***
Совсем скоро близится отъезд. И хотя Антуан знал, что в этот раз ему сбежать не удастся, он всё чаще стал грезить волей. До сих пор никто не удосужился перенести омегу на улицу, где он мог бы дышать свежим воздухом или же поглядеть на осеннюю природу, на пока разноцветный сад или же послушать пение зимних птиц. Тем более, что Антуан знал, что Кристо заказал во дворце сделать специальное передвижное кресло, сидя на котором принцу было бы удобно находиться на улице. Осуществить прогулку он мог бы не без помощи других, конечно, но все же такой вариант был лучше, чем постоянно лежать в постели и смотреть в одну точку. К тому же то кресло было оснащено откидной спинкой и Антуану не пришлось бы сидеть, а как бы полулежать. Не совершая лишних, приносящих жуткую боль телодвижений. Утро сменяло день, день плавно перетекал в вечернее время суток, но как бы Антуан не просил: и слуги, и сам дворцовый лекарь были против и к его единственной просьбе выйти подышать свежим воздухом оставались глухи. Однажды поздним вечером, когда приятно уставший Кристо пришел с тренировки, Антуан попытался попросить у него разрешение хотя бы пару часов провести в саду, пусть даже под присмотром, но только бы не сидеть весь день в одиночестве взаперти. Отчаянной омеге даже пришло в голову пообещать, что за такую возможность он сделает всё, лишь бы только король дал свое разрешение. Однако к такому результату Антуан совершенно не был готов. Выслушав принца Кристо буквально переменился в лице. Такого выражения лица, какое было у короля в тот вечер, Антуан не видел, и не хотел бы видеть больше никогда за все свои почти восемнадцать лет. Омега даже в самом страшном кошмаре не представлял, что кто-то мог бы выглядеть столь жутко в своей ярости из-за такой мелочи и готовился ко всему, вплоть до избиения и даже собственной смерти за свой длинный и глупый язык. Однако на удивление Антуана альфа даже не стал на него кричать или как-то отговаривать от этой идеи. Король нашел другой, для него более приятный способ выбить эти дурные мысли из головы Антуана. Сняв самостоятельно с себя всю потную одежду, Кристо сжал кулаки, заставляя себя немного успокоиться, и развернулся в сторону их совместной постели. Альфа смотрел, как быстро дышит Антуан, как с его лица исчезает весь румянец и.. не сдержался. Так долго терпел, но в конце концов все его ограничители полетели к чертям в тартарары. От одного только вида такого испуганного вида его омеги в нем едким потоком забурлила злость: на себя, на эти проклятые слухи, которые вынуждают короля раскрыть местоположение его омеги, теперь уже законно его омеги, пока тот носит под сердцем наследника л'Моралик. Также на глупого советника, которому альфа доверил временное правление и тот в одночасье всё испоганил. Все эти никак напрямую не связанные с принцем события дали свои плоды и платил по чужим счетам никто иной, как косвенный всему виновник — Антуан. На те полчаса, а может и больше, омега от боли уже несколько раз терял сознание. Кристо беспощадно насиловал его тело, не смея повернуть принца лицом к себе. Может ему было стыдно? Очнувшийся от новой порции боли Антуан так не думал. Он выплывал из состояния темноты достаточно часто во время процесса, от каждого сильного толчка, после которого он слышал усиленное сопение альфы над ухом. Он чувствал вцепившиеся в кожу на бедрах чуть холодные пальцы насильника и снова впадал в беспамятство. Эта карусель движений, боли, звуков, непрерывного сопения и в конце концов заключительного альфьего выдоха в рыжую макушку принца, приближало терпение Антуана к самой что ни на есть последней грани.***
