Когда весь мир против..

Чтобы заработать себе на еду, нужно хорошенько потрудиться. Чтобы вымолить прощение, иногда приходится переступить через себя, собрать всю свою волю в кулак и подобрать нужные слова, да так, чтобы все шло искренне, от всего сердца и в меру убедительно. Солнце уже палило своими жаркими лучами, когда первым под пение птиц проснулся Шон. Его тело было приятно расслабленно, но вот шея.. Кажется он отлежал ее на мускулистой руке Йена и теперь в области затылка пульсировало и немного болело. Альфа мирно спал, пока не почувствовал рядом с собой копошение. Он привык, что рядом с ним всегда спит его любовник, поэтому не открывая своих темных глаз потянулся и обнял проснувшееся тело брата. Почувствовав прикосновения альфы, Шон приподнялся, повертел головой из стороны в сторону и осмотрелся на наличие кого-нибудь из домашних. За то время, что они ждали, пока Антуан смилостивится над ними и впустит в дом хотя бы поговорить, северяни сильно вымотались, так как почти не спали и ели мелкими перекусами тем, что им в тайне передавал беременный омега. Всё ждали и ждали. И вот, их непоколебимость и напор на замкнутое сердце Антуана был оценён и возымел свой успех. Хотя если вспомнить их ночной разговор, то не такой это был и великий успех. Ведь Антуан по прежнему не хотел их прощать и принимать. Да, впустил в свой дом, и да, обеспечил более или менее комфортное место для сна, и ничего страшного, что на улице. Всё же так было намного удобнее, чем у всех на виду на пыльной дороге возле калитки. Однако омега не спешил принимать их с извинениями. И это немного настораживало Шона. Бета не думал, что Антуан окажется столь твердолобым и с ним будет настолько тяжело вести диалог. Шон подумал, что другие омеги с радостью бы согласились простить, когда к ним приходят именно с таким намерением его истинные, но Антуан не был другим омегой. Принц, видимо, действительно пережил нечто ужасное, раз его характер столь сильно изменился, а вся былая нежность и наивность превратились в нечто настороженное и в любой момент готовое вылиться, чтобы напасть и оттолкнуть от себя. И как показала им практика ни Шон, ни Йен в меру не оценили принца и всю тяжесть его проблем, раз всё получилось именно так, как всё происходило на данный момент. Подул лёгкий ветерок и птица где-то поблизости заголосила своим громким чириканьем. Будто бы позабыв, где они находятся, альфа с хрустом потянулся и, перевалившись на другой бок, теснее прижался к тёплому боку любовника. Его острый кончик носа уткнулся прямо в шею проснувшегося Шона, а возбуждённый орган альфы ткнулся куда-то в область бедра. Из-за утреннего возбуждения запах альфы стал проявляться всё сильнее. Запах дикого мёда возбуждал и подчинял себе, но они находились не в том месте, да и не в том положении, чтобы позволять себе вольности. Шон привстал немного, выпутываясь из объятий альфы, и только тогда Йен открыл полные возбуждения глаза. Принимая тот факт, что утренних развлечений не будет, альфа перевернулся на живот и протяжно вздохнул. — Всё это не было сном, ведь так? Шон с нежностью посмотрел на черноволосый затылок Йена и протянул руку, чтобы погладить его