(Не)Беззаботная юность

— Готова? — Джисон толкает Джису локтем, привлекая к себе внимание. Та немного морщится в ответ, но кивает. Немного страшно, но, как и говорил Джисон, так и должно быть. Возвращаться всегда страшно (это тоже слова Хана, а не ее), но они домой вернуться. Джису не уверена, что ее там кто-то ждет. — Странно, что нас только двое, — бормочет девушка, когда их предупреждают, что самолет пошел на посадку. — Угу, — Джисон прикрывает глаза, пытаясь расслабиться. — Жаль, что хен с нами не захотел возвращаться. И игнорирует удивленный взгляд Джису (они ведь вчетвером уезжали, так почему Джисон говорит только о Чане). Но она решает оставить в покое Хана, тот итак выглядит слишком болезненным и уставшим. Лиа о нем беспокоится (старше все же на пару месяцев, даже если это незначительно), но Джисону, будто все равно на свое собственное здоровье. Всю последнюю неделю из студии не высовывался почти, заканчивая там что-то. А послушать так и не дал, только черкал что-то в свою темно-зеленую местами потертую тетрадь. — Все будет хорошо, — Джисон поворачивается к ней и улыбается, а Джису цепляется за его ладонь. Ей очень хочется во что-то верить — в себя не выходит, так может в Хан Джисона получится (да и кто из них не пробовал тоже самое). Чанбин ей однажды сказал, что все начнет рушиться в тот момент, когда Джисон перестанет улыбаться. Тогда и наступит точка не возврата, а до этого момента еще можно все исправить. И Лиа верит в это, со школьной скамьи верит.

***

Когда на них наваливаются младшие, то Джису едва успевает выдохнуть. Рюджин и Черен вцепляются в нее с криками «онни, мы так скучали», и Лиа тоже рада видеть этих неугомонных школьниц. Чуть в стороне в Джисона вцепился вечно вредный до него Чонин, приговаривавший, что ему вот совершенно все равно на возвращение хена. Но по его крепкой хватке можно понять совершенно обратное, и Хан ерошит младшего по волосам. — Сынмин-а, чего ты там стоишь, иди сюда, — кричит Джисон, и сам же втягивает друга в крепкие объятья. Тот фырчит, пытается выпутаться из конечностей, облепивших его. А потом замечает смеющуюся Джису и хватает ее за руку, притягивая в их клубок. Они втроем смеются, обнимаясь, и Джисон что-то кричит о воссоединении 00-лайна (о том, что ровно половины не хватает, они умалчивают). — Хааан, — кричит голос откуда-то сбоку, и все они разворачиваются. В нескольких метрах с плакатом, на котором смешные рожицы написано на родном корейском «с возвращением домой», стоят Чанбин и Минхо, а кричавший Бомгю уже несется навстречу. Они с Джисоном встречаются где-то на половине пути и обнимаются, шуточно лупя друг друга по спинам. Джису даже вспомнить не может, когда видела Бомгю таким эмоциональным в последний раз. — Ему писать было тяжело без Джисона, — рядом стоящий Сынмин объясняет Лие, что смотрит на друзей. — Чанбин-хену тоже несладко пришлось. Сынмин поворачивается к ней и улыбается немного тоскливо. Джису такую улыбку знает, видела ее много раз раньше. От этого дрожью пробивает. — Нам всем, если честно, — и глаза у него грустные, даже слишком взрослые для девятнадцатилетнего мальчишки. — И кто знает, когда станет легче. Джису отворачивается и смотрит туда, где Джисон оказывается втянут в объятья Чанбина. Там же Минхо тянет щеки младшего, возмущаясь по поводу того, что от них почти ничего не осталось. Она смотрит внимательнее и, правда, замечает, что тот еще худее, чем обычно. Но Джисон только отмахивается, говорит всем, что скучал сильно. А сам от Чанбина не отлипает, снова переходит на рассказы о музыке, говорит, что у него много заготовок. Тянет Бомгю за собой следом тоже, сообщает, что вот завтра же они в студию должны пойти. И глаза у него светятся, а слов в минуту столько, что за ним не поспевают даже мысли додумать. И вроде бы все хорошо. Это все тот же Джисон, что и раньше. Но на мгновение Лиа видит, как его улыбка слегка сползает, но быстро возвращается назад, когда Чанбин к нему поворачивается. И Лие хочется верить, что ей просто показалось. Потому что если Джисон сломается, то разве можно будет все восстановить?