Уличный пес

      — Василиса, вставай, — послышалось мне сквозь сон. Я промычала, но сон неумолимо убегал от меня в неизвестную даль. — Василиса, ты снова опоздаешь на завтрак.       Я с раздражением открыла глаза. Азалия, как всегда, добрыми глазами смотрела на меня, не зная, что видеть мне сейчас никого не хочется. Осадок от прошлого вечера упрямо не хотел уходить. Даже в своих снах я видела красавчика Фэша и его поцелуй с Резниковой. Надо же, мое подсознание было против меня.       — Мир не рухнет в тартарары, если я не схожу на завтрак, — отмахнулась я.       — Моя зарплата рухнет в тартарары, если ты не встанешь.       Все же я имела чувство жалости, поэтому откинула одеяло и прошла в ванную, не посмотрев в глаза служанки, хотя знала, что ее очень удивили мои мешки под глазами. Сама не знаю, откуда они взялись. А нет, знаю! Я же всю ночь просыпалась от этих «кошмаров».       Мое отражение в зеркале было хуже, чем я предполагала. Казалось, потускнело все: мои рыжие волосы, васильковые глаза, немного загорелая кожа. Вот что значит видеть мир в черно-белых тонах.       Я умылась и наклеила красные патчи. Азалия права: мне нужно идти на завтрак, иначе папа либо прибьет, либо переволнуется на пару с мамой. Волнения последней мне хотелось меньше всего.       Я приняла душ, завернулась в полотенце и вышла из ванной. Азалии в комнате уже не было, а с начала завтрака прошло ровно пять минут. Я переоделась и спустилась на кухню.       Норт во всю пытался развлечь родителей глупыми историями, чтобы не было особо заметно моего отсутствия. Но все же немного раздраженный взгляд от отца я получила. Мама, как обычно это бывает, сжала его руку, безмолвно прося, чтобы он не сердился. Я села за круглый стол, и Азалия тут же поставила передо мной овсянку с любимой мною малиной. Хоть что-то поднимает настроение в это серое утро.       Дейла обеспокоенно смотрела на меня, но Норт кинул предостерегающий взгляд, как бы говоря: «Не при родителях».       — Василиса, ты хорошо себя чувствуешь? — немного взволнованно спросила мама, внимательно осмотрев меня.       — Я хорошо себя чувствую, — я попыталась натянуть улыбку, но, заметив прищуренный взгляд папы, все же нехотя рассказала микроскопическую часть всего того, что произошло: — Просто ночью не выспалась.       — И в каком клубе ты так плохо спала? — гневно спросил отец. Я нахмурилась и, чтобы не вырвался поток гневных слов, закинула в рот ложку с кашей. Папа, кажется, еще больше взбесился. — Зайдешь потом ко мне в кабинет.       Теперь этот день точно испоганен. Только когда папа по-настоящему был рассержен, он разговаривал с нами в своем кабинете, наказывал и никогда не делал этого при маме. Не знаю почему, но с самого моего рождения мама просто не выносила, когда меня, Норта или Дейлу за что-нибудь ругали. Даже если мы ужасно шкодили, нашим карателем был папа. И всегда мама была против наказаний отца. Иногда это было похоже на то, что мама хотела быть «добрым полицейским», невольно выставляя папу «плохим».       — Нортон… — тут же начала защищать меня мама, но отец прервал ее.       Когда мне было лет девять или десять, точно не помню, у нас с Нортом и Дейлой считалось, что попадать на «аудиенцию» к отцу было ужасно позорно. Не знаю почему, но я почувствовала, что в семнадцать это тоже как-то… Позорно. Я лишилась девственности в шестнадцать, и примерно с того же момента гуляю по клубам, говорю нелестные слова людям и из-за того, что я пришла в плохом виде за завтрак, папа решил меня наказать.       — Не могу, — вылетели слова прежде, чем я успела подумать, как это закончится.       — Что? — не понял папа. Норт и Дейла предостерегающе посмотрели на меня, а мама так и просила глазами, чтобы я не пререкалась с папой, ведь будет еще хуже. Но меня уже было не остановить.       — Не могу, — язвительно повторила я. — Парень в гости позвал, нужно в аптеку за презервативами зайти.       Папа явно растерялся. Я никогда не позволяла себе такой наглости.       — Василиса, — угрожающе прошипел отец. Его легко можно было вывести из себя, — перестань вести себя, как…       — Как кто? — с вызовом перебила его. Мужчина даже подскочил и, сильно ударив по столу кулаком, выкрикнул:       — Как уличная дрянь!       — Нортон! — мама в шоке уставилась на своего мужа.       — Поверь мне, когда ты изменял Нире с мамой, ты был не лучше шлюхи! — выкрикнула я такие же обидные слова, как и он.       — Василиса! — отчаянный мамин голос никак не подействовал на нас обоих.       — Я хотя бы спал с одной, а ты трахаешься со всеми, кто первый уложит тебя в постель!       Вот это удар был точно ниже пояса. Когда случился мой первый раз, я вошла во вкус секса. Мне хотелось больше, а мой ухажер не мог дать того, чего мне хотелось. Я рассталась с ним и вправду стала спать со всеми подряд. С парнем из клуба, из кафе, да даже с соседом на общей улице! Я поняла, что нужно переставать, когда в нужный день у меня не начались месячные. Я ужасно испугалась и весь день пыталась вспомнить предохранялись ли мы с очередным незнакомцем или нет. Конечно, я рассказала это самому близкому человеку, то есть маме, но когда поняла, что оказалась «ложная тревога», она поделилась ситуацией с папой (а я всегда была против, чтобы он знал некоторые подробности женских дел). Папа кричал так, будто хотел, чтобы все знали, что его дочь похожа на малолетнюю шлюху, обещал сводить к нужному врачу, но, Слава Богу, этого не произошло. Мы закрыли эту тему, но папа всегда знает за какие ниточки дергать.       Я выбежала из кухни и быстрым шагом направилась в свою комнату. Пускай гнев и завладел мною, но даже в таком состоянии я понимала, что надавила отцу на больное место.       Нира болела раком четвертой стадии, и вылечить ее уже было нельзя. Норту и Дейле было всего по году, когда она умерла, но даже пока Нира лежала в больнице, папа встречался и спал с моей мамой. Я понимаю, что если бы они не встретили друг друга, и в один прекрасный момент, а точнее через год после смерти бывшей жены отца, не забыли о презервативах и противозачаточных, то я бы, наверное, не появилась на этот свет, но Нира все равно занимает в душе папы какое-то место. Он чувствовал угрызения совести, ведь гулял с любовницей при больной жене, но у всех нас есть воспоминания, о которых мы бы хотели забыть. И сегодня мы оба друг другу напомнили о них.       Я хлопнула дверью и остановилась посреди комнаты, понимая, что мне ужасно больно. Я люблю папу, и как можно чаще стараюсь проводить с ним время. Он любит чувствовать себя нужным. Я, Дейла и Норт помогаем ему в этом, приходя к нему и прося сделать домашнее задание, хотя все прорешено заранее. Не знаю, понимает это папа или нет, но улыбку нам всегда приятно видеть на его немолодом лице. Меня постоянно умиляет фотография, на которой папа в детстве держит меня и со страхом укачивает. Я родилась маленькой, и от этого казалась в его руках еще более хрупкой.       Слезы, которые я так ненавижу, градом стали литься по моим щекам. Я упала на кровать, не прекращая рыдать. Я сорвала панчи и кинула их в неизвестном направлении. Мне захотелось прибежать к папе и попросить прощения, чтобы он, как всегда, обнял меня, погладив по волосам. А потом мы бы посмотрели фильм, и ссоры бы как не бывало. Но раньше мы не ругались настолько сильно.       Подушка подо мной промокла, но когда я это поняла, рыдать не перестала. Голова ужасно раскалывалась, а от набежавших соплей было не лучше.       И что-то мне подсказывало, что виновным, по-моему мнению, был не Фэш, не папа, а я.

