***
Изначально альфа планировал встретить Антуана на улице. Шон был настолько возбужден возвращением омеги, что постоянно тараторил только об этом. Казалось бы, от предвкушения встречи с мужем бета забыл обо всем на свете. За время их ожидания не было ни разу сказано об испытываемой им усталости после тяжелого рабочего дня в медпункте. Альфе нравился такой Шон. Черные, столь похожие на его собственные глаза, горели от предвкушения, и альфа не сдержался. Рыча, он зажал ничего не подозревающего брата в углу гостиной, после того, как громко приказал слугам идти по своим комнатам. Ни один из братьев не знал когда именно приедет Антуан. Шон сначала пытался как-то противостоять напору брата, но долгое отсутствие секса решило всё за него. Бета поддался страстным поцелуям альфы, гладил крепкую спину потными ладонями, пока сам подставлял открытую шею под поцелуи Йена. Поставленная Шону обоими супругами метка запульсировала под одеждой. Задыхаясь от страсти, Йен кусал его за плечо, за шею, пока бета скулил прося большего. Когда альфа попытался спустить с Шона штаны, то тот отрицательно покачал головой. Он желал этого альфу, но не хотел, чтобы Антуан увидел творимое ими безобразие. Не хотел, чтобы омега чувствовал себя брошенным и думал, что без него им лучше. И если честно, то бета даже немного удивился, как так, что Йен сорвался? Обычно он справлялся сам, ну, или занимал все своё время работой. А там от усталости ничего кроме сна более не хотелось. Пришлось ограничится руками. Йен прижал Шона к стене и просунул колено между его ног. Одной рукой тот поглаживал бок брата, а второй уже проник под надетое Шоном нижнее белье и стал двигать ладонью по повлаженевшему твердому члену. Жар кожи беты опалял и разодоривал. От неистраченого за год возбуждения, у альфы даже надулся на члене узел, хотя тот еще даже не начал кончать. Шон не остался в долгу. Он повторил все от и до, чтобы Йен побыстрее разрядился. Запах дикого меда впитывался в тело беты с каждым глухим рыком альфы, пока не окутал обоих мужчин и они оба не задышали так глубоко, как это обычно происходило после оргазма. Справившись с эмоциями, оба заняли свои места за обеденным столом. В гостиной был погашен свет, лишь одна одинокая масляная лампа горела не ярким пламенем. Входная дверь открылась и закрылась тяжелым хлопком. В тишине особняка слышался каждый шаг приближающегося омеги. Шон нежно улыбнулся Йену, и улыбка его в приглушенном свете выглядела немного устрашающе. Йен ободряюще взялся за полную ладонь брата. Он также, как и Шон ждал возвращения любимого супруга. Однако будет не ловко, когда Антуан почувствует запах секса, от которого, увы, не так легко избавиться. Йен не понимал что происходит. Они с Шоном мирно сидели в гостинной дожидаясь супруга, но тот войдя в комнату не с того, ни с сего застыл на месте. Альфа тревожно выдохнул и, уже через пару секунд, встал с насиженного места. Неторопливым шагом, Йен пересек гостиную, не отрывая своего черного взгляда от оцепеневши стоящего посреди гостиной Антуана. Его глаза были расширены, а тело дрожало. Йен попытался дозваться до Антуана, но тот ни на одно слово не реагировал. Шон не успел и глазом моргнуть, как где-то рядом послышался звук пощечины. Всё казалось дурным сном, ещё совсем недавно Йен изнывал от возбуждения и был страстен как никогда, а теперь.. Антуан даже не понял, что это его только что ударили — впервые в жизни, и за что спрашивается? Обида затопила каждую клеточку нервно подрагивающего тела. Сдерживая всхлип и обидные слова при себе, Антуан накрыл пульсирующую болью щеку ладонью. Не отрывая своего взгляда от омеги, Йен ждал, что супруг ему что-либо скажет, однако тот молчал. Шон было дернулся вперёд, но почувствовав запах отчаяния, что исходил в тот момент от альфы, остановился. Пощёчина была болезненной. Следя за эмоциями альфы, Антуан понимал, что Йен не хотел этого делать, но слезы все равно скопились в уголках круглых глаз. Он пытался не моргать, чтобы не дать им пролится, он держался, чтобы не начать обвинять супруга в столь низком поступке. Да, сбежавши он поступил неправильно, но это не давало Йену никаких прав поднимать на него руку. На самом же деле Йен уже более пятнадцати минут тормошил стоявшего в оцепенении омегу. Он звал его, тряс, но Антуан ни на что не реагировал. Он смотрел куда-то в сторону дверей, будто бы находился где-то в другом месте, а не дома. Шон побежал за лекарствами, думая, что у омеги снова начался приступ.***
— Ты ударил меня! — вскрикнул возмущенно Антуан. И сколько бы Антуан мысленно не выяснял отношения с супругом, то, что произошло дальше, он не мог бы описать никакими словами. Прикрыв черные глаза, широкоплечий альфа обнял супруга, так крепко, что казалось ребра омеги сейчас треснут от его силы. Рубашка в зоне плеча вдруг стала влажной.. Его сильный и уверенный в себе Йен позволил себе слабость и заплакал.. Впервые все время существования их триады омега видел графа в подобном состоянии. Глаза сразу же защипало, всю ранее ощутимую обиду вдруг как рукой сняло, а дрожащие от нервного напряжения руки сами обвились вокруг талии мужа. Антуан уткнулся лицом в его волосы вдыхая запах трав и дикого меда. И не мог надышаться. Всё это напоминало какой-то сюрреалистический сон, в котором не ясно было происходило ли всё это на самом деле. Дав пару минут времени своим супругам побыть вдвоем. Шон, с тревогой в глазах, подошёл к омеге. Антуан принял от пришедшего из кухни Шона кружку наполненную лекарством и в три глотка осушил её содержимое. Медленно, но верно Антуан приходил в себя. Страх от увиденного никуда не исчез, но даже не смотря на это он был очень рад видеть супругов здесь и сейчас, живых и здоровых. Неужели всё виденное им ранее было лишь галлюцинациями? — Ты будто бы застыл на месте. Я звал тебя более пятнадцати минут,— прошептал виновато Йен, вытирая со своих щёк редкие скатившиеся слезинки. — Что это было? Что ты видел? У альфы было плохое предчувствие. Он почему-то вспомнил несколько эпизодов из своей жизни, когда видел то, чего не мог объяснить. Это нечто, оно завораживало, пугало и усыпляло, чтобы проникнуть в сознание и отдать распоряжения. Неужели Антуан тоже это видел? — Мы так волновались,— крепче обнимая омегу со спины, прошептал Шон. — Чуть с ума не сошли! — Я виноват, простите меня. Простите. — покрывая лица супруга мелкими поцелуями, шептал омега. С его души будто камень свалился. Видя в глазах мужей искреннее волнение и тревогу, он даже на миг позабыл о видении. — Ты голоден? Я принесу поесть, — Шон расслабился и, отпустив Антуана зажёг везде в гостиной свет. Ему не терпелось увидеть омегу при свету, поверить, что тот наконец таки дома. — Пойдем за стол,— обнимая Антуана за талию, сказал Йен. Он ещё не понял, что именно чувствует радость, облегчение или всё сразу? Они сели за стол. Шон принес лёгкие закуски, которые ещё днем слуги сервировали на блюдах. Братья заранее разогнали всех слуг, так как хотели сами встретить Антуана, ведь знали, что те накинутся на омегу первыми, даже не стесняясь присутствия хозяев. Голодный омега хватался за еду руками. Он не использовал столовые приборы, он был голоден как никогда. Йен смотрел на сие действия немного осуждающе, а Шон, словно преданный хозяину щенок, сидел за столом, в глубине души боясь даже дышать, чтобы столь прекрасное видение не исчезло. Было видно, как не терпелось Шону уже перейти на свой этаж, сжать Антуана в объятиях и ласкать все оставшиеся часы этой ночи. И благодарить богиню, за то, что его истинный наконец-то вернулся домой — живой и невредимый.***
