Детство мародёров

Замок, скрытый под видом руин от глаз всякого маггла, так же как и всегда, поражал взор величественностью, захватывающей дух, стариною, что, вне сомнения, вызывала восхищение от то и дело мерцающих свечей в кое-каких проёмах окон, черепицей, красиво уложенной на множестве конусообразных крыш башен, в довершении всего этого восхищая неподдельным волшебством самого сотворения постройки. Однако, жители скромного уголка Британии, о котором идёт речь, ощущали беспокойство, охватившее каждую клеточку их существа, ведь, если сравнить лёгкую атмосферу, царящую в засыпанном звёздами, но не изучающим в этот раз никакими курсами небе, с беспокойством, вызванным эхом многократных завываний и взявшим в плен проснувшихся детей и взрослых, живших в комфортабельных условиях и вырванных из восхитительного царства снов учащихся в просторных кабинетах, обустроенных для выполнения разного рода колдовства, то, можно смело предположить — в эту ночь ни они, ни жители Хогсмида не смогут сомкнуть глаз от душераздирающих проделок особо буйных привидений Визжащей Хижины, что одиноко стояла в отделении от самого поселения волшебников на безлюдной, но не тихой местности. Но самое понятное, однако печальное этой ночью было то, что лишь несколько человек понимали смысл происходящего, не смыкая глаз от волнения. Однако, разрывая сердце, больше всего переживала женщина, смыслом жизни которой являлось помогать людям решать практички любые проблемы со здоровьем, вызванные магическим путём. Сколько было выпито её «Бодроперцовых зелий», моментально действовавших на уничтожение простуды, вызывая лишь один побочный эффект — пар их ушей? Сколько раз она вправляла кости, лечила от последствий чего угодно? А сейчас… А сейчас плакала от беспомощности. Мимо проходили стрелки на высоких, английских, напольных часах, мимо пролетали совы, наверное, приносящие кому-то долгожданное письмо от родителей, казалось, весь мир летел мимо, жестоко не обращая внимания на две судьбы: мальчишку, несправедливо отвечающего за ошибку отца и женщину, отчаянно понимающую, что в который раз ничего не сможет сделать, даже забыв о том, что можно было бы выпить снотворное, спасаясь от тяжёлой ночи, груза пускай и не её вины, раздумий о несправедливости, судьбе, её принятии и невероятной силе духа тринадцатилетнего подростка, на чьи плечи упала луна. К счастью, всё тёмное рано или поздно приобретает свойство заканчиваться, освобождая путь свету. Именно так началось новое утро, открывшее двери в настоящее, чтобы утихли мучающие людей, да и животных, звуки, чтобы мир стал немного лучше. Студенты вновь отправились по своим делам, но сегодня преподаватели из-за недосыпания даже задавать много не стали, видя только одно опечаленное лицо Лили, и тогда Алиса предложила ей погулять, чтобы отвлечь подругу от настолько ненужных тягостных мыслей. Лишь три мародёра сидели, как на иголках, беспокоясь за Ремуса — лучшего обротня на свете. Так и не сомкнув глаз, целительница направилась к печально известному дереву, накинув на себя безрукавку, ведь октябрь начал выступать в свои права — Люпин уже должен был отойти от перевоплощения и прийти в себя, однако мальчик до сих пор не появился, чем заставлял волнение нарастать с каждой секундой всё больше и больше, словно пережитая ночь так и не собиралась заканчиваться для мадам Помфри. Найдя нужную палку и спустившись, женщина прижала ладонь ко рту, опускаясь от увиденного мальчика под завалами досок и щепок в отключенном состоянии и, оказав помощь, доставила его в госпиталь. *** К сожалению, мальчикам пришлось направиться на Уход за магическими существами, наблюдая, как профессор Доркас, с большим уважением заканчивает разговор с кентавром, в довершении покланявшись существу в знак уважения. Студенты, дождавшись конца диалога, всё-таки поздоровались с полулошадью-получеловеком, и, проводя его взглядом, сразу же перевели его на женщину, терпеливо ожидающую, когда