Расцвет.

      С утра Глеб чувствовал себя более чем отвратительно. Неприятная тошнота преследовала его с самого момента пробуждения и не отпустила даже после завтрака. Конечно, ведь жуткое волнение не могло заглушиться простой яичницей. Слухов об аресте Гриши не было, поэтому Корсак вполне мог устроить разбирательство с утра перед практикой. Меньше всего Глеб хотел разбирательств: все опасные ниточки вели к нему. От страха он хотел даже притвориться больным или специально повредить себе что-нибудь. Идея спрыгнуть со второго этажа на асфальт уже не казалась такой дикой: лучше провести пару месяцев в больнице, чем отправиться на пару десятков лет за решетку. Выглянув за окно, он решил все-таки назвать эту идею бредовой, не драматизируя. «Еще сломаю позвоночник и останусь инвалидом».       Не придумав ничего лучше, Глеб, как и все, собирался на практику. Этим утром он не услышал будильник, поэтому не стал пытать счастье и доставать из карманов и рукавов все свое «оборудование». В свидетелях он точно больше не нуждался, хватило и одного проблемного. А если подбрасывать якоря еще кому-нибудь? Будет подозрительно, если вдруг студенты начнут массово выносить корни из-под купола.       Чем ближе к холлу, тем сложнее идти. Ноги налились свинцом и прилипали к каждой ступеньке лестницы. Многие одногруппники задевали Глеба плечами, ругались сквозь зубы, торопились вниз, а он шел все так же медленно, как зомби. Воздух стал вязким, цеплялся к одежде, не пускал. Глеб протер глаза и старательно встрепенулся. Надышаться перед смертью все равно невозможно, поэтому он решительно сиганул вниз, будучи готовым ко всему. Сомневаться надо было вчера с утра, а сейчас уже поздно. Время назад отмотать нельзя.       Корсак бессменно стоял у двери, но в этот раз его окружали люди. Не студенты. Одетые в защитные костюмы, они походили больше на других преподавателей практики. В душе Глеба зародилась надежда, что сегодня будет что-то интереснее якорей, но с другой стороны... Охраны не было. Однако Гриши тоже не было.       Удивленный Глеб решил пока не волноваться, но быть настороже. Он заметил, что многие студенты не стоят рядом с Корсаком и не готовятся выходить: у противоположной стены образовалась кучка, оживленно что-то обсуждающая. Глеб не хотел пропустить важных новостей, особенно в это утро, поэтому незаметно вклинился в толпу, подслушивая разговор. Один из соседей Гриши стоял в центре кучки и оживленно вещал остальным:       — Мои вещи тоже вывернули. Буквально со всех шкафов и полок, приходили с собаками!       — А Гриша что, навсегда?       — Я не знаю, его увели прямо ночью. Даже вещи собрать не разрешили.       — И он больше не появлялся?       — Не появлялся.       Глеб слушал это и медленно задыхался. План сработал, но слишком агрессивно. Ночные обыски? «Разве так должна организовываться безопасность в конце двадцать первого века?» Пальцы его рук начали заметно подрагивать. Не желая слушать подробностей и волноваться еще больше, он вышел из группы и сел недалеко от двери, наблюдая за Корсаком. Тот переговаривался с остальными почти беззвучно, а читать по Губам Глеб пока не научился. Коллеги Корсака выглядели сурово, косили угрюмым взглядом на студентов и ждали. Напряжение витало в воздухе и заметно охлаждало пространство.       