***
— Дексаметазон… — Он используется для пациентов с опухолями. — Кепра… — Он страдал эпилепсией. Радиация? — Гамма-четыре. Осознание осеняет Брайана: — Стероиды от воспаления. Противосудорожные средства при судорогах. Радиация после химиотерапии, — перечисляет он. Он смотрит на Уилла и доктора Лектера, облокотившихся на стол лицом к ним, на столе поперёк лежит изуродованное тело. — У нашего парня опухоль мозга, — торжествующе заключает он. Получи, Грэм. Вот как они здесь работают. Брайан чувствует, как укоризненный взгляд Беверли сверлит ему затылок. Уилл, кажется, не замечает ни его, ни того, что он только что сказал. — Он боится умереть во сне, — говорит он. Брайан закатывает глаза и опускает голову, чтобы частично скрыть это. — Он заставляет ангелов присматривать за ним. Бровь Брайана дергается. Он прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать остроумное замечание. Опять эти трюки разума без каких-либо доказательств. Тут даже нет никакой логики. Всего лишь домыслы и дикие догадки. — Молиться за него, когда он спит. Кто молится за нас, когда мы спим? — говорит доктор Лектер, поворачивая голову, чтобы посмотреть на Уилла. Брайан приготовился к очередному логическому доводу Уилла. Но Уилл только проводит рукой по глазам, тихо вздыхая. — Мы должны сообщить Джеку, — говорит он, выпрямляясь, чтобы покинуть морг. — Да, так и сделай, — говорит Беверли, но Уилл уже выходит за дверь, доктор Лектер следует за ним. Когда они оба оказываются вне пределов слышимости, Беверли поворачивается к нему, скрестив руки на груди, и Джимми осторожно отступает назад, чтобы избежать побочного ущерба. Брайан испускает долгий вздох, прежде чем встретиться лицом к лицу с Беверли и ее гневом: — Что? — Ты просто ничего не можешь с этим поделать, да? Он делает свою работу, как и все мы. — Он вытаскивает умозаключения из своей задницы, — шипит Брайан, указывая в сторону стеклянной двери, за которую ушел Уилл. — Это не то, что я называю расследованием. — То, что ты не понимаешь, как он работает, не означает, что ты должен принижать то, что он делает. Если он выполнит свою работу, это единственное, что имеет значение. Брайан закатывает глаза: — Цель не оправдывает средства, — Беверли слишком добра к Уиллу. Она защищает его, как защищают своих младших братьев и сестер, несмотря на то, что она сама моложе него. Уилл, вероятно, напоминает ей ее младшую сестру с этой ситуацией бездетности. — В его методах нет ничего надежного, — говорит Брайан. — Если мы вообще можем назвать его маленькие хитрости методами. Вкинуть нескольких диких догадок и надеяться, что это спасет кого-то? У нас нет на это времени. Мы здесь имеем дело с человеческими жизнями. Бровь Беверли дёргается, и она открывает рот с несомненно едким ответом на кончике языка. Но Джимми якобы откашливается, шурша бумагами, прежде чем она успевает заговорить: — Ребята, не то чтобы мне не нравилось шоу, но сейчас не время. Беверли и Брайан отворачиваются друг от друга, раздраженно вздыхая. Брайан снимает защитную маску и окровавленные перчатки. Он протягивает руку к Джимми, и Джимми протягивает ему отчеты. Брайан собирается покинуть морг, направляясь в кабинет Джека. Он не успевает выйти, когда замечает нечто краем глаза. Уилл и доктор Лектер стоят в пустом углу, немного отдалённо от других рабочих отсеков, вне поля зрения других исследователей в лаборатории. Они стоят близко к стене для безопасности. Кажется, они о чем-то спорят приглушенными голосами, но Брайан слишком далеко, чтобы расслышать. Доктор Лектер поднимает руку, чтобы схватить Уилла за плечо, и Уилл грубо отмахивается, делая шаг назад, чтобы прислониться к стене. Брайан хмурится, готовый вмешаться, если спор перерастет в драку. Он не потерпит этого в своей