сбившиеся после сна волосы. — Мы ведь проделали весь этот долгий путь ради него! — Тем временем продолжал говорить Йен, уткнувшись носом в спальный мешок. — И я снова допустил ошибку. Почему, когда я вижу его, мне так тяжело себя сдерживать? Наверное, ночью я опять перегнул палку, раз теперь мы вынуждены спать на земле, как какие-то животные. — Не говори так, — Шон оглянулся по сторонам, чтобы их никто не подслушал, и оставил лёгкий поцелуй в волосах альфы. — Если бы он нас совсем не принял, то дал бы он нам всё это? – Шон погладил ладонью одеяло, под которым спал альфа. — Он ждал нас — я чувствую. Антуан простит, только… Это не будет так легко, как мы расчитывали. Ведь омега всё знает. — Да, но с чужих слов! Кто этот Виль.. Как там этого шпиона звать? — Йен отнял лицо от ткани спального мешка и, перевернувшись на спину, посмотрел в темные и совсем грустные глаза Шона. — Вильгельм, — лишь успел сказать Шон, когда сбоку от них послышался какой-то странный звук. Оба сына л’Саримо настороженно огляделись по сторонам, но источника странного шороха нигде не заметили. Только Йен отвернулся, как нечто маленькое и безумно рыжее выскочило из-за угла дома и с громким, ничего хорошего не предвещающим, смехом прыгнуло на средину их спального места. — Ахах, — смеялся маленький альфочка. Сегодня в его глазах совсем не было испуга. Наоборот, какое-то коварство, будто бы этот малыш что-то задумал. — Дай, дай. — Произносил этот малый, и только это слово было им понятно, всё остальное мальш говорил на своем языке. Он бурно размахивал руками, что-то рассказывая, а затем ткнул маленьким пальчиком в щеку альфе и грозно сказал: — Па-па, нет! — Ты что-нибудь понимаешь? — Не привыкший иметь дело с детьми, удивлённо произнес Йен. Шон лишь отстраненно отрицательно покачал головой. Малыш прыгал по их ногам и не меняя своего крайне серьезного лица пытался объяснить что-то. Но, к сожалению, его так никто и не понял. «Фридрих! Ребёнок, ты где прячешься?» Послышался голос с внешней части двора. Кто-то искал этого маленького альфу, но по голосу не было понятно, был ли это Антуан или тот другой омега. Голос стремительно приближался. Братья л’Саримо уже хотели встать, но альфочка не слезал с их ног, а подвинуть его как-то не было возможным, чтобы не столкнуть ребенка носом в землю. Только травмировать этого ребенка им ещё не хватало, тогда Антуан точно возненавидит их и выгонит взашей. За спинами сидящих северян послышался звук шагов. А через пару секунд удивленный вскрик. Это пришел тот беременный омега. — Фридрих, почему ты здесь? — Не решаясь подойти ближе к чужакам, спросил Лей. — Бегом в дом, а то придет папа и сильно рассердится на тебя! — Па-па, па-па, дай. — Снова завел свою шарманку альфочка и помотал головой, мол, никуда не пойду. — Ну, тогда я пойду кушать кашу без тебя. — Надул губы омега. Он видел как глазки Фридриха загорелись при упоминании каши, но и это не возымело должного успеха. Подойти и просто взять ребенка на руки Лей не мог по двум причинам: там были незнакомые ему альфа и бета, а вторая — Фридрих весил почти пятнадцать килограмм, а для беременного омеги это была слишком большая нагрузка. Наблюдая