Детство мародёров

Старший сын рода сидел в тёмной комнате, стараясь не обращать внимания на обои и стальные оттенки особняка, в которых чувствовалась рука матери, что как будто окунала кисть только в серо-зелёные цвета, но сейчас мальчишку отвлекали пергамент, лежавший на столе, и быстробежащее перо, словно желающее моментально воспроизводить его мысли в слова. Подумать только – вот-вот начнется третий курс, а ведь мародёры давно мечтали побывать в Хогсмиде с официального разршения, не оглядываясь назад и не думая про внимательные глаза миссис Норис, дописывая только что пришедшую идею: "... Я тут подумал: почему бы не совместить приятное с полезным и не поискать подарок Андромеде именно в деревне, ведь её День рождения очень важен для меня. Она единственная кузина, которая никогда не надевает маски в этом чистокровном обществе, за что я и люблю её. Мне очень жаль, что таких, как мы с ней – очень мало в семье Блэк, но я надеюсь, что в будущем ситуация исправится. Да, Джеймс, ты же помнишь, что первое, куда мы отправимся – это Сладкое королевство! Давно мечтал угостить завхоза чем-нибудь эдаким. Что ж, я очень надеюсь, что мы ещё спишемся. Я скучаю за тобой, Джеймс, братюня." Сложив письмо в конверт, Сириус отдал его сове, и услышал, как его позвала мать, сказавшая, что всё-таки возьмёт старшего в Косой переулок вместе со младшим, чему, конечно, Гриффиндорец очень обрадовался, однако также сильно надеялся встретить там друзей – уж больно тоскливое лето получилось без них, ведь в этот раз не удалось ни к кому уехать. – Наконец-то, Сириус. Вечно тебя приходится ждать! – сегодня мадам Блэк, судя по всему, была не в настроении, чему свидетельствовал холодный тон, который бы обжёг любого, а мальчишка, пока не желая злить мать, перевёл взгляд на младшего и улыбнулся, едва приподнимая уголки губ. – Сейчас будет завтрак, после которого я вас прошу одеться, как подобает в обществе. – казалось, эта фраза была направлена только на ухмыльнувшегося Сириуса. – После же, мы пойдем в Косой переулок, покупать для вас школьные принадлежности, потому что профессор МакГонагалл уже прислала ваши письма. – А я могу прочитать своё письмо? – с надеждой в глазах спросил Регулус. – Что за вздор? – выражение лица матери искривилось. – В этом нет никакой необходимости. Регулус, приняв мнение мисс Блэк даже не шелохнулся, как будто бы не хотел ничего вовсе, а вот в Сириусе уже начала закипать ярость, ведь это было жестоко по отношению к собственному сыну, хотя он и сам забыл, что когда-то не прочёл своё... Через час будущий студент Хогвартса вместе с уже родным всем известным мародёром взял за руку мать и трансгессировал на местоназначение, не сумев сдержать восхищённый вздох, за что получил недовольный взгляд от женщины и принял аристократическую осанку, после чего Блэки направились в магазин одежды, ведь Вельбурга всегда готовилась к мироприятиям, из-за чего необходимости посещения банка Гринготтс не было. Зайдя в лавку, продавец уточнил, обоим ли детям нужна мантия, ведь Сириуса было сложно забыть всего за два года, и, получив кивок, принялся за работу, хотя, будет вернее сказать, её стала выполнять заколдованная измерительная лента, когда мальчики стали на предложенные стулья. Через тридцать минут, сверив данные, продавец выдал накрахмаленные наборы школьной формы и семейство направилось в Флориш и Блоттс, а из новых учебников требовался только следующей из списка – стандартный, но теперь уже для третьего курса, да, как обычно, очередное издание от нового преподавателя ЗОТИ, только для Рега требовался полный набор, а продавец, увидев галлеоны, постарался ещё на что-то переключить внимание мадам Блэк, но осёкся, увидив на себе холодный и презрительный взгляд. Когда осталось купить только письменные принадлежности, а счастливый Регулус нёс клетку с великолепным филином, никто из Блэков пока не мог догадываться о дальнейшем исходе событий, но для Сириуса он представлял первый глоток воздуха, и пускай за него потом придётся платить! Сириус, вдыхая запах чернил, приоткрыл двери в последнюю лавку, когда взгляд мальчика зацепился на болезненного вида друга, с которым и поздоровался уже третьекурсник, представив брата и мать, с которой Люпин уже имел честь познакомиться. – Очень рад вас видеть, мадам Блэк. – Ремус почтительно поклонился и протянул руку Регулусу, стараясь не скинуть рукав, на котором, как успел заметить Сириус, находился новый шрам. Пожав руку мальчишке, Люпин также аккуратно покинул общество семейства, ощущая на себе чем-то