За проведенные двое суток в повозке Антуан хоть и выспался, но тело всё же болело из-за постоянной тряски, из-за этого ночью ему никак не удавалось уснуть. Оба крепко спящих супруга облепили его тело с обеих сторон и руками, и ногами. Прежде чем лечь спать они поговорили. Йен ещё раз извинился за пощечину, а Антуан рассказал супругам о своем видении. Альфа выглядел угрюмым, он уже не раз рассказывал о том, что видел существо, также как его видел и Фридрих. И что его появление ни к чему хорошему не приводит. Заглушая все тревоги поцелуями с одним и вторым супругом, которые неистово желали продолжения. Антуан смешно фыркнул и сделав умилительную мордашку отправил супругов досыпать последние часы до рассвета, когда с утра пораньше им обоим придется идти на работу. И кокетливо намекнул, мол, что хорошо почувствовал концентрированный запах дикого меда на Шоне, который, увы, у самого Антуана желание так и не вызвал. Что очень тревожило как его, так и супругов. Пожелав любимому спокойной ночи, Йен и Шон уснули, а Антуан уже час как мучился без сна. В комнате было жарко и душно. Двери и окна были на зиму плотно закрыты, а на нем, помимо теплого одеяла, вплотную сгрудились ещё и тяжёлые конечности мужей. В течении всего времени в голову омеги лезли странные мысли. Антуан до сих пор был уверен, что ничего не помнит из того дня, когда он, по словам супругов, сбежал из особняка. Не помнил также куда делись его дорогие золотые украшения, и как он вообще очутился во дворце. Зато наконец-то прознал о ребенке, которого Мико отдал ему на попечение на неопределенный срок. Будто бы живой ребенок был какой-то разменной монетой, что беспардонно передают из рук в руки! Эта мысль до безумия злила. Мико действительно поступил некрасиво, ведь он омега, а значит должен был сделать всё от себя зависящее, чтобы обеспечить своему брату достойную жизнь и дать надлежащее воспитание маленькому альфе. Однако, нет, Мико горел желанием убивать. Антуан нервно рассмеялся. Да уж, теперь многие слова оракула становились для него понятными. А вот странные слова виденного им кошмарного существа совсем нет, но об этом он когда-нибудь обязательно поговорит с Леем. Да, Лей наверняка знает, в чем тут дело. Стать родителем чужому ребенку.. Антуан то своего не сберёг, как он сможет позаботиться о Тане? Вопросы, вопросы — одни сплошные вопросы. Вот, пришел бы кто, да сказал, как правильно поступить. Антуан бы с радостью сделал бы так как правильно, а не раз за разом проваливался бы всё дальше в помойную яму из неверных действий. С левой стороны широкой кровати завозился Шон. Бета аккуратно убрал свою руку с груди Антуана и отодвинул перекинутую через него ногу, наверное, хотел повернуться на другой бок. Антуан замер на постели почти не дыша, боясь разбудить супругов, но неожиданно Шон привстал на своем месте и, не замечая не спящего Антуана, заозирался по сторонам. Йен чувствовал своих мужей лучше, чем кто-либо другой. И тут же проснулся следом за братом. Первым делом проверил Антуана, сонными глазами заглядывая тому в лицо, а после, освободив омегу, встал с постели и обошел кровать налить в стакан воды. — Шон, что с тобой? — обняв бету за талию, Антуан уткнулся лицом в его спину и вдохнул запах кожи супруга. Но Шон ничего не ответил. — Он спит,— тихо сообщил омеге Йен. — В детстве у него часто такое бывало. Глаза открыты, а сам он спит. — Что нужно делать? Я никогда раньше не замечал, чтобы Шон делал подобное среди ночи. — Ничего не надо делать, главное проследить, чтобы он не встал с постели и не ушел куда-нибудь. — усмехнулся Йен, залпом выпивая воду из стакана.— Перенервничал просто, ложись спать. — А ты? — Я посижу с ним немного, отдыхай. — Если честно, то мне не спится. Я не могу понять, как я сбежал от вас и как оказался во дворце. Всё настолько запуталось.. — Антуан так и не отпустил из своих объятий бету. Ему было комфортно сидеть вот так. Разговаривать и ощущать своим лицом и прижатой к Шону грудью теплую кожу любимого. — Завтра сходи к Тейя, возможно, он знает, почему у тебя случилась потеря памяти. Шон завтра с утра поедет в медпункт. — Я так виноват перед вами. Мне очень жаль, что из-за меня вечно какие-то проблемы. Морально я полностью выжат. Весь этот год я думал, что мой сын должен быть рядом со мной.. Его столь несправедливо отобрали у меня. Я чувствую свою вину перед Фридрихом. Ведь я даже не в курсе, как он там. Хорошо ли ему во дворце, вдали от меня? — Я знаю, — напившись воды, Йен подошёл к Антуану и поцеловал того в плече. Знать, что отныне их омега рядом делало альфу чересчур эмоциональным. Йен не мог представить, какие последствия могли быть, если бы не дед, а кто-нибудь другой обнаружил бы Антуана в столице. — Прости меня. — выдох. — Я сегодня перегнул палку и ударил тебя. Прости, мне не стоило так поступать. — Я тебе верю.. — Послышалось тихое из-за спины Шона. — Скажи, что мне делать? — Мы тоже переживаем за Фрида. Он такой же наш сын, как и твой. Антуан, всё будет хорошо. Мы не дадим тебя в обиду, просто доверься нам. Будь с нами честен и откровенен. Всё будет так, как ты того пожелаешь. — Я с вами откровенен.— прошептал омега. Он до сих пор не мог отпустить талию Шона, наслаждался его теплом и запахом дикого меда на коже. — Я вас люблю, правда, очень сильно, но.. Но всё равно не могу смириться с потерей сына. Теперь я думаю, что не таким хорошим родителем я был, раз уж не защитил Фридриха. А Тан? Оракул сказал, что я должен принять его как замену сыну. Заменить собственного ребенка, которого я растил в себе! Йен покачал бессильно головой. Как бы они не старались занять чем-либо Антуана, тот так и не сумел перестать винить себя в произошедшем. Чем Йен мог помочь? После выкидыша, у омеги пропали даже течки. Шон говорил, что это какой-то внутренний блок. Омега сам не хотел становится беременным, поэтому его цикл напрочь сбился. По этой же причине страдает и их интимная близость. У них не было секса почти год. Заставлять омегу отдаваться насильно или дуться на него за неисполнение супружеского долга было бесполезно, всё что оставалось это целыми сутками пропадать на работе, а ложась вечером в постель без всяких намеков засыпать. — Мы справимся. Если ты захочешь оставить его в нашей семье, то мы справимся. Если же нет, то мы подумаем, как сделать его жизнь лучше, но, может, в другой семье.. Пока что я не знаю. И знай, что я не пытаюсь давить на тебя, потому что решать только тебе. У меня нет времени заниматься ребенком, у Шона также, и эта обязанность полностью ляжет на твои плечи. Будем реалистами, я говорю, как все произойдет. Так что подумай. Сходи завтра к Тейя, поговори с Леем, возможно, он может тебе что-то подсказать. А мы будем рядом с тобой, как бы ты не решил. Хорошо? И давай уже уложим Шона. — Я понял, спасибо. Антуан отстранился от Шона и Йен помог ему лечь обратно в постель. Видимо почувствовав, что рядом никого нет, спящий бета стал водить рукой по уже остывшей простыне. Видя супруга столь беззащитным, Антуан хихикнул, и сразу же лег рядом с ним нежно обнимая. Теперь можно было спокойно засыпать.***
