***
— Хён, мы зайдём с тобой. На плечо Юнги легла ладонь младшего. Парень знал, что это Чонгук. За столько лет он научился определять друзей по малейшим деталям: шаги, дыхание, парфюм, шелест одежды. Каждый из его шестерых братьев чем-то выделялся, не было ни одного, похожего на другого, но в тоже время они были единым целым, поэтому так тонко и чувствовали настроение друг друга. Шуга знал, что макнэ больше всех боится, что с мемберами может случиться что-то плохое. С детства он привык видеть возле себя шестерых парней и панически боялся, что однажды хёны оставят его. Чонгук не показывал свою эту слабость, но в такие моменты, он выдавал себя с потрохами, когда готов был разделить со старшим всю боль, последствия и принять удар вместе. Юнги также знал, что ребята где-то поблизости. Младший наверняка убедил остальных, что идти толпой не лучшая идея, ведь его хён не любит шум и хаос. Юнги знал, что они воспитали драгоценного и благодарного ребёнка, который никогда не предаст. — Чонгуки, я должен сам со всем разобраться. Ты тут ни при чем. Юнги накрыл своей ладонью руку младшего, до сих пор лежащую на его плече, и слегка похлопал, ободряя то ли себя, то ли друга. Как ни странно, предстоящий разговор с Бан Шихёком его не пугал. Юноша был не виноват, и скрывать ему было нечего. По крайней мере, касательно именно этой ситуации. Понятное дело, к нему будут присматриваться ещё более пристально фанаты и СМИ, но вопрос с Чимином улажен, поэтому парень был спокоен. Но в тот же момент, внутренний холодок мешал сосредоточится, ведь подсознание постоянно подкидывало образ младшего, говоря, что он не сможет контролировать свои взгляды и эмоции. А значит, рано или поздно кто-то зацепится за этот факт и вывернет его против него, против их группы. И сейчас Юнги должен защитить всех, но при этом и не забить на свои принципы. Только как? — Хён, мы все с тобой, чтобы ты не решил. Знай это. Чонгук мягко обнял старшего со спины, показывая свою поддержку и участие. Благодаря за всю заботу, которую его хён оказывал на протяжении всех этих лет. — Чонгуки, мне надо идти. Я не могу стоять тут вечно, — Юнги слегка улыбнулся, ощутив, что младший крепче стиснул его, словно боясь отпустить, словно больше такого не будет. — Обещай, что я также смогу приходить к тебе в студию и смотреть за тем, как ты пишешь музыку. — Хм, надо подумать, — Шуга склонил голову набок, специально дразня парня паузой. — Если обещаешь, что больше не будете с Тэхёном разыгрывать Хосока. — Эээ, это запрещенный приём, — Чонгук отстранился и развернул парня к себе лицом. — Я обещаю, что мы будем меньше это делать, но совсем... Чёрт, хён, это же невозможно! — Ладно, ладно, мелкий, я пошутил, — Юнги рассмеялся, видя, как младший пытается найти компромисс. — Но ты дал обещание. Парень легонько подмигнул и сделал шаг в сторону. Ему нужно было уже заходить в кабинет. Там его ждал серьёзный разговор. И Юнги не знал, в каком настроении сейчас их создатель. За почти десять лет было всякое: и плохое, и хорошее. И в принципе мемберы доверяли Шихёку, но ситуация могла измениться. Ведь компания сейчас имеет огромное влияние и возможности. Под её крылом дебютировала новая группа. Вдруг в них больше не будут нуждаться, если на горизонте появятся намёки на подобные скандалы? — Хён, ты боишься? Чонгук посмотрел на старшего, он видел не то чтобы страх в глазах старшего, но беспокойство точно. А вот в своих глазах, он уверен, был страх. Младший боялся, что одногруппник решит уйти, что он не сможет доказать Бан Шихёку отсутствие связи с Сухёном. Эти и другие причины сводили его с ума. И хоть он и хотел побыстрее покончить с этим, в тоже время отпускать друга в этот кабинет макнэ боялся больше всего. — Нет, не боюсь. Я боюсь других вещей, но ты мне показал, что делать этого не стоит. Юнги улыбнулся другу и, собрав всю волю в кулак, сделал шаги к кабинету, который уже ждал его, в котором сейчас должна решиться судьба не только его, но и всей группы. Глубоко вздохнув, парень постучал в дверь и вошёл, едва дождавшись приглашения.***
