Расцвет.

      Студенты методично штурмовали свой первый в жизни квадрат, выкорчевывая якоря. Корсак назначил суперприз: если группа успеет расчистить этот квадрат до конца сегодняшнего дня, то завтра получает выходной. Иначе — продолжение работы с пяти утра, как обычно. До конца вылазки оставалось максимум четыре часа. Вычтя время на сборы и дорогу, даже самый нерадивый студент оценит свои шансы на успех и примется ковырять землю.       По уставу центра практика обычно проводилась через день и по пять-шесть часов максимум — учитывались возможные мелкие несчастные случаи, да и студенты банально нуждались в отдыхе. У Корсака на этот счет было свое мнение. «Эффективное обучение есть прыжок в ледяную воду с головой», — считал он и твердо следовал этому принципу. Если ему казались недостаточными знания, полученные на практике, то он мог хоть каждый день гонять студентов на несчастные вылазки, пока они не вычистят там все необходимое. Без перерывов и выходных. Жаль только, что круглосуточно нельзя.       Глеб наконец-то был рад. Вся злость растворилась, проблемы отошли куда-то вдаль. Свершилось то, чего он так долго ждал — настоящая работа. Процесс расчистки приносил ему непередаваемое удовольствие, хоть якоря и не были чем-то чрезвычайно опасным и лавой не плевались. Положив очередной пакет в рюкзак, он с горящими глазами приступил к следующему корню и, казалось, мог делать так бесконечно. Многие студенты уже не светились энтузиазмом, но Глеб будто запустил в себе маленький вечный двигатель и темпа работы не сбавлял. Даже Корсак, глядя на студента, одобрительно хмыкал.       — Понравилось, а?       Услышав ненавистный голос, Глеб гневно зыркнул на его обладателя и вопрос успешно проигнорировал. Корсак не обиделся.       — Я тебе вот что скажу. Если гонор сбавишь и стараться не прекратишь, то сможешь работать наравне со мной... И даже закончишь курс раньше. Конспекты писать не придётся, понимаешь?       «Свежо предание», — подумал Глеб, но все-таки поймал практика на слове. Работать тут, не этого ли он хотел?       Неожиданно что-то больно прилетело ему в затылок. Покачнувшись, Глеб увидел небольшой кусочек корня. Глеб озадаченно смотрел на него, а потом резко вскочил, сжимая в руке лопату. Оглядевшись по сторонам, он никого не увидел. «Может, в кустах?»       — Эй, что за фокусы! Выходи быстро!       Еще один корешок врезался в грудь, прямо под противогазом.       Глеб порядком испугался от отбежал шагов на десять. «Растение? Кто-то решил подшутить? Корсак?» Еще один корень упал к ногам.       — Кто там? Это уже не смешно!       Ответа не было. Взяв себя в руки, Глеб пригляделся. Ничего, только очередной якорь. Хотя погодите. На всякий случай закрываясь лопаткой, он начал приближаться. Медленно, осторожно. Мало ли что могло произойти...       «Есть!» Глеб отскочил, уворачиваясь от очередного снаряда. «Как такое возможно? Якоря не стреляют, я же вот сам с ними работал!»       Но этот, увы, отстреливался яростно. Вопреки книгам центра подготовки, вопреки словам Корсака. Путем легкого эксперимента Глеб выяснил, что растение реагирует на движение и начинает атаковать на расстоянии примерно метра. «Рассказать Корсаку?.. Ни в коем случае. Он сам сказал, что нельзя прекращать старания...» Новоиспеченный ботаник желал мести.       Глеб выдумывал идеальную тактику, расхаживая вокруг якоря. «Метнуть в него лопату? А вдруг промахнусь, как потом доставать. Подкрасться ползком? Бред. Скакать вокруг и ждать, пока он полностью не исстреляет сам себя? Время ограничено, а завтра можно и не найти сей чудный образец. Нельзя упускать такую возможность». Не придумав ничего лучше, Глеб разбежался, подскочил и молниеносно всадил лопату в самый центр якоря. «Броня пробита», — самодовольно отметил он. Отрубленный корень слабо шевелился из последних сил, пока, наконец, не замер. Впечатленный своей победой, Глеб самодовольно собирал остатки в пакет. Этот трофей он хотел аккуратно пронести под одеждой и самостоятельно изучить. Биение адреналина в ушах заглушило смешок подошедшего Корсака.       — Ты, конечно, самый забавный персонаж. Это что за олимпийские игры, парень. Кончай развлекать меня и работай нормально, солнце еще высоко.       Чуть не выронив ценный образец от неожиданного голоса, Глеб подождал, когда Корсак уйдет, и незаметно заправил пакет в штаны. Убедившись, что получилось довольно незаметно, он вернулся к работе.       