лаборатории. Если они хотят выместить злость друг на друге, пусть делают это за пределами его владений. Но ни один из мужчин не двигается, пристально глядя друг на друга. Брайан с удивлением отмечает, что Уилл действительно смотрит кому-то в глаза. Но после нескольких ударов он первым прерывает зрительный контакт, поднося руки к лицу, чтобы медленно потереть его, и откидывая волосы назад. Доктор Лектер делает шаг вперед, поднимая руки к лицу Уилла, и Брайан готов вмешаться, но он только убирает руки Уилла от лица, чтобы взять его голову в свои ладони. Брайан поднимает брови, когда Уилл — Уилл «не трогайте меня» Грэм — не отталкивает доктора и позволяет ему медленно водить большими пальцами по вискам. О. Головная боль. Он помнит, что Уилл особенно склонен к ним. С тех пор, как он присоединился к команде Джека. Брайан собирается подойти к ним, чтобы сообщить, что в лаборатории спрятаны бесконечные запасы аспирина, но вспоминает, что у Уилла тоже есть свой собственный тайник баночек, засунутых в карманы. Он поворачивается на каблуках. Надо рассказать Джеку, что они узнали об этом создателе Ангелов.***
Белла проводит нежной рукой по ноге, разглаживая складку на платье. Небольшое, столь необходимое отвлечение. Когда она чувствует, что снова может говорить, она смотрит на доктора Лектера: — Вы когда-нибудь что-нибудь скрывали от своей жены? — Мужа, — мягко поправляет он. — Я не могу сказать, что мы всегда полностью откровенны друг с другом, но мы стараемся держать друг друга в курсе вопросов, которые касаются нас обоих. Или, по крайней мере, это то, во что я хочу верить. Белла кивает. Она не думала, что он даст ей честный ответ. Он кажется довольно сдержанным в своей личной жизни. Но она догадывается, что это все же довольно общий ответ. Большинство супружеских пар их социального положения имеют такую динамику. — Мой рак касается только меня. — Но Ваша жизнь касается и Вас, и Джека. Также, как и его. Белла отворачивается, на ее губах появляется легкая улыбка. Пока смерть не разлучит их, не так ли? — Как бы Вы себя чувствовали, если бы ваш муж скрыл от Вас нечто подобное? — Реакция Джека может быть схожей или полностью отличаться от моей. — Я знаю. Как бы Вы отреагировали? Доктор Лектер поворачивает голову к высоким окнам, обдумывая свой ответ. Белла благодарна, что он действительно обдумывает ее вопрос. — Наверное, мне будет больно, если я узнаю это сам, — медленно начинает он. Он, кажется, не слишком уверен в своем ответе. — Но в конце концов, я бы подождал, пока он придет ко мне. Когда он почувствует, что готов это сделать. Во второй части больше уверенности. Вероятно, он привык ожидать первого шага от своего мужа, когда тому это нужно. Белла не уверена, завидует ли она или сочувствует такому доверию. Оно так легко может быть предано. Она делает глубокий, успокаивающий вдох: — Я не чувствую себя готовой рассказать Джеку. Я боюсь, что никогда не буду готова. Мне уже потребовалось много времени, чтобы принять это и смириться. Долгое, мучительное время. Не знаю, смогу ли я вынести, если Джек пройдет через то же самое. — Потому что его страдания только усугубят Ваши страдания. Кривая улыбка приподнимает уголки ее губ. Это звучит так эгоистично. Она смотрит на свои руки, на любимое кольцо на пальце. — Вы же не хотите, чтобы ему было больно, — говорит доктор Лектер. — И Вы не хотите, чтобы ему было больно из-за Вас. Потому что Вы его любите, — он замолкает, ожидая, что она снова встретится с ним взглядом. — Джек чувствует то же самое по отношению к Вам, — уверяет он ее, и в его голосе звучит та же уверенность, что и в разговоре о собственном муже. Белла улыбается ему. Это похоже на то, что сказал бы друг, а не психиатр. — Если бы все было наоборот, — спрашивает она, пока он успокаивает