Оказавшись внутри, Юнги в очередной раз убедился, что подобная обстановка не для него: много макулатуры, бесполезных вещиц и дизайнерские пафосные столы бесили юношу. Студия была куда привычней и уютней. Там было не так много места, но зато помещалось всё, что было необходимо для работы. Там не всегда идеально чисто, поскольку иногда времени не хватает сделать полноценную уборку, но мемберы всё равно любят посещать его священную обитель. Диван в студии удобней, чем кровать в комнате, ведь столько ночей на нём было проведено. А из вещей лишь самые дорогие сердцу сувениры, которые ему подарили АРМИ. А одна из стен была полностью увешена фотографиями мемберов, ведь они самые близкие для него люди. Разве это не идеальное место? Идеальное. И Юнги не собирается его променивать даже на самый стильный кабинет с дорогими кожаными диванами. — Здравствуй, Шуга. — Добрый день. Юнги отозвался на автомате, он не видел собеседника, поскольку был увлечен разглядыванием кабинета. — Хмм... Парень повернулся на звук, так как чувствовал, что начинает испытывать терпение старшего, а в данной ситуации это было, как минимум, нежелательно. — Простите. Вы хотели меня видеть, — поклонившись, юноша дождался кивка и присел на стул, выражая позой сосредоточенность и внимание. — Да, хотел. Ты же знаешь причину, по которой я тебя позвал? — Знаю. Речь пойдёт о Сухён хёне и якобы наших отношениях. — Именно, — Шихёк кивнул, подтверждая слова. — Я хочу попросить тебя быть со мной максимально честным. Юнги помедлил немного с ответом, но всё же кивнул, показывая, что готов на откровенный разговор. Однако в душе молился, чтобы не прозвучал вопрос, который потопит его и мемберов. — Замечательно. Ты и Сухён действительно состоите в отношениях? — мужчина задал вопрос в лоб, внимательно наблюдая за реакцией подопечного. Не то, чтобы он верил слухам, которые разносят журналисты, но его обязанностью было удостовериться. А ещё Шихёк видел, что в глазах парня на секунду промелькнул страх, однако тот быстро взял себя в руки, и старший решил, что наверное начал слишком грубо. Всё же тема щекотливая, только вот сказанного не вернешь. — Нет, мы не состоим в отношениях. Мужчина внутренне ликовал, что не ошибся, однако для него было важно счастье и душевное равновесие своих подопечных, поэтому этот ответ также лёг тяжёлым грузом на сердце. — Скажи, почему ты ни с кем не встречаешься? Юнги дёрнулся от подобного вопроса. Не то, чтобы он не ждал этого, но немного в другом ключе. Старший словно был уверен в своей правоте. — У нас контракт, — взглянув прямо в глаза собеседнику, ответил юноша. — И отношения с противоположным полом запрещены. — Других это не останавливает. — Хосоку вы дали испытательный срок, а... — Я сейчас не о нём говорю. Я знаю, что другие бегают иногда на свидания. Да, да, не смотри так на меня, я в курсе ваших похождений. Только вот ты ни к кому не бегаешь. Почему? Такая осведомлённость пугала. Не то, чтобы парень не задумывался об этом, но убедиться в своих подозрениях всё равно было шокирующе. Юнги предполагал, что за ними следят 24/7, но понять весь масштаб было больно. Нет у них свободы. Ни от кого, абсолютно. — Не надо так пугаться, — ответил мужчина, заметив, что глаза младшего забегали, соображая что-то в своей голове. — Я не собираюсь этому препятствовать. Я искренне желаю вам счастья, хоть вы и сами пока ещё боитесь этого самого счастья. — А мы имеем на него право? — невольно вырвалось у Юнги. — Как никто другой. Пойми, вы обычные парни, и должны иногда делать вещи, которые делают нормальные молодые люди. Это естественно: ходить на свидания, проявлять интерес к противоположному полу, влюбляться. Противоестественно — похоронить себя в работе, думая, что фанатская любовь предел в жизни. — Мы им обязаны. — Отчасти, но это не обязывает вас растворяться в этой