дети отойдут от интереса. Когда все более-менее успокоились, окинув детей взглядом, женщина задала несколько вопросов касаемо домашнего задания, мягко улыбнувшись Лили Эванс. Сегодня профессор повела студентов к Черному озеру. Одна часть стала озираться по сторонам, стараясь спрятать страх и увидеть реакцию сокурсников, остальные же с интересом смотрели на водную рябь, стараясь предположить, что же будет дальше? Сириус, мысленно перебирая в голове подводных существ, остановился только на двух: гриндиллоу да русалках, слушая действительно правдивые рассказы про вторых: да, русалки не такие милые, как их представляют маглы. От слова абсолютно. Что уж говорить о волшебниках, давно их изучивших, но так и не сумевших, к сожалению, понять? Джеймс зевнул. — Профессор Доркас, — обратился Блэк к женщине, что тут же перевела взгляд на одного из самых умных студентов, смирив взглядом Снейпа из факультета Слизерин, обычно мало привлекающего к себе внимания, однако сейчас, к вызванному удивлению, смарщившего от слов Блэка нос. Да, МакГонагалл говорила про вражду, но не настолько явную, как она смела полагать ранее, зная семью Блэк. — Если я всё-таки, в течении часа, смогу наткнуться на русалок, применив их речь и сумев вытащить к поверхности озера, ближе к берегу, одну из них, то этим я смогу добиться дополнительных баллов для Гриффиндора, да? — Если для вас это так принципиально, то, пожалуй, да. — окинув взглядом остальных, женщина продолжила, — Никто не хочет больше попробовать? — заметив, как Джеймс Поттер озирается, но вспоминает, что его второй друг не тут, тяжело вздыхая. Она чувствует его боль, но мальчик наклоняется к Сириусу и шепчет, даже пусть женщина всего лишь и предполагает, слова поддержки, однако, оставаясь в этом правой, вспоминая свои годы учёбы в Хогвартсе и лучшую подругу, тело которой никто так и не нашёл в одном из озёр Швейцарии, ведь девушка так любила водную гладь, скрывающую собой волшебных существ. — Нет, мистер Блэк, я не против, но, если вдруг Вы неожиданно попадёте в затруднительное положение, очень Вас прошу, пошлите волшебной полочкой искры, которые смогут сработать под водой, чтобы, в случае опасности, мы могли быть наготове, ведь Чёрное озеро скрывает в толщи воды множество опасных тварей, которые мы с вами, возможно, будем проходить ещё три года, ведь предмет, изучаемый ни один год, не настолько бесполезен в повседневной жизни волшебника, как многим может показаться на первый взгляд. — женщина тут же показала движения полочкой в случае возникновения опасной ситуации. — Силенцио. — Снейп, находящийся в первом ряду не смог лишить себя предоставленной возможности показать этого хвастуна в плохом свете, зная, что сейчас ему всё равно не нужно будет говорить заклинания, хотя в целях безопасности мальчик зацепил на себе волшебную палочку, красиво нырнув в воду, оставляя за собой лишь разходящиеся во все стороны света водяные круги, но заклинанию, неизвестно почему, понадобилось гораздо больше времени на проявление. Видимо, в зависимости от агрегатного состояния окружающей среды, проявлялась более длительная реакция человеческого организма… Сразу же применив родовые чары рода Блэк, помогающие дышать под водой, Сириус осознал, что совсем не зря изучал магию ещё до поступления в Хогвартс, впервые мысленно поблагодарив мать, от чего дёрнул головой, будто желая скинуть весьма не прошенные мысли, изучая предоставленный его голубым глазам мир… Пусть перед мальчишкой была вода всего лишь озера, но всё же она поражала красотой и безмолвием. В этом водоёме так же, как и везде, обитали виды пресных рыб, проплывающих мимо и будто не боящихся человека, глазеющего на них… Начав плыть, Блэк понял: рыбки лишь поменяли направление. Посылая вольную круговую вибрацию, тело подростка охватило несильной судорогой, но, стараясь не паниковать, Блэк всё-таки смог совладать с собой, проплыв немного вперёд и увидив вдалеке цель своего пребывания