явно раздраженный взгляд статной женщины. Покинув последний магазин, женщина взяла детей под руки и аппарировала в особняк, приказав Кикимеру взять купленное и отнести каждому сыну в комнаты. Легко сказав младшему удалиться, Вельбурга стала прожигать взглядом Сириуса, что уже находился с ней в кабинете. – Кто это был? – ни то вопрос, ни то приказ для получения ответа слетел с губ явно рассерженной матери. – Мой школьный товарищ. – без тени сомнения ответил Блэк. Атмосфера комнаты омрачалась с каждой секундой. Казалось, в воздухе рассыпали пыль металла, начиная медленно, но верно её накалять. – А с каких это пор в число твоих школьных товарищей входят люди второго сорта? Разве я не говорила, что нашей семьи достойны только чистокровные и неомрачённые? Я уже замечала этого мальчишку возле тебя, Сириус, и смею сказать, что больше этого делать не намерена. – Я имею право выбирать себе круг общения. – Сириус смахнул с лица несколько прядей запутавшихся черных волос. – Ты? – лицо матери приобрело жуткий оскал. – На данный момент я вижу перед собой только неудавшееся существо, которое ни только не смогло поступить на достойный факультет, а ещё и омрачило свой ужасным поведением да огромным количеством отработок, так что не смей мне перечить, недоносок. Пройдясь по ковру из мягкого шелка, женщина оказалась возле окна, позволив себе вольность развернуться спиной к собеседнику, и, замкнув за ней руки, старалась не выйти из себя. – Такие люди не достойны нашей семьи. И уж тем более подобное отребье не имеет никакого права учиться в Хогвартсе. Живалки на лице Сириуса заходили ходуном настолько быстро, что пришлось прикусить щеку с обратной стороны, и, неподросчитав последние капли собственного терпения, мальчишка выпалил тираду, о которой, вследствии, возможно, мог бы пожалеть: – Извините, мадам, однако мне насточертело терпеть такие семейные ценности и их проявления в собственной матери, которая, дальше родословных, ничего не видит. Вы бы видели себя со стороны на этих никчёмных встречах от бессмысленности которых можно сойти с ума! И не смейте мечтать, что Рег пойдёт по вашим гнилым следам и поступит на Слизерин, потому что Гриффиндор – лучший факультет школы. Я сделаю всё, чтобы он сблизился с Джеймсом и Ремусом, так что будите натирать слизеринский значёк кому-то вымышленному, потому что, если Вы вдруг этого заходите, третий ребенок ни за что не захотет появиться в этой чертовой семейке! – Да уж, спасибо, я не против, мне хватит и одного выродка! – потеряв полностью контроль над собой, женщина полоснула тело сына несколькими Секо, где-то вглубине души жалея об этом, но также глубоко раненой от слов человека, которому она дала жизнь, потому что они были слишком жестоки. Смотря в окно, женщина смогла сказать последние на сегодня слова сыну. – Я не собираюсь подписывать тебе соглашение на посещение Хогсмида. С этого дня ты будешь находится под домашним арестом. Все способы передать друзьям сообщения будут под запретом. Кричер станет приносить самостоятельно еду в твою комнату. Собственно, и являться в неё будет только эльф. Я прошу тебя удалиться, Сириус. На ватных ногах удаляющийся подросток даже не оглянулся в сторону повернувшейся к нему матери, в глазах которой стояли слезы, а захлопнувшаяся дверь порвала громким стуком последнюю нить любови между сыном и матерью. *** Ранним солнечным утром Джеймс, проснувшись от желания выпить воды, ведь его окна выходили на солнечную сторону дома, вышел из комнаты, хотя, посмотрев на часы, висевшие в коридоре, понял, что утро находилось уже в эпицентре своих сил – пробило восемь часов. Находясь на кухне и наливая себе в стакан минералки, Джеймс услышал голос отца, вернувшегося после ночной, и, только войдя на порог комнаты, увидел, что у них в гостях два гоблина. – Здравствуйте. Извините, если помешал. Сейчас уйду. – сказал мальчишка, но самого жуть как распирало узнать, о чем идёт речь. – Нет, погоди, Джим, поди сюда. – ненарадуясь, Поттер-младший подошёл и посмотрел на разнообразные украшения, представленные утренними необычными гостями, но больше всех внимания привлекала диадема, о чем и сказал мальчишка. – Я выбираю подарок маме на годовщину свадьбы. – объяснил мужчина. – Да, мне всё-таки кажется, что ты прав. Она будет выгодно с ней смотреться в любом случае, ведь диадема сделана очень аккуратно и выполнена элегантно. Думаю, ты прав. Мы берём её. – обращаясь к гоблинам, закончил отец. Пусть он был уже не молод, но маму любил больше всего на свете, и именно этого хотел добиться