Утром Шон уехал в медпункт. Он выспался на сколько это было возможным, но так или иначе настроение у беты было замечательным. Перед тем как уехать в город, он с братом плотно позавтракал, давая омеге отоспаться после долгого бодрствования. Тогда же, Йен, вкратце, пересказал ему об их ночном разговоре с Антуаном. Перед самим уходом Шон пообещал вечером зайти в гости к Лею и поговорить с лекарем. Если вдруг Антуан не решится идти к ним сам. Шон подумал, что, возможно, для Антуана, после недавнего срыва будет тяжело видеть детей. Мало ли, что вновь могло произойти. Йен согласился с мыслью брата. И после завтрака оба брата поехали по своим рабочим местам. Рабочий день в медпункте как всегда был оживлённым. Пациенты «радовали» своими постоянными болячками, отвлекая от мыслей о доме, а Шон был рад им помочь. Перед самым закрытием в медпункт зашёл Вильгельм. Он рассчитывал поговорить с Антуаном, однако наткнулся на спешно собирающегося домой бету. Признаться честно Шон не готов был увидеть Вильгельма, поэтому гостю не очень то и обрадовался. Со временем Шон простил бету за похищение его истинного омеги, но, сейчас, боялся что Вильгельм пришел не просто так. В любое другое время он мог спокойно прийти к ним в гости в особняк и там уже поговорить со всеми, а не разыскивать омегу, у которого сейчас не самый лёгкий период в жизни. — Зачем ты тут? — Без лишних приветствий, перешёл сразу к делу Шон. — Хотел поговорить с Антуаном с глазу на глаз. Думал он на работе, у меня есть информация о Фридрихе. Шон опустился на кушетку возле которой он только что стоял. Он так и знал, что появление Вильгельма в медпункте не за просто так! — Скажи мне, — вздохнул лекарь, — лучше не надо говорить об этом с Антуаном. Расскажи мне, что ты узнал? — Король отвёз кронпринца в пещеру Суана. Предугадывая твой следующий вопрос: Я пытался вызнать где она, но оракул мне ничего не сказал. — Пещера Суана? Но её местонахождение никому неизвестно. Ты уверен? — Полностью.— поморщился Вильгельм Мар так, будто бы за раз съел целый лимон. Он чувствовал себя неуютно в компании Шона. Хотя бывшему разбойнику ежедневно приходилось проводить всё своё время в полку, где в основном были альфы и беты, редко крепкие омеги. Обучение молодых меридианцев закалило Вильгельма. И он бы ни за что не показал Шону своего истинного отношения ко всей этой ситуации. По сути, Вильгельм сильно переживал за Фридриха, а зная Антуана было бы возможным рассчитывать на ещё какую-нибудь выкинутую им глупость.— Два дня назад оракул сам пришел ко мне в казармы. И рассказал, что Антуан был в столице. Как вы могли его отпустить? — Он сбежал.— неуверенно пожал плечами Шон. Ему не нравилось то, что приходится отчитываться за их семейные ошибки перед «третьим» лицом. — Мико оставил ему Тана, а у Антуана случился нервный срыв. Мы искали его почти трое суток, пока он через почти неделю сам не явился домой. Что ещё ты знаешь? — Больше недели назад над Фридрихом провели какой-то обряд. — стоя истуканом в дверях, недовольно сообщил Вильгельм. Его взгляд был холодным и колючим. — Подробностей мне оракул не сообщил, но думаю альфа жив и здоров. Иначе зачем мне об этом рассказали? Вообще, теперь понятно, почему твой дед был столь напуган. Он говорил, что Антуану нельзя покидать пределы графства и чтобы я ни в коем случае не смел брать его в полк. Антуан знает, о ситуации на границах? Откуда? — Про ситуацию на границах в общих чертах знает, а про полк ему сказал Мико. Насколько всё плохо? — Шон смотрел на Вильгельма так, будто бы они играли в гляделки. Со стороны это было похоже на обычный разговор, однако в каждом произнесенным ими слове сквозило обвинением. — Пока что терпимо. Не думаю, что это зайдет слишком далеко. В любом случае, если король Кристо решит идти с войной, то к ней мы готовы. — Хорошо, но ты не говори, пожалуйста, об этом с Антуаном. Пусть он немного оклемается. Я сам ему скажу.. когда придет время. Просто держи нас в курсе. — Даю слово,— кивнул на слова Шона Вильгельм. Он с пару минут подумал, а потом вдруг его лицо приобрело нотки глубокой серьезности. Глаза прищурились, а скулы выделились намного ярче, будто бы Вильгельм стискивал зубы. Шону это не понравилось. — Передай Йену, что на ваших границах нет должной охраны. Пусть пришлет людей туда, мало ли, кто-нибудь из наших врагов обнаружит слепое пятно. На всякий случай. — Вильгельм каким-то особым тоном подчеркнул эти слова. — Будьте на чеку, ведь короля мало интересует, что принц уже не принц, а граф. От своего он не отступит. В южном государстве большие перемены, а мои источники сообщают, что Антуан всё ещё находится в опасности. Поэтому я и здесь. Хочу перевезти семью в столицу, там они нужнее в данный момент. — Хорошо.. — успел лишь ответить Шон, наблюдая, как высокого роста Вильгельм, разворачивается и удаляется из медпункта. Душа беты была не на месте. Значит грядет война. Только этого им ещё не хватало!***
Как бы там ночью не было, проснувшись утром и не обнаружив супругов в постели, Антуан самостоятельно принял горячую ванну, оделся в удобную одежду и спустился в гостиную на завтрак. Слуга Клим хорошо потрудился. На столе стояли разные яства, что даже не у голодного бы слюнки потекли. Вишневый кисель, запечённая в лаваше курица, сырная и мясная нарезки на блюдах. Омега чувствовал, как смотря на все это великолепие у него заурчало в животе. Сразу же появилось неимоверное желание всю эту вкуснятину съесть. — Клим, зачем так много на завтрак? — довольно улыбаясь, спросил Антуан прежде чем сесть во главе стола. Обычно это место принадлежало Йену, но в его отсутствие Антуан мог позволить себе нарушить статусную иерархию. — Господин, вас так долго не было дома. Мы все так переживали за вас. Вы кушайте, вам силы нужны. — Спасибо, — сглотнув голодную слюну, и предвкушая наконец-таки сытно поесть, поблагодарил Клима омега. — Составь мне компанию. Садись. Климу было неудобно сидеть за одним столом с господином, поэтому он отрицательно помотал головой. — Да брось! Если не хочешь есть, то хотя бы посиди со мной. Тебе никто за это ничего не сделает. Даю слово, к тому же мы уже ели все вместе в доме на границах, помнишь? Омега сам себе налил густого киселя в стакан, отрезал от сочной запечённой курицы целый ломоть и принялся его жевать. Сок от нежнейшего мяса тек по подбородку, но кого ему было стесняться? В особняке все свои, все родные. Каждого слугу Антуан считал членом своей семьей и требовал относиться к себе также. Поэтому в их доме всегда на первом месте стояло уважение к окружающим, а потом только долг. Йен уже давно сменил почти весь штат слуг в особняке. Не по желанию омеги, а просто потому что хотел, чтобы тот комфортно чувствовал себя в своем доме. — Скажи, что случилось неделю назад? Я правда сбежал? Клим всё же сел за стол. Есть слуге не хотелось, но посидеть с хозяином то он действительно мог. Антуан ему нравился, как сын, как достойный называться супругом графа меридианец. Просто несчастливый он, но не плохой и душа у него чистая, такая же, как и его светлые серые глаза. Клим вздохнул, мысленно жалея господина, и все рассказал. Про то, как они с Шоном вернулись с ребенком на руках, как омега кормил того кашей, а потом тот вдруг сорвался и исчез. Также не умолчал о том, как сильно переживали побег Антуана граф с инфантом, а Лей, будучи настоящим и преданным другом, оставив на супруга троих детей, прилагал все усилия участвуя в поисках господина. — Оракул Лей в один из вечеров и сообщил хозяевам, что вы возвращаетесь домой. Если я правильно слышал, то господин Лей видел видения. Но, к сожалению, о чем ещё они говорили я не знаю. Некрасиво было подслушивать, — слуга виновато опустил голову вниз,— я и в этом провинился, лишь потому, что мы все сильно за вас переживали. Правда, в любом другом случае.. — Ух, не вини себя.