под водой, попробовав позвать на помощь языком русалок, но из открывшегося рта вылетело всего лишь несколько пузырей, а совершенно не заинтересованные создания поплыли прочь, оставляя в душе сильную досаду, однако неожиданно конечность, ещё не отошедшая от судороги, послала в мозг сигнал тревоги — что-то тянуло вниз, рождая панику в сердце ранее смелого гриффиндорца… Неприятные ощущения чего-то цепкого и длинного потянуло ногу вверх, поворачивая тело кругом, будто старясь ухватить абсолютно противоположную его часть, и Сириус смог мельком увидеть нападающего, но мальчишка совершенно неподнимал рук, и, если бы узнал, из-за кого, выпрыгнув из воды, давно бы открутил виновнику голову, но сейчас мысли были заняты совершенно не этим: малоприятный глазу водяной чёрт совершенно не хотел отпускать нижнюю конечность, мирно удаляясь с такой лёгкой добычей всё дальше и дальше в глубину, ко второму уроду, протягивающему длинные цепкие пальцы к горлу. К горлу Сириуса Блэка, уже было готовящегося встретить настолько нелепую смерть, к горлу лучшего друга Джеймса Поттера, Ремуса Люпина и Питера Петтигрю, почему-то восхищающегося им. К горлу ненавистного сына Вальбурги Блэк и пустого звука для её мужа Ориона… Но неожиданно водную гладь разорвало белое свечение, будто патронус, и к нему приплыл Джеймс, который сразу раскинул заклинаниями гриндилоу, услышав только то, что эти русалки уплыли прочь и быстро дав за такие слова подзатыльник неблагодарному раздолбаю Блэку. Мальчишки, вынырнули из воды, а Сиря почувствовал землю… — Извините, мадам, мой план не сработал. — как всегда плутовски улыбаясь, обратился он к мадам Доркас. — Можете научить нас сражаться с гриндиллоу тогда, когда тело сводит судороги? Хотя, погодите, мать ещё при рождении использовала родословную магию, чтобы исключить данный вариант развития событий. — размышлял вслух Блэк. — Это могла быть только порча. — переведя взгляд на единственного подозреваемого, Сириус ждал объяснений от жалкого представителя факультета Слизерин, ведь больше из тех, кто был на берегу, некого было подозревать в настолько низком поступке. — Говори, Нюниус! — О да, какая блестящая логика, Блэк. — злорадно поаппладировал Северус, не обращая внимания на вспыхнувшего, как спичка, Поттера, которого удерживала профессор. — Да, это сделал я, чтобы стереть самонадеянность с твоего недостойного лица. Рано или поздно вся ваша четверка пожалеет, что перешла мне дорогу, а Лили, поверьте, никогда не сможет на вас смотреть не с высока, если узнает про все ваши низости. А, Мародёры, страшно признаться? Тут ещё вопрос, куда ваш четвертый отличник снова подевался? Авось учебу решил забросить — видел его у кабинета директора. Надоело вас терпеть? Бинго! — Я снимаю с факультета Слизерин двести баллов. — всё это время не убирая с плеч Поттера и Блэка руки, объявила профессор Доркас. — И лично Вам, мистер Снейп, объявляю дисциплинарное наказание, ожидая сегодня в шесть часов вечера у своего кабинета для его выполнения. Низость с вашей стороны — подставлять студента опасности для жизни. Да даже не низость, а почти преступление. Ребята, можете направляться в замок. Сириус, зайди на всякий случай как-нибудь сегодня в Больничное крыло, чтобы я за тебя не переживала. Вечером я подойду к мадам Помфри. — а студенты очень быстро разошлись кто куда. *** Поднимаясь по первой лестнице в холле школы, ребята, переглянувшись, прошли к гостинице Хаффлплафа, найдя заветный натюрморт, настолько желанный из-за потраченных нервов и не сджерживаемых эмоций, что, не долго думая, они моментально оказались уже с другой стороны полотна, заказав у приветливых эльфов жаркое и жаренный картофель, коих не стало буквально в мгновение ока — ждать до ужина ребята бы просто не смогли, а из-за состояния не попали бы на обед. В итоге, поблагодарив эльфов, друзья захотели поспать, но, уже в следущем коридоре это желание улетучилось — повлиял разговор: — Но профессор