К середине недели погода стала портиться и всё чаще стал лить дождь. В светлое время суток стало намного прохладней, чем это было на прошлой неделе и держать по долгу открытыми окна было практически невозможно. И приходящий к принцу провести процедуры лекарь и вместе с ним блондинистый слуга Кай, очень тщательно следили за соблюдением этого запрета. Никому это было не с руки, чтобы принц ещё раз простудился и окончательно навредил своему и так неокрепшему организму. С его и так сильными болями в теле, практически лишившими того движения. После последнего разговора с Аланом прошло ровно трое суток. По каким-то непонятным Антуану причинам с того дня слуга прекратил прислуживать принцу. Утренние и дневные необходимые для скорейшего восстановления процедуры проводил сын старшего омеги. Кай его кормил, переодевал в чистое и сухое белье, но когда принц пытался с ним поговорить, то омега молча отворачивался от него. Видеть подобное поведение было крайне неприятно. Антуану было совсем непонятно: в чём причина такого к нему отношения слуг? Им запретили с ним говорить? Или они решили, что принц не достоин их общества? С одной стороны не следовало бы на это обращать внимание и строить какие-то иллюзии. Ведь Кай и Алан просто слуги, в обязанности которых входит прислуживать и они просто не могли быть друзьями принцу. Просто от одиночества уже хотелось выть, а безмолвная тишина уже давно стала вторым именем для принца. Однако с другой стороны Алан стал в какой-то мере союзником и их связывала общая цель, так как из-за этого Антуан мог не переживать? Кристо ходил всё время какой-то чересчур мрачный, мало разговаривал и поздно вечером, приходя в комнату после тренировок или же разборки государственных документов, мог часами сидеть в кресле напротив своей кровати и холодным взглядом наблюдать за принцем. Всякий раз под этим взглядом темно-серых глаз омега чувствовал себя крайне неудобно, будто бы эти глаза смотрят ему прямо в душу, раз за разом всё больше оголяя её, и от этого пронзительного взгляда невозможно было нигде спрятаться. После изнасилования, Антуан совсем перестал говорить с Кристо, был не наигранно холоден с ним и старался держать максимальное расстояние, хотя и сам король всё время молчал, и только засыпая продолжал гладить и чуть ощутимо сжимать почти не видную выпуклость живота омеги. Как-то так повелось, что каждый вечер, несмотря на их разногласия, перед сном Кристо самостоятельно разминал болезненные участки тела Антуана. Принц старался молчать и не издавать ни одного звука, чтобы Кристо больше не мог видеть его слабость, пусть тот и так уже всё видел и знает. Однако, когда альфа самостоятельно стал колоть обезболивающее, не позволяя приближаться даже лекарю, оставляя того ждать за дверью, Антуан только вздыхал, — уколы были очень болезненными и вся гамма эмоций тут же отражалась на его лице. Да и руки альфы отличались своей грубостью и силой от нежных, но крепких рук слуг делающих ему массаж до этого. Во всех движениях альфы Антуан чувствовал сексуальную подоплеку. И в голове раненной птицей билась мысль: «Сколько на этот раз Кристо продержится без удовлетворения собственных потребностей, прежде чем снова закроет глаза на болезнь Антуана и воспользуется его телом?»***
Даже лёжа в запертой комнате, Антуан быстро ощутил, что в имении что-то происходит. Было ли это связано со слухами, которые разнёс повсеместно Вильгельм или нет, он не знал. Но то, что в имении все гуще становилась напряжённая атмосфера — было видно невооружённым глазом. За два дня до отъезда во дворец слугам было велено собирать необходимые вещи для переезда. В последнюю ночь, перед тем, как должен был состояться отъезд Кристо собственноручно перенес Антуана в смежную с его комнату. Всё это сильно насторожило принца, потому как Кристо всё больше вёл себя очень странно. В смежной комнате не было окон. Лишь дверь, которая была заперта почти целые сутки. Не имея возможности встать с постели или позвать слугу, Антуану пришлось весь день лежать в постели голодным. Он испытывал сильную боль в спине и как бы он сквозь сильнейший приступ боли не менял положение своего тела боль простреливала в, казалось бы, всех участках тела, даже в тех, где её быть не должно.***
