Так не бывает

Сяо Чжаню кажется, что его жизнь наконец-то пришла в равновесие. Равновесие между проектами и коротким, но таким насыщенным свободным временем. Между «могу» и «хочу», отъездами и возвращениями. Между ним и Ван Ибо. Весы, на которых их качало, тоже наконец остановились. Их счастье весомое, зримое и осязаемое — объятия при встрече, вкус сбежавшего под поцелуи кофе. Ван Ибо его варить не умеет, привык к своей кофемашине, зато умеет отвлекать Сяо Чжаня. Наверное Сяо Чжань стал взрослее, опытнее, и с Ван Ибо ему хорошо — как угодно. Неважно, час у них, ночь или целые сутки — последнее, правда, бывает так редко, что почти никогда. Особенно теперь, когда у Ван Ибо спектакли, а впереди гастроли. Ван Ибо заранее мрачнеет при одном упоминании об отъезде на три месяца, Сяо Чжань целует и обещает: — Я буду писать и фотки скидывать. — Знаю я тебя, выйдешь на съемочную площадку и все забудешь. — Не забуду. Это еще нескоро, еще только лето, жаркое за окнами, горячее в объятиях. Сяо Чжань не хочет отпускать, пока чувства не переплескиваются через край, сменяясь истомой. Ван Ибо целует волосы, трется носом об ухо, вздыхает: — Чжань-Чжань… Истому сдувает, как порывом холодного ветра. — Не говори так. — Почему? — Ван Ибо удивленно заглядывает в лицо. — Тебя же так часто называют, и на концертах, и в сети. — Я не хочу. Ты же не фанат, — Сяо Чжань старается перевести в шутку. Ван Ибо не знает и не хотел, а он переживет, не дергается же на концертах. Просто в такой момент… Хорошо, что не чуть раньше. — Понял, — кажется, действительно понял. Может быть, даже больше, чем надо, но это нестрашно. — А как мне тогда можно не как всем? — Я придумаю. Чтобы только ты, да? — Ага, — Ван Ибо улыбается еще шире. Он все такой же капризный, упрямый, балованный, требовательный. Любимый до самозабвения, ставший тем единственным, кому можно доверять и доверяться. Сяо Чжань шепчет все это на ухо, как самый главный секрет, плавится не от жары — от горячего счастья. Сяо Чжань привыкает, что при входе в подъезд Ван Ибо его теперь прощупывают взглядом, как будто обыскивают. Что Ван Ибо ездит на другой машине, с охраной. Сеть быстро заполняется роликами: Ван Ибо идет от парковки к театру или обратно, охрана впереди, охрана сзади. Не хуже заключенного под стражей, если бы не наушники на голове и безразличный вид — он как будто не замечает, как телохранители отводят руки с телефонами, отодвигают самых шустрых. Сяо Чжаню в такой ситуации бывает неловко, а Ван Ибо — злится: потом, наедине. — Скорее бы у старшего брата все решилось. Мне что, до гастролей так ходить? Сяо Чжань не говорит, что чем выше популярность, тем выше шанс, что надуманная причина станет настоящей, и тогда жить так Ван Ибо не до осени, а намного дольше. Сяо Чжань успел испугаться до замирания сердца между тем, как открыл новости и услышал голос в телефоне. Потом по дороге вспоминал, не пожелал ли, не дай боги, чего-то подобного в ответ тогда, в самом начале; потом целовал, успокаивал и надеялся, что такого больше не случится, глава Лю сможет защитить младшего брата. Так что лучше пусть будет охрана. — Когда там твоя премьера? В августе? Хочу посмотреть, пока не уеду, — Ван Ибо серьезен, он так быстро меняется и взрослеет, что Сяо Чжань еле успевает это отмечать. — Должна быть в августе. Улыбнись, — он обводит его губы указательным пальцем, и Ван Ибо улыбается, становясь собой. — И я тебя еще не покатал ни разу. Надо было в мае, — улыбка снова сбегает. — Теперь когда еще брат разрешит… — Я же никуда не денусь. Разве что на съемки, и вернусь. Ну что ты? — Бесит это все, — Ван Ибо хмурится. — Утром из дома в театр, вечером из театра к тебе или домой, и все… Что ты смеешься?! Сяо Чжань действительно смеется и упирается лбом в лоб, накрывая Ван Ибо собой. — Не злись. — Поедешь со мной? — Куда? — Ну не на остров же, — Ван Ибо хмыкает. — Увидишь, тебе понравится. Туда — можно. Сяо Чжань с любопытством осматривается по сторонам. Он ожидал от Ван Ибо чего-то другого, более