Дамблдор, у меня сердце не на месте… Вы бы видели Люпина… Я не спала всю ночь, ровно как и весь замок, слушая вой и скрежет, а его состояние — ужас! Господи, мало того, что итак превращается в зверя — вы представляете, как ему тяжело дружить с мальчишками, ведь он, скорее всего, боиться того, что они отвернуться, если узнают, и пусть я всё равно думаю, что они не бросят его в беде, но на месте Ремуса я бы уже сошла с ума! Если бы существовало хоть какое-то лекарство от ликонтропии… — озираясь по сторонам, целительница будто проверила коридор, боясь, что их мог кто-то услышать… — Дорогая мадам Помфри, как бы нам ни было жалко студента, пока ни один волшебник не смог приготовить хоть какое-то противоядие, способное пусть и не вылечить, так хоть облегчить участь оборотня во время полнолуния. Мы с вами можем только вздрагивать от ужаса, который так несправедливо лёг на плечи мальчишки. Но, мне кажется, что такие испытания делают Ремуса, и окружающих его людей гораздо сильнее, Вы так не думаете? — слушая, как мадам Помфри продолжает делиться с ним своей болью, Дамблдор повел её в сторону, освобождая путь мальчишкам, ощущая волны магии и печаль, повисшую в воздухе. Переглянувшись, Сириус и Джеймс, понимая, что Питер уже который раз пропадает с их поля зрения для того, чтобы пойти пораньше спать и, решив в скором времени с ним поговорить, направились в спальню, обдумывая услышанную беседу. Шаги почему-то давались тяжело, будто боль заместо моральной стала физической, влияя на скорость ходьбы. Достав карту, Поттер провёл по ней палочкой, говоря торжественные слова и принялся искать на ней Питера под аккомпанимент зевавшего Блэка. Искать долго не пришлось — мальчик находился в спальне, видимо, уже досматривая десятый сон. Решили сделать также. *** На следующий день Питер, Джеймс и Сириус думали, что предпринять, чтобы как-то помочь другу, настолько громко взывавшему к луне этой ночью, что аж кровь стыла в жилах. Для Поттера в этот момент не было ничего страшнее, чем сидеть на месте, понимая, что он ничем, абсолютно ничем не может помочь. Конечно все думали, что лишь к Сириусу у него действительно сильная пивязка, но Люпин был как его младший брат, тогда как Блэк — брат-близнец. Неужели совсем ничего нельзя сделать? Осознание этого сводило с ума, хотелось выть вместе с Ремусом от сковавшего дыхание отчаяния. Почему мир так жесток? — Точно! — лицо Джеймса отражало настоящее ликование. — Мы можем провести магический ритуал скорого сигнала о помощи. После первого курса я прочёл о нём в домашней библиотеке. Там ничего сложного, но он распространяется не больше, чем на лунный цикл. Это идеальный вариант, ведь, если после полнолуния Рему станет плохо, то мы сможем это почувствовать. Это работает, как магическое клеймо на теле, и оно болит, если какому-то из его же обладателей нужна помощь. Я даже могу предложить несколько вариантов книг, и пойдем их искать? — видя как Сириус, не медля, подошёл к двери, Джеймс улыбнулся. — Слушай, — уже шагая по коридору, Блэк растянул губы в улыбке и сложил руки в замок за головой, — а ты помнишь, каким образом мы добились своих разрешений для доступа к запретной секции библиотеки? Мы тогда были ещё зелёные и невинные. — видя ухмылку Поттера, Сириус добавил, — По крайней мере, более невинные, чем сейчас. — Такое забудешь… До сих пор помню лицо Дамблдора с реакцией на неизвестно откуда прилетевшие листики с разрешениями, чтобы тот их подписал. Но мне кажется, он совершенно не удивился, хотя было прикольно стоять под мантией-невидимкой и отступать, ведь он мог нас поймать! — Да, но потом пришлось убегать, ведь он мог засечь мантию-невидимку, но огромное ему спасибо, что вернул листки с совой, а ведь медлил, собака, видимо, ждал, пока мы раскроемся. Нет, он, наверное, подумал, что мы за проёмом. Он же не знает по мантию, хотя направился в нашу сторону. — Да, я тогда очень испугался — папа бы за мантию голову открутил, но