— перебил Клима улыбающийся омега. Ему была приятна такая забота домочадцев о нём.— Любопытство присуще каждому, если только не во вред другим, запомни. А так, ну слышал и слышал, это ведь не преступление. На это нам от рождения и даны уши, чтобы слышать. Клим усмехнулся. Супруг графа был просто нечто. За весь прошедший год, пожалуй, сегодня был тот самый день, когда все могли порадоваться. У графа Антуана было хорошее настроение, и он от всей души улыбался. — Если вы поели, то я могу убрать со стола? — Хорошо, я пока схожу домой к Лею. — Господин, это конечно не мое дело, но может вам не стоит.. — Все будет хорошо! — счастливо подмигнул слуге Антуан и поднялся на второй этаж, чтобы переодеться.***
Переодевшись в подобающую для этого времени года одежду, Антуан вышел из особняка. На улице светило солнце. Весна была в самом разгаре, но не так то уж было и тепло, чтобы во всю бегать по улицам раздетым. Он и так чудом не заболел проведя столь долгое время в сырой от дождя одежде. Хорошо хоть прежде чем уйти, оракул дал ему в дорогу теплый плащ, денег и согревающую настойку. И со спокойным сердцем отпустил Антуана восвояси. Приятный ветерок трепал собранные в высокий хвост волосы и задувал за воротник. В руках у Антуана был небольшой мешочек со сладостями. Их умелый повар на сегодня испёк восхитительный медовый пирог, а со вчерашнего дня осталось три кусочка сладкой ореховой халвы. Чтобы немного задобрить и извиниться перед детьми за доставленные неудобства, Антуан решил, что принести им гостинцы было бы в самый раз. К тому же решиться принять Тана в семью после ободряющих слов Йена было как-то на удивление легко. Глубоко в душе он мог принять то, что альфа Тан отныне станет частью их семьи. Нет, он ни в коем случае не станет заменой Фридриху, а наоборот, будет омеге вторым, младшим ребенком. В закрытом дворе Анно-Мар резвились Оли и Кай. Они бегали вокруг соломенной куклы и визжали от счастья. Своими маленькими ручками веселые омежки толкали ее в разные стороны, пытаясь сбить куклу с соломенных ног. «Прелестно.» — наблюдая за детьми, подумал Антуан. Он давно не слышал веселого смеха детей и теперь каждый их визг отдавал в душе принца теплотой. — Привет, привет, — открыв калитку, с искренней улыбкой на лице, вошёл во двор омега. Заметив Антуана дети ринулись к нему в объятия. — Ух, вы стали такими тяжёлыми. А где ваш папа? — Он в доме, доме, дядя.— заголосили оба омежек. — Я принес вам гостинцы. Вы позволите мне войти в дом? Дети закивали светловолосыми головами и, отпустив Антуана, побежали в дом предупредить папу о прибытии в их дом дяди Ана.***
Напевая себе детские песни под нос, Лей готовил на кухне обед. Тейя снова что-то варил из лекарств в отведенной для этого комнате. В последнее время его супруг только это и делал, что трудился над каким-то новым рецептом обезболивающего. Поэтому Шону приходилось в одиночку принимать пациентов, а Лею взять на себя обязанность быть в доме хозяином. Слуг у них не было, поэтому вся домашняя работа и забота о детях стали прерогативой омеги. Оли и Кай ворвались в дом, словно два сметающих всё на своём пути урагана. Они обняли Лея за ноги и с радостью рассказали, кто к ним пришел. Оставив на печи кастрюлю с супом, Лей вытер насухо руки о полотенце и проверил проснулся ли Тан. Тан мирно спал в манежике. Альфочке уже исполнился четыре, но он не ходил, как все дети, а также не разговаривал и выглядел намного мельче своего возраста. — Привет дорогой, — отогнав от себя детей, Лей прошел в гостиную. Антуан снимал с себя теплый вязаный свитер, поэтому не слышал, как к нему подошли сзади. — Привет, ты напугал меня. Так тихо подкрадываешься. — стиснув в руках свой свитер, пошутил Антуан. — Голодный? — повел головой Лей в сторону кухни. — Присаживайся куда-нибудь, только смотри не сядь на какую-нибудь игрушку. А то знаешь ли, дети. — Ха, спасибо,— посмеялся омега оценив щутку, и повесив свитер на спинку стула, сел за обеденный стол. На диване было море разных размеров деревянных игрушек. И даже если убрать их все, то есть возможность сесть на что-нибудь твердое. — Нет, я уже ел. А где Тейя? — Позвать? — Мне он нужен, спасибо. — Я пойду заварю чай, ты располагайся. Сейчас позову и Тейя подойдёт. Антуан остался в гостиной вместе с детьми. Они бегали вокруг него как два неугомонных щенка. Омега и забыл уже, как это ежедневно быть дома с маленькими детьми. — Привет, — в гостиную вошёл Тейя. — Как ты? — Не плохо, — легкомысленно пожал плечами Антуан. — я хотел у тебя спросить. Ты уже в курсе, что я сбежал, да? Ну, в общем, я ничего не помню. Трое суток моей жизни просто исчезли. Как я туда попал, что думал? В голове полная каша. — Хм, это интересно. — альфа занял свободный стул за столом и сощурив глаза пристально всматривался в принца. Столь внезапно веселое настроение у омеги казалось ему очень подозрительным. — А ещё что-нибудь ты чувствуешь? Мучают головные боли или что-нибудь другое? — Когда я проснулся во дворце, то да, у меня было такое состояние, будто бы я был после похмелья. — вдруг занервничал Антуан. Ему было неудобно перед Тейя. Вдруг тот сейчас скажет, что ощущаемая им радость на самом деле симптом какой-нибудь жуткой болезни. Брр. Аж мурашки по коже. — Голова раскалывалась. Не может же быть, что я с горя напился? — Быть может всё что угодно,— в гостиной появился Лей с подносом, на котором стояли чашки и заваренный в чайничке чай. — Но это больше похоже на действие энергетика. У меня есть бутылек на всякий случай. — Твой энергетик оракула? — Скрестив руки на груди, спросил альфа. — Именно! Только оракул знает как его сварить и как после разбудить жертву. Ну, или постараться не убить её. Видимо, дед тебя таки отравил. Вот же ж, старик.