любви. Все эти девочки, девушки однажды выйдут замуж, нарожают детей и лишь изредка будут слушать ваши песни. Ты уже большой мальчик и понимаешь, что популярность не будет вечной. Однажды она исчезнет, как и АРМИ. Останутся воспоминания и слава о ваших достижениях. Но будет ли вам этого достаточно? Вы будете счастливы? — Я не знаю. Мы с ребятами много говорим об этом, но не знаем, что будет тогда. Мы не умеем ничего, кроме как быть айдолами. — Надо же... — мужчина откинулся на спинку стула и на несколько минут задумался. — За шесть лет вы выросли как артисты, как личности, как мужчины. Я много ошибок совершал с вами и, как оказалось, продолжаю их совершать. — Что вы имеете в виду? — недоумённо спросил Юнги. — Я думал, чо вы избавились от своих страхов. Вы пишете музыку, тексты, сами продюсируете, учите ваших фанатов правильным вещам. Но сами так и не научились главному, вы по-прежнему те же пугливые мальчики, которых я встретил почти десять лет назад. Как и тогда, вы боитесь своего будущего, не уверены в нём и до сих не научились верить в себя, считая, что недостойны этой славы и личного счастья. Это ужасно, ты не находишь? — Нахожу, — тихо ответил парень, шокировано думая, что они с ребятами по сути топчатся на месте, относительно своих личностей. Им комфортно в масках. Но что будет, когда настанет время их снимать? — Так дело не пойдёт. — Что это значит? — Я хочу отменить камбэк, который мы планировали на осень. — Как так? Вы хотите разорвать с нами контракт? — Юнги, посмотри, как ты не уверен в себе. Где тот юноша, который пришёл ко мне? Который хотел дарить людям музыку, которая поможет им справиться с проблемами. Как ты можешь это сделать, если сам не в состоянии решить свои проблемы? — У меня нет проблем, — отмахнулся парень, мотнув головой в нетерпеливом жесте. — Когда нет проблем, люди не уезжает посреди плотного графика, никого не предупредив. и не игнорируют звонки. Я не знаю всего о вас. Вы дали мне большие возможности, когда помогли поднять компанию, но я не всесилен. Я не могу излечить ваши души. И разговор с тобой мне помог понять, что мы подошли к критичной точке. Если мы не найдём способ справиться с этим, то потеряем всё. Вы не искренны с АРМИ сейчас. На вас маски. — Это не так, — попытался возразить парень. — Нет, так. Ты зарылся в работу, игнорируя внешний мир. Намджун не вылезает из книг, ища ответы на свои вопросы. Сокджин скоро голос сорвёт, практикуясь с утра до ночи в пении. Хосок последний год прикладывается к вину чаще, чем воду пьёт. Чимин вообще на тень похож, такое ощущение, что из него высосали всю энергию. Тэхён постоянно в своих мыслях и с синяками под глазами. Чонгук почти поселился в спортзале, чтобы избегать реальности. По-твоему, это всё нормально? Мы не можем двигать нашу компанию дальше, пока вы не найдёте себя и ответы на волнующие вас вопросы. Этот альбом должен быть особенным. И вам решать, насколько: особенно легендарным или особенно провальным. — Но что нам делать? — бессильно опустив плечи, спросил Юнги. Сейчас он как никогда остро понимал, как они все закрылись от внешнего мира. Насколько глубоко засели в них образы, придуманные когда-то, в далёком тринадцатом году, чтобы понравиться фанатам. И не сказать, что они врали АРМИ, ведь все мемберы сами верили в свои образы, позабыв, что у них есть своё личное "я". — Во-первых, до августа мы ничего не может поделать, поскольку очень плотное расписание. Но потом вы уходите в отпуск. На месяц. Юнги подозрительно посмотрел на старшего, проверяя, послышалось ему или нет? Отпуск? На целый месяц? Это действительно так? — Не смотри таким взглядом на меня. Вам нужен отдых. Я был слишком жадный и не понял этого раньше. Это моя ошибка. Я хочу, чтобы вы провели этот месяц врозь. Побыли со своими семьями, съездили в путешествие с друзьями или знакомыми. Походили по музеям, выставкам, в кино, в конце-концов. Напились до беспамятства. Что ещё любят делать молодые