ее, надеясь на благоприятный ответ. — Если бы Вы были больны, Вы бы сказали своему мужу? Прямо сейчас? К сожалению, доктор Лектер снова стал ее психиатром. Ну, по крайней мере, она пыталась. — Я не могу притвориться, что знаю, как бы я себя чувствовал на Вашем месте. И я не могу предсказать, как он отреагирует, — говорит он, слегка наклонив голову, словно извиняясь. — То же самое было бы, если бы Джек оказался на Вашем месте. — Ничто не может подготовить тебя к таким вещам, верно? — она догадывается, что кто-нибудь другой не смог бы ничего предсказать об их реакции. Рак может изменять людей самыми неожиданными способами. Ей интересно, что за человек муж доктора Лектера. — Я уже много раз ужинала у Вас дома. Почему я никогда не встречалась с мистером Лектером? — К сожалению, мы не живем вместе, — говорит он, несколько смущенно отводя глаза, настолько смущенно, насколько может быть смущен доктор Лектер. — По профессиональным причинам. — Отношения на расстоянии? Вы, должно быть, нечасто видитесь, — даже в своем нынешнем состоянии Белла не могла себе представить, что будет жить отдельно от Джека. Она провела с ним полжизни, и одно его присутствие часто становилось для нее утешением. Хотя последние несколько месяцев были для нее пыткой, и она часто думала о том, чтобы полностью изолировать себя от него. — Мы стараемся максимально использовать время, которое проводим вместе. — Вы скучаете по нему? — Всем сердцем. Это длится едва ли секунду, но доктор Лектер наконец позволяет своей привязанности к мужу безудержно отразиться в его глазах. И Белла чувствует, как игла горя пронзает ее живот, когда она переносится в то время, когда они с Джеком прогуливались рука об руку по набережным Ливорно.***
Ганнибал опирается на дверной косяк кабинета. Его взгляд падает на Уилла, который сидит на подушке перед кофейным столиком спиной к нему. Пол усеян подушками, пару из которых стащили с дивана за его спиной, а остальные украли из гостевых комнат. Три стопки книг и одна стопка заметок аккуратно расположены на одной стороне журнального столика, а его телефон и ноутбук лежат на другой стороне, экран последнего разделен между слайд-шоу в процессе создания и чем-то, похожим на исследовательскую статью. Уилл сгорбился над горстью заметок, добавляя замечания на полях. Его чашка с чаем стоит на полу рядом с ним, где она не рискует пролиться на его бумаги или ноутбук. Ганнибал улучил момент, чтобы оценить уютное гнездышко, которое Уилл устроил для себя вокруг кофейного столика. Через мгновение он поднимает руку и тихо стучит в дверь, чтобы объявить о своем присутствии. Уилл вздрагивает, поворачивает голову и смотрит на него остекленевшими от усталости глазами. — Ты вообще собираешься сегодня спать? — мягко отчитывает он. Уилл улыбается ему, снимает очки и кладет их на стол поверх одной из стопок книг. Ганнибал отходит от двери и присоединяется к нему на полу, таща за собой подушку. Он обнимает Уилла за талию, притягивая его ближе. — Я готовлю лекцию, которой нет в программе, — говорит Уилл, указывая на свой ноутбук. — Приходится составлять с самого начала. Ганнибал наклоняется к экрану, чтобы посмотреть на фотографии слайдов: — Лекция о подражателе. Уилл кивает, щелкая ручкой и кладя ее поверх своих записей. Он хватает свою чашку и допивает остатки чая, прежде чем поставить чашку на стол рядом с книгами. — Джек хочет получить все мысли по этому делу. — Он хочет перестать полностью полагаться на тебя, — Ганнибал наклоняется и утыкается носом в волосы Уилла, все еще мокрые после душа, и тихо вдыхает, определяя за ароматом мыла запах Уилла. Он хмурится, обнаруживая его. Запах лихорадки все еще витает над ним. Он подносит руку ко лбу Уилла. Трудно сказать, согрелся ли он от лихорадки или от