— фыркнул Лей. Он уже налил всем чаю и теперь раскладывал на блюде принесенные Антуаном сладости. — От него и всякие разные другие симптомы появляются, — не подумав ляпнул омега, на которого как-то недобро посмотрел Тейя. — А память вернуть можно? Я в действительности многого не помню. На самом деле у Антуана будто бы камень с души свалился. Никакая это не болезнь. Фух. Хотя что там Лей говорил о симптомах? Возможно ли, что ночное видение было одним из них? Спрашивать не хотелось, ведь Антуан наконец-то почувствовал себя свободным от всего творящегося ада вокруг него. — А это так важно для тебя? — стал вдруг серьезным Лей. — Ты вернулся домой, зачем переживать всё это снова? — Мне кажется, что я знаю о чем-то очень важном. — не знал, как оправдаться омега. Он понимал, что за него переживают, но ведь это его выбор вспоминать или нет. — Не знаю как вам всё объяснить, но не просто же так я сорвался в столицу? У меня же запрет на пересечение её черты на целых пять лет. Меня могли обезглавить, посадить в тюрьму и богиня знает что ещё! — Единственное, что я могу для тебя сделать, это гипноз. — задумался Лей. Сладкий травяной чай немного задобрил омегу, но это не значило, что он хотел помогать. В этой ситуации совсем не хотел, так как не понимал зачем портить себе жизнь ненужной информацией? Уже пережитым прошлым? — Но, Ан, я не уверен, что этого стоит делать. Последствия могут быть самыми худшими. Ты можешь вернуться не на три дня назад, а вспомнить все с самого рождения. Тебе это надо? Подумай, хочешь ли ты, в случае ошибки, вновь пережить, то что уже пережил, заново? — Не уверен, что хочу, но если я знаю, что-то важное? Кстати, а где Тан? Позже я хочу забрать его домой. — Срыва больше не предвидится? — усмехнулся Тейя. Конечно, он не хотел смеяться над принцем по этому поводу. Знал ведь Антуана как облупленного. — Нет, обещаю. Сегодня ночью я разговаривал с Йеном. Я уверен, что справлюсь. — Хорошо, Тан спит в манеже. Я был в кухне, он сейчас в тепле. Разбудить? — Пускай спит, для него это тоже удар. А когда ты можешь меня загипнотизировать? — перескакивая с темы на тему, спросил Антуан. Он елозил по стулу от нетерпения. — Все таки решился? — отставив чашку с чаем, Лей шутливо покачал перед принцем указательным пальцем, будто бы отчитывал неразумного ребенка. К Лею вновь подскочили омежки требуя вкусняшек, но папа не разрешил. Перед обедом никаких сладостей. Расстроенные Оли и Кай надулись и побежали играть во двор. Проследив за детьми омега вновь обратился к Антуану. — Когда пожелаешь, но лучше, чтобы ты немного оклемался. Наберись сил, а потом я проведу сеанс. Тейя? — Я подготовлю порцию сильного успокоительного. Думаю, что под ним ты увидишь только картинки, а эмоции приглушается по максимуму. Однако я бы посоветовался с твоими супругами. Может они будут против. Понимаешь, мы не можем пойти на такой шаг без их согласия. На мой взгляд это безответственно. — Хорошо, я поговорю с ними. Тем более, что за Таном кому-то надо будет присмотреть. Пускай вновь почувствуют себя отцами. Ха,ха. — Как же я рад, что ты вернулся! Богиня, ты не представляешь, что тут творилось! Я так переживал, мы все сильно переживали за тебя.— Воскликнул радостно Лей. Отставив пустую чашку из под чая в сторону, омега встал из-за стола и подошёл крепко обнять вечно влипающего в неприятности принца. Каждое произнесенное им слово было искренним. Младший принц Антуан уже давно стал ему братом, его родным сердцу человеком. Посидев ещё какое-то время в гостях у Лея и Тейя, Антуан поболтал с ними на различные отдаленные от нынешнего темы. А чуть позже засобирался домой. Тан проснулся и был чрезвычайно капризным. Сквозь слезы, тот жестами требовал его немедленно покормить. Напрягать Лея ещё больше, когда у него самого двое детей на руках не хотелось, поэтому пообещав Тану вкусного молока с медом Антуан поспешил со всеми попрощаться. Перед самым уходом омега пообещал поговорить с Йеном и Шоном, и дать ответ на сеанс гипноза в ближайшее время.***
Сидя в головном офисе, на ратушной площади, Йен упорно трудился на благо графства и своей страны. После смерти Людвига л'Саримо и их вынужденного отсутствия в графстве, дел накопилось непомерное количество. И теперь все время альфы было занято подписанием указов, налоговых сводок и прочей подобной скучной бумажной работе. Неотложных дел было невпроворот. Более сотни людей работали в ратуше вместе с ним. И каждая группа занимала свою нишу трудясь в поте лица. От Йена требовалось принимать окончательное решение в том или ином вопросе, поставить свою подпись и дать надлежащие распоряжения. Некоторые дела были уже с истекшим сроком годности, но и те требовали незамедлительных решений. Дела поступившие месяц назад считались свежими и из-за этого на плечи работников ратуши ложилась двойная, а иногда и тройная нагрузка. Как и обещал, король уже давно объявил Фридриха, как единственного наследника престола. Теперь же, пришел новый указ на организацию праздника в честь нового сына северного государства. Альфа читал указ скрипя зубами. Конечно, подобного его семье было не избежать, но как в этот раз отреагирует Антуан? Когда после побега омега вернулся домой, Йен в буквальном смысле не знал, что сказать. Все пережитые страхи и переживания за супруга вылились сначала в злость, потом в нежность и окончательно в скупые слезы радости и облегчения. Если, честно, то граф сам от себя не ожидал такого. Йен и не помнил, когда в последний раз вообще плакал. Наверное, в детстве, но и это не точно. Однако как бы там не было стыдно за слезы не становилось ни на пуд. Антуан был и остаётся его дорогим супругом, которого он всем сердцем любит и ради которого Йен был готов пойти на многое, точно также как и ради брата. В своей маленькой слабости граф не видел ничего предосудительного. Что же касается предстоящего праздника, то Йен мигом дал соответствующие распоряжения касательно его организации. Раз уж они договорились, что будут откровенны друг с другом, то как бы больно Антуану не было, за ужином Йен скажет ему. Как бы там всё не произошло, а на предстоящий праздник графу придется прийти вместе со своей триадой и, возможно, с новым сыном. Если, конечно, его омега захочет менять свою жизнь в лучшую сторону, и решиться дать Тану шанс обрести настоящую и любящую семью. Пускай сам решает.***
Вечером вся семья л'Саримо собралась за ужином. Устроившись во главе стола Йен налил себе и Шону красного вина. За сегодняшний день альфа вымотался и мечтал, закончив с ужином разобраться с оставшимися делами и лечь спать. Об отношениях интимного характера с Антуаном он и думать забыл. А Шон больше не согласиться делать что-то без их истинного омеги. Даже если сам всё время страдал от неудовлетворения. Возможно, они могли бы уговорить сегодня ночью Антуана хотя бы на ласки, но в данный момент их омега обращал внимание только на непоседливого Тана. Сидя на высоком стульчике альфочка держал в руке пожеванный сухарь, в то время, пока омега старался накормить его кашей. — Тану надо купить новые вещи. Он не может ходить в омежьей одежде. Ты бы мог завтра поехать с нами в город, как ты на это смотришь? Я могу пол дня побыть с тобой и Таном, а потом пойти в ратушу. Шон? — Мне, к сожалению, надо быть уже утром в медпункте. У одной омеги вот-вот должны начаться роды. Мне некем себя заменить. — Я поеду с тобой Йен. Выберем всё, а потом, мы с Таном заглянем в медпункт. Этот альфочка мне кажется слишком маленьким для своего возраста. Осмотришь его завтра? — Да, конечно. Посмотрим что с ним можно сделать. — Раз мы решили, что ребенок остаётся в нашей семье, то мне придется об этом доложить Мико. Он должен дать согласие на усыновление альфы. Вы же понимаете, что по-другому мы не можем оставить его у себя? Ни Шон, ни омега на это ничего не ответили. Шон делал вид, что увлечен поеданием супа, а Антуан продолжал пытаться засунуть ложку с манной кашей с добавлением кусочков сухофруктов в рот Тану. Шон с Йеном молча ждали какой-либо реакции от Антуана. — Да, хорошо.