишины, что прервалась приглушённым грохотом. Парящий позади аэромобиль упал на парковку, и это заставило гвардейца обернуться. Возможность, которую и ждал Нэйро, сжимая в руке рукоятку катаны, однако его опередили. Два точных выстрела по самым уязвимым местам шлема, и гвардеец замертво свалился рядом, выронив оружие из рук. Пыль вскоре осела, и Ноябрь увидел, как Дрэйпер, убрав свой пистолет в кобуру, помог Котасу перебраться в аэромобиль Службы безопасности, а затем вытащил труп водителя с его места и бросил рядом. Нэйро должен был справиться со всем один, но следовало ожидать, что Дрэйпер поступит исключительно так, как посчитает нужным сам. Справедливости ради, его план и впрямь сработал, так ещё и появился новый транспорт, который позволит максимально незаметно добраться до космопорта.       Ноябрь устало выдохнул и, уперевшись рукой в колонну, стал подниматься. Нога отозвалась режущей болью, из-за чего он всё-таки позволил себе выругаться, но рядом вдруг возник Дрэйпер, протянувший костыль. У Нэйро было желание расценить это как мелочную издёвку, только вот вряд ли Дрэйпер был заинтересован в том, чтобы тратить сейчас на подобное время.       — Лететь в аэромобиле гвардии? Мы точно ничего не подцепим? — равнодушно поинтересовался Ноябрь, взяв костыль. Идти было недалеко, но лишняя опора не помешает.       — Мы все уже заражены, разницы не будет, — в той же манере возразил Дрэйпер и направился к транспорту. Ответ ожидаемый. К концу дня практически каждому человеку в Единой Нации так или иначе подсадят микрочипы, и конкретно с этим аспектом уже ничего нельзя было сделать. Только смириться.       Нэйро не без труда дошёл до аэромобиля, забрался внутрь и вернул костыль сидящему рядом Декабрю, с которым невольно пересёкся взглядом. Вся скудная мимика Котаса усердно пыталась что-то сказать, но Ноябрь был не в настроении для того, чтобы разгадывать шарады, потому ограничился вялым кивком и принялся натягивать остатки голографического материала обратно на лицо. Со всеми этими полётами и вправду стоило заканчивать. Такими темпами Нэйро обязательно допрыгается до чего-то нехорошего. Не то чтобы он так уж волновался за свою жизнь, но умереть нелепой смертью совсем не хотелось.       Транспорт тем временем поднялся в воздух и стремительно покинул стройку, и очень кстати, потому что четыре аэромобиля гвардии как раз мелькнули вдалеке. Ближайшая платформа космопорта располагалась в соседнем районе, но Дрэйпер целенаправленно облетел её по внушительной дуге и устремился дальше.       — Поднимемся по другой, там ангар ближе, — пояснил Дрэйпер, давая понять, что с кораблём проблем не возникнет. Весь такой благоразумный, рассудительный и добросовестный, аж тошно. Ноябрь сам был далёк от идеала, потому и старался лишний раз не судить окружающих его людей, но, ваше единство, как же раздражал Дрэйпер и абсолютно каждое произнесённое им слово, особенно сейчас, когда Нэйро уже знал всю правду.       — И это всё того стоило? — спросил он, но Дрэйпер промолчал, и бровью не повёл. Причинил непоправимый вред множеству колонистов, обманул и нагло предал стольких землян, буквально заставив их бороться и умирать ни за что. Подставил всех членов Фронта, позволив Трискелиону от них избавиться, из-за чего тем немногим, кто чудом смог выбраться из этой безжалостной, кровавой мясорубки живыми, теперь приходилось скрываться, боясь за свою жизнь. А сам в итоге оказался непричастным крайним, и именно это задевало Ноября сильнее всего. — Думаешь, что ты за это не ответишь?       — И как же? На Землю меня отправишь? — парировал Дрэйпер, и вот теперь это действительно смахивало на издёвку. Разница была лишь в том, что в глазах, которые смотрели на Нэйро через зеркало заднего вида, не нашлось ни капли насмешки или надменности. Только стальной, непоколебимый холод, что немного усмирил пыл Ноября. Взгляд человека, полностью осознающего всё содеянное и готового взять за это ответственность. Этот взгляд Нэйро знал хорошо, потому что часто видел его, в собственном отражении.       Упоминание Земли неосознанно отбросило в начало года, когда Дрэйпер, отпустив похищенных им Май и Сентябрь, попросил Ноября задержаться на минуту, чтобы идущие впереди напарники ничего не услышали. Ходить вокруг да около Дрэйпер не стал, а с ходу заявил, что у Нэйро на Земле остались родственники. Бабушки и дедушки, дяди и тёти, двоюродные братья и сёстры. Дрэйпер сказал, что сможет организовать звонок и, в перспективе, даже личную встречу. Тогда Ноябрь отказался. Для этих людей он умер ещё до своего рождения, а кровное родство он никогда не воспринимал как что-то особенное и сакральное. Нэйро по-прежнему был один в этом мире, и эта информация совершенно ничего не изменила. Именно так он подумал в тот день, и не то чтобы что-то поменялось сейчас, однако…       Ноябрь бесшумно вздохнул, откинулся на спинку кресла и уставился в потолок салона. Чёрный, как бескрайний космос, с редкими светлыми бликами, что отскакивали от проносящихся мимо стеклянных зданий. И всё-таки Нэйро слишком поспешил с тем, чтобы обвинять одного Дрэйпера во всех смертных грехах, ведь им, по сути, тоже просто воспользовались, как и всей их командой. Как какими-то безвольными куклами, ничего не значащим расходным материалом. Ноября до сих пор корёжило от осознания, что все усилия, все преодоления, все принесённые жертвы ничего не стоили и требовались исключительно для того, чтобы их проигрыш был как можно более унизительным, а падение оглушающе громким. Обнадёживало только то, что терпеть осталось недолго. И если всё случится так, как описала это миз Фантар, то завтра всё закончится. При благоприятном раскладе, разумеется. При очень благоприятном раскладе.