Вильгельм со своими приспешниками удачно пересёк границу Северного государства. При гнал лошадей настолько быстро, что даже королевская гвардия не смогла их нагнать, оставляя тех далеко позади. У сидевшего рядом с При Кина горели от предвкушения глаза. Он уже видел перед собой гору золотых от продажи Антуана, но бета Сан не был столь уверен на этот счёт. С каждым проведённым в седле часом его нос переставал чувствовать ранее концентрированный запах горных роз, а это могло значить только одно — омега умирает.
***
На улице стояла глубокая ночь, когда разбойники, спустя двое суток проведенных в пути, преодолели границу с Северным государством. На одной из хорошо освещенных дорог стоял единственный в этом поселении гостевой дом, куда разбойники и поспешили поселиться. — Две комнаты, быстро! — крикнул Вильгельм, даже не успев ещё как следует переступить порог гостевого дома. Хозяин постоялого двора, окинув тревожным взглядом новоприбывших, увидел бессознательного омегу на руках у старшего беты и сразу же, без лишних разговоров, лично повел их в сторону жилых комнат. Ступая за хозяином этого места, Сан не переставая морщил нос. Они не первый раз здесь останавливаются и каждый раз он чувствует противный запах местного алкоголя. Огреф — спиртной напиток, который, вступая в реакцию с воздухом, давал сильный запах прогнивших деревьев. Сан не то чтобы не любил выпить, но этот смрад частенько перебивал все остальные запахи. Вообще нос беты, не раз и не два спасал разбойников от передряг. Сан мог с лёгкостью определить запах любого предмета или меридианца, даже если всего лишь один раз его видел, то есть чувствовал. При же был не доволен — мало того, что им придётся остаться в этом гостевом доме неизвестно на сколько, так ещё и этот щенок, которого Вильгельм не выпускает с рук совсем скоро может двинуть ноги. Выражения лица Кина было чем-то похожим на При, ведь он жаждал наконец сплавить омегу и получить деньги, а Вильгельм носится с ним, как с писаной торбой. Однако, кто бы о чем не думал, слово Вильгельма остаётся нерушимым, если он сказал: «Остаёмся», то это будет значить ни что иное, как «Остаёмся». Хозяин постоялого двора, предчувствуя неприятности, вёл разбойников в дальнее крыло дома. Туда, где ни одна живая душа не узнает, что здесь находится чужой немеченный омега. И даже не важно в каком он состоянии, омеги в Северном государстве были ни чем иным, как разменной монетой, вещью, которую можно продать или купить за гроши. Ну и по закону северян с ними все было очень строго. Если обнаружат чужака то проблемы будут у всех. Половицы под ногами скрипели от тяжёлых шагов Вильгельма, держащего омегу на руках. Антуан уже почти не дышал и ни на что не реагировал, но разбойник всё время держал руку на пульсе мальчишки. Когда они дошли до комнат, то Кин, ещё больше скривившись, подал в руки хозяина тканевый мешочек, в нем была ровно одна треть золотых монет. Для Кина не было ничего страшнее, чем расставаться с деньгами и он всегда делал это очень неохотно. Отворив на распашку окно, Сан наконец-то смог нормально дышать, а При, с ноги ударив по дверям смежной комнаты, вошёл внутрь и бесцеремонно улёгся на твердый матрац. Вильгельм опустил омегу на лежак, расстегнул его рубашку и приложился щекой к его груди. Антуан еле дышал, но при этом сердце его билось как сумасшедшее. — Я почти не чувствую его запах, — констатировал Сан, — если не позовём лекаря, то его не спасти. — Знаю, — ответил Вильгельм, застегивая мелкие пуговицы рубашки на груди омеги, — Кин, приведи врача. Сейчас же, иначе золотых нам не видать! Кин молча кивнул, а выйдя за дверь он пробурчал: — Я ещё и лекаря искать для всякой умирающей швали должен.***
Лекаря для омеги долго искать не пришлось. В маленьком поселении один травник всегда имелся и работа у него тоже была всегда. Узнав у хозяина постоялого двора место проживания местного лекаря, Кин сразу же направился к нему. Врачеватели жили небогато даже в больших городах, но они имели свой особый статус у горожан и в государстве. Без этих «чудо людей» ни один омега не смог бы самостоятельно пережить течку или же разродиться, а если у омег были непорядочные господа, так вообще. Только врачи имели право забрать у «мужей» омег под своё крыло, устроить на работу или же обучить лекарскому делу. Такие случаи были редки, но они были, и поэтому «мужья» купленных на аукционе омег старались не перегибать палку, сильно