Успех затмевал любые издевки. Окрыленный Глеб видел себя великим ученым, исследующим эволюцию этих зараженных растений. Вот он экстерном заканчивает подготовку. Вот один ходит под куполом, обвешанный оборудованием для исследований. Вот уже Корсак с ним советуется по поводу интересной находки... Сам Корсак! А тут, поглядите, в подчинении Глеба уже штаб ученых. Купол близок к очищению... А мутации растений использованы во благо человечеству.       Светлое выражение его лица вдруг разбилось. Воздух прорезался криком, доносившимся с другого края квадрата. Глеб и Корсак поспешили к его источнику, на ходу расталкивая ошарашенных студентов.       Раненый сам спешил к ним навстречу. Не добежал. Упал в траву.       — Яков Николаевич, вы.. Почему вы не сказали, что оно стреляет? — студент вытирал скупые слезы, размазывая кровь по лицу. На тыльной стороне его ладони была небольшая, но серьезная рана. Вид белесых сухожилий, чуть шевелящихся от движения, вызвал у Глеба приступ рвоты.       Поддавшись общей панике, перепуганные студенты побросали работу и сгрудились за спиной Корсака. Будто верили, что его магическая аура защитит всех. Главное — стоять поближе и толкаться побольше. Судя по звукам, кого-то все-таки вырвало.       Корсак внимательно вслушивался в слова Гриши, но важнее сейчас — остановить кровь. Он усадил парня на траву, вытащил из его сумки довольно увесистую аптечку и начал обрабатывать рану. Все его действия были четкие, отточенные, завораживающие своей быстротой. Студенты внимали каждое его движение, стараясь не глядеть на глубокое ранение. Глеб стоял ошарашенный, пытаясь разобраться, что все-таки произошло.       Глеб знал раненого в лицо, но не знал имени. Ничем не примечательный студент. Не обладал особыми талантами, но трудолюбиво писал конспекты и старался делать свою работу качественно. Ни больше, ни меньше. «Григорий Кренин», прочитал Глеб нашивку на его форме.       — Гриш, расскажи дальше, что случилось? — аккуратно предложил он, пытаясь разговорами удерживать одногруппника в сознании. Тот уже неуверенно пошатывался, глядя в пустоту перед собой, но от слов Глеба встрепенулся.       — Я... Я не знаю. Я просто делал то же, что и все. Убирал эти якоря, черт бы их побрал.       — Хорошо, но откуда взялась рана?       — Я не знаю, как, но моя перчатка. Её пригвоздил к земле кусок корня. Я явно не делал этого. Кто это сделал? Я пытался её отодрать, но не мог, слишком крепко сидела. Поэтому вытащил руку, — студент вскрикнул из-за порции мази, которую Корсак уверенно втирал в рану.       — Ну, а дальше?       — А дальше в меня прилетел еще один кусок. Я даже не знаю, чья это глупая шутка. Неужели я мог насолить так, что получил ответ? — причитал Гриша, кусая губы. Корсак смог остановить кровь, но не боль.       — Григорий. Ты мне этот корень сейчас показать сможешь? — спросил практик, поднимаясь на ноги.       — А? Да, конечно, он там! — Гриша с трудом встал и с помощью Глеба поковылял к месту своей работы.       Ничем не примечательная поляна. Ничем не примечательные корни. Кое-где выднелись темные дыры — следы стараний студента. Корсак подошел к прибитой перчатке и огляделся вокруг. Корней рядом не было вовсе, только небольшая дыра.       — Он был здесь! — срываясь на крик, сказал Гриша. — Правда, он был!       Корсак глубоко вздохнул и повернулся к остальным студентам, по пятам следовавшим за ним. Внимательно оглядел всех. Остановил взгляд на Грише и начал говорить, не моргая:       — Вот что, дарования. Кто-нибудь из вас видит этот стреляющий корень? Я тоже не вижу. У нас есть только снятая перчатка и товарищ с прорезанной рукой. Мне кажется, тут все предельно ясно, — практик всучил перчатку Грише и продолжил: — Я еще раз повторяю: не снимайте экипировку, ее не просто так вам выдали. Вы видите последствия. Надеюсь, больше никому в голову подобных вещей не придет. Но. Если вы вдруг увидите стреляющий корень, летающее дерево и прочее непонятное... Непонятное, то тут же докладывайте мне, поняли?       Глеба будто стрела пронзила. «Надо сказать». Ему не хотелось, чтобы пострадал кто-то ещё. С другой стороны... Сказать? И упустить возможность самостоятельного исследования. «У этих ученых и так достаточно возможностей для изучения, пусть немного подвинутся», — Глеб еще раз проверил, незаметен ли пакет, и промолчал.       — На сегодня практика завершена. Возвращаемся в машину.       Глеб помог раненому товарищу дойти. Конечно, забинтованная рука никак не мешала ему спокойно двигаться, но шок сделал свое дело: ноги стали ватными, взгляд — туманным. Изредка Гришу рвало.       — Э-э, Яков Николаевич, — Глеба передернуло от такого официального обращения. — С какой вероятностью ему в кровь попал яд? Что-то он совсем плох: еле идёт.       — С большой вероятностью. Под куполом вся гадость с большой вероятностью.