главное, что разрешения у всех четверых. — довольные собой парни уже заходили в библиотеку, напоминая мадам Пинс, что имеют право посещать запретную секцию весь оставшийся год, а библиотекарь с недовольством пропустила их внутрь, бурча вслед. В святилище мадам Пинс тишина звенела в ушах, да и мальчики не хотели озвучивать, что входило в их план: всё равно оба знали, что ищут. Книга за книгой убрались на место сами собой, за что Поттер и любил библиотеки, а информация, открывающаяся в них, всё никак не хотела подходить под нужную гриффиндорцам. Скорый сигнал о помощи был связан с рунами: классификация влияющих на тело человека, ведь всё-таки имел вид клейма на коже тыльной стороны руки. Рано или поздно, возможно, они смогут повлиять на судьбу, спасти друг друга от чего-то страшного, ведь полнолуния бывают не единожды, а часто… Шастая по библиотеке уже битый час и раздосадованно смотря друг на друга, мальчики неожиданно почувствовали тепло, заметив свет, исходящий от одной из полочек. Несколько книг неведомой силой поднялись в воздух и, право сказать, прилетели прямо к ним в руки: первая оказалась историей Хогвартса, другая же, уже более, по мнению друзей, нужная им, будто красовалась потрёпанным корешком и стёртым от времени названием: «О способах связи магов в опасных ситуациях». И, радуясь этой находке, мальчишки чуть ли не сломя голову, вылетели из библиотеки под крики и злые ругательства мадам Пинс. Через пятнадцать минут, оказавшись у дверей Больничного крыла, мальчишки, облокотившись спинами на стены по обеим сторонам от косяков святилища здоровья, приводили в порядок дыхание, а разгорячённые лёгкие ещё больше обжигал холодный ветер, доставляя не сильно приятные ощущения. Казалось, ещё никогда коридоры и проемы окон для попадания света в замок не проносились мимо так быстро, а мадам Помфри не делала настолько сурового вида, ведь всегда переживала за студентов, бегающих сломя голову, а за этих, особо шаловливых и неаккуратных — тем более. — Прибежали? — спросила целительница. — Ага, можно к Люпину, это очень важно! — с стальным голосом то ли сказал, то ли спросил Блэк. — Можно. Мне нужно к директору. Пожалуйста, не разгромите за это время больничное крыло. — вскоре женщина скрылась с поля зрения, а мальчишки, только радуясь этому, прошли внутрь, заметив, что Ремус находился в абсолютном одиночестве, смотря грустными глазами в окно, от чего становилось грустно, но мальчики синхронно поздоровались, после этого уже увидев на лице Люпина улыбку, которую, даже если он мог бы скрыть от них, уже не захотел бы. Ведь мальчишки уже третий год дарят Ремусу счастье… — Уже двенадцать… — слушая биение часов Хогвартса, сказал Поттер, будто бы о чём-то задумавшись, но перевел на Ремуса взгляд. — Ты как? — Нормально. — но под укоризненными взглядами друзей Ремус всё-таки вспомнил ужас, охвативший его утром от вида Визжащей Хижины. — В этот раз я не смог контролировать абсолютно ничего, уничтожая всё вокруг, тогда как обычно стараюсь кусать и грызть самого себя, так правильней, а то, глядишь, и укрытия скоро не будет. — мальчик постарался улыбнулся, однако выходило с трудом, но друзья проглотили то, что он не зверь — Люпин сегодня был в ужасном состоянии. — Ремус, нам нужно сказать тебе кое-что важное. — издалека начал Сириус, боясь реакции Лунатика. — Вы наконец объявили свой союз двух неразлучных баранов? — улыбнулся Рем. — Не, круче. — подавив смешок, ответил Поттер. — Мы нашли идеальный способ защиты для всей нашей компании. Стой, секунду. — достав зеркало из кармана, Поттер позвонил по нему Питеру, у которого в этот раз было зеркало Блэка — на всякий случай, и, немного переведя тему, мальчики десять минут прождали друга, почему-то не сильно торопившегося проведать Лунатика, что где-то внутри раздражало Блэка до побеления костяшек. Когда Питер всё-таки соизволил спуститься вниз, терпение Джеймса уже было на исходе, но, не показывая этого, парень поздоровался