не калечить и в порыве агрессии не убивать. Каждый омега был на счету, а также вёлся специальный государственный список о каждом «государственном» омеге, туда записывались все данные начиная с места рождения и даты рождения, заканчивая причиной и датой их смерти. Государство позволяло покупать омег, но с условием, что купленный омега принесет приплод не менее трёх детей за всю жизнь. Дойдя до небольшого домишка, в окнах которого всё ещё горел свет, Кин постучал в дверь. Прохладный ночной воздух разносил запахи приближающейся осени и Кину пришлось теплее укутаться в свой плащ. Двери ему открыл пожилой мужчина и, ни о чем не спрашивая, пустил неприятного на вид разбойника внутрь. В гостиной возле горящего камина сидели три омеги — один пожилой и два совсем мелких на вид. Но как бы Кина не привлекали омеги, он не мог ни о чем другом думать, как об умирающем в постоялом дворе младшем принце Южного государства. Бета остался стоять в прихожей, пока лекарь собирал свой чемоданчик. За все время сбора эскулап уточнил всего лишь одну деталь: — Омега, альфа или бета? — Омега, — устало ответил Кин и снова повернул голову, дабы оглядеть с головы до ног мальчишек, что тесно жались к старшему омеге, — течка. Возможно даже вы не сможете помочь. Сдохнет, поганец. — Пойдём, — ответил на это лекарь и они вышли из дома спеша в направлении постоялого двора.***
— Что ж, судя по запаху омега сильно ослаблен, — сообщил разбойникам врачеватель, только войдя внутрь комнаты, — омега, — лекарь втянул в лёгкие воздух и, открыв свой чемоданчик, вынул оттуда бутылочку с красноватым содержимым. — Прошу всех выйти, даже если вы беты, реакция может быть любой. Я не смогу заниматься им, а ещё и вами. Разбойники послушались лекаря и покинули помещение, однако Вильгельм не собирался уходить далеко. Приникнув к закрытым с обратной стороны дверям, он тщательно прислушивался ко всему, что происходит в комнате. Вначале не было никаких звуков кроме шуршания ткани и звона различных стеклянных тар. При, Сан и Кин смотрели на своего главаря и не узнавали. Что было в мальчишке такого, что сам старик Вильгельм так печётся о нём? Однако никто ничего не спрашивал. Все ждали, когда эскулап выйдет из комнаты и сообщит, что омега здоров или, по крайней мере, в скором времени будет пригоден на продажу, но не через пять минут, ни через час тот не выходил из комнаты, а из-за закрытых дверей всё также не доносилось ни единого звука. Сан снова начал морщиться. Из щелей в хлипких дверях доносился стойкий аромат горных роз. Он раздражал нос и заставил бету даже пару раз чихнуть, но никто, казалось бы, не обратил на это никакого внимания. — Течка, — в очередной раз чихнув сообщил Сан, — омега жив. Течный. Вильгельм сразу же повернулся в сторону Сана, но тот морщился и зажимал нос двумя пальцами. — Воняет, ужас как, — хрипло ответил Сан на взгляд Вильгельма, — мы не сможем оставаться с ним в одной комнате или же ему точно не поздоровится. — Снова придётся платить за комнату? — Вклинился в их разговор Кин, — этот щенок несёт одни лишь убытки. — Я чувствую. Апчих! — Махая руками перед своим носом, сообщил При, — Похоже, за эту неделю у меня появилась аллергия на горные розы. Кошмар! Выслушав своих товарищей, Вильгельму ничего не оставалось, как вытащить из кармана тканевой мешочек с монетами и всучить его в руки Кина. Иногда ему нравилось наблюдать, как злится разбойник, отдавая даже сущие гроши в чужие руки. Поэтому платил всегда исключительно Кин. — Заплати за ещё одну комнату, — грозно сказал Вильгельм, — я останусь с омегой. В момент, когда были произнесены эти слова, дверь открылась и оттуда вышел лекарь, весь пропахший течным запахом омеги. — Никому не стоит оставаться рядом с омегой, — сообщил врач, — он должен пережить все сам. — Запомните: ни в коем случаи входить внутрь комнаты нельзя. Ни приносить пить, ни есть — ничего. Запомнили? — Почему? — Вильгельм хмурил лицо и меж его густых бровей появилась глубокая морщинка. — Я не так уж и сильно чувствую запах, поэтому от меня ему никакой угрозы не будет. — Никак нет, нельзя. Как только омега почувствует запах чужака, будет худо всем. Разбойникам ничего не оставалось как согласиться. Кин проводил лекаря и снял им ещё одну комнату. Омега оставался неподвижно лежать на своем настиле в течение недели. Он ни ел и ни пил. Антуан раз за разом во сне переживал всё, что с ним происходило за прошедшие недели.