С первым пением птиц к Антуану пришел Кай и лекарь. Сперва омегу накормили и переодели, а чуть позже лекарь провел все необходимые манипуляции, от чего Антуан снова уснул. Дала знать о себе бессонная ночь. Это была поистине тяжёлая ночь, ведь он слышал.. Он слышал все, что происходило в той комнате, где ещё недавно спал сам принц! И эти противные звуки до сих пор не покидают его голову. «Так, значит, таким образом меня решили избавить от мучений, чтобы у Кристо снова не сорвало тормоза? Хорошо, значит у меня есть время всё обдумать.» Проснулся омега поздно, это он скорее чувствовал, чем мог знать. В комнате не было окон, поэтому он не мог видеть дневной свет. Горела одна лишь масляная лампа, рядом с ней стопкой лежали книги. Первой мыслью омеги было сжечь дотла имение и себя вместе с ним, раз уж сбежать не было возможности. Но жизнь была дороже, а сбежать у него ещё будет возможность, тем более, что надо было ещё вылечиться. Антуан снова вспомнил прошлую ночь. Возбуждающе-заискивающий голос Алана, а потом его полный боли и отчаяния скулеж, когда Кристо избивал его, а ещё чуть позже противные звуки бьющихся друг о друга тел. Воображение принца рисовало страшные картины, ведь как же он мог забыть? Алан говорил, что в ночь перед отъездом они с Эльзаром должны будут бежать из имения. Кристо разоблачил их? Поэтому Антуана сместили в эту комнату? Видимо это было правдой. Что сейчас с Аланом принц не имел понятия, однако вопреки их натянутым отношениям внутренне сильно переживал.***
Подготовка к переезду далась принцу очень сложно. Благо, ему не пришлось самому собирать свои вещи, и слуги уже давно всё сделали за него. Кристо буквально целый день не отходил от принца ни на шаг, даже зная, что Антуан на данный момент немощен, тот боялся что омега может сбежать. Все это время они не говорили друг с другом. Антуан даже не поблагодарил альфу, что тот сам принес ему еду и составил компанию, пока принц ел. Перед отъездом из имения принца должен был снова проверить лекарь, чтобы убедиться, что принц без проблем перенесет длительную поездку и ни он, ни плод не пострадают. Кристо сидел рядом на постели и следил за каждым движением лекаря и иногда даже спрашивал, для чего делается то или это. Это было похоже на кошмар на яву! Даже лекарь почувствовал себя неловко, всё же принц приходится королю братом и пусть лекарь уже догадывался. Нет, не так — он точно знал, что здесь происходит, но всё же было неудобно. Стараясь отрешиться от этого взгляда, что омега, что лекарь старались просто не обращать на такой надзор внимания. Пока лекарь смазывал снова припухшие края ануса омеги, а затем сделал ему обезболивающий укол, Кристо потёр свои ладони о брюки и грозно потребовал: — Говорите. — Ваше Величество, с принцем всё в полном порядке. Укол скоро должен подействовать и его можно будет готовить к переезду. В этот раз лекарь говорил с королем наигранно учтиво, хотя в его голове были не слишком-то лестные речи для короля. Но кто он такой, чтобы вмешиваться в их дела, пока принцу не угрожает реальная угроза для его здоровья? Разве мог он сказать, что поистине думает самому королю, какие бы у них хорошие и даже дружеские отношения не были. Альфа, уже в достаточной мере показал своё отношение, когда дело касалось непосредственно его младшего брата. Или всё же любовника? Лекарь не мог подобрать нужного слова даже в своих собственных мыслях. — Я не об этом. — Будто злясь, что верный и самый лучший в государстве лекарь не понимает его прямого вопроса, ещё более грозным тоном отозвался король. — Что с моим наследником? Услышав слово «наследник» у Антуана с лица сошли все краски. Он уже хотел разъяриться, что никто, даже сам король не смеет называть это существо внутри него «наследником», пока не почувствовал мягкое поглаживание лекаря по своему колену. Принц понял, что этот жест означал, но гнев не переставал кипеть где-то глубоко внутри. — Плод жив и здоров, — мягко улыбнулся королю лекарь. Он понимал, что какие бы отношения не были между братьями, то, уже живое существо, не заслуживает смерти. Нет, лекарь не допустит подобного, тем более, если наследника приведет в свет сам принц л’Моралик. — И принц, и ваш будущий наследник в полном порядке, мой король. — Замечательно, тогда через два часа подготовьте всё для отбытия во дворец. Вы будете следить за моим о.. братом пока он не разродится. Это мы уже обговаривали, а теперь мне придется уйти, чтобы решить некоторые вопросы. Антуан лишь кинул в сторону Кристо полный ненависти взгляд, а лекарь, не сдвигаясь с места, поклонился. Дождавшись, пока король уйдёт, лекарь обратился к принцу. — Не стоит быть с королем таким. — И это говорите мне вы? — Антуан