***

      На этот раз я проснулась от надоедливого гудения. Не знаю, кто положил мой телефон на прикроватную тумбочку, но он явно не самый умный человек, потому что даже не догадался отключить звук.       Я потянулась за мобильником. На дисплее светилось имя Дианы. Я взяла трубку.       — Привет, — как показалось мне, робко спросила она.       — Привет, — вздохнула я. Надежда на то, что Фрезер не будет заводить разговор про Фэша и про то, как у меня дела, не покидала меня до конца.       — Как твои дела?       — А как ты сама думаешь, Диана?       — Да, как-то нетактично получилось.       Несколько секунд мы обе молчали. Потом на другом конце трубки послышался тяжелый вздох.       — Василис, ты должна прийти в наш парк через полчаса.       Я недовольно нахмурилась. Диана, зная мое состояние, попросила меня пойти погулять. Что за наглость?       — Диана, ты издеваешься? Вчера парень, который мне нравится, целовался с другой! Я поссорилась с отцом! Мое душевное состояние полностью нарушено. Какой парк, Фрезер?       — Василиса, я бы не стала тебя просить просто так. Это должно тебе помочь.       — Что мне должно помочь, Диана?! Ты что, не понимаешь? Я чувствую себя полностью выпотрошенной куклой! Я не хочу никуда выходить кроме своей комнаты!       Даже по телефону чувствовалось, что Фрезер начинает закипать. Она не терпела нытья и жалости к себе.       — Ладно, — практически прошипела девушка. — Дерево, которое растет у вас во дворе, еще не спилили?       — Нет. Оно все также гордо возвышается под моими окнами.       — Тогда жди.       Диана положила трубку. Пускай и такой, но все же разговор немного ослабил мое внутреннее напряжение.       На улице появлялись сумерки. Я проспала весь день, а кажется, что всего пять минут. Если придет моя подруга, нужно привести себя хоть чуть-чуть в порядок. Хотя Фрезер видела меня обнимающейся с унитазом, так что особо можно не заморачиваться.       Я умылась, собрала волосы в хвост. Теперь я стала больше похожа на человека, а это уже успех! Вышла из ванной и вновь легла на кровать. Я взяла в руки телефон и зашла в группу нашего класса. Мои одноклассники планировали очередную вечеринку. В ближайшее время ни на какие вечеринки я не собиралась.       В социальной сети пришло сообщение. Обычно мне никто не пишет по пустякам. Я нажала на сообщение.       Это был Макс. Он общался с Фэшем на вечеринке. Макс — спокойный парень, с которым я обычно не общаюсь. Бывает, я прошу его скинуть домашнее задание, но, в основном, мы даже глазами не пересекаемся.       — Привет. Василис, у меня есть к тебе маленький вопрос, — написал Макс.       — Какой?       — В какой школе учится тот парень, Фэш, с которым ты пришла на вечеринку к Дэну?       Я раздраженно откинула телефон. Почему все о нем спрашивают?       В окно раздался стук. Мое сердце екнуло от неожиданности. Неужели Диана так быстро дошла? Хотя сомневаюсь, что она стала бы залезать на дерево. Мама бы впустила ее и так.       Я встала с кровати и подошла к закрытому окну. За ним я увидела того, кому хотела бы отрезать яйца.       Фэш с невинными глазами стоял по ту сторону стекла. Мои ладони невольно сжались в кулаки, но внутри я чувствовала, что рада его видеть. С одной стороны мне хотелось открыть окно, а с другой — врезать ему в нос. Я прислушалась, как это говорится, к своему сердцу, открыла окно и отошла в сторону. Брюнет спрыгнул с подоконника и вытащил из волос лист дуба, росшего у меня под окнами, когда я еще не родилась. В детстве я обожала лазить по нему, за что получила от Норта смешное прозвище «мартышка».       — Неплохо, — хмыкнул парень, быстро пробежав глазами по моим покоям. Теперь я пожалела, что открыла окно.       — Ты издеваешься? Неплохо?       — А что такого? — притворно удивился Фэш. Я окинула взглядом комнату в поисках чего-нибудь тяжелого. Первым самым тяжелым оказались книги. Я взяла потолще и запульнула ее в Фэша. Он увернулся, но книга задела мою прикроватную лампу. Я не обратила внимания и, взяв еще одну книгу, снова кинула ее в парня. Он с ошарашенным видом увернулся.       — Огнева, ты ебанулась? — возмущенно крикнул он.       — Да нет, что ты! Просто книгами захотелось покидаться в одного идиота! — еще одна книга полетела в голову Фэша, но и в этот раз я промазала.       — Василиса, я просто хотел позлить тебя вчера!       Моя рука зависла в воздухе. Позлить? Я тут мучалась весь день, а он просто хотел позлить?!       Мой гнев немного спал, но злиться я не перестала. Книгу вернула на место.       — И зачем ты приперся? — грубо спросила я.       — Принцесса, я вправду не знал, что ты так будешь злишься, — уже спокойнее сказал брюнет. — Хм, Огнева, Василиса, принцесса… Да у нас тут конкурс, кто назовет больше моих прозвищ! — Я не думал, что ты так яро отреагируешь. Я…       Он не успел договорить, так как дверь в мою комнату открылась и зашел Норт. Он что-то хотел спросить, но с губ не слетело и слова. Брат посмотрел на Фэша (очень долго смотрел), потом на меня, потом на Фэша и на беспорядок в комнате.       — Я даже спрашивать не буду, что ты здесь делаешь, — сказал брат. — Но ведите себя потише. Если папа узнает о парне, который залез к нам в дом, он не будет прыгать от счастья.       Норт развернулся и закрыл за собой дверь. Я только сейчас поняла, что и вправду создала слишком много шума. Почему я думаю о последствиях потом?       — Я прощен?       Я скептически посмотрела на него.       — Будешь, если погуляешь со мной в парке.