***

      Обратная дорога прошла в молчании. Кренин все-таки потерял сознание, но пульс сохранял стабильный, хоть и ниже нормы. «Наверное, это от шока», — успокаивал себя Глеб. Он стер с лица друга запекшуюся кровь, отчего то стало еще бледнее.       — Еще ни разу первая вылазка не проходила без несчастных случаев, — прорезал тишину голос Корсака. — Надеюсь, теперь вы все осознали, во что ввязались. Все?       Ответа не было. Конечно, все прекрасно поняли опасность, исходившую от простых пеньков. Глеб с ней еще и столкнулся. Он сидел с каменным лицом и судорожно обдумывал произошедшее. «Почему в книге ничего не написано про их стрельбу эту. Черт с ней, с книгой, почему Арчер нам ничего не говорил. Черт с ним, с Арчером, почему Корсак молчит как рыба?» Он решил во что бы то ни стало выяснить ситуацию. Но не сейчас. Сейчас нельзя. Не при всех.

***

      Машину сразу встретили медики. Погрузив бледного Григория на носилки, они умчали в направлении местной больницы. Глеб, проследив их движение, побежал вслед за Корсаком, спешившим в штаб.       — Послушайте, сегодня, ну, когда мы были в том квадрате... — он запыхался после бега и никак не мог отдышаться: не успевал за быстрым шагом практика. — Так вот, я видел... Странное. Понимаете, в меня тоже стрелял один из якорей, но он бил как-то слабее. Вы сами подошли ко мне...       Корсак резко остановился и уставился на парня.       — Послушай...       — Меня зовут Глеб.       — Послушай, Глеб. У твоего друга явно был шок. И я не собираюсь верить в его бредовые высказывания. Скорее всего, он снял перчатку и по глупости ободрал себе руку.       — Но до такой степени невозможно!       — Не перебивай. По глупости. Конечно, все несчастные случаи расследуются, но до тех пор, пока мне лично не предоставят этот «стреляющий» образец, я не перестану считать его плодом фантазии двух зеленых студентиков.       Глеб был обескуражен таким недоверием.       — Но послушайте, я правда видел его и... И убил своей же лопатой. И у меня он даже с собой, вот, посмотрите!       Ему повезло, что Корсак не услышал последней фразы. После выхода из-под купола все обязаны были сдать биологические материалы. Исключения могли быть только для ученых, но для них организовывалась перевозка материалов на специальных машинах и под присмотром одного из сотрудников КПП. Любая зараза, самовольно вынесенная на свободу, может послужить очагом для нового заражения. В центре за этим следили строго, но в штаны, конечно, никто не лез: рано или поздно все равно найдется, и трибунал не пощадит нарушителя. В конце концов, одно вывезенное растение масштабных проблем не создаст.       Перед Глебом бесцеремонно закрылась дверь штаба, туда не попасть простым «студентикам» без пропуска. Глеб яростно сплюнул и побежал к общежитию. Смыслом его жизни теперь стал этот случай.