Поттер, успев заметить маленькие аккуратные серьги до того, как гоблины всё сложили, а, ощутив, что отложеннве деньги у него в кармане, Джеймс решил проводить продавцов и как раз успеть купить серьги для Лили. Когда все оказались на улице, Джеймс объяснил, какой ему нужен товар, и гоблины, призвав нужные серьги, заключили их в камень, а не в подобие маггловской коробочки, – розовый софит с неровными поверхностями, а Джеймс отдал часть своих сбережений, уж очень хотел в этом году затмить все подарки, любуясь красивыми серёжками. Может, Лили ещё захочет с ним сходить в Хогсмид? *** На кухню дома Эвансов кубарём скатилась радосная и счастливая девочка, кинувшись к родителям, которые поинтересовались о причинах улыбки младшей дочери. – Мам, пап, скажите, что можно, пожалуйста, Алиса хочет у нас погостить с недельку-две, я уже просто столько планов приготовила, что, если Вы скажете нет, просто разобъете их вдребезги! – зная, что родители не откажут, Эванс взяла их ладони в руки и закружила по комнате, заражая смехом и радуя глаз самых близких ей людей. – Да тихо ты, тихо, Туня ещё спит. Конечно, мы не против. Когда она сможет приехать? – На самом деле, она уже совсем скоро будет у нас. Для меня это тоже был сюрприз. – И мама, вздохнув и улыбнувшись, пошла на кухню, тогда как отец попросил Лили принести альбом с правой стороны четвёртой полочки шкафа. Бросившись в гостиную, Лили достала довольно старый альбом, уже предвкушая истории родителей о каких-то пока не известных ей людях и вернулась обратно, когда мама уже поставила на стол яичницу с беконом, сказав, что пока никто не поест, смотреть ничего не будет, но, быстро справившись, Эвансы убрали посуду, а мама сказала заклинание очищения, и, когда всё освободились, семья прошла в гостиную, ведь в ней был самый большой диван, и, открыв первую страницу, Лили поняла, что это школьный альбом родителей. – Открывай. – мама с папой нежно переглянулись, а дочь, которая легла между ними, увидела первую попавшуюся фотографию, на которой отец примерно в двадцатилетнем возрасте поднял маму выше головы, а она, смеясь, наверное, просила его отпустить, тогда как рыжие волосы, подхваченные ветром, падали ей на лицо, делая этот момент живым и красивым. Пускай Лили уже привыкла к колдографиям, но тут, казалось, она и сама видела все движения, слышала звуки, понимала, что это – настоящая любовь, возможно, которая повториться в жизни уже самой девочки, но тут же гриффиндорка засмущалась, а на её щеки лег румянец. Перевернув фотографию, девочка заметила уже те самые школьные времена, как будто на прошлой родители ходили по местам своей юности. – Как бы это ни было стандартно, твой отец влюбился в меня сразу же, первого сентября первого класса, хотя я старалась этого не замечать и всячески противиться его действиям. Не знаю, зачем это было нужно, но, мне кажется, если человек так долго добивается своего, то с ним не страшно ни в огонь, ни в воду, поэтому я согласилась с ним встречаться на выпускном, а он, представляешь, спел песню о любви перед всей школой и подарил огромный букет белых роз. Кто-то скажет, что это классика, а я, что это просто любовь, которая не ценит пышности и чего-то новомодного. Правда, во всех историях есть капля желчи, как и в этой: у нашей Королевы стиля случилась истерика, ведь она очень хотела, чтобы папа был с ней и старалась вешаться на него с седьмого класса, всё ещё не привыкнув, что он любил именно меня. И знаешь, мне нравится одна цитата: Мужчина, когда притворяется, что влюблён, старается быть весёлым, галантным, оказывать всяческое внимание. Но если он влюблён по-настоящему, он похож на овцу. И она достоверно описывала твоего отца в школьные годы, поэтому, если ты увидишь ничего не способного сказать возле тебя парня, чей взгляд будет полностью на тебе, знай, что он тебя любит. – А если он весёлый, галантный, оказывает всяческое внимание, но не смотря на это всё равно похож на овцу? Мисс Эванс рассмеялась ответу дочери, заставив и её улыбнуться, и сказала: – Тогда это точно человек, которого стоит полюбить.... Но ответ матери прервал звонок в дверь, а мистер Эванс пошел её открывать. На пороге стояла Алиса, и, поздоровавшись, мужчина, улыбаясь, пустил гостью с маленькой сумкой в дом, а, вылетевшая в коридор Лили, крепко-крепко обняла свою лучшую подругу – пока слова им были не нужны. – А извини, но можно поинтересоваться, где твои вещи? – недоумевал папа. – А, да, у меня сумочка с незримым расширением. Туда при желании, можно поместить множество предметов, но