чуть усмехнулся. Только он знает, сколько всего ему пришлось пережить и вытерпеть! И никто не может ему говорить, как себя вести с насильником! — Я понимаю, мой принц. — Поклонился. — Но я не перестану вас убеждать, что сохранить плод — так будет для всех лучше. — Для кого для всех? — Снова разгневался омега. Нервы были на пределе. — Это,— омега одним взглядом показал на свой живот, — жить не будет, а если вдруг выживет, то всего мира не хватит, чтобы спастись от моей ненависти! — Не говорите так, мой принц, — лекарю стало грустно после произнесенные принцем слов. Он стольких омег видел, которые долгое время не могли забеременеть, а когда это случалось, то они не могли нарадоваться на своих детей. Возможно, всё изменится позже, когда принц родит, но видя такое полное ненависти отношение к будущему ребенку на душе даже опытного лекаря становилось очень горько. — Сама богиня преподнесла вам этот дар. Подумайте сами. Вы столько всего пережили и сейчас здоровы, находитесь у себя дома. Разве это не хорошо? — Уйдите! Я не могу больше выносить ваши лживые речи! Если бы вы знали, каким способом был зачат этот ублюдок! Да как вы смеете мне что-либо говорить? У меня есть супруг! Да, супруг, которого я люблю всем сердцем. И что мне прикажете делать? Как показаться ему на глаза после такого позора? С ублюдком на руках! От собственного брата! Уйдите, слышите? Выйдите уже прочь! Антуан даже не представлял, что он когда-нибудь заикнется о своем супруге, тем более, что брачный браслет, закреплённый на правом запястье он воспринимал, будто бы от своего истинного беты Шона. Пусть тот и предал его, женив на Йене, пусть сделал больно лживыми обещаниями, что вопреки всему они будут вместе, но, видит богиня, не было ни одного дня, чтобы Антуан не думал о том, кого действительно полюбил всем своим израненным сердцем. Пока были произнесены эти слова даже появившийся в голове образ Йена вызвал что-то наподобие радости в душе принца. Но это откровение.. Особенно, когда всё тело трясёт в долго скрываемой истерике.. Антуан сам от себя не ожидал, что когда-нибудь придет момент и он будет столь откровенен с кем-то и выскажет все свои накопившиеся страхи как есть. Однако совсем не теми словами, которыми он в своей голове шифровал действительное положение дел.***
К вечеру погода изрядно испортилась, но Антуан был рад ощущать на себе свежий ветер, видеть воочию, как с неба падают крупные капли дождя и даже слышать как ржут и пыхтят лошади, пока их запрягают. Во двор имения вышли абсолютно все, кто проживал эти почти пять месяцев в имении: слуги, повар, стража, конюхи и все остальные. Король ходил между повозками, на которые уже сгрузили необходимые вещи и налево и направо раздавал приказы. Принц в это время полулежал на своем кресле и ждал, когда его завезут в нем в широкую карету. Оглядевшись по сторонам он вдруг понял, что не видит ни Алана, ни супруга короля — Эльзара. Сердце вдруг пропустило тяжёлый удар, всё тело сковало от плохого предчувствия, но к чему это было объяснить сам себе Антуан не мог. Первыми в три повозки залезли все слуги. За спиной принца активизировался и лекарь. Он должен был ехать вместе с ним и королем в карете, но Антуан остановил его. — Давайте постоим ещё немного. — Хорошо, мой принц, но не долго. Антуан делал вид, что он наслаждается свежим воздухом, однако сам искоса поглядывал в разные стороны. Чуть сбоку от него стоял Вильгельм. Заметив взгляд принца, он почти незаметно отрицательно помотал головой. Жест был предельно понятен, но к чему он был — оставалось для принца загадкой. Когда король подошёл к Антуану и предостерегающе заглянул тому в глаза, Антуану ничего не оставалось, как вместе с лекарем двинуться вперёд и сесть в карету. Так как чтобы добраться до кареты, лекарю пришлось толкать вперёд кресло, и это заняло на пару минут дольше, чем должно было быть. Всего четыре метра и карета распахнет перед ним свои двери. Только вот незадача. Антуан оглянулся назад и увидел до синевы побитого Алана, а рядом с ним шел невменяемый с безумием в глазах — Эльзар. Он будто бы смотрел на всех, но не видел никого. Омега был одет совсем легко, когда-то красиво уложенные волосы