с другом. Как же его раздражало это свойство Петтигрю исчезать в самые ответственные моменты! Мальчишки попросили Ремуса привстать, что тот сделал очень аккуратно, ведь при каждом движении кости внутри горели адским пламенем. Рассевшись по три стороны от Люпина, Блэк поведал ему то, что они хотят сделать, и, заверив друга, что план безопасен, принялся за его выполнение. Магглу бы следовало держаться подальше, если бы он знал, что началось за дверьми Больничного крыла замка. Читая неразборчивые заклинания, мальчишки ощущали, как кожа на тыльной стороне левой руки каждого из них начинает гореть, если не сказать по ощущениям — сгорать. Когда на ней появилось клеймо, началось самое тяжёлое: безошибочно произнести заклинание. На лицах была отражена полная сосредоточенность, а тело стало терять физическую энергию от сильного магического переутомления. Спустя пятнадцать минут ужасной головной боли ребят, ритуал был закончен, но на удивление самым тяжёлым оказалось — сдержать концентрацию во время его проведения. Но ещё не отошедших подростков выгнала Мадам Помфри, заявив, что больному нужен отдых, и мальчики впервые не стали прерикаться. *** Ночной Хогвартс был залит лунным светом, когда целительница проследила, чтобы вход в Выручай-комнату оказался плотно закрытым, не зная, что за этим детством наблюдали три пары мальчишеских глаз, ведь Ремус всё-таки выдал им эту строжайшую тайну несколько часов назад. Убедившись в том, что друга никто из студентов не услышит, вследствие не раскрыв тайну Лунатика, мальчишки направились в гостиную, вскоре плотно закрыв глаза… Мальчик отчётливо помнил разговор двух профессоров, решающих, что делать в сложившейся ситуации: он помнил, как завороженно слушал о такой чудесной комнате, он помнил лица друзей, будто уже построивших на неё миллион планов, помнил горечь и отчаянное желание поскорее туда попасть, одновременно отражающиеся в глазах Поттера и Блэка, помнил крик мадам Помфри, выпровождающей парней за пределы больничное крыла. Помнил заболевшие от огненной боли кости, не услышав панического крика целительницы и поспешного выпровождения друзей, не знав о том, что прийдя в спальню, и, чтобы скоротать оставшиеся несколько часов, мальчики приймутся за домашнюю работу, ведь так положено — помогать друзьям в трудную минуту. Ничего из этого. Лишь ужас очередного полнолуния. Лишь очередной раз поднявшийся в небесах бледный диск. Лишь снова с адской болью перестраивающиеся кости. Лишь ненависть к своему существу, вновь ушедшую на второй план, освобождая место зверю, не услышав другой, человеческий крик… *** — Ремус, Ремус! — в спальне мальчиков раздался громкий, отчетливо-панический крик. Двое из сладко спящих друзей резко встали с кроватей, удивлённо смотря на ещё больше обычного взъерошенные волосы Поттера то ли после подушки, то ли после увиденного во сне. — Джеймс, я понимаю, что мы хотели помочь потом Рему и делали сегодня слишком много уроков, но зачем же просыпаться, вскрикивая его имя посреди ночи? Я думал, я у тебя незаменимый. — ехидно улыбнулся Блэк. — Бродяга, засунь язык в гоблинский навоз, Ремусу нужна наша срочная помощь! — Ну да, у меня тоже горит рука. — проглатывая ком обиды в горле, мальчик старался этого не показывать, — но это не значит, что можно так людей оскорблять. — Люпин сейчас разпатрошит все, и, возможно, завлечёт в комнату людей. Каких и почему я не понял, но нам надо торопиться, чтобы хоть чем-то помочь! Я уверен, что сон настоящий, я в этом уверен, Сириус! У тебя же тоже рука горит! — заметив, что друг усиленно не хочет этого показывать, Джеймс разозлился ещё больше, вскакивая с кровати и быстро переодеваясь, после чего перевёл взгляд на Питера. — Ты идёшь с нами — будешь на страже. — Дольше нескольких секунд не задерживая на нём взгляд и снова пропуская мимо затоённую на самого Поттера обиду, Джеймс через пол часа уже вёл друзей к Выручай-комнате, не слушая бормотания Питера. Зайдя