душа. — Да. Не то чтобы я жалуюсь, — говорит Уилл, убирая руку Ганнибала со лба и кладя ее себе на талию, молчаливо побуждая Ганнибала обнять его. — Это оставляет мне больше времени на подготовку других лекций. Ганнибал сжимает его талию — и с беспокойством замечает, что она стала еще тоньше, чем в предыдущие дни. Он на мгновение задается вопросом, ест ли Уилл вообще, кроме обедов, которые они разделяют, но быстро отбрасывает эту идею. Уилл знает, что лучше не морить себя голодом. — И сколько же времени он оставил тебе на это? — он тянется за записями. — Можно мне? — Да, бери. Джек сказал «в кратчайшие сроки», что означает, что он хочет, чтобы эта презентация была готова к завтрашнему утру. Но я не собираюсь читать ему наполовину готовую лекцию. Особенно эту, — он смотрит на Ганнибала из-под длинных ресниц с легкой улыбкой на губах. Улыбка тонкая и усталая, но недостаточно яркая, чтобы скрыть темные круги под глазами. — В последнее время он много просит от тебя. Я думал, что ваша маленькая стычка придержала его намерения эксплуатировать тебя. Уилл оборачивается: — Что… откуда ты это знаешь? — Кажется, в Академии все только об этом и говорят. Уилл стонет в неудовольствии: — Я думал, что это были только мои ученики, — бормочет он, поднося руку к лицу и медленно потирая глаза тыльной стороной ладони. — Фантастика. Еще больше неприятных слухов обо мне. Как раз то, что мне нужно, — он наклоняется в сторону, плюхаясь на море подушек, рука Ганнибала скользит по его талии, когда он ложится. Взгляд Ганнибала скользит по первой странице заметок, затем переходит к следующей: — Интересная догадка насчет подражателя, — говорит он. — Хотя это повсеместно, мой дорогой. — Первый черновик, — подхватывает Уилл. Ганнибал кладет руку ему на бедро, медленно поглаживая его: — Судя по тому, что я слышал, слухи довольно приятные. Я думаю, все готовы подписать петицию, требующую статую тебя в натуральную величину. — В стиле Давида Бернини, верно? — Ты видел её? — Я её подписал. Ганнибал улыбается. Он опускается вслед за Уиллом на подушки и садится рядом с ним. Не самое удобное положение для чтения, но мурлыканье Уилла того стоит. Он целует Уилла в затылок и нежно проводит зубами по раковине его уха, вызывая у Уилла потрясение и удивленный смех. — Наглое решение. — Я подписался как Уилл Лектер. — Прекрасное решение. Уилл хихикает, хватая подушку, чтобы прижать ее к груди, и поудобнее прижимается к груди Ганнибала. — В любом случае, через неделю все будет снято, — говорит он, подавляя зевок в подушку. — Надеюсь, для студентов не будет никаких последствий. — Я думаю, все это было в шутку. — Надеюсь, что так. Ганнибал целует Уилла в волосы и возвращается к чтению его заметок о подражателе. Ему требуется несколько минут, чтобы просмотреть все заметки, прищуриваясь в попытке разобрать плотный почерк замечаний, втиснутых на полях. По мере того, как проходят минуты, дыхание Уилла выравнивается, а грудь поднимается и опускается. К тому времени, как Ганнибал заканчивает, Уилл уже крепко спит.***
Беверли находит Уилла в морге, рассматривающего два изувеченных тела мистера и миссис Андерсон. Его глаза устремлены на тела, но он словно не видит их. Выражение его лица напоминает Беверли тот день, когда они завершили дело Миннесотского Сорокопута. Он выглядит плохо. Неподвижный, бледный, безмолвный. На грани срыва. Она приближается к нему медленно, ее походка легкая и неторопливая, не угрожающая. Но он, кажется, не понимает, что он больше не один, даже когда она прислоняется к стене, лицом к нему, и их разделяет только тело миссис Андерсон. — Ты больше не новичок в команде, поздравляю, — мягко говорит она, улыбаясь ему. Наконец он замечает ее присутствие и поднимает голову. Его глаза на мгновение