люди? Одним словом, я даю вам полную свободу. — А как же последствия такой свободы? — усмехнулся юноша. — А это будет во-вторых. Вы сами теперь будете реагировать и отвечать на скандалы, в которые будете втянуты. — То есть? — Я слишком опекал вас. Я слишком вдолбил в ваши головы, что вы можете и не можете делать. Это моя ошибка. Вы не совершали ничего неправильного все эти годы, поскольку я подавлял вас своим авторитетом. А если и были какие-то намёки на скандал, то это быстро решалось без вашего участия. Вы даже не обо всем знаете, во что могли быть втянуты. Теперь я хочу, чтобы вы научились настоящей жизни, когда за последствия приходится отвечать. Именно поэтому я до сих не дал официального заявления на ситуацию с тобой. — А если у меня не получится решить? Я не знаю, что делать. — Разумеется я вмешаюсь. Только будешь ли ты тогда удовлетворён, что не способен сам решать какие-то вопросы, касающиеся тебя? Что не можешь самостоятельно разобраться с проблемой? — Я почувствую себя ничтожеством, — горько усмехнувшись, признал правоту старшего Юнги. — Я не хотел, чтобы у вас был такой тяжелый путь. Если бы было что-то в моих силах, то я бы упростил его вам. Но я вам его лишь усложнил. Простите меня. Тем не менее, если я сейчас так не поступлю, то потеряю вас. А вы мне слишком дороги. Каждый из вас великий человек. Вам лишь нужно поверить в это и в себя. И тогда мы вместе сможем невозможное. — На самом деле, я сейчас не до конца понимаю вас. Вы переоцениваете нас. — Нет, — покачав головой, ответил мужчина. — Я надеюсь, что вы это сможете понять. А теперь иди и отдохни, заодно скажи ребятам об отпуске. И ещё, думаю, что я всё же дам официальное заявление в последний раз. Боюсь совершить очередную ошибку, но чутьё подсказывает мне, что это должен сделать я. Однако дальше вы сами будете думать о последствиях и решениях проблем. Договорились? — Да, спасибо, — натянув улыбку, произнёс Юнги. — А теперь иди, — кивнув на дверь, сказал Шихёк. Его миссия на сегодня была закончена. Он принял решение, а время покажет, правильное ли оно.***
Медленно спускаясь по лестнице, юноша отправился в комнату отдыха, не особо контролируя своё тело. Но то прекрасно справлялось со своей задачей, следуя машинально по давно избитому пути, ведь за столько лет это здание было изучено как свои пять пальцев. В голове парня была сплошная каша. Он-то считал, что они повзрослели и готовы справляться со всеми невзгодами. Но на деле всё обстояло иным образом. На деле они не могли с ребятами справляться со многими вещами. Юнги задумывался об этом не раз, но полное понимание пришло с этим разговором. — Как всё прошло? — спросил Хосок, едва только друг вошел в комнату. — Обещал сделать официальное заявление, — устало отозвался Юнги, плюхаясь на диван рядом с Сокджином. — Это же хорошо. Но непонятно, почему так резко нас дёрнули на съёмки. — Я не спросил об этом, — закусив губу, ответил Юнги, понимая, что действительно упустил этот момент. — Может это было без ведома Бан Шихёка? — тихо спросил Чимин, вынуждая Юнги посмотреть на него. — Я тоже так думаю, — втиснулся в разговор Тэхён. — Угу, вы лицо менеджера видели? Честно говоря, из всех наших менеджеров он всегда был самым странным, — пожав плечами, добавил Чонгук. — И он редко принимал участие в съёмках, на самом-то деле, — задумавшись, произнёс Намджун. — Мутно как-то это всё, — сделал вывод Сокджин. — Ах, да, забыл... Нас отправляют в отпуск, — положив голову на плечо старшего, сказал Юнги. — Как это? — недоумённо спросил Хосок, не въезжая в сказанное. — Шихёк сказал, что в конце лета отправит нас на месяц загорать, отсыпаться и побольше жрать. Сказал, что мы похожи на испуганных детей. — Хён, ты можешь толком объяснить? — Чонгуки... Ребята, я вас прошу, дайте вздремнуть... Сил нет, — прошептал парень, устраиваясь поудобней. — Я расскажу обо всем дома. Где наша машина? Намджун коротко кивнул, поджав губы. Почему он в принципе думал, что эта поездка пойдёт другу на пользу? У них разве бывает что-то гладко?***