внутрь комнаты, подростки увидели жадно вдыхавшего комнатный воздух зверя. Наверное, именно в эту минуту Джеймс понял, что подверг опасности и себя, и Сириуса, отчаянно понимая, что оборотень долго не будет принемнать решения: нападать или нет, но Ремус почему-то не торопился, будто услышав знакомые запахи и немного успокаиваясь, однако через минуту понимая, что перед ним стоит свежее и пахнувшее кровью мясо. Мясо, при укусе которого он почувствует подобных себе. Точнее, после укуса которого. Жёлтые глаза жадно впились в друзей, сейчас не являющихся ими. Оборотень кинулся. Неожиданно комнату залило разными смешивающимися между собой цветами красного, серебряного, жёлтого, синего, золотого, зелёного, черного и бронзового. Мальчишки узнали призраков Основателей. Призраков, так вовремя спасших их жизни и, наверное, никогда не являющихся другим студентам школы. Когда друзья наблюдали за магией уже ушедших людей, Джеймсу и Сириусу пришло понимание, насколько же они ещё слабы для собственного магического ядра. Ведь, не появись легендарная четверка, возможно, в Хогвартсе стало бы три оборотня, если бы студенты смогли остаться в живых. Мимо ребят. Мимо ребят. Ночь пролетела мимо ребят, ошарашенные глаза которых четко ощущали даже призраки. Когда Ремус всё-таки перевоплотился в человека, в комнате раздались облегчённые вздохи, а ребята смогли наконец облокотиться на стену, ведь в ужасе совсем не двигались. — Что я натворил? — садясь на четвереньки и не замечая боли в коленях, Ремус опустил голову, обхватив ту руками взамок. Он выглядел так беспомощно, что у друзей пересохло во рту, и ни один из них не мог нарушить молчание, всё больше давящее на голову, разодранные руки и плечи, на мальчишку, жизнь которого перестала быть жизнью. — Ремус, все твои друзья целы и не вредимы. — мальчик поднял голову, замечая основателей. — Дружище, я думаю, Дамблдор к следующему месяцу починит Визжащую Хижину, сделав её более безопасной, а мы за этот месяц тебе поможем наверстать упущенное по программе. — спокойно сказал Джеймс, будто бы ничего и не произошло и, под просьбу Основателей, провёл друга к выходу. — И я знаю, как Вам помочь. — наблюдая за всеми, изрёк старик. — Конечно, хороший вариант был бы все пять лет, сколько и положено, обучать Вас анимагии, но, я уверен, что если мы ускорим данный процесс, то ничего страшного не произойдет. — Основатели подняли полупрозрачные руки, а лучи энергии пронзили тела друзей. Казалось, и Ремус благодаря магии Пенелопы Хаффлпафф поднялся на ноги, понимая, что мучения этого месяца закончились, да и история этого дня должна была быть завершённой, но, к сожалению или радости, для Сириуса Блэка она только начала спешно листать страницы. Проводив взглядом Питера и Джеймса, что исчезли с Годриком Гриффиндором, Сириус задержал сталь зрачков на холодно смотрящем будто не на его, скорее, на внутреннее содержание мальчишки, маге Салазаре Слизерине, и это ощущение, что смотрят вглубь, парня совершенно не подвело. Не говоря ни слова и стараясь ничем не показывать эмоции, Сириус крестом сложил руки на груди. — Сейчас мы окажемся в комнате, что вы с друзьями уже видели, и я исполню одно желание, как глава факультета, что воспитал семью Блэк. Мне кажется, из всей вашей компании больше всего хочет узнать правду именно твоё сердце, питающее гриффиндорским огнём с явно приметными зелёными языками пламени, как бы ты этого старательно не скрывал изнутри. Я вижу, что ты интересуешься историей семьи, почему так увлечённо и желаю помочь в её изучении. Попади ты на мой факультет, гриффиндор бы лишился самого сердца, что бьется в груди теперь уже у Сириуса Блэка, поэтому, парень, ты очень важен для школы. Мне кажется, Вы созданы помогать таким, как мистер Люпин. Ты знаешь свою анимагическую форму? — уже немного воодушевившись, спросил старик, и на отрицательный ответ головой, продолжил, — Чтобы ты это узнал и научился её впоследствии использовать, сегодня