встречаются с ее, прежде чем он снова поворачивается к телам: — С трудом завоеванная привилегия. — Так я слышала. Как и все здесь. Спасибо твоим ученикам. — Они… полны энтузиазма. Она издает тихий смешок. Все, кто работал под началом Джека, знали, что между ним и Уиллом произошло что-то ужасное во время дела «потерянных мальчиков», когда он вернулся из лекционного зала Уилла без Уилла и выглядел готовым кого-нибудь убить — что было бы довольно иронично со стороны человека, чья работа заключается в аресте убийц. Никто из них не был настолько глуп, чтобы спросить его, что случилось, и они отправились на место преступления в гробовом молчании. Но студенты Уилла — господи их благослови — с готовностью делились всеми подробностями того, что произошло за те пять минут, что Джек провел в лекционном зале. Беверли даже слышала о короткой записи, распространившейся среди студентов, но поскольку владелец мог столкнуться с серьезными проблемами с администрацией, они ревниво защищают его от всех остальных. Какой позор. Беверли очень хочет увидеть запись того, как Джек получает по заслугам. Нездоровое любопытство. — Они говорят о тебе, как о легенде. Я не помню, чтобы кто-нибудь отказывал Джеку с тех пор… никогда. Уилл пожимает плечами: — Надо было когда-нибудь начать, — говорит он, совершенно не заботясь о богоподобном статусе, который он приобрел среди новой партии агентов. — О? Ты намерен сделать это привычкой? — Все будет зависеть от Джека. Беверли хихикает: — Удивительно, что он не указал тебе на дверь. Или вообще не вышвырнул тебя. — Да. Я и сам удивлен, — говорит он, снова поднимая на нее глаза и слегка улыбаясь. — Я думаю, что советоваться с Ганнибалом — это его пассивно-агрессивный способ сказать мне, что я не незаменим. Беверли наклоняет голову. Неужели теперь «Ганнибал» вместо «доктор Лектер». Что ж, она рада, что Уилл не обижается на него. — Я бы сказала, что это хорошо. Снимает напряжение с твоих плеч. Похоже, тебе это действительно нужно. Уилл хмурится, услышав ее слова. — Разве я выгляжу иначе? — Ты немного другой. Но ты всегда был немного другим. Трудно сказать, когда с тобой что-то не так. Он снова улыбается ей, на этот раз шире и искреннее, словно ценя ее честность: — Как я могу знать, что с тобой что-то случилось? — Никак. Но я бы сказала тебе, если бы ты спросил меня. Вернуть должок? К ее облегчению, Уилл не отвергает ее вопрос немедленным ответом, а обдумывает его с минуту: — Думаю, в последнее время меня беспокоит не только наша работа. Беверли кивает один раз: — Ты хочешь о чем-то поговорить? — медленно произносит она. Она знает, что это очень личная тема, и что они, вероятно, недостаточно близки с ним, чтобы вот так совать нос, но она также знает, что в их работе молчание ради вежливости может стоить им члена команды. Уилл снова опускает глаза на тела, но его взгляд сосредоточен внутри себя. Он покусывает нижнюю губу — еще одна его маленькая привычка, которую она заметила. Он подыскивает слова — или рассуждает, стоит ли вообще говорить — прежде чем открыть рот. Но прежде чем он успевает ответить, их прерывает голос Джимми: — Не могли бы настоящие мистер и миссис Андерсон встать? — говорит он, входя с двумя папками, одну из которых протягивает Уиллу. — Нет? Познакомьтесь с Роджером и Мэрилин Бруннер.***