за потугами омежки уговорить альфочку пойти с ним, Шон ласково улыбнулся мелкому и протянул ему свою руку. Малыш долго смотрел на огромную и смуглую ладонь беты, пока не ударил по протянутой ладони своей и очень серьезно не сказал: — Папа нет! Йен понял, что этот малыш каким-то образом понял, что они пришли к его папе. И теперь что, мелкий ревнует? Йен рассмеялся своим же мыслям. — Ты пришел выгнать нас, так? — Даже не думая об этом серьезно, спросил альфа у этого маленького защитника, чье лицо в данный момент было не описать словами. Оно было чересчур нахмуренное, светлые глаза сощурены, а маленькие губки недовольно поджаты. Не каждый взрослый мог бы так явно показать свое недовольство, а вот двухлетний ребенок вполне. — Папа нет! — Ещё раз воскликнул Фридрих, но теперь уже чуть ли не в лицо альфе. Лей ещё ни разу не видел, чтобы Фридрих так себя вел и настолько сильно ревновал. Ну, в принципе, это и было понятно, ведь они семья и альфочка рос с ними, но такой реакции на чужих людей он совсем не ожидал. Поэтому всё, что оставалось делать, это стоять, открыв от удивления рот, и смотреть на происходящее большими неверящими глазами. Со стороны дома послышались шаги — это был Тейя. Альфа беспокоился о своем беременном супруге и пошел их искать. — Что тут происходит? — Лицо альфы нахмурились не хуже, чем у Фридриха. Он подошёл к тихим Йену и Шону, и подняв Фридриха на руки, который стал пинаться и выкручиваться, чтобы отнести того в дом. — Это.. – Не знал как начать Лей. Он хотел ответить своему альфе, но тот сверкнув глазами ушел в дом. И оставалось лишь с расстояния позвать чужаков завтракать. Не будут же они целый день ходить голодными. — Меня зовут Лей, я сейчас вам принесу поесть, а лучше пойдёмте в дом и там все вместе поедим. Только спальные принадлежности с собой прихватите. — А где Антуан? — Поднявшись на ноги, спросил Шон. — А, Антуан ушел ещё на рассвете, — Выдыхнул омега поражаясь, как можно быть столь крупными. Северяни и вправду сильно отличались от южных альф и бет.— Скоро должен вернуться. Вы не волнуйтесь, пойдёмте, я вас лучше накормлю. Оба мужчин собрали свою «постель» и отнесли поближе к дому. Там, на скамейке, сидел Кримо. Его цвет лица всё ещё был немного бледноватым, но выглядел он достаточно крепким для своего возраста. — Доброе утро, молодежь. Йен и Шон мигом склонили головы в знак уважения. Все же они находились в доме дворцового оракула, а не Антуана. Дед много рассказывал об этом старике, когда в последний раз приезжал к ним в глубинку. Даже не смотря на то, что их земли находились в напряжённых отношениях, иметь уважение к оракулу не являлось чем-то запредельным. Да и перед отправкой их в южное государство дед очень почтительно отзывался о Кримо и наказал быть с ним приветливыми, если они хотят увидеть своего омегу и получить поистине ценное благословение. — Доброе утро, оракул. — Ох, проходите в дом. Лей замечательно готовит. Поешьте, умойтесь и отдохните, ваш омега скоро вернется. — Хорошо, спасибо вам, оракул, за приглашение. — Поблагодорили в один голос гости. Он улыбнулся и махнул рукой в сторону дома, а сам остался сидеть на скамейке и ждать прихода Антуана.