Корсак заметил, наконец, Глеба, резко прекратил разговор и громко кашлянул, привлекая к себе внимание. Группа студентов медленно рассосалась, и они, угнетенно глядя на практика, образовали вокруг него живой полукруг. Корсак выждал паузу, чтобы все разговоры стихли, многозначительно осмотрел всех и начал говорить:       — Как я понял многие уже в курсе, что произошло сегодня ночью. Но для тех, кто не успел запутаться в слухах, я объясню. Обычно я этого не делаю, но тут особый случай непозволительной наглости. Все мы знаем Григория Кренина: один из лучших студентов, мы все возлагали на него большие надежды. Но совершили ошибку, которая могла стоить жизни многим студентам и даже преподавателям. Сразу к делу. Благодаря тщательной проверке мы заключили, что Григорий вынес из-под купола различные части якорей.       Студенты начали шептаться, и Корсак вынужден был прервать свой рассказ. «Тщательная проверка, вот как это называется», — Глеб криво ухмыльнулся, но быстро вернул нейтральное выражение. В такой ситуации показать любые эмоции значит обеспечить себе путевку в царство проблем.       — А теперь все замолчали. Я дал вам время на обсуждение. Самое удивительное, что преступник досконально все спланировал: сделал вид, что получил серьезное ранение, таким образом прошел через КПП и обвел всех вокруг пальца. Даже прикрыл следы, делая вид, что побаивается растений. Каким надо быть сумасшедшим, чтобы раскорежить себе руку до такой степени, чтобы терять сознание от шока, — Корсак сплюнул, с отвращением растерев слюну по полу носком ботинка. — Сейчас, как вы сами понимаете, никому верить нельзя. И ничьи тайные схемы мы разгадывать не будем. Именно поэтому с этого момента обыски на КПП будут проходить регулярно и с повышенным уровнем осмотра. Не исключено, что вам придется раздеваться: этот вопрос еще не согласован с руководством. Да, времени будет уходить гораздо лучше, но все в этой комнате понимают: необходимость есть необходимость. За моей спиной стоят люди, — Корсак отошел в сторону, представляя своих спутников. Эти люди — мои коллеги — сейчас проведут тщательный обыск каждой вашей комнаты, так что не удивляйтесь беспорядку, когда вернетесь с практики. Если у кого-то найдут хоть крупинку запрещенного, то его прямо из-под купола отвезут в суд.       Глеб слушал монолог практика с разинутым ртом. Это ж надо было настолько мастерски сделать из истории с запиской настоящее расследование с фактами и взаимосвязями. «Умело работают», — он с облегчением вздохнул, зная, что в его комнате точно все чисто. А в лабораторию никто лезть и не собирался. Многие студенты заметно нервничали, глядя на поднимающихся наверх сотрудников. «Неужели кто-то еще протащил образцы?» — Глеб с трудом остановил поток мыслей, не желая становиться свихнувшимся параноиком.       — Не умираем от паники, господа студенты, а выдвигаемся на практику.