Ганнибал споласкивает последнюю тарелку и ставит ее на кухонный стол рядом с остальными, чтобы Уилл высушил её. Он останавливается, увидев выражение лица Уилла. Его движения медленны и педантичны, он снова и снова протирает одну и ту же тарелку, медленно поворачивая ее в руках. Ганнибал вытирает руки насухо. Он подходит к Уиллу сзади, берет его за предплечья, чтобы заставить опустить тарелку на стойку. Уилл сгибается под его руками, не двигаясь, когда Ганнибал заключает его в нежные объятия. Уши Уилла шевелятся, когда он скрежещет зубами, и Ганнибал слегка покусывает одно из них. Это, кажется, выводит Уилла из ступора, и он наклоняет голову вперед, чтобы избежать зубов. Затем он вздыхает и откидывается назад в объятиях, кладя свои руки поверх рук Ганнибала, проводя кончиками пальцев по паутине вен и шрамов. — Миссис Кроуфорд больна? — говорит Уилл ни с того ни с сего. — В соответствии с конфиденциальностью пациента и врача, я не могу раскрыть эту информацию, — автоматически отвечает Ганнибал. — Значит, больна. Ганнибал утыкается носом в волосы Уилла, тихо вдыхая. Опять лихорадка. Он прижимается щекой к щеке Уилла, потираясь о его щетину: — Что заставляет тебя думать так? — Сегодня мы беседовали с миссис Бадиш. Спросил ее, как вел себя ее муж после того, как узнал о своем раке. Джек поймал откровение посреди разговора. — Понимаю. Уилл отталкивает руки Ганнибала от себя и высвобождается из его хватки. Он хватает стопку сухих тарелок, чтобы поставить их обратно в шкаф, в то время как Ганнибал берет последнюю тарелку, чтобы высушить ее. Уилл прислоняется к стойке, наблюдая за ним. — Как она справляется? — Я тоже не могу раскрыть это. — Даже своему мужу? — Особенно моему мужу, — Ганнибал присоединяется к Уиллу у стойки и тянется мимо него, чтобы убрать последнюю тарелку и закрыть шкаф. Он кладет руки на стойку, по обе стороны от талии Уилла, заключая его в ловушку. Он наклоняет голову, пытаясь поймать взгляд Уилла: — Откуда такой внезапный интерес? Уилл решительно не сводит глаз с галстука Ганнибала. Он обдумывает свои следующие слова, покусывая нижнюю губу. Взгляд Ганнибала скользит к покрасневшей губе, зажатой между двумя острыми резцами. Уилл кладет одну руку на грудь Ганнибала, прослеживая узоры его галстука, поддерживая расстояние между ними. Через мгновение он отпускает свою покусаную губу. — Джека гораздо легче читать, чем тебя. — Какая ирония, исходящая от специалиста по поведению, — говорит Ганнибал, улыбаясь, когда Уилл наконец встречается с ним взглядом. — Возможно, в последнее время я просто не могу нормально мыслить. — По словам твоих коллег, в последнее время ты работаешь на пике производительности. Уилл пожимает плечами: — Должно быть, все эти лекарства. — Я бы сказал, благодаря твоей адаптируемости. — И еще кофе с молоком. Держит меня на краю. Уилл поднимает голову, его глаза полуприкрыты, а рот растянут в соблазнительной улыбке. Ганнибал послушно наклоняется для поцелуя, целомудренного и нежного, медленного прикосновения губ к губам. Руки Уилла находят его бедра и притягивают ближе, пока они не встают вплотную друг к другу от колен до груди. Затем эти руки скользят вверх по его рукам, по плечам и, наконец, запутываются в волосах. Ганнибал отстраняется, когда язык Уилла касается его губ. — Может, мы спустим тебя с этого края? — Я бы предпочел, чтобы ты толкнул меня, — говорит Уилл, наклоняясь для еще одного поцелуя, но Ганнибал снова отстраняется. Он сцепляет руки за головой Ганнибала и притягивает его к себе. Ганнибал хватает его за руки и кладет их на стойку позади, целуя в знак извинения, когда Уилл стонет и пытается высвободить руки: — Как бы мне ни хотелось, ты выглядишь измученным, дорогой Уилл. — Мне бы не помешала доза эндорфинов. — Кладовая, вторая полка, рядом с сахаром. Уилл демонстративно закатывает глаза. — Ганнибал, — раздраженно протягивает он. — Мне не нужен шоколад.***
