Записки вредного медбрата

      Тучная женщина в темных очках лет пятидесяти с высоким надрывающимся голосом. Явный меланхолик с небольшими нотками астенического синдрома — о-о-очень краткий психопортрет. Случай произошел ближе к одиннадцати вечера. У нее подскочило давление до 160/100 при рабочем 130/80. К тому времени работы у меня всегда были свои таблетки, и поэтому я дал ей двадцать пять миллиграмм каптоприла под язык. Но будучи женщиной очень беспокойной и склонной к переживаниям, она сообщила, что вчера ей давали «красненькую таблеточку», и что она ей сразу помогла. Я сказал, что эта намного лучше и пошел по своим делам. Пока бегал, ставил капельницы, колол наркотики, ненадолго забыл про нее. Ближе к половине двенадцатого проходил мимо палаты и увидел сидящую ее на кровати. Спросил, почему она не спит? Она ответила, что давление поднялось до 170/100. Она измеряла его электронным тонометром. И эта больная опять у меня спросила про долбанную «красную таблеточку».       К слову, эта «красненькая таблеточка», стоит дороже «беленькой», которую я ей дал. И лишней «красной таблеточки» в мое дежурство не было. А «беленькие» были у меня свои купленные. Дал еще одну таблетку каптоприла. Она очень сильно расстроилась. В свою очередь я понимал, что с психикой подобных больных бороться бесполезно. Если им стукнуло в голову, что один препарат помогает лучше чем другой, то так оно и будет. Пока измерял давление, проснулась бабулька после ампутации, которую в этот день перевели с реанимации. Время было позднее, и она не могла не поворчать. Мне на радость.  — Ну, Артем, ну выгони ты ее в коридор. Ну, сколько уже можно ей давление мерить? Ну? — проговорила она. После этих слов любитель «красных таблеточек» взорвалась.  — Меня? В коридор?! Как пса дворового?! Да я учитель! До сих пор работаю, репетиторством занимаюсь, внуков воспитываю! И меня в коридор? Да как вы смеете такое говорить? — такого недоуменно-удивленного и взволнованного лица еще не видел. Тем временем я мысленно стал посмеиваться над сложившейся ситуацией, но в тоже время понимал, что если ее сейчас же не успокоить, то давление поднимется до трехсот. Я со всей строгостью в голосе стал ее успокаивать.  — Давайте прекращайте дурью маяться. То что вы измеряете давление каждые пять минут ничего не исправит. Я звонил врачам, и они сказали дать вам именно эти таблетки. Они намного лучше тех красненьких. Вы просто разволновались. Ложитесь спать, пожалуйста, и все пройдет, — проговорил таким убедительным тоном, что сам поверил.  — Да? Вы, правда, врачам звонили? Ой, а вы же скажите заведующему, что со мной случилось сегодня? А можно я еще на всякий случай свою таблеточку выпью? Правда мне говорили, чтобы я их не пила, пока нахожусь в больнице, так как я получаю ваши таблеточки, — яркий блеск в ее глазах дал мне понять, что я на верном пути. Конечно же, никаким врачам я не звонил.  — Только ради вашего спокойствия, выпейте, пожалуйста, свою таблеточку, — сказал я, чтобы поскорее избавиться от этой вымученной ситуации.  — А вы не забудете про меня врачу сказать? — очень просительно. Очень.  — Не-е-е-т.       На том и решили. Ближе к часу, заметил, что она не спит. Перемерил давление, было 140/90. Она опять начала мне жаловаться, что для нее это очень высокое давление, невзирая на то, что я ей говорил, что это допустимые значения нормы. Вернее допустимые границы 139/89, но это совершенно неважно. Чтобы пациент успокоился, допустима ложь во благо. Кое-как все-таки успокоил. Она легла спать. Я же решил, что больше не буду подходить, если она не будет спать. Надоела.       Утром, как всегда часов в пять, я проходил по палатам, смотрел всё ли у всех нормально. Зайдя в палату этой женщины, я заметил, что она не спит. Слово за слово и она уже просит меня ничего не говорить врачам.       — А может, вы не будете про меня говорить заведующему? Я не хочу вызывать у него беспокойство. Тем более я пила свои таблетки, а он велел их не принимать.       Моя голова в кратчайшие сроки вскипела, но я, как всегда, виду не подал. Сказал, что обязательно сообщу об этом чрезвычайно важном инциденте и клинически значимом происшествии на рапорте.