***

Кипящий в кострюле запах свежей каши будоражил не только сознание, но и голодные желудки гостей и домашних. Пока Лей разливал по тарелкам еду, Тейя не стесняясь разглядывал Йена. Он хотел что-то спросить, это было видно по его губам, которые чуть открывались, но спустя секунду вновь закрывались. Однако ни одного вопроса приезжему альфе так и не было задано. Шон поблагодарил Лея за еду и принялся есть, пока горячее. Маленький альфочка был другого мнения о гостях и не хотел терпеть в доме чужаков, поэтому схватившись за ложку, набрал в нее немного чуть подостывшей каши и замахнувшись пульнул прямо в лицо задумчивого альфы. Йен отмер, по его волоса и лбу стекала беловато-серая каша, стараясь не выходить из себя, альфа протянул по испачканому лицу ладонью и лишь неловко рассмеялся на шалости этого ребенка. Увидев, что сделал Фридрих, Лей побледнел, а Тейя привстал со своего места и уже был готов отругать альфочку, но Йен его опередил. — Не беспокойтесь, все в порядке. Ничего не случилось, малыш лишь играл, ведь так? — Спросил альфа, обращаясь к Фридриху, но тот насупленно молчал и не разделял веселья. Пожав плечами Йен взял со стола ложку и начал есть, так и будучи весь перепачканный. Для Шона всё это выглядело крайне забавно, ведь Фридрих был так войствено настроен только против одного Йена. То ли малыш чувствовал в нем соперника на любовь папы, то ли это была ревность альфы, как лидера, к другому альфе. Но было понятно, что не просто жить, а существовать рядом с Антуаном спокойно этот альфочка им точно не даст. И в лице этого дитя появилось ещё одно препятствие на пути к сердцу Антуана. — Вкусная каша, спасибо. — Улыбнулся Шон, сидящим за столом Лея и Тейя, а затем обратился к насупленному Фридриху, сидящему на детском стульчике и не сводившему глаз с поедающего свою порцию Йена. — Фридрих, это же такая вкуснятина, как ты можешь ей так безобразно разбрасываться? Шон произнес эти слова, но был слишком смущён и не понимал, правильно ли он говорит с этим ребенком или же его поймут не так. Всё же одно дело быть лекарем и хорошо относиться к своим маленьким пациентам, когда они приходят один-два раза к нему на прием вместе со своими папами. И совсем другое завоевать доверие малолетнего ребенка, с которым хочешь не хочешь, а нужно быть в хороших отношениях и принять его как своего. Ни в Йене, ни в Шоне не было никаких отцовских чувств. Они не понимали, что это значит, — быть отцом и нести за кого-то ответственность всю жизнь. Ведь этот ребенок не был рождён от них. Хотя даже не в этом была их главная проблема, просто, возможно, если бы этот малыш рос на их глазах, то они бы безусловно не чувствовали себя так глупо и сразу нашли общий язык, но, увы, время было потеряно и теперь нужно искать пути, чтобы завоевать доверие у маленькой, но уже почти сформированной личности. Фридриху нужно было всего пару секунд, чтобы услышать слова Шона про кашу. Настроение малыша в корень испортилось и со словами «Папа нет!» малыш схватился за край деревянной плошки и выплеснул всю оставшуюся «вкуснятину» на одетую в рубашку грудь Шона. Терпение Тейя закончилось и альфа чуть не вышел из себя. Он грозно встал со своего места и подойдя к Фридриху оглянул того свирепым взглядом. Ребенок чувствовал, что надвигается беда на его мягкую часть и весь сжался. К тому же одной кашей тут не отделаться, Тейя сильнее его, а запах кедра подчинял слушаться старшего. Однако не успел Тейя протянуть руки, чтобы взять Фридриха и отнести в комнату для наказания углом, как дверь скрипнула и из прихожей послышались шаги. Все замерли. Антуан вошёл в дом с большым и тяжёлым бидоном молока. Поставил его на пол, до куда смог отнести, пусть этим после Тайя занимается, и его взгляд наткнулся на два бледноватых лица. Шон и Йен на самом деле немного нервничали при виде своего омеги, ведь Антуан в любой момент мог их выпереть поганой метлой за дверь. К тому же его сын.. очень ярко показывал, кому в этом доме не место. Как ни в чем не бывало омега подошёл к столу. Он улыбнулся Лею и Тейя и заметив пустую плошку на столе, спросил сына: — Фрид, ты так быстро всё съел? — Внезапно лицо альфочки озарила ослепительная улыбка невинного ангела. Он принялся тянуть руки к Антуану и нежным, почти писклявым голосом звать — папа, папа. Ну как омега мог сопротивляться, когда к нему тянулась такая прелесть? Лей и Тейя были обескуражены столь разительным переменами в поведении этого дитя. Они столкнулись с тем, чего ещё ни разу не замечали у Фридриха и это стало для них огромным сюрпризом. Омеге, конечно, никто ничего не сказал, но в уме супругов появились крайне жалостливые мысли к северянам. Будто сговариваясь, они обратили внимание на шокированные взгляды гостей, и в глазах Лейя и Тейя сверкнули нотки сожаления. От Антуана так же не скрылись эти взгляды, но так как в доме были гости он не хотел ничего спрашивать. Омега уже давно заметил и запачканное лицо Йена, и огромное мокрое пятно на рубашке Шона. — Через полчаса будьте готовы поработать. — Обратился Антуан к гостям и взяв Фридриха на руки поднялся в свою комнату.