— наконец отвлекаясь от кормления Тана, ответил Антуан. — Пускай подпишет всё что требуется. И знает, что ребенок ему не игрушка, которого можно по миллиону раз передавать из рук в руки. И ещё, Мико будет позволено видеться с братом в любое время, но фамилия у Тана будет нашей. При всем уважении к семье Алана, я не собираюсь оставлять этого ребенка на улице. И тем более отдавать его назад. — Договорились. Я обо всем напишу Мико. И мне ещё есть что сказать. В бюро пришел указ на организацию праздника.. — Очень интересно, — нахмурился Шон. Участвовать в публичных мероприятиях он всем сердцем ненавидел. — Я так понимаю мы приглашены, да? — Увы, — согласился альфа. — Праздник устраивается в честь кронпринца Фридриха. Некоторые представители совета приедут. Король и сам Фридрих нет. Антуан? — Хорошо. Все в порядке, правда. Я с удовольствием пойду на праздник. — Антуан улыбнулся, но по его глазам было видно несоответствие его слов к реальному отношению на известия о предстоящем празднике. Никто из супругов не акцентировал на этом внимание, боясь, что это может вылиться в нечто большее, чем сомнительное согласие. После ужина Йен отправился в свой рабочий кабинет писать письмо, а Шон с Антуаном полностью посвятили оставшиеся часы до сна Тану. Альфочка действительно выглядел слабеньким. И Антуана волновало, что тот до сих пор ползал, наотрез отказываясь становиться на ноги. Первичный осмотр Шон совершил уже дома, когда ребенок был накормлен, обыгран и умыт. Какой либо диагноз ставить было рано. Витамины тоже следовало подбирать под тип его крови. А все образцы для анализа находились в медпункте. Улыбчивый рыжеволосый альфочка как-то быстро привык к новым родителям. Не капризничал и всегда особенно вслушивался в голос Антуана. Наверное, омега ему понравился, а как дальше пойдет Антуан не загадывал. Он был счастлив здесь и сейчас. Теперь у него была настоящая семья и пусть, по родному сыну он сильно скучал, но не собирался оставлять этого ребенка в беде, желая подарить ему всё свою нерастраченную родительскую любовь.***
День уходил за днём, месяц сменялся новым месяцем меняя время года от теплых солнечных дней на морозный холод. Маленький альфочка за прошедших полтора года хорошенько набрал в весе и упорными стараниями Антуана наконец-то начал ходить. Тан сильно отставал в развитии, Шон обозначил его нежелание ходить и разговаривать, как посттравматический синдром. Видимо это случилось после пережитого пожара, когда ребенок потерял всех родных включая родителей, а Мико был недостаточно ответственен и подготовлен, чтобы следить за нормальным физическим развитием своего кузена. Шон следил за ребенком в течении месяца, для начала подобрал ему необходимые витамины для поддержания иммунитета, а после разработал специальную технику, как научить ребенка ходить и общаться с помощью развивающих игр. Они прошли многое вместе. Тан был особенным ребенком и ему очень тяжело приходилось приспосабливаться к жизни на ногах. Но рядом с ним всегда был Антуан, который веселился и плакал вместе с альфой. Всеми возможными способами того поддерживал, будто бы сам заново учился вставать на ноги и делал свои первые неуверенные шаги. К слову, альфочка был смышлен не по годам и высказывался любым другим способами, но, к сожалению, не словами. Антуану приходилось заниматься с ним ежедневно, пока Тан все же не сказал свое первое слово — отец. И это в возрасте старше четырех лет! Все в семье л'Саримо были очень рады успехам сына. Тана приняли в семью окончательно и бесповоротно. Слуги души не чаяли в юном альфе, а Антуан будто бы заново родился отодвигая тревоги за Фрида в сторону и ежедневно посвящая себя дому, супругам и ребенку. Несколько недель Вильгельм отдыхал в графстве л'Саримо. Тесно общался с Йеном и передал графу всю известную ему информацию о нападениях на границы северного государства. После посиделок за стаканом огрефа, Вильгельм пообещал взять на себя ответственность собственноручно отобрать физически подготовленных для защиты графства меридианцев. Как истинный разбойник, ему было не впервой решать некоторые вопросы подобным образом. Йен простил Вильгельму прошлые грехи и дал позволение действовать во благо государства на свое усмотрение. Вскоре со всеми необходимыми приказами Вильгельм послал отобранных меридианцев на границу, горой стоять на защите графства и незамедлительно докладывать о каждом шорохе противника. И в конце концов командиру повстанцев всё-таки удалось уговорить своих супругов покинуть графство л'Саримо. О, Антуан вспоминал это время с содроганием. Он просто не мог поверить, что хрупкий Лей мог закатить столь жуткий скандал на почве столь внезапного переезда. Отправив Оли и Кая в особняк л'Саримо, Лей, пылающий праведным гневом, поспешил обратно в дом. Он был против того, чтобы покидать свой обжитый и уютный дом. В его понимании столица была змеиным логовом, которым управлял один страшный змей. Но увы и ах, недели через две, удовлетворенный и до жути счастливый омега со своей семьёй переехали в столицу, конечно же, не забыв о обещанном принцу сеансе гипноза. Антуан мог лишь догадываться, какими именно способами был уговорен Лей, но был за него очень рад. Пока успокаивали Лея Антуану приходилось выжидать тот самый момент, когда он сможет спокойно поговорить с супругами о гипнозе. Во время последующих уговоров тот видел что супруги, мягко говоря, были против, но упорно настаивал на своем приводя разные аргументы в свою пользу. Даже если ни одному его доводу никто из супругов не поверил, то к счастью, Йен с Шоном дали своё согласие на проведение гипноза. Потребовав за свое согласие определенную плату.. Ушло два дня на подготовку. Тейя приготовил добротную порцию успокоительного и во время сеанса никаких казусов не произошло. Без лишних подробностей из его прошлого Антуан вспомнил трое стёртых из его памяти суток. И сразу после пробуждения наказал Йену обучить его биться на мечах. Мысль отомстить королю южного государства никуда не пропала, а наоборот только окрепла. Как бы там всё не произошло, но если у Антуана будет возможность уничтожить Кристо, то он будет только рад обеспечить его смертью в страшных муках. Ради всего святого, с этим нужно было наконец покончить! Шон обучил новых меридианцев лекарскому делу. Так как Антуан был занят ребенком и не мог ему помогать в медпункте, теперь в случае чего ему было кем себя заменить. Вильгельм Мар выполнил данное Шону слово и кроме каких-то отдаленных тем не говорил с Антуаном ни о Фридрихе, ни о грядущей войне. Шон был ему за это благодарен. Тем более, что во время сеанса гипноза омега сам вспомнил о пещере Суана.. Истерик не последовало, однако библиотека в особняке была перевёрнута и перерыта в поисках какой-либо информации. Собравшись все вместе перед отъездом, Лей позвал Антуана пройти в кабинет Йена и переговорить с ним с глазу на глаз.***