— Я думала, Джек позвонил Уиллу. — Уилл был недоступен, поэтому Джек попросил меня прийти вместо него. Беверли медленно кивает, скрестив руки на груди, чтобы отогнать холод. Они оба отступают на шаг от входа в сарай, чтобы позволить бригаде медиков проскользнуть внутрь с каталкой. Она смотрит на двух мужчин, которые уже стоят на деревянной лестнице, снимая тело Эллиота Бадиша с того места, где оно висит на стропилах. Ей бы очень хотелось узнать, как именно этот человек умудрился повеситься там. Болезненное любопытство — вот практически необходимое условие для работы. — Я до сих пор удивляюсь, когда вижу Вас на месте преступления, — говорит она, оглядываясь на доктора Лектера. — Консультанты обычно встречаются с нами в лаборатории. — Уилл будет исключением. Она фыркает от смеха: — Как всегда. Во многих отношениях. — Так оно и есть. — А Вы? Я сомневаюсь, что Вы, будучи психиатром, привыкли видеть места преступлений и трупы так часто. — Не как психиатр. Но как бывший хирург скорой помощи, мне приходилось иметь дело с изуродованными телами почти ежедневно, — Беверли снова кивает. Агенты сумели развязать веревки вокруг стропил и теперь опускают тело в круг агентов и медиков, стоящих под ним. Зи стоит не слишком далеко от них с камерой в руке. Труп уложили в мешок для трупов, и теперь Беверли видит знакомые рваные раны и участки кожи, расположенные наподобие крыльев и привязанные к предплечьям тела. Ей снова остается гадать, как Бадишу удалось так поступить с собой. Она совершенно уверена, что Уилл понял бы это с первого взгляда. Он хорошо разбирается в таких вещах, как будто сам их делал. — Вы знаете, что случилось с Уиллом? — Он плохо себя чувствовал, — просто говорит доктор Лектер. Беверли кивает. В последнее время это происходит все чаще и чаще. Она знает, что Уилл боролся с повторяющимися головными болями, выпивая бутылку за бутылкой аспирина, изо всех сил стараясь сосредоточиться. Но она сомневается, что это единственное, с чем ему приходится мириться. Головные боли — единственный симптом, который он позволяет себе показать. Или не может спрятать. — Прошло уже несколько недель. Я попыталась спросить его, не случилось ли чего, но не смогла вытянуть из него ни единого слова. Он очень скрытный человек. — Действительно. — Вы ведь ничего об этом не знаете, правда? Вы двое, кажется, очень близки. Доктор Лектер кивает, не сводя глаз с трупа Бадиша: — Так и есть. Но, как Вы сказали, Уилл довольно сдержан. Для него нет ничего необычного в том, чтобы преуменьшать тяжесть собственного состояния. — Я подумала, что если он с кем-то и заговорит, то либо с доктором Блум, либо с Вами, — говорит Беверли, слегка пожимая плечами. — Я не пытаюсь совать нос в его личную жизнь, но мне было бы приятно узнать, что ему есть с кем поговорить. Она не сомневается, что Уилл находится в хороших отношениях со своей супругой, но она также подозревает, что он будет неохотно поднимать вопросы, связанные с работой, если упомянутая супруга не работает в той же области. Он похож на человека, который пытается защитить свою домашнюю жизнь от ужасов своей профессиональной жизни. Держит ее в безопасном месте. Кому это не нужно? — Уилл действительно разговаривает со мной. Вы делаете трудную работу, он знает, что лучше не держать все это в себе. — Хорошо, — говорит Беверли, медленно кивая. — Ладно, приятно слышать. Спасибо. И поздравляю с тем, что Вы преодолели его стены. Доктор Лектер издает долгий страдальческий вздох, и Беверли не может сдержать ухмылку от нехарактерной реакции, но быстро прикусывает губу, чтобы стереть ее с лица. Это не очень подходит для данной ситуации. — Это был нелегкий подвиг, — говорит доктор Лектер. — Уилл довольно упрямый парень. — Это часть его обаяния. Зи делает последний снимок перед тем, как санитары кладут мешок с телом на каталку, чтобы отвезти его обратно в машину скорой помощи. Беверли и доктор Лектер снова отступают в сторону, чтобы пропустить их, прежде чем последовать за ними, Зи и Джимми идут следом.***