***

Через полчаса, как и говорил омега, он спустился вниз и застал уже умытых и приведенных в порядок гостей. «За пищу нужно платить.» С такими мыслями Антуан оставил спящего Фридриха в комнате и кивнул готовым к подвигам Йену и Шону. Хотя в душе омега немного лукавил. Антуан просто хотел оттянуть на подольше их общий разговор и подумал, что лучшим извинением с их стороны будет доказать делами, а не словами. Лей загорал на солнышке во дворе, а лекарь работал над очередным лекарством в комнате, преобразованной под склад трав. Кримо заметил, что Антуан вышел из дома и улыбнулся. За омегой вышли высокие и смуглые альфа с бетой, но далеко не поговорить, как все надеялись. Антуан повел гостей к сараю, в котором стоял весь копательно-поливательный инвентарь. Он вошёл внутрь и попросив гостей немного отойти в сторону, стал бросать на землю нужное им для работы. Так как солнце сожгло почти все саженцы, то было необходимо сохранить то, что возможно ещё удастся спасти. Для этого требовалось построить теплицу — очень большую теплицу. Деревянных досок в сарае, к счастью, было много, нужные инструменты также нашлись, оставалось лишь надеяться на рабочую силу. Увидев накиданую возле сарая гору из досок и инструментов, оба будущих чернорабочих лишь странно и безнадежно вздохнули. Жизнь в глубинке их несомненно многому научила, но мастерить что-то своими руками им ещё не приходилось. На самом деле, даже будучи не в особняке, в их временном доме, у них был слуга. У братьев было достаточно финансов, чтобы не держать огород и покупать себе продукты из рук селян, а уборкой и готовкой занимался привезенный из особняка слуга. Так что оба занимались лишь тем, что им было интересно. Шон лечил людей, собирал травы и готовил из них настойки и порошки. А Йен тренировался на мечах и обучал малочисленных сельских детишек этому мастерству. Тамошний плотник выстрогал им разные муляжи мечей и у детей появился свой бесплатный учитель. И не зная этого Антуан поставил перед ними очень сложную, но вполне выполнимую задачу.

***

Северянам пришлось потрудиться, чтобы как можно быстрее перенести все поближе к грядкам. Пока Антуан в общих чертах объяснил, что именно он хотел видеть. Шон внимал каждому слову омеги и наслаждался его глубоким голосом. Йен начертил на небольшом клочке земли саму теплицу и расписал примерные её размеры. Чтобы приблизительно знать, какой формы должна быть постройка, Антуан отвёл их на то единственное место, где сохранились пересаженные им разные саженцы: лук, картофель и помидоры. В общей сложности были три больших грядки, которые нужно было защитить от солнца. Этих овощей хватит перезимовать всей семьёй, но никак не для налога государству. Йен и Шон примерно поняли, какой хотел видеть так называемую теплицу омега, и учитывая все пожелания, они принялись за работу. Пока гости мастерили теплицу, сам Антуан ушел в дом. Вскоре должен был проснуться Фридрих. Через небольшое окно в кухне Антуан смотрел на крепкие и смуглокожие тела своих истинных. В его сердце и теле разгорался пожар, но Антуан гнал непотребные мысли от себя прочь. Больше трех течек он проводил в одиночку. Приходилось оставлять Фридриха с Леем, а Тейя ради безопасности Антуана даже поставил своему омеге метку. Так нужно было сделать, чтобы альфа не реагировал на чужого течного омегу и они могли без опаски существовать в одном доме. Фридрих, конечно же, не понимал, почему его папа целых три дня не выходит из комнаты и оттуда раздаются какие-то странные звуки. Это очень пугало маленького альфу, но кроме как плачем он этого объяснить не мог. А сам Антуан удовлетворяя себя представлял на себе мазолистые ладони и крепкие тела своих истинных. Ведь он думал, что не встретит их, однако хотя бы во время течки помечтать-то можно. И вот, все его фантазии превратились в реальность. Крепкие альфа и бета работали в его дворе над им же придуманной конструкцией. Их кожа лоснилась от пота, а при каждом их движении были четко видны очертания мышц. Альфе стало жарко и он снял с себя рубаху, бросив ту наземь. От вида крепкой груди альфы, омега сглотнул и отвернулся от окна, чтобы через пару секунд вновь вернуть голову в прежнее положение и под шумок продолжить наблюдать. Альфа был ответственным за правильную сборку, а Шон вбивал в нее гвозди и вправлял пленку для стен и крыши. Антуан почувствовал внутри некую неправильность. Ведь он не оставил своей паре даже воды, а сразу же заставил их работать. Пришлось набрать в ведро колодезной воды и относить им под видом проверки. С собой он принес ещё кружку и пол буханки хлеба.

