Broken

      Я упивался выражением беспомощности на её лице. Она выглядела, как загнанный в угол зверек: губы дрожат, сердце стучит, как бешеное, а глаза полны неприкрытого ужаса. Я действительно обожаю подобные выражения лица. Но этого мало. Мои охотничьи инстинкты обострились до предела. Мне хотелось поиграть с ней. И я собираюсь играть до тех пор, пока не надоест. А когда пользы от нее не будет, я убью её. Но не сейчас. Не сейчас.       — На что ты готова, чтобы узнать правду?       Перед глазами стояла сцена, как девчонка отталкивает белобрысого вампира. И от этой мысли почему-то возникло раздражение.       — Что нужно сделать? — на удивление голос девушки твердый, но ее дыхание очень неровное и прерывистое, оно выдает ее волнение. Карие глаза смотрят на меня с какой-то надеждой.       Я расплываюсь в хищном оскале, стараясь не упустить ни одно изменение на маленьком миловидном лице.       На самом деле она очень даже хорошенькая для человека. Сейчас девчонка уже восстановилась, порезы и ушибы зажили. Но честно говоря, мысль, что я оставлю на этой чистой коже свои «следы» меня невероятно возбуждает. Однако мне мало этого.       — Хм, что бы такого придумать. Ну, к примеру, поцелуй мои сапоги.       Лишь на мгновение я вижу в её глазах недобрый огонек, чувствуя, как всё её естество сопротивляется тому, что услышало. Но затем она расплывается улыбке. Надо же, как необычно и… раздражающе.       — Если я сделаю это, ты расскажешь мне, что произошло?       — Да, скажу, и может даже кое-что покажу. Все, что тебе нужно, быть послушной девочкой.       — Я буду, — шепчет она. — Буду. — ее голос спокойный и безэмоциональный, как тихая гладь воды в безветреную погоду.       Удовлетворение растекается по моим жилам. Мне было весело впервые за столько лет, десятилетий, столетий. Настоящий экстаз.       — Я жду.       Она медленно опускается на колени и касается губами сначала левого, потом правого ботинка. Затем также неспешно поднимается. Голова ее опущена, поэтому я не вижу ее лица. Так не пойдет. Моя рука касается ее подбородка, приподнимая его. Наши взгляды встречаются. Она спокойна, ненависти… ее нет. Так странно. Девчонка улыбается.       — Спасибо за возможность узнать.       Мне захотелось истерично рассмеяться. Я испытал целую гамму эмоций: удивление, интерес и злость с раздражением. Ей была важна эта информация, настолько, что ей не стоило ничего выполнить настолько унизительную просьбу. И этот факт не давал мне покоя. Бесит. Как же бесит. Эта игра должна идти по моим правилам. Только по моим.        Я схватил ее за запястья сильно, чтобы остались синяки, и прижал к стене. Она поморщилась от боли, но не вскрикнула, вместо этого прикусив губу до крови. В ее чистых ясных карих глазах читался испуг. Так-то лучше. Кажется, она поняла, что лучше бы она не сдерживала вскрик, ибо в следующую секунду по губе начала стекать капелька крови. Запах. Запах ее крови не был похож на запах крови Евы. Не такой яркий, не такой особенный и неповторимый, но все равно очень-очень приятный. Я приблизился. Наши лица были всего в паре миллиметров друг от друга. Я слизнул капельку, чтобы попробовать ее на вкус. Она зажмурилась. На удивление, вкуса вампирского яда почти не было.        Я почувствовал телом, как девчонка невольно напряглась и словно попыталась вжаться в стену.       — Не дергайся, — приказал я. Девчонка расслабилась, хоть и было видно, что это далось ей с огромным. — Хорошая девочка. — Я наклонился к ее уху и зашептал: — Убивать их было наслаждением. Мы столько лет ждали, чтобы отомстить. Ты хочешь знать, выжил ли кто-нибудь? Забавно, что ты так переживаешь о тех, кто считал тебя скотом. Все, кто был в момент полнолуния на поле боя, погибли. — Ноги смертной подкосились. В краешках глаз начали скапливаться слезы, а губы беззвучно шептали «нет, нет, нет». И снова это противоречие. Оно уже начинало меня раздражать. Я чувствовал не только наслаждение. Рядом с ним граничила злость. Но причина ее мне была непонятна. — Кое-кто не был в тот момент на поле боя. Один вампир выжил. Это все, что я скажу.       Рыдания прекратились. Она молчала, но весь её вид высказывал не заданный вопрос.       — Шин, нам нужно поговорить.       Черт, братец, только стало интересно.