***

      Погруженный в свои исследования, Глеб сидел ночью этого же дня в общаге и штурмовал книги. Успешно получив необходимую литературу в библиотеке, он обложился ей и теперь не давал спать соседям.       — Вот ты же записывал за Арчером, да? Он вообще говорил что-нибудь про якоря?       — Точно не помню. Вроде бы нет. Просто возьми мои тетради и не лезь.       Теперь у Глеба были еще и все конспекты за первый модуль обучения. Его лицо багровело от злости: ни слова про мутации растений. «Может, это отдельный вид?»       — Как думаешь, Арчер уже ушел домой? — невзначай спросил Глеб, готовый метнуться в учебный центр.       — Конечно ушел, ты на время посмотри.       Начинался новый день. Глеб уставился в окно. Его взгляд притягивался далеким фонарем, собравшим вокруг себя последний клочок света. Он манил, будто сам был зараженным цветком, как удильщик, мечтающий сожрать тебя. Очарованный Глеб убрал книги на пол, погасил свет и все-таки лег спать. «Кажется, я свихнусь с этими цветами». Перед его глазами еще долго стояли статьи, посвященные обыкновенным якорям.

***

      — Арчер! Арчер, постойте! — Глеб мчал вслед за преподавателем ранним утром выходного дня. Спортивная сумка на его спине болталась из стороны в сторону, мешая набрать достаточную скорость. Повезло, что теоретик, в отличие от Корсака, поощряет внеучебные занятия и с радостью помогает студентам.       — А, это вы, Глеб. Человек, который появлялся на моих парах как гром среди ясного неба. Что же вам в выходной день не сидится дома?       — Я... Мне нужен доступ в лабораторию к вашим ученым.       — Дорогой, ну вы же понимаете, что это невозможно. Во-первых, там опасно, а во-вторых, вы не обладаете нужным пропуском. Тут всё строго.       — Тогда... Тогда мне нужен доступ в вашу личную лабораторию. Она меньше, конечно, но сойдет для начала.       — Опять же нет. Лабораторные исследования начинаются в середине третьего года. И вы туда все равно не попадете, потому что выбрали другой профиль. Мне жаль!       Глеб яростно придумывал аргументы.       — Вы слышали историю про Гришу? Как его вчера привезли раненого.       — Ну конечно! Бедный мальчик, я и не думал, что первым будет именно он.       Глеб сменил голос на шепот. Он незаметно приближался, заставляя Арчера отходить все ближе к стене. Оглянувшись, студент продолжил:       — А знаете ли вы, что его ранило? — бровь Арчера поползла вверх.       — Нет, я еще не встречался с Яковом Николаевичем сегодня. А что, вы присутствовали?       Чуть ли не силой Глеб загнал удивленного профессора в пустую аудиторию. Захлопнув дверь, студент скинул сумку на стол и дрожащими пальцами пытался расстегнуть молнию. «Сейчас он либо меня сдаст, либо поможет. Я либо сяду за решетку, либо начну исследовать растения». Замок не поддавался.       — С вами все в порядке? — раскрасневшийся Глеб не внушал Арчеру доверия.       Наконец, куски злополучного якоря лежали на столе. Теоретик смотрел на них не мигая. Глеб пытался успокоить дыхание. В комнате повисла тишина.       — Вы... Как вы протащили это сюда? Я немедленно вызову охрану.       — Вы знаете что-нибудь о мутации этих растений? Этот якорь отсекал куски самого себя и стрелял в меня! Вы, вы не понимаете, я там был. Я раскромсал его лопатой, куски собрал отдельно и протащил... Не скажу, как. Мне теперь нужно в этом убедиться. Именно оно ранило Гришу. Помогите мне, прошу! — Глеб не мог успокоить тремор рук и в целом выглядел как сумасшедший. — Я просто хочу провести исследование. Мне нужна ваша помощь как опытного специалиста.       Арчер продолжал недоверчиво смотреть на него. Конечно, студенты проводили исследования, но они были уже на старших курсах и провозили объекты вместе с учеными. Но тут материал лежал прямо перед ним. Арчер остановил на нем взгляд. Теоретика особо не подпускали под купол, а ученые относились к нему пренебрежительно. Это ли не шанс поближе познакомиться с зараженной флорой?       — Глеб, но вы же знаете, что это запрещено. Вы своей рукой оставляли подпись после инструктажа и вы знаете, что вас ждет за такой поступок.       — Вы всегда успеете сдать меня Корсаку, уверяю. В конце концов, у вас мои документы. Я пытался выяснить самостоятельно, но ничего не смог. Ваша библиотечная литература, — Глеб выгрузил на другой стол стопку книг, — давно устарела. Самое молодое издание было в восемьдесят пятом. Шесть лет прошло.       — Вы правы, но...       — Так вот я уверяю вас, что якорь не так прост, как тут описан. Мы сможем изучить его вдвоем, подключим кого-нибудь из центра, соберем похожие материалы. Вы же не хотите, чтобы пострадал кто-нибудь еще? Еще неизвестно, чем закончится рана Гриши.       Арчер колебался. Научная статья под его авторством поблескивала где-то вдали. Но там же чернело страшное слово «трибунал».       — Понимаете, Глеб, я уже немолодой. У меня внуки. И я не хочу провести остаток жизни в тюрьме.       — Но я же не пытаюсь посадить вас! Мы... Ну мы что-нибудь придумаем. Всем уже будет все равно, как мы сделали открытие, если мы и правда его сделаем. И я же не прошу вас принимать непосредственное участие. Только дайте мне доступ в вашу небольшую лабораторию.       — Меня радует ваш энтузиазм, но вы хотя бы придумали план действий? Вот дам я вам доступ, и что дальше?       — Мне нужно будет возродить эту особь. Я читал, что если хоть кусочек оставить в земле, то растение снова начнет развиваться. Я просто посажу его в горшок и спрячу. А потом, когда оно достаточно окрепнет, мы покажем его всем. Как оно стреляет.       Арчер потер лоб. Звучит резонно, конечно. Если это не разнесет его лабораторию в пух и прах. Он развернулся к окну и смотрел на площадь перед центром. «Я ни разу в жизни не рисковал. Всю жизнь потратил на липовый местный университет. Конечно, мне повезло, что ректор решил перевести меня сюда за некие особые успехи. Но и тут я плыву по течению». Арчер тряхнул головой и еще раз внимательно посмотрел на Глеба. Лицо последнего светилось энергией, заражающей людей вокруг. Нужно закрыть его маленьким куполом, чтобы не насоздавал проблем.       — Я все еще против вашей авантюры с незаконным выносом якоря. Но раз уж вы протащили его... Неужели вас не обыскивали?       — Гриша потерял много крови.       — Вы воспользовались ранением своего друга себе на благо?       — Мне очень стыдно, — юлил студент.       — Ладно, я разрешу вам работать в лаборатории. Но это будет под моим присмотром и только по выходным. Иначе нас быстро раскроют. Для безопасности я предлагаю вам одновременно делать научную работу. Чтобы не было вопросов: «А что это преподаватель и студент делают в тесной лаборатории каждые выходные?» Вы меня поняли?       Глеб взорвался радостью. Чуть ли не прыгая, он запихал книги и корни в сумку и вместе с Арчером пробрался в лабораторию.       Вид его не очень впечатлил. Пыльные столы, склянки с мутными жидкостями. Кое-где валялось битое стекло, пол покрыт частями облупившейся краски. На подоконнике стоял цветочный горшок с сухим скелетом былой жизни. Ни о какой дезинфекции на входе не могло идти и речи. Все, о чем Глеб читал в пресловутой книжечке, оказалось лишь словами. Спрятав опасный пакет в самый грязный угол, Глеб решил для начала убрать весь мусор.       — Вам тут что-нибудь нужно? Такое чувство, что вы тут последний раз были год назад.       — Не скрою, в лаборатории мне особо делать нечего. Дерзайте!        До самого закрытия Глеб драил маленькую комнатушку. Мусор выбрасывал прямо из окон, не особо церемонясь, нервируя старого профессора. Все склянки выкинул, считая, что все оттуда уже давно выветрилось. «Ничего, на спирте не разорюсь», — думал он. Денег на ремонт этой захудалой лаборатории университет не выделял, поэтому Глеб пока что довольствовался тем, что есть. Безжалостно выкинув сухой цветок, он напихал корни вместо него. «Тесновато им...»       — А можно я прикуплю еще горшков? Я не буду заставлять ими все столы, просто несколько особей все-таки лучше одной. Я вообще всего прикуплю.       Профессор был согласен на любые модификации.