***

С горем пополам ближе к четырем часам вечера, трудяги соорудили на удивление всех достаточно крепкий скелет будущей теплицы. Еще два часа потребовалось, чтобы со всех сторон обить её прочной пленкой и перенести на грядки. Немного перекусив, Йен отошёл в сторону в тенек, а Шон остался рядом с Антуаном. Ему столько всего хотелось сказать этому омеге, но слова застыли сухим комом в горле. А омега смотрел всё куда-то вдаль и о чём-то думал, пока его внимание не привлек внезапно прискочивший к ногам Фридрих. Альфочка, словно инспектор, с серьезным лицом ходил вблизи омеги. Он точно разглядывал, где в данный момент находится альфа, чтобы ни в коем случае не подпустить его к своему папе. С одной стороны Шону было смешно, но с другой совсем нет. Ему хотелось бы вместе с Йеном наладить нормальный контакт с омегой. Тем более, зная вспыльчивый и доминантный характер Йена, так было бы правильнее всего. Но чтобы добиться благосклонности омеги, Йену придется потрудиться, чтобы один маленький альфочка перестал ревновать. И если омегу, возможно, рано или поздно можно задобрить, связав его полноценными узами истинности, то как объяснить ребенку, что они ему не враги? Омега сдастся, в этом ни Шон, ни Йен после сегодняшнего почему-то не сомневались. Они оба чувствовали, что связь с омегой крепнет и лишь нужно выждать подходящий момент, чтобы не оплошать, и сама природа подтолкнет их друг к другу. Антуан уже весь вспотел бегать за Фридрихом и постоянно за ним следить, чтобы тот не наступил на острые предметы и не переломал себе что-нибудь. Видя как устали его истинные и как на их смуглой коже уже появились покраснения от солнечных ожогов, омега сжалился над несчастными работниками и позвал всех в дом. Ведь теплицу можно поставить и завтра рано утром, всего одна ночь роли не сыграет.