вообще, это не сильно законно, но очень удобно. Просто министерство не хочет этого, ведь некоторые люди захотят такие же вещи, а такое нарушит статус о секретности. – Я никому не скажу! – шуточно поднимая руки, рассмеялся мужчина, когда все наконец-то зашли в гостиную, а Алиса поздоровались уже с мамой подруги, когда та так нежно, как может только мама, обняла засмущавшуюся Стоун, но быстро отпустила девочку. – Идём на кухню, наверное, проголодалась с дороги, мы, конечно, ели яичницу с беконом, но, думаю, тебе лучше предложить мяска с пюрешкой – оно более сытное, тем более, ты только с дороги. – Да ну ладно Вам, – засмущалась Алиса от такой заботы. – Я не голодна, правда! Но мисс Эванс была не приклонна. С чем-чем, а с едой всё должно было быть чётко, поэтому уже через пятнадцать минут Стоун наменала обед. Когда родители поняли, что на Алису можно положиться, разговорились с ней, и, только начали узнавать нового человека, как неожиданно в комнату прыгнул рыжий котенок – любимец младшей, и заурча, подойдя к хозяйке. За разговорами, играми, воспоминаниями и секретами молодости день прошел очень быстро, и Лили уговорила родителей перенести в её комнату вторую кровать, что, с немалым трудом, получилось, и девочки, пожелав Эвансам старшим спокойной ночи, закрылись в комнате, и, взяв зефирки и прохладный тыквенный сок принялись обсуждать всё на свете, потому что друзья на то и друзья, чтобы иметь рядом родственную душу. Проснувшись на следующее утро, девочки решили взять старые велосипеды и прокатиться по улицам, перекусив лишь бутербродами, что немного расстроило миссис Эванс, и, когда они наконец подъехали к любимой Лили иве, девочки заметили Снейпа. – Привет. – поздоровались Алиса для приличия. – Можешь себя не утруждать. Ты все равно не хочешь со мной общаться. Ведь люди, которым всё равно на остальных как раз так и поступают. Не зря ж с мародёрами общаешься. Лили нахмурилась, а Алиса, дослушав, усмехнулась: – Я не хочу с тобой ссориться, Северус. Я пришла погулять с подругой и прошу, если не можешь держать себя на уважительной к людям ноте, то не подходи тогда к ним вовсе. – Не тебе мне указывать. Ты даже элементарного в зельях не знаешь, и с Лили дружишь только из-за того, что она тебе помогает, поэтому... – Закрой-ка ты рот, Нюньчик. – Алиса начинала вскипать, а Лили молча взяла её за руку, села на велосипед, видя, как Стоун тоже это сделала, и повернулась к Северусу. – Извини, Северус, но не попадайся мне на глаза до конца каникул. И девочки, нажав на педали, скрылись с места, которое им очень сильно подпортило настроение, приехав к гостеприимносу и тёплому дому, тогда как Лили на пороге встретила мама, вручая девочке десяток, конечно же, не прочитанных писем. – Боже, опять Поттер! – и девочки, поблагодарив женщину, скрылись в комнате с горячим какао и зефирками. – Лил, остынь. – Эванс озадаченно посмотрела на подругу. – Джеймс не такой плохой, как ты думаешь. Он добрый, смелый, отзывчивый... Классный парень. Ну да, иногда шутит, но прикольно ведь. Даже МакГонагалл говорит, что так красиво и грациозно школу ещё никто не менял. Тем более, он умный и талантливый. А таких ещё поискать. – Джеймс – лоботряс и лентяй. – Лили не хотела ничего слышать, но где-то в глубине души понимала, что в отличии от Снейпа, он бы не делал ей так больно, а Алиса, увидев задумчивость подруги, решила помолчать, ведь только ей делать свои выводы... Но когда-то Лили обязательно скажет ей спасибо за эти слова. Непременно. *** Но всё хорошее очень быстро заканчивается, так закончилось и второе лето Мародёров, а на платформу девять и три четверти снова высыпались большое колличество студентов с совами, кошками и огромными чемоданами, только в этот раз внимание зевак привлек огонь и провожающая Сириуса Блэка, Бэлла, неожиданно устроила огненное шоу для всех желающих: Вокруг женщины плясало в хаотичном порядке множество пламенных шаров, из которых выходили формулы, знаки, руины, а глаза Беллатрисы были наполнены силой и властью, тогда как передвижения представления захватывали дух. Казалось, всё остановилось, одновременно с этим двигаясь в башенном ритме, что для многих людей после окажется незабываемым, хотя на самом деле для них существовало только здесь и сейчас. Только одно омрачало мысли кузена – женщина продеманстрирывала свою силу, дав Сириусу засомневаться в своей злой сущности, которая привилась мальчишке. И, зашедшие в поезд мародёры, вместе с другими ребятами как будто получили заряд силы и энергии на весь предстоящий год.