— Послушай, нам ничего не говорят, но мне кажется грядет что-то нехорошее. Ты ведь понимаешь, что нас забирают в столицу не просто так? — налив себе бокал вина из запасов Йена, Лей удобно устроился на кожаном диване и сосредоточенно взглянул на ходящего туда сюда по кабинету омегу. — Догадываюсь, — нервно трепя завязанные в хвост волосы, ответил Антуан. — Йен ничего мне не говорит, Шон тоже. У них всего лишь две темы для разговоров: первая, — это работа, а вторая, — это Тан. А ведь я видел что-то, давно, ещё когда вернулся после побега.. — И что ты видел? — насторожился Лей. — Видел существо. Оно не похоже на нас. Его глаза были голубыми безднами. Я не очень, если честно запомнил,— Антуан почесал зачесанные на затылке волосы, и будто бы рассказывая страшилку сделал ужасающее лицо “бу”. Хотя смешно не было и понимали это оба омеги. — У него тело другое, вроде груди выпирали, и волосы были чересчур длинными. Но, ведь, такие же могут быть и у нас, да? — Могут,— согласился Лей. Прежде чем задать следующий вопрос он снова отпил из бокала. Вино было цветочным и сладким. Его запах был немного похожим на природный запах Антуана, но чуть более резким.— А оно что-нибудь говорило? Ну, называло тебя как-нибудь или Фридриха? Изначально Антуан не обратил внимание на заданный вопрос. Он силился вспомнить слова того чудовища. Но было странно, при чем тут Фридрих? — Не помню. Многие детали уже стёрлись из памяти. Знаешь, в последнее время, мне очень много приходилось проводить с Таном, он тот ещё разбойник. — вспомнив милое веснушчатое личико сына, омега улыбнулся. —Оно вроде говорило, что скоро все поплатятся за дерзость и, что почти всё готово. Глупости какие-то, — наконец отмахнулся Антуан и занял место на диване рядом с расслабленным Леем. — А почему ты упомянул Фрида? Расслабленность соседа, как рукой сняло. Сначала Лей отвернулся от Антуана, затем зажмурился, чтобы дать себе мысленную оплеуху. Только вот узнать всё было надо, без этой информации он не сможет понять, что от них скрывают. Ведь внезапный отъезд это лишь причина чему-то. Если бы Вильгельм захотел бы с семьёй, то он бы просто перебрался домой, а не тащил всех в столицу. Все было не так однозначно, как ему хотел показать супруг. К тому же, Лей не хотел рассказывать Антуану то, что он однажды видел; про пролитые реки крови, трупы и смерть омеги, но ему пришлось. Он чувствовал, что случиться что-то страшное и пусть, возможно, он поступает неправильно, но Лей должен предупредить об этом Антуана. Ведь наверняка его супруги всё расскажут тому в последнюю очередь, и не известно, как это может отразиться на его состоянии. Тейя говорил, что стресс уже привел у него к сбою гормонального фона. Собравшись с мыслями, Лей рассказал всё от и до. Во время повествования Лея, Антуан был встревожен новостями, но не подал виду. — ..Вот, и ты висел над трупами, повешенный. —за время своего монолога Лей выпил уже три бокала вина, и его щеки заметно раскраснелись. Ему было очень жаль, что он должен уезжать. Ведь они друзья, но даже с его даром он не мог предвидеть всего. — А что с моим сыном? Оракул сказал, что его повезли в пещеру Суана. Я просмотрел все книги, но ничего не нашел. Ему было больно, что с ним делали? — Даже находясь в подвешенном состоянии, Антуан никак не мог не задать этих вопросов. Как бы он не радовался жизни, его не отпускала окончательная тревога о сыне. Единственным спасением во всем этом было его новое занятие. Во время пока Тан спал Антуан с Климом тренировался на мечах и клинках. Не сказать, что у него хорошо получалось, но если что, хотя бы отбить нападение он смог бы. — Фридрих жив и здоров. Прости, но рассказать об обряде я не могу. Единственное, Богиня почти отошла за грань, а Суан умер.. — произнеся эти слова Лея осенило. Его лицо стало неимоверно бледным, даже и не скажешь, что омега выпил больше положенного. — Не может быть! Ан, ты видел саму богиню. Ой, ой. Теперь всё сходиться.— от догадки Лей встал с дивана и теперь был тем, кто нервно расхаживал туда сюда по кабинету. — Что сходиться, ты о чем? — Антуан ничего не понимал. Он и думать забыл о том чудище. Да, и Йен как-то упоминал, что похожее видел. Но, Богиня? Вы наверное держите его за сумасшедшего? — Твой сын — будущий император, так? Так! Издревле богиня прокляла всех нас целых два раза. А почему? Потому что в первый раз они не просто ей не поклонялись, как сотворительнице всего живого, а дело в том, что мы никогда не учимся на своих ошибках. Изначально у нас было два пола, я не могу предоставить тебе доказательства, так как почти все они истреблены, но поверь, это так. Второй раз нас прокляли магией. Мы думали, что это дар. Но она им воспользовалась и изменила нас. Поэтому после рождения Кристо тот другой пол, коим была императрица Лиана, вымер, а вместо этого рождались мы. И теперь мы — альфа, бета и омега. Три пола, понимаешь? — Если честно, то не совсем. Зачем ей было так поступать? — О богиня, как же ты всё запутала! Ты никогда не верил в предсказания Кримо, а они исполнились. Антуан, пойми же, всё что с тобой происходило и произойдет, всё не просто так! Чтобы Фридрих законно занял свой трон императора трёх материков ему надо уничтожить Кристо. А как он, скажи это сделает, Ан? В шестилетнем возрасте! Ты дал ему жизнь, ты и будешь бороться. Мы все будем бороться! А это значит.. — Война. Скоро будет война..— Антуан помотал головой. — Это конец..***
Праздник, который прошел в середине мая был весёлым торжеством. Меридианцы со всего графства собрались на ратушной площади. Они пели, танцевали и распивали всякие вкусные напитки продаваемые в торговых лавках на площади. Отовсюду был слышен смех, ритмичная музыка под которую все юные омежки танцевали белый вальс.* Каждый из них праздновал новый статус Фридриха л'Саримо. Сына младшего принца Антуана объявили будущим их страны. Гордость молодого папы зашкаливала видя каким красавцем и умницей растет его сын. Теперь у кронпринца Фридриха был не просто статус наследника, он был официальным правителем по всем высшим регалиям. У Карен Дорана оставалась вся власть, но это до тех пор, пока альфочка не вырастет и не займет трон. Антуан долго смотрел на развешанные по всему городу портреты королевской семьи, к которой также добавился беременный Самуиль. Он выглядел таким счастливым! В черных глазах Самуиля горели искры искреннего счастья. А ещё, за время беременности, он очень округлился, стал весь такой нежный, но ни капли не растерял своего лоска и красоты. Пока что в северном государстве всё шло замечательно. Войны за трон в государстве не предвиделось. Месяц назад было объявлено, что Самуиль носит под сердцем королевского омежку. И об этом во всеуслышание объявили в столице, а также то, что маленький принц станет нареченным Фридриху будущим супругом. Антуан был рад за сына, пускай ему всего пять лет, но он верил, что Самуиль сделает всё, чтобы воспитать детей в семье полной любви. Пусть будет не так, как было бы при родном папе, но, увы, такова реальность. Поделать с этим Антуан ничего не мог. На нем была ответственность за Тана. А ещё он упорно учился драться (и убивать). Пока что всё шло не плохо, но только в теории и на мелких животных. Антуан не растерял мотивации покончить с братом, чтобы в итоге открыть своему сыну покрытый розами путь к трону. Все шипы, как бы не прискорбно это ни звучало, Антуан был готов взять на себя. И он их возьмёт. Принц уже не тот, он уже давно готовит почву для своего плана. Думается, когда придет время оба супруга подержут и помогут ему с его осуществлением. А сейчас, он наслаждался жизнью со своей семьёй и ни дня не проходило без гордости за своих детей. К слову, Мико за всё время навестил брата лишь однажды, когда приезжал в суд, чтобы дать своё согласие на усыновление Тана. По выражению его лица можно было судить, что он принял окончательное и бесповоротное решение отдать альфочку в другую семью и отдать все свои силы и, может быть, жизнь в в скором противостоянии королю Южного государства. Поэтому суд над опекой Тана прошел спокойно. Перед отбытием в столицу, Мико подарил ребенку кулон печатку с гербом их семьи на память. И делая вид, что его ничего больше не касается, попросил чету л'Саримо хорошо заботиться о его кузене. На душе у Антуана было грустно в тот день, однако посмотрев в голубые глаза Тана, всю грусть мигом как рукой сняло. И вновь стало легко жить.***