***

Если Антуан думал, что спать в холодной постели, зная, что оба его истинных находятся в доме легко, то он глубоко ошибался. Фридрих уже давно сопел в две дырочки его маленького носика, но Антуан уснуть никак не мог. Он и так и сяк вертелся на постели, пока не перенес альфочку в его постельку и снова не улёгся в кровать. Омежья сущность чувствовала истинность и требовала их внимания. Антуан скользнул горячей ладонью по груди, медленно ведя вниз, пока его ладошка не сжалась на отвердевшем члене, а пальчики второй руки проникали внутрь влажного отверстия. Даже после всего пережитого у Антуана не было боязни к близости, по крайней мере, сексуальный аппетит у него был, что надо. Он, конечно, не позволял себе искать альфу на стороне, но не отказался бы разок-другой отдаться по своей воле и испытать нормальное для омеги удовольствие. После беременности гормоны в его теле пришли в норму и течки стали регулярными, но слишком тяжёлыми. Иногда Антуану даже приходилось пить успокаивающие отвары, так как тело требовало удовлетворения и крутись ты как хочешь. Разной длины и ширины игрушки также не приносили морального удовлетворения. Тело немного успокаивалась после оргазма, но вот мозг знал, что никакие деревяшки не способны заменить настоящий альфий член с узлом. Пальцы проникали внутрь, раздвигая долго не тронутую плоть и приносили удовольствие. Вторая рука ласкала пенис и яички. Антуан громко дышал, что приходилось даже кусать нижнюю губу и сдерживать дыхание, боясь разбудить спящего чуть поодаль ребенка. Но результат того стоил. В животе омеги будто бы все скрутило узлом. Он двигал в такт обеими руками и оргазм пронесся волной по всему его телу, расслабляя. Омега даже не успел как обычно представить своих истинных, когда все слишком быстро закончилось, но стало вдруг так хорошо-о.

***

Утром вместо будильника весь дом был поднят на уши Фридрихом. Он вылез из своей кроватки и пока Антуан мирно спал, открыл дверь и спустился на первый этаж. Зачем его потянуло в ту комнату, где спали Шон с Йеном, никто объяснить не мог. Он дотянулся до кованой дверной ручки и распахнул дверь. Маленький альфа подошёл ближе к постели. Увидел тех, кого видеть совсем не хотел, и обойдя кровать, как заорёт. — Па-па, Па-па! Шон с Йеном подскочили с кровати словно ошпаренные, с верхних этажей повскакивали взрослые и бегом спустились вниз. А малыш сиреной всё звал и звал папу. Шон заметался по комнате в поисках своей одежды, Йен, заткнув уши, старался приблизиться к альфочке и заткнуть ему ладонью рот, но в комнату вовремя влетел взъерошенный Антуан. — Что такое? Что случилось? — Омега схватил Фридриха за плечи и пытался его успокоить. — Он вошёл в комнату и стал орать. Мы ничего ему не сделали, — судорожно стал объяснять обескураженный Шон. Абсолютно все в доме были бледными как мел от испуга, ведь мало ли что могло случится ребенком. — Ох, я не знаю, что с ним делать. — Устало проговорил Антуан. — Почему ты так внезапно стал таким непослушным? — Па-па, — маленький пальчик Фридриха уткнулся в омежью грудь, и спустя секунду был переведен в сторону взрослого и чужого альфы, — Папа нет! — Фридрих ревнует тебя к этому альфе. — Спокойным голосом проговорил Тайя, переводя взгляд с Антуана на стоящего в двух шагах настороженного Йена. — Я заметил это с того момента, как эти двое появились в этом доме. — И что мне с вами делать? — С кем «с вами» было понятно лишь Антуану. То ли он думал на обоих истинных, то ли на истинных плюс одну маленькую непослушную непоседу. — Решать конфликт, конечно же. — Все в комнате уставились на Тайю. Фридрих собственнически обнимал Антуана за шею, а Шон с Йеном прищурив глаза ожидали дальнейшего совета лекаря. — Для того, чтобы ребенок перестал ревновать, у тебя есть лишь два возможных варианта. Первый — отказаться от северян, и второй, я склонен пологать, что лучший для всех вас, — это сблизиться уже наконец, чтобы ребенок понимал, что теперь они также часть семьи. То, что всё это будет легко устроить не обещаю, но хотя бы так ты избежишь постоянных нервов и для самого Фридриха меньше стресса. Антуан задумался над словами лекаря. Вообще, он в последнее время слишком много думал об истинных и, возможно, Фридрих это как-то почувствовал? Снова стало безумно стыдно на душе, но теперь перед своим собственным ребенком. Стыд перед Йеном и Шоном отошёл на второй план, как и прежняя злость. По крайней мере, пока они вновь не вздумают попытаться узнать, кто кровный отец Фрида.