яркого, людного, шумного, а это… Никакой вывески над входом, обычная дверь, за которой может скрываться хоть стоматология, хоть юридическая контора. — Молодой господин, — кланяются у двери Ван Ибо. Прощупывают взглядом его самого. Сколько людей в небольшом зале, сказать трудно, потому что кроме столиков, вдоль стен расположены полузакрытые кабинки. Ван Ибо идет к одной, Сяо Чжань следом — охранники усаживаются за ближайший столик, заодно загораживая их собой от всех остальных. Сквозь резную узорную стенку Сяо Чжань разглядывает зал, профессионально восхищается, как в интерьере смешаны классика и современность. Стены — черные, но свет расположен грамотно, помещение не кажется мрачным. Резные стенки кабинок из темного дерева увиты металлическими стеблями и листьями, извивы загораживают от зала не хуже ширмы. И за несколькими столиками сидят сдержанные, неброско одетые люди, перед которыми ничего, кроме стаканов с водой. Тоже охрана? Интересно, сколько здесь посетителей, а сколько — таких вот сопровождающих? — Я бы и не подумал, что здесь что-то есть, — он улыбается Ван Ибо. — Есть, — тот листает меню. Сяо Чжань открывает свое и поднимает брови: цен нет. — А как?.. — А никак, счет потом придет. — Тебе? — Старшему брату, у него все равно всё мое, — Ван Ибо вскидывает глаза, смотрит просяще. — Ну пожалуйста? Тут… я просто не знаю, где еще безопаснее-то. Ну хоть раз. Билет на свой следующий концерт мне подаришь, вот. Сяо Чжань смеется, напряжение уходит. — Ладно. Это ваше? — Не-а. Семьи Ван, но мне тут можно. До прошлого лета Сяо Чжань знал о семье Ван примерно столько же, сколько о семье Лю: чуть-чуть официальной информации, чуть-чуть слухов. И если он правильно помнит, это тот же «Ван», что у Ван Ибо. «А почему у тебя другая фамилия?» «Я расскажу, только потом, ладно, а то долго». — Сюда никто не придет, если не знает, и если знает, тоже могут не пустить. Вот это вкусно, — Ван Ибо тыкает пальцем в фото. — Старший брат мне сюда разрешает. А еще есть закрытый бар, туда — нет. Обида в голосе Ван Ибо такая детская, что Сяо Чжань улыбается. — Лю-гэ знает, что говорит, нечего там детям делать, — насмешливый голос над ними раздается неожиданно. — Привет, мелкий. Сперва в глаза бросаются татуировки на руках от запястья до закатанных рукавов рубашки, татуировка почти до горла видна из-под расстегнутой верхней пуговицы. — Господин Сяо, правильно? — Господин Ван? Ван Ибо сводит брови, но, на удивление, молча проглатывает «детям» и «мелкий». Между прочим, если прикинуть на глаз, господин Ван Ичжоу ненамного выше. — Не люблю официальность в хорошей компании. Ван-гэ, — тот жизнерадостно ухмыляется и садится рядом с ним, Сяо Чжанем. Ван Ибо сверкает глазами, Сяо Чжань не знает, смеяться или прикрыть лицо рукой. — Еще не заказали? Могу посоветовать. Откровенное любопытство главы Ван, приправленное усмешкой, мало похоже на вежливость Лю Хайкуаня, но общее ощущение примерно одинаковое. Окажись Сяо Чжань каким-нибудь чудом в такой ситуации прошлым летом — нервничал бы сильнее, но, оказывается, ко всему можно привыкнуть. — Пересекая границу, спроси о законах, въезжая в страну, спроси об обычаях, — улыбается Сяо Чжань. — Господин Ван… простите, Ван-гэ хозяин, ему виднее. — Приятно встретить человека воспитанного. Учись, мелкий. Ван Ичжоу посмеивается, Ван Ибо хмурится еще сильнее и, увы, выглядит от этого еще младше. Сяо Чжаню смешно и немного неловко. — Выпить, Сяо-гэ? — Прошу прощения, нельзя. — Вы такого нигде больше не попробуете, уверяю. Даже у Лю-гэ. — Прошу прощения, — Сяо Чжань улыбается и вздыхает. — Не положено. — Понимаю, — Ван Ичжоу больше не настаивает, а складка между бровями Ван Ибо чуть-чуть разглаживается. Когда приносят еду, Ван Ичжоу переключается на расспросы о Лю Хайкуане. Ван Ибо отвечает неохотно, но вежливо: да, брат занят, он сам его уже неделю не видел, тоже был занят… — Чжу Цзаньцзинь загонял? А Сяо-гэ видел постановку? Как вам? — усмешка на жестком лице Ван Ичжоу доброжелательная, но Сяо Чжань не обманывается — взгляд внимательный, глаза чуть-чуть сощурены. — Это гениально, — он улыбается искренне, заодно успокаивая Ван Ибо. — Господин Чжу сотворил нечто необычное, как и все участники постановки. — Ван-эр постарался, — смеется Ван Ичжоу. Сяо Чжань под столом незаметно трогает ногу Ван Ибо, чтобы сделал лицо попроще. — Подрастет — еще лучше научится. А я бы посмотрел на Сяо-гэ, у вас ведь скоро новое? Сяо Чжань в который раз отвечает про будущую премьеру. Он привык к разным взглядам и вопросам, от фанатов и ведущих до гостей закрытых презентаций, привык держать границу. Если бы не Ван Ибо, который все принимает всерьез и держится, судя по всему, из последних сил. Сяо Чжань не хочет видеть его таким. Даже если господину Ван нравится шутить. Сяо Чжань мог бы поддержать шутку, но всему есть предел. — Пусть Сяо-гэ почаще заходит, познакомлю вас со своим мелким. Он у меня тоже с художественными наклонностями. Извините, минуту, — Ван Ичжоу встает и выходит из кабинки. Сяо Чжань решительно пересаживается к Ван Ибо. Обнимает за плечи и быстро целует в щеку. — Не злись, — шепотом. Ван Ибо округляет глаза и улыбается от уха до уха, смотрит на вернувшегося Ван Ичжоу победно, а тот на них — чуть-чуть насмешливо. — Извините, дела. Пока, мелкий, передавай привет старшему брату. И Фаньсину тоже. До встречи, Сяо-гэ. Ван Ибо бурчит что-то невнятное. — Кто так с дагэ прощается? — смеется Ван Ичжоу. — До свидания, — Ван Ибо выпрямляется, говорит четко и абсолютно безэмоционально. Ван Ичжоу смеется и уходит, Сяо Чжань снова обнимает Ван Ибо за плечи и расслабляется, выйдя из-под прицела веселого и безжалостного любопытства. — А почему «дагэ»? — Я… — Ван Ибо хмурится, вздыхает. — Потому что родственник, да. Дальний. — Как Чжу Цзаньцзинь? — Нет. Чжу Цзаньцзинь, он просто входит в семью, а тут… Это тоже долго, я потом. — А Фаньсин? — Да ну его. — Ладно. Ты есть собираешься? Или пить? — Ты же при старшем брате обняться, и то не хотел? — Ван Ибо прижимается к нему, заглядывая в лицо, Сяо Чжань любуется, как он расплывается в улыбке. Вот и пусть улыбается, ради этого Сяо Чжань переживет чужую иронию. — Я тебя люблю. *** — Господину Сяо понравилось в кафе? — брат спрашивает таким тоном, словно о погоде. Он подозрительно вскидывает глаза, слегка хмурится и улыбается, вспомнив, как Сяо Чжань его обнял. — Угу. А что, нельзя было? — Можно. — Ну я не знал, куда еще, чтобы никто чужой не зашел… Брат смотрит на него так, будто он что-то очень умное сказал. Или наоборот. — Ну что не так-то? — Все так. Видишь ли, есть небольшая сложность. Господин Сяо набирает популярность медленнее, чем он того заслуживает. А ты… — А я быстрее, чем заслуживаю? — он ржет. — Если верить Цзаньцзиню, то пропорционально приложенным усилиям, — брат улыбается. — Ты сам видишь, что творится после спектаклей. О тебе будут хотеть знать всё: где ты живешь, где ночуешь, с кем ночуешь. И если ты три раза в неделю ездишь в один и тот же дом… Он бы смутился, но это слишком важно. — А если Сяо Чжань сюда? — Сяо Чжань может не захотеть, но он уговорит, все равно уже приезжал. — На некоторое время. — Если бы я знал… — И что тогда? — брат смотрит на него внимательно и с интересом. А правда, что — тогда? Если бы знал, что будут фанаты, что все будут смотреть… Сказать, что не знал — глупо. Знал, но не подумал — еще глупее, хотя так и было. Он хотел Сяо Чжаню доказать, хотел попробовать, как Сяо Чжань. Не подумал, что это не только репетиции до мозолей, а все остальное тоже. — Ничего, — он улыбается. — Ты же, наверное, уже знаешь, что делать? Да? — Я-то знаю. Подумай над приличной версией, где и когда вы познакомились и как общаетесь, можешь вместе с господином Сяо. И для клуба причину не забудь придумать. Потом расскажешь мне, может быть, надо будет подкорректировать. — Угу, — он кивает и собирается с мыслями всерьез. — Будь осторожен, — старший брат неожиданно обнимает, как после нападения. — Ты мой единственный брат. — Что-то случилось?! — он задирает голову. — Ничего. Просто береги себя.