Чимин не знал, что будет говорить. Не знал, что думать обо всей этой сложившейся ситуации. Он просто хотел ясности. Хотел, чтобы хён выслушал наконец-то его. Разве это так много? Сидя в кресле и поджав под себя ноги, парень смотрел на маленькую точку на кровати. Юнги и так не был особо мощным, а спящим он выглядел ещё более беззащитно. Утренний разговор не давал покоя Чимину. Он в этот раз не должен так легко уступить. Ему лишь нужно подтверждение, что хён не остыл к нему. Тогда у них будет возможность исправить всё. — Ммм... Парень дёрнулся от приглушённого мычания и перевёл взгляд на старшего. Тот мучительно просыпался, словно не хотел возвращаться в реальность. Чимин ещё утром отметил, как друг похудел за эти несколько дней, что они не виделись. Мемберы и про него тоже самое говорили, но за Юнги душа болела сильнее. — Чимин? — привстав, спросил Шуга. — Что ты здесь делаешь? Парень осмотрелся и спокойно выдохнул, убедившись, что находится в своей комнате. Однако из его головы совершенно выпала информация, как он попал в неё. «Должно быть Чонгук помог...» — Хён, мы не хотели тебя будить, потому что ты был слишком уставший и беспокойный. Чонгуки донёс тебя, — пояснил младший и, подумав, добавил: — я беспокоился о тебе, поэтому решил остаться. — Со мной всё в порядке, спасибо. Чимин закусил губу, понимая, что Юнги сейчас мягко выпроваживает его. Но ведь это не входило в его изначальные планы. — Хён, мы утром не поговорили. — А мне кажется, мы решили всё, — пожав плечами, отозвался старший. — Нет, это ты решил. Ты даже не поинтересовался моим мнением. Ты не выслушал меня. — Хорошо, — согласился парень, — я слушаю тебя. Разве ты со мной не согласен? — Не согласен, — возразил Чимин, слегка подавший вперед. — Твои чувства меня касаются, потому что я тоже испытываю к тебе чувства. Поверь, ты мне нравишься. — Чимини, послушай, — мягко произнёс Юнги, сдерживая себя изо всех сил, потому что так хотелось верить в эти слова, но он не имел права, — ты просто запутался. Это я тебя запутал. Я помогу тебе забыть об этом. — Хён, ты опять меня не слышишь, — приглушённо заметил младший, шмыгнув носом. Слова хёна больно резали по сердцу. В его чувства не верили, а он не знал, как это можно доказать. — Чимини, я тебя слышу, поверь мне. Но ты же раньше не думал обо мне в таком ключе. Просто сейчас ты одинок, а это не для тебя, — окинув взглядом друга, прошептал Юнги. — Ты совершенен, ты просто создан для любви, и всё твоё естество этого желает. Я просто подвернулся под руку... — Ты сейчас серьёзно мне это говоришь? — вне себя от негодования, возмутился парень. — По-твоему, я настолько себя не ценю и не уважаю тебя, что готов спать с тобой от безысходности? — Но ведь так и было? — с болью в голосе прошептал Шуга. — Да... — вынужден был согласиться юноша. — Но я влюбился, понимаешь, действительно влюбился. В тебя... В такого отстранённого временами, такого холодного на людях и такого заботливого в нашем кругу... Это ты приносил мне воды, когда я тренировался, чтобы попасть в группу... Ты успокаивал меня, когда мой голос срывался на концертах... Ты прикрывал меня перед менеджерами, когда я уходил в самоволку... Хён, я всё это помню... Хён, это ты показал мне, что меня можно любить... Просто за то, какой я есть на самом деле, а не там, на сцене... — Чимин, ты приукрашиваешь... — Юнги отвернулся, не в силах смотреть на то, как плачет младший. Ему хотелось подойти и утешить, поцеловать и прошептать, что всё будет в порядке, но... Как он мог опять воспользоваться состоянием этого ангела? — Хён, ты меня больше не любишь? — едва слышно спросил младший. — Что? — дёрнувшись, словно через него прошёл электрический заряд, спросил Юнги. — Какое это имеет значение? Парень хотел прокричать, что любит, и очень сильно, но это ещё больше усугубит их ситуацию. Чимин не сможет его отпустить, поскольку