ты пройдешь испытание. Если не пройдешь, тебя ждёт провал. Второго шанса я даль не могу… *** — Мистер Поттер и мистер Петтигрю. — с большим почтением обратился к студентам Годрик Гриффиндор. — В нашу прошлую встречу я осознал, насколько вы различны между собой, и, чтобы это не повредило всей четверке, решил показать именно вам разницу между друг другом. Делать какое-то выводы, принимать её, отталкивать, игнорировать — Ваш, и, повторюсь, только Ваш выбор, но проводить испытания для каждого отдельно нет смысла. Итак, начнём. — Не обращая внимания на страх в глазах Петтигрю и хмурый вид задумавшегося Джеймса, Годрик пошел по уже протоптанной мальчишками дороге — изменил мир вокруг них, при чем, как казалось, очень разительно, однако они и подумать не могли — не только мир, но и самих парней… *** Сириус оказался собакой, вот так сразу выброшенной в жестокий мир людей, при чём на улице, которую ненавидел с детства. Прислушавшись к своим ощущениям, подросток осознал, что всё не так плохо — только за правым ухом чешется. — сев на четыре лапы, и будто бы уже осознавая, что надо делать, он, словно проделывая эти движения всю свою жизнь, почесал задней лапой там, где жутко зудело, вскоре успокоился и начал оглядываться по сторонам. Мешало одно — от непривычки ужасно болели все задействованные и перестроенные мышцы, как ни кстати заметил Блэк, теперь всецело понимая Лунатика… Но ничего из новых запахов, вкусов, цветов, из людей, ощущений, некоторых мыслей — ничего из этого не стало больше занимать его мохнатую голову. Он уже видел себя в так кстати подвернувшейся луже после полива: большой пёс, явно смахивающий на Гримма. Да, сходство было невообразимым. Однако все существо затмил дом, находящийся через дорогу. Это была площадь Гриммо, только ещё такая какой мальчишка бы никак не мог её помнить, а в дверной проём заходили его родители с маленьким свёртком на руках. Родители, с любовью смотревшие на него и очень любящие. Это был сон… Такого не могло быть!.. *** Джеймс и Питер молчали. Возможно, как подумал второй, они оказались в камере… Мама рассказывала про заключённых магглов, что из года в год коротали наказания в тюрьме, да и у магов существовал Азкабан, но его глаза бегали по контурам противоположных. Ещё никогда Питер не смотрел ни на кого с настолько кипящей злобой. Тут, будто по сценарию, он замахнулся палочкой, безжалостно рассекая воздух, а Годрик, наблюдавший за происходящим в совершенно другом месте всё больше понимал, насколько опасно в будущем их общение, видя в глазах Поттера нечто, что уже который раз не мог разобрать. *** Миры прервались. Сириус, Джеймс, Питер оказались на полу комнаты, а Салазар молча протянул Блэку бумажный свёрток. Казалось, по лицу парня было видно, что он чувствовал обиду, злость и отчаянье: именно в том, счастливом мире он был для Блэков звездой. Именно там, он сейчас должен был находиться, и, не сказав другим ни слова, поклонился основателям и вышел из комнаты. Больше он никому не позволит так рвать себе сердце. Никому не позволит с собой играть! И, через пол часа добравшись до Выручай-комнаты, о которой рассказал Люпин, мальчик уснул от дикой душевной усталости, не зная о том, что теперь все они стали анимагами, что теперь все они смогут сбрасывать энергию в любое время… Теперь — да. *** Через неделю, бурчащий на весь свет Люпин, как-то особо злобно сегодня разбудивший троих друзей, что уже готов был влететь в Большой Зал, всё равно чувствуя боль в ногах, неожиданно наткнулся на Эдмунда Грабба, всем известного, как привидение, умершее на пороге этого великолепного помещения для голодных студентов, что уже собирался воплотить на них свой план, на что Ремус приложил палец к своим губам и жёстко сказал: — Я обещаю тебе умереть, после чего став призраком в состоянии оборотня, поэтому пропусти нас за стол. Трое друзей схватились за животы, а лицо призрака вытянулось, после чего он тут же удалился восвояси…