Endgame

Сколько себя помнил, Роудс всегда был рядом с Тони. Начиная школьным двором и заканчивая заварухой с Таносом, Джеймс всегда был готов прикрыть спину другу и вытащить его из очередной передряги. Да, они многое прошли вместе. Кто-то даже может сказать, что слишком многое. И правда, сколько они пережили за одну жизнь, другие и за десять не испытали бы. Но Роудс настолько привык ко всему этому, что бросать такой образ жизни было сродни отказа от никотина для заядлого курильщика. Вроде и правильно, но физически почти нереально. Воитель, как и любой мужчина, почти никогда не плакал. Но когда наступало это «почти», значит, случилось что-то необратимое. Роуди помнил, как плакал его отец в тот день, когда по телевизору объявили, что рядом с районной школой под колеса машины попал темнокожий мальчик по имени Джеймс. А то, что это была соседняя школа и совершенно незнакомый мальчик, тогда для него было не важно. В тот день отец поседел. Тони вернулся из космоса с прядями белых волос, посеревшей кожей и полными разрывающей изнутри боли глазами. Роуди встретил тогда своего друга, который плакал из-за того, что не уберег своего первого сына, и понял, что да, супергерои тоже ломаются. Когда плакал он сам, все уже успело закончится. Для него и для многих других не только в пределах их планеты. Когда он плакал, в мире уже не осталось никого, кто бы его понял. Роудс был военным и повидал много страстей. 138 боевых вылетов, и это 7 лет назад. Сейчас уже накопилось около 150, наверное. И продолжать список он не намерен. С него хватит. С него хватит криков, взрывов, риска, оправданного и нет, хватит волнений о друзьях. После той, финальной битвы, уже не хотелось ничего, что было раньше. Он переступил черту, и возврата не было. А так хотелось вернуться на 40 лет назад, когда двое мальчишек гоняли в мяч по школьному двору, потом сидели в голубятне и делали вместе домашку, когда один помогал другому по математике, а другой первому — по английскому. Так хотелось забыть эти сорок лет, отмотать время назад, да только камня больше нет. Возвращен на свое законное место, и то, что некоторым придется мучиться, никого не волнует. Жизнь несправедлива? Абсолютно. В ней больше боли, чем радости? Возможно. Но то, что иногда плохое полностью закрывает хорошее, никто не поспорит. Тут главное найти выглядывающий белый уголок. Этим белым уголком могло стать и благословение Тони, и Пеппер, которая вечером плакала ему в плечо, чтобы потом он отправил ее спать и сидел с Морган, пытаясь убаюкать ее, как ее отец делал. — Расскажи сказку, — говорит девочка и хлюпает носом, хватаясь за темную шершавую ладонь. — Какую? — Про папу. И Роуди рассказывает про Тони. Про то, как они вместе играли в футбол, как на последние карманные деньги покупали столь обожаемый юным гением чизбургер. Один на двоих и раз в месяц, но зато какой вкусный. Рассказывал о том, как они прятались от учителя по физике, как били все мировые рекорды, сбегая от злой соседской собаки, совершив набег на фруктовый сад. Роудс рассказывал, и пусть малышка уже давно спала, ему самому это было жизненно необходимо. Да, Роуди плакал и нисколько этого не стыдился. Потому что иногда слезы — единственный способ отдать дань тому, кого уже не интересует погода на улице, позиции акций компаний и уровень заряда в костюме. Джеймс Руперт Роудс, не Воитель, не Железный патриот, а просто человек со своим прошлым, настоящим и, да, будущим, был сломлен, починен лучшим механиком и возвращен в ряды. Он был убит горем и им же оживлен, потому что из этого горя вытекало то, ради чего стоило жить. Для него, как и для всех остальных, наступил конец, но конец — это только часть пути. И чего бы это не стоило, он выполнит просьбу своего лучшего друга и будет жить так, как Тони хотел бы, чтобы все жили: помня о прошлом, проживая настоящее и строя свое собственное будущее. Whatever it takes…