будет и дальше чувствовать себя обязанным и привязанным. А Юнги должен дать ему свободу. Но и ответить нет не в состоянии. Ведь это означает солгать... — Хён, ты любишь меня? — твёрже задал вопрос Чимин. — Чимини, я думаю, что ты достаточно высказался, это уже лишнее... — Хён, ты любишь меня? — громче повторил вопрос младший, вскакивая с дивана. — Чимин, что ты делаешь? — непонимающе спросил Юнги, глядя, как одногруппник медленно приближается к кровати. — Хён, ты меня любишь? — едва не крича спросил парень. — Чимини... — Хён, ты меня любишь или нет?! — Люблю! — прокричал старший, с досадой откинувшись на подушки. Он не выдержал, сдался... — Тогда что нам мешает быть вместе? — присев на кровать, спросил Чимин. — Слишком много. И самое главное, что ты меня не любишь, — глядя в потолок, ответил Юнги. — Я не могу с уверенностью сказать, что люблю или не люблю тебя. Мне не с чем сравнивать, хён, — жалобно отозвался юноша. — Я никогда не влюблялся по-настоящему. И у меня никогда никто не вызывал такую бешеную гамму эмоций. Меня словно подхватывает вихрем, когда я вижу тебя, а внутри всё начинает трепетать, когда ты рядом. Я не знаю, это или не это люди называют любовью? Хён, ты же старше, ты лучше должен знать. Юнги знал, очень хорошо знал. Именно это он и сам испытывал к младшему. Только вот довериться ему не мог. Он и правда старше, а значит, должен подумать в первую очередь о благополучии своего любимого и друга в одном лице. Их отношения не примут. Никогда. У них нет будущего. А Чимин, будучи ранимым и легко восприимчивым, наделает глупостей рано или поздно, как это было с тем звонком от Сухёна. Просто нужно предотвратить это. — Чимини, это пройдёт. Это временно у тебя, поверь мне. — Не верю, хён, — взглянув прямо в глаза старшему, ответил юноша. — Ты мне врешь сейчас. Ты не хочешь воспринимать меня всерьёз. — Чимин, нас никогда не примут. — Плевать. — Нет, не плевать. Это сейчас ты так говоришь. А теперь представь слезы своей матери, разочарование во взгляде отца, отвращение на лицах фанатов, когда это однажды всплывёт. Ты же не думаешь, что это реально скрывать вечно? Мы когда-нибудь бы прокололись, и агентство не стало бы связываться с подобным скандалом. — Хён, почему ты говоришь мне такие ужасные вещи? — Я говорю их тебе, потому что я знаю, что я бы сделал в этой ситуации. А ты не готов к такому. Ты будешь паниковать, бояться и уничтожишь себя, а потом и меня. — Это не так... — Так, — перебил младшего Юнги, не разрывая зрительный контакт. — Если придётся выбирать между мной и остальными, кого ты выберешь? Если встанет вопрос о твоём счастье или возможностью быть хорошим сыном, айдолом для других, что ты выберешь? Чимин широко распахнул глаза, не веря, что старший так жестоко может с ним поступить. Почему нельзя иметь всё? — В нашей жизни не может получиться так, что у нас будет всё, чего мы хотим, — словно прочитав мысли, ответил Юнги. — Я упрощаю тебе задачу, чтобы ты не делал выбор. Я сделал этот выбор за тебя. — Ты... — вскочив, произнёс Чимин, гневно смотря на старшего. — Я докажу тебе, что выберу тебя. Я покажу, как сильно ты мне дорог. Я заставлю поверить в серьёзность своих намерений. Ты не просто каприз для меня. Я не могу без тебя дышать полной грудью. Мне понадобилось время на это, но я готов подождать ещё, пока ты не поймешь, что я больше не играю с тобой, хён. Юнги смотрел в спину парня, удаляющегося из его комнаты. На сердце было больно, но он верил, что поступил правильно. Через пару недель младший забудет об этом разговоре и своих обещаниях. Через год-другой они вместе посмеются над этой ситуацией, а пока он найдёт в себе силы, чтобы пережить эту любовь. Через несколько месяцев его ждёт отпуск, а это тридцать дней без Чимина. Он определённо забудет, какая мягкая у того кожа, какая сладкая улыбка и совершенное тело. Он забудет, как голос младшего заставляет его сердце трепетать. Он всё это забудет. Он должен. Нет, обязан.