***

      Эта практика уже всем осточертела. Среди студентов ходили слухи, что Корсак получил нагоняй за ранение одного из них и украденные образцы, поэтому ничего, кроме корней, им не светило. Обучение незаметно превращалось в унылую работу по очистке. Грязную работу, которая жутко раздражала профессионалов, но не оставляла выбора студентам. Те, жутко скучая, таскали части якорей, раз за разом освобождая квадраты от заразы. Но за дни выходных некоторые корни успевали разрастаться (переползать?) обратно, поэтому работа продвигалась достаточно медленно.       Глеб отчаянно старался извлекать пользу из этих походов. Он составлял карты, отмечая на них разными цветами обычные, бегающие и стреляющие якоря, пытался провоцировать растения любыми возможными способами, даже звуками, несмотря на неодобрительные взгляды окружающих. Даже Корсак не вызывал у него беспокойство: тот, откровенно соскучившись, убирал корни вместе со всеми и большую часть времени пялился в пустоту. Вид у него был бледноватый: вся эта заварушка с Гришей явно не доставляла практику удовольствия. В его голове роилось множество мыслей, прочитать которые Глеб, увы, не мог.       Время тянется, как кисель, но все же неумолимо приближается к отметке в одиннадцать часов — шансу на спасение из царства скуки. Глеб заметил минимум четыре интересных якоря, но в полевых условиях они уже не были ему настолько интересны. Только, пожалуй, местом произрастания. Задумавшись, почему стреляющих образцов особенно много в первом квадрате, он не заметил, как пришло время двигаться обратно.       Студенты с кислыми лицами забирались в машины. Предстоящий досмотр никому не нравился. Глеб моментально вспомнил про свой скарб, мирно распрятаный по рукавам и карманам, и заметно начал нервничать. За бумажки с отметками его, может быть, и не прибьют, но антенны и лезвия уже выглядят подозрительным. Всю дорогу Глеб пытался незаметно достать свои вещички и сунуть их в укромное место в грузовике. Однако мысль о том, что машину, скоре всего, тоже будут обыскивать, резко прервала его попытки, и Глеб решил действовать просто. Он немного отогнул брезент, покрывающий купол сверху, и аккуратно выбросил на землю все, что могло показаться подозрительными. Клочки бумаги он оставил: вещь необходимая. Корчак обратил внимание на тихий звон лезвий, но не стал поднимать шум, лишь удостоверился, что жизням пассажиров ничего не угрожает.       Машина встала.       — Амперов, на выход!       Глеб снова испытал леденящее беспокойство, хотя в этот раз ничего подозрительного не нес. Впечатления от предыдущего обыска все еще сохранялись яркими и пугающими, застилали глаза мутной пленкой. На автопилоте глеб спрыгнул с кузова и бодрым шагом направился к Грассу, не выдавая своего беспокойства. Тот уже ждал.       — Ну что, как прошла практика? Давай снимай верхнюю одежду, у нас сейчас новые предписания. Штаны тоже.       Студент послушно разделся. Немного унижения в середине дня, зато потом все будет отлично. Грасс методично проверил все карманы и подкладку на посторонние предметы, вытащил бумажку.       — Это чего такое?       — Э-э, конспекты.       Грасс нахмурил брови и отправил импровизированную карту в ведро конфискованных предметов. Глеб грустно проследил полет бумажки и попытался воссоздать ее у себя в голове. Смутная картинка, разноцветные точки расплывались и не хотели вставать на нужные места. Глеб нахмурил брови, но лучше не стало. Потерпев еще минуту (Грассу нужно было прощупывать каждого студента), контрабандист в отставке вернулся в машину.       В этот раз обратный путь растянулся примерно на час. Даже Корсака вызвали, чему он был крайне недоволен. Конечно, к практику отнеслись так же, как к студентам, какое оскорбление. Разумеется, Грасс всего лишь траванул шутку и отпустил Корсака обратно, лишний раз не задевая самолюбие последнего. Глеб демонстративно хихикнул.

***

      Выскочив из объятий грузовика, Глеб помчал к центру даже не переодевшись. Нельзя терять ни минуты, вдруг именно сегодня один из якорей решил дать корешки и начать активный рост. Несмотря на усталость, студент влетел в аудиторию, поприветствовал Арчера, незыблемо заполнявшего документы, и закрылся в лаборатории.       Никто не выстрелил, ничего не изменилось. Восторг Глеба слегка поубавился, но оставшаяся крохотная частичка все-таки заставила экспериментатора пройтись по каждому горшку.       Стоп. Глеб внимательно посмотрел на один из горшков. «Мне кажется?» Он схватил горшок и подбежал к окну, внимательно осмотрел его в свете солнца. Маленькие корешки распространились по земле, совсем тонкие, но все же. Глеб подпрыгнул от радости, поставил горшок на то же место и помчал к Арчеру.       — Получилось!       — А? Все-таки вы вырастили растения? Очень рад за вас!       Потеряв от радости дар речи, Глеб смог выдавить из себя нечто нечленораздельное и умчал в свою комнату за ноутбуком. После обыска там был жуткий бардак: из шкафов все вывалено, одежда валяется комками на полу, с кроватей сняли белье и кинули туда же. Ноутбук удалось откопать не сразу. Оценив, что из лаборатории придется возвращаться поздно, Глеб решил прибраться сейчас. Его комната будет такой же чистой, как и сама лаборатория. «Ничего хоть не украли?», — Глеб жалел, что не составил список на всякий случай.