— Ваше Величество! Наш порт, наш порт горит! — в королевские апартаменты ворвался запыхавшийся правая рука короля. — Это война, Ваше Величество! — Что-то случилось? — из ванной комнаты вышел Самуиль. Слуги помогали омеге принять ванную, увы, самостоятельно это сделать уже было практически невозможно. С каждым месяцем становилось всё труднее нагибаться. Отекали ноги и болела поясница, а ребенок внутри него рос бойцом не меньше. Полы надетого на Самуиля шёлкового халата тянулись по полу, а встревоженный омега, услышав чей-то громкий голос искаженный плотными стенами и звуком льющийся воды, выйдя из ванной комнаты никак не мог аккуратно завязать пояс, — мешал беременный живот. — Скажи, что-то произошло? Доран, на тебе лица нет. — Ничего не случилось, — подошёл к беременному супругу король. — Отдыхай.— улыбнулся ему альфа. — Как же ты приятно пахнешь.. — Мне кажется, что ты, величество, просто заговариваешь мне зубы.— серьезно ответил Самуиль, но не мог сдержать инстинктов и по омежьи нежно прильнул к крепкой груди короля. Рядом с этим альфой в душе Самуиля все застывало. И было так хорошо, так надёжно, что хотелось заключить властного альфу в своих объятиях и никуда, не по каким делам не отпускать. — Кхм, ваше величество, вы могли бы..? — остался стоять в дверях советник. Ситуация в государстве была не ахти. И без сомнения любоваться любовными объятиями короля и Самуиля было приятно. Но, увы, не сейчас, когда поступили столь тревожные вести. — Самуиль, мне надо отлучиться. Позже я всё тебе расскажу. Хорошо? — совсем невинный поцелуй в лоб прибавил омеге сомнений. Конечно, после известия о беременности Карен Доран очень изменился по отношению к нему. Стал нежным, больше уделял внимания. Даже к Фридриху стал относиться как-то более теплее. Самуиль был доволен таким положением дел, ведь в пещере Суана.. Вспоминать, да что уж там, просто думать об этом было больно. Этот ребенок прошел самый нелёгкий путь. — Иди, — вздохнул омега,— не будем заставлять твоих подчинённых ждать. А я пойду проведаю Фрида. Что-то у меня сердце не на месте. Иди. Карен Доран ушёл вслед за советником, а Самуиль сел на мягкую табуретку. Одной рукой он массировал ноющую поясницу, а второй боролся с завязками на халате. Слуги, тихо сидевшие в ванной комнате, примчались на зов Самуэля и наконец помогли тому переодеться. Через какое-то время слуги ушли, а омега остался тревожно ходить по комнате. Руки тряслись от жутких нервов, ему до дрожи в коленях хотелось написать Антуану, покаяться. Потому что чувствовал он себя последним предателем, ведь.. Ведь последнее письмо о жизни Фридриха Самуиль написал Антуану более года назад. Ну, не мог, поймите, не мог он сказать ему, через что прошел его сын. И на что обрёк его Карен Доран, чтобы проверить истинный ли альфа Император, как в своем письме когда-то писал Кримо, после которой семью л'Саримо и Анно-Мар пощадили. Самуиля мучила совесть.***
— Привет, а ты чего ещё не спишь? — спросил Самуиль войдя в комнату Фридриха. Кронпринц сидел за столом в своей комнате, уже переодетый в пижаму, и что-то рисовал. Один из слуг хлопотал вокруг альфочки, желая что бы кронпринц шел в свою постель, но у того была привычка никого не слушать и делать только так, как захочет он сам. Характер у Фрида был железным, как у настоящего императора, за которым последует весь мир. — Оракул сказал, что у папы скоро день рождения. Я рисую ему подарок. — Фридрих уверенно помахал перед Самуилем своим рисунком, на котором красовался красивый алый бутон розы нарисованный цветным карандашом. — Папа обрадуется. — Малыш.. — Нет, не говорите ничего. Когда-нибудь папа приедет, я знаю. — Ваше высочество, понимаете, ваш папа очень занят. Но я напишу ему, обещаю я напишу ему письмо. — Самуиль,— опустив на стол рисунок, Фридрих встал со своего стула и подошёл к кровати. — я сейчас пойду спать, а вы обязательно напишите папе. Я по нему скучаю. Очень. — Он по вам тоже. Сильно при сильно. Вы верите мне? — спросил омега, поглаживая ходящий волнами живот. Ребенок в нем снова стал активничать, и от того омеге было больно. — Да, — накрывшись с головой одеялом, прошептал Фридрих,— спокойной ночи. Самуиль сочувственно посмотрел на кронпринца, уже почти сопящего под пуховым одеялом. И остановившись в дверях, омега провел рукой в воздухе, будто бы гладил юного альфу по спине, вышел за дверь. Ребенка он увидел, только вот его собственное дитя вело себя настарожительно неспокойно в своем безопасном укрытии — в омежьем чреве.***
— Немедленно созовите совет. Где главнокомандующие? — Карен Доран рвал и метал. Один из трёх портов северного государства полыхал алым пламенем. Судна торговцев также попали под удар. Тонны провизии были просто напросто уничтожены! — Все уже здесь, — сообщил правая рука короля, — я созвал всех сразу же, как только прибыли гонцы с неприятными известиями. — Неприятными? Вы наверное шутите! Мою страну атакуют, и это вы называете неприятные известия? Вы должны были контролировать нападения! — Ваше Величество, наши люди сдерживают врага на границах. — Порт также является границей. И что-то я не вижу, чтобы кого-то там сдержали.— не удержался король от сарказма. — Порт горит. Горит, вы понимаете? Ваши предложения, господа. Немедленно! И на этот раз, займитесь уже в коем то веке своими обязанностями. — Мы распределили войнов по границам. Два полка не дают врагу проникнуть в северное государство и успешно справляются со своей задачей. Порт..— начал было главнокомандующий,— Потеря порта это умышленный ход. — Что это значит? — негодовал король. Все приходилось брать в свои руки. Таким уж он был. Если однажды допустил ошибку, то брал и всеми возможными способами искоренял ее последствия. — Мы потеряли одну четвертую наших суден, тонны провизии и пристань. Вы в своем уме? Почему я ничего не знал о ваших умышленных ходах? Для вас я кто, рядовой или всё же король? Объясняйте! — Дело в том, что на нас нападают враги не только из Южного государства, но также и среднего материка. Они скооперировались. Это сговор! Нам надо было дать им проникнуть на ту территорию, чтобы отвлечь внимание от столицы. Эти действия принесут меньше потерь среди мирных жителей, а также не даст им возможности проникнуть в столицу. — Мы должны нейтрализовать их всех! — выслушав все предложения, сообщил король. Он был зол. Сейчас поистине альфа находился в ярости, а это значило, что старая игра с чужими правилами кончилась. И без всяких сомнений он будет тем, кто поставит на кон всё, но не проиграет. — Если Южное государство так хочет войны, то мы ей ее устроим. Слушайте..