Счет, которого не было

На следующий день я срываюсь к Севу сразу после завтрака. Не знаю, будет ли он рад моему появлению – он же говорил, что после пяти дней в аврорате ему потребуется хотя бы один день одиночества. Но я не могу ждать, я и так не видела Сева целых шесть дней. Да и повод у меня есть: вчера я захватила из кондитерской на Диагон Аллее дюжину шоколадных эклеров с заварным кремом, и лучше бы съесть их сегодня. Сев открывает сразу же, стоит мне только постучать в дверь. Неужели все-таки ждал? Крепко обнимаю его, едва не раздавив коробку с пирожными, и целую в щеку: – До чего же я соскучилась! Он чуть улыбается в ответ, но улыбка какая-то напряженная, натянутая. Как перед неприятным разговором. – Мне тоже тебя не хватало, - кивает он и тянет меня в гостиную. - С днем рождения. На столе лежит сверток внушительных размеров. Явно не книга. Если Сев не решил подарить мне полное собрание чьих-нибудь сочинений. Или Большую Энциклопедию Зельеварения и Травологии. Нетерпеливо разрываю оберточную бумагу, а внутри все замирает от радости – не думала, что он мне в этом году что-то подарит. То, что он на поздравление написал – уже огромный прогресс для его состояния, а тут... Под бумагой оказывается коробка из твердого картона, коричневого с зеленоватыми разводами. И с характерной эмблемой в верхнем правом углу. Я ошарашенно смотрю на коробку, а Сев сухо произносит: – Если не понравится – так и скажи. Сам понимаю, что нелепо вышло. Но не книги же тебе по Зельеварению дарить... А это единственное, о чем я наверняка помню, что тебе нравится. То есть, нравилось. Четверть века назад. Открываю крышку и чувствую себя полной кретинкой – ну не должна женщина в моем возрасте так радоваться какой-то кукле. Пусть даже и той, о которой мечтала в детстве. Линн все такая же – живая, настоящая. Только кружево на переднике чуть пожелтело от времени. Забываю, что зареклась не делать никаких резких движений при Севе, и висну у него на шее, чуть не опрокинув на пол, и лишь в последний момент успеваю удержаться и не поцеловать его в губы – целую в подбородок. Сев смотрит на меня ошарашенно и чуть настороженно, словно думает, что радость моя наигранная: – Тебе действительно понравилось? Смеюсь и рассказываю ему, как накануне заходила с Гарри в лавочку Берча и как расстроилась, что „моей“ куклы там не оказалось. О невеселых вчерашних мыслях все же умалчиваю – не стоит сейчас об этом. Да и вообще, не стоит. Вместо этого удивляюсь, когда же он успел подготовить сюрприз. - В понедельник. Попросил Кингсли потратить час на прогулку по городу. Раз уж я трачу пять дней на дела Аврората. Последнюю фразу Сев произносит с такой язвительной иронией, что ясно – вот уж чем-чем, а „делами Аврората“ он те разбирательства не считает. Для него результаты аврорских расследований ничуть не менее важны, чем для самого Кингсли. В памяти всплывает, как Сев кривился в тот единственный раз, когда я затащила его в лавочку кукольника – как когда речь заходила о Рождественском бале. А ведь наверняка Сева раздражало не мое увлечение потрясающе красивыми куклами... он злился совсем на другое – куклы стоили просто заоблачно по нашим тогдашним меркам, а смотреть на то, что нельзя себе позволить, Сев не любил. Единственным исключением были книжные лавки – ведь в них можно тихо пристроиться где-нибудь в уголке и прочитать хоть пару глав из редкой книги, купить которую не выйдет. Отворачиваюсь к кукле и осторожно сажаю ее на стол. Фарфоровое личико сияет от радости, светлые волосы словно светятся... Линн кажется мне сейчас гораздо волшебнее, чем в детстве. Может, потому, что теперь она принадлежит именно мне? Сев обнимает меня сзади за плечи и целует в макушку. От неожиданности вздрагиваю, он тут же отстраняется. – Извини, я... – Ты зря отстранился, – произношу я, не поворачиваясь и надеясь вернуть ускользнувший момент. – Мне было очень приятно. Просто я не ожидала, что ты... что тебе уже хочется чего-то подобного. Слышу тихое хмыкание и чувствую, как его руки снова обнимают меня за плечи. Чуть подаюсь назад, чтобы прислониться к нему спиной. Он молчит, я тоже ничего не произношу, мне просто хорошо с ним рядом и не хочется нарушать эту идиллию, готовую растаять от любого неверного жеста. Так проходит несколько минут, а может и больше – не знаю. Мне хочется не следить за временем, а затормозить его хоть чуть-чуть, чтобы нам с Севом досталось чуть больше близости. Пусть даже такой, невинной, а не той, в которой нас подозревает Гарри. Сев запускает руку в мои волосы, чуть отодвигает их в сторону, обнажая шею, и целует ее, вернее, скользит по ней губами, осторожно и щекотно. Замирает на какое-то мгновение, а потом говорит севшим голосом: – Тогда, в магазине Берка. На пятом курсе. Ты стояла перед полкой с куклами, в лавке пахло свежей стружкой, фарфором и красками. Солнце светило тебе в спину, а волосы казались совсем огненными. Я тогда подумал... - Сев тихо фыркает и продолжает чуть ироничнее: - вот найду нормальную работу, может даже после СОВов получится, куплю тебе эту игрушку, ты развернешь на столе коробку, а я подойду сзади, обниму тебя и поцелую в шею. Как сейчас. Сердце пропускает несколько ударов – я очень боюсь услышать продолжения „а теперь все не так, как представлялось в детстве“. Но Сев ничего больше не произносит, и я не выдерживаю: – Разочарован? – Чем? – спрашивает он после недолгой паузы. – Реальностью. Разворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Он отвечает мне таким же напряженным взглядом: – Нет. Скорее наоборот. Ты спросила потому, что тебя реальность разочаровывает? Но я же честно предупреждал, что изменился и... Поцеловать его в губы я не решаюсь, поэтому просто зажимаю ему рот рукой: – Я не разочарована. Не говори ерунды, Сев. Медленно убираю руку от его рта – не потому, что боюсь его слов, нет. Просто мне было очень приятно дотрагиваться до его губ. Хочу провести пальцами по шраму на шее, но сейчас это лишнее. Позже. Потом. Он иронично кривит губы и хмыкает: – Насчет ерунды не я первый начал. Я только поддержал. Прыскаю смехом и утыкаюсь Севу в грудь, чувствуя себя совсем девчонкой после этого его нарочито-мальчишеского „не я первый начал“. И вдруг понимаю – мы ведь говорили сейчас довольно-таки долго, а Сев не выглядит вымотанным, как прежде после долгих разговоров. Значит ему действительно становится лучше, и когда-нибудь...