растрепались, будто бы он выдирал их руками, да так, что даже с такого расстояния были видны проплешины. Ещё некоторое время назад Эльзар был очень видным омегой, но сейчас это лишь пародия на когда-то человека. Его и Алана руки были сложены за спину, словно преступники они шли к отдельной повозке. Что Алан, что Эльзар — оба выглядели так, как будто бы уже смирились со своей участью. Однако, что их ждёт дальше, Антуан не знал. Все его догадки были в корень неверными, раз они оба ещё живы и идут с минимум стражи по бокам. Оставалось меньше метра до кареты и Антуан почувствовал, что лежащий на его ногах плед как-то странно натягивается. Омега посмотрел вниз и заметил, что один край пледа запутался в колесах, поэтому остановил лекаря. На эту остановку ни стража, ни сам король не обратили внимания. Пока лекарь выпутывал плед из колес кресла, за спиной омеги послышался какой-то странный рык. В один момент лекарь был оттолкнут от принца, а к самому горлу Антуана был приставлен нож. Холод острия ощущался все сильнее, потому что кто-то крепко прижал его к коже. Все замерли. Его Величество со всех сторон обошла стража. Кого они защищали? Как бы король не приказывал отступить и спасти принца, они не отступали и он сам не смог протолкнуться мимо, чтобы собственноручно расквитаться с предателями. Стражу было не в чем винить — они выполняли свой долг, так, как было прописано в сводке правил — первым всегда защищается король и его наследник. Королевская семья — дело второстепенной важности. Антуан старался не дышать и не глотать скопившиеся от страха слюни. Он видел, что некоторые стражники, в том числе и Вильгельм, двигались в его сторону, но нож, прижатый к его горлу, уже немного рассек кожу принца. Стоя за спиной омеги Эльзар одной рукой сжимал его плечо, а второй прижимал нож к его горлу, то и дело прижимая лезвие. Эльзару уже терять было нечего — он с самого начала, когда в южном государстве вновь появился пропавший Антуан, был обречён. И теперь его месть наконец-то может свершится. Он убьет его, а потом с чистой совестью умрет и сам. Эльзар, даже будучи сумасшедшим, понимал, что он должен так поступить несмотря ни на что. — Алан, отойди в сторону, — взревел Эльзар, когда заметил, что Алан встал точно за его спиной и собирается встать на защиту Эльзара. Этот слуга не может так просто пойти за ним. Нет! — Я всё равно перережу этому отродью горло и вместе с ним умрёт его бастард! Алан не слышал, что говорил ему его возлюбленный омега, но знал точно, что чтобы не случилось — он пойдет вслед за ним. Пусть лучше они умрут сейчас, но будут наконец-то свободны. — Режь! — Ободряюще крикул Алан и злобно усмехнулся, — я с самого первого дня ненавижу его, так что жалеть уж точно не стану. Режь! Эльзар ещё раз поднажал на лезвие и оно вошло чуть сильнее в кожу. Было до слез больно, но плакать принцу почему-то совсем не хотелось, точнее он не мог выжать из себя ни единой слезинки. Всё тело омеги оцепенело — было очень страшно, даже страшнее, чем пытаться убить себя самому. Только принц об этом подумал, как снова улыбающийся образ Шона и Йена предстал перед его глазами, брачный браслет стал жечь руку, и на лице принца появилась чуть видимая улыбка. Заметив, что Антуан молчит, Эльзар полностью развернулся к нему и разъярился ещё сильнее. Он дёрнул рукой, держащей омежье плечо, и отняв от его горло нож повернул тот остриём точно в направлении кадыка. — Радуйся в последний раз. Ты забрал у меня всё, а я заберу тебя с собой в ад и пусть наш король почувствует всё, что всё это время чувствовал.. Эльзар не договорил до конца. Где-то сзади приглушённо вскрикнул Алан. Антуан только зажмурился, чтобы подготовиться к неминуемой смерти, как внезапно рука с зажатым в ней ножом опустилась принцу на грудь и уже через пару секунд соскользнула вниз на землю. Будто через толщу воды Антуан слышал как упали на сырую землю два тела. Он повернул голову чуть в сторону, задерживая дыхание, и не отрываясь смотрел на две лужи крови, а в них, оба с перерезанным горлом, лежали мертвые омеги. Когда Антуан поднял полный ужаса взгляд на стоящих в стороне, то увидел, как у тяжело дышащего Вильгельма из рук выпадает окровавленный клинок.