Уилл открывает глаза. Он смотрит в потолок. Другая сторона кровати все еще пуста. На ночном столике мигает будильник. 11:35 вечера. Уилл закрывает глаза. Уилл открывает глаза. Он смотрит в потолок. Другая сторона кровати все еще пуста. На ночном столике мигает будильник. 02:02 ночи. Уилл закрывает глаза. Уилл открывает глаза. Он смотрит в потолок. Другая сторона кровати все еще пуста. На ночном столике мигает будильник. 05:03 утра. Уилл закрывает глаза. Уилл открывает глаза. — Срань господня… Уилл вздрагивает от удивления, когда сильная пара рук тянет его назад в железную хватку. Он издает испуганный крик, когда земля исчезает у него под ногами, он дрыгается, а руки на секунду замахиваются, прежде чем инстинктивно обхватывают шею Ганнибала, держась изо всех сил, его дыхание становится коротким и прерывистым. Ганнибал поправляет свои руки под спиной и ногами Уилла, поднимая его выше к груди. — Что… где… — хрипит Уилл между паническими вздохами. Его широко распахнутые глаза скользят по комнате, осматривая все вокруг. Он не сразу узнает верхний этаж своего дома, старую спальню, которой они никогда не пользовались с тех пор, как купили дом. Ганнибал выносит его из комнаты к узкой лестнице, ведущей на первый этаж. Уилл закрывает глаза и глубоко вздыхает, желая, чтобы его сердцебиение вернулось к нормальному ритму и успокоилось после прилива адреналина. Кровь перестает шуметь у него в ушах, и он наконец слышит, как собаки лают у ног Ганнибала, трутся об него и стоят на его пути. Ганнибал резко щелкает языком и приказывает им спуститься вниз, вероятно, чтобы не споткнуться об одну из них и не свалить обоих с лестницы. Они шаркают вниз по ступенькам, две самые маленькие соскальзывают и скатываются по последним. — Ганнибал, — говорит Уилл слабым и хриплым голосом. — Почему ты… что… — Уилл. Ты пытался залезть на крышу, — Уилл вздрагивает от его тона — жесткий и стальной, черт, он в ярости, — и ему требуется секунда, чтобы обработать слова. Он в замешательстве хмурится: — Я… что? Ганнибал останавливается, делает шаг назад и наклоняется так, чтобы Уилл мог заглянуть в открытую дверь спальни. Уилл приподнимается на руках, чтобы лучше видеть, что происходит в комнате. Окно открыто. Дерьмо. Он чуть не убил себя во сне. Ужасающие образы собственного разбитого тела, лежащего неподвижно перед крыльцом, обрушиваются на него, и он ударяется головой о плечо Ганнибала, зажмурив глаза, чтобы выбросить видение из головы. Он медленно трется лбом о прохладную ткань пиджака Ганнибала. Когда образы исчезают и Уилл снова чувствует себя в состоянии сформировать четкие предложения, он проглатывает комок в горле: — Прости, — тихо говорит он. Его тело подпрыгивает с каждым шагом Ганнибала вниз по лестнице. Ганнибал на мгновение останавливается и наклоняется, чтобы поцеловать Уилла в переносицу: — Тебе не за что извиняться, мой дорогой, — говорит он, его голос становится мягче, когда он слышит осторожный тон Уилла. — Я рад, что с тобой ничего не случилось. Ладно. Если Ганнибал и злится, то не на него. Хорошо. Уилл не думает, что он сейчас готов на словесную перепалку. — Я не слышал, как ты вернулся домой вчера вечером. — Я только что приехал. Уилл поднимает бровь: — Джек мог бы кое-что узнать от тебя о времени. — Действительно. Уилл оседает в объятиях Ганнибала, чувствуя себя еще более усталым после прилива адреналина. Это постоянное состояние истощения в сочетании с головными болями осложняет его работу на Джека. Что-нибудь обязательно пойдёт не так. Ему придется какое-то время заниматься консультированием или даже просто преподаванием. — Это выходит из-под контроля. Я не могу продолжать в том же духе, — говорит он, медленно потирая лицо тыльной стороной ладони и устало вздыхая. — Это не продлится долго, не волнуйся. Уилл оживляется: — А? — Мы едем в больницу. У тебя энцефалит.