***

      5 октября 2091 г.

      Эти якори действительно быстро расползаются. Образец, стоящий под фитолампой и в универсальной почве быстрее всех дал корни, всего день. В его горшок я не добавлял удобрений. Видимо, они делают только хуже, тормозят рост или что-то подобное. Я буду наблюдать за ними в будущем.       Ни одно растение не засохло, внешний вид изменился только у пустившего корня. Я думаю прикупить им обогреватель, потому что становится все холоднее.       Планы на будущее: проэкспериментировать со снегом и температурами ниже нуля.       Глеб решил добавить фотографии. Он схватил телефон и умчался внутрь лаборатории к заветному горшку.       Он пустовал. Глеб опешил и глупо уставился в горшок. В его голове роились вопросы. Что произошло? Кто-то мог украсть растение, пока он бегал в общежитие? Все еще не веря в происходящее, Глеб вернулся в кабинет.       — Арчер, никто не заходил в лабораторию?       — Нет, я никого не видел.       — Вы тоже не входили?       — Не вставал с места. Что-то там случилось?       — Случилось. Единственный выросший экземпляр кто-то умыкнул прямо из горшка.       — Ну, в самой лаборатории камер нет, на зато они есть в кабинете: можете посмотреть записи у охраны, если не верите моему зрению.       Глеб уже хотел было идти к охране, но вдруг осознал, с какой причиной собирался обратиться к ним. Вот так и сказать, что из лаборатории умыкнули растения? Начнем с того, что Глеба вообще не должно быть в лаборатории. Уныло вздохнув, он вернулся в лабораторию. «Ничего, еще есть шанс, что вырастут остальные якоря», — Глеб осматривал каждый горшок, проверяя, не украли ли еще что-нибудь. Все на месте. Глеб взял пустой горшок, чтобы высыпать землю обратно в пакет, и в шоке отпрянул.       Якорь как ни в чем не бывало сидел в мешке с грунтом. Глеб тупо моргал, совсем запутавшись. В глубине души он все же считал слова Гриши о бегающих якорях преувеличением, а тут столкнулся с этим лицом к лицу. Якорь же ничего не пытался доказать, он не шевелился, нагло раскинув свои корни. «Так, дружок-пирожок, давай-ка возвращайся к себе в горшок», — Глеб боялся подходить к сформировавшемуся растению без защитного комплекта: вдруг выстрелил. Бежать переодеваться возможности не было, якорь мог ускакать в другое место, даже за пределы лаборатории. Инженер Глеб Амперов загородился стулом, обернул руку тряпкой, которой обычно стирали с доски, и самоотверженно усадил беглеца обратно в горшок. Якорь не отреагировал.       Глеб не мог допустить беготни в своей лаборатории, все-таки, он не простые цветочки выращивал. Началась масштабная перестановка. Все горшки он спустил со столов на пол, столы опрокинул на бок и составил из четырех небольшое заграждение. Все растения он спустил внутрь и начал думать, из чего сделать крышу. Прозрачную, но плотную, чтобы никто не убежал. Глеб пока не понял природу их передвижения, поэтому решил перестраховаться. Вокруг не было ничего более подходящего, чем тюль, висящий на окне.       Глеб аккуратно снял штору с гардины, развесил над столом и прижал мешками и стульями. Этакий концлагерь для необычных якорей, которые попались злобному Глебу под руку. Он ухмыльнулся, сфотографировал героя статьи и вернулся обратно к ноутбуку.

***

      Подтверждена способность якорей к передвижению. Образец смог перебраться из горшка в пакет с землей, по пути «спрыгнув» со стола. Я еще не выяснил, каким образом он совершает передвижения, поэтому ограничил ему пространство. Продолжаю наблюдение. Надеюсь, скоро проявится и стрельба, ради которой начинался весь эксперимент.       Глеб торжественно закрыл ноутбук. День определенно прошел не зря. Жаль, что карту отобрали. Карту!       Глеб подскочил со стула, судорожно вспоминая расположение «бегающих» растений.