Асгард. Город в небесах

И вот, как материк, из бездны пенной, Взмыв Океан, поднялся Зверь зверей - Чудовищный, огромный, многочленный… В звериных недрах глаз мой различал Тяжелых жерновов круговращенье, Вихрь лопастей, мерцание зерцал, И беглый огнь, и молний излученье. Максимилиан Волошин, “Левиафан”. Человек в рыже-коричневом маскхалате спрыгнул на землю с остова бывшей нефтяной платформы. Некогда величественное сооружение накренилось и проржавело, но всё ещё оставалось важным ориентиром для тех, кто отваживался забираться так далеко. Вокруг расстилалась безбрежная степь - или, скорее, полупустыня. Лишь сутулые каменные останцы и длинные извилистые стенки каньонов дарили немногочисленным живым существам спасительную тень. Жаркий суховей, резкий, как удар хлыста, с шумом трепал низкую сухую траву, поднимая в воздух водовороты песка и пыли. Он был таким солёным, что стоило закрыть глаза - и можно было подумать, что стоишь у моря. Но моря не было. Лишь две насквозь просоленные котловины - Аральская и Каспийская, остатки огромных водоёмов, навсегда уничтоженных человеком. Пахло шалфеем и полынью; ветер выл и свистел, ударяясь о многочисленные рёбра нефтяной вышки. Суровая пустыня простиралась на сотни километров вокруг; лишь где-то там, вдали, ядовитые ручейки покрытой радужной пленкой воды медленно текли по бывшему руслу Волги, чтобы в итоге впитаться в жадный раскалённый песок. При рождении человека звали Сергей. После к нему прицепилось, как плод чертополоха, прозвище Фаланга. Он подобрал с земли скудную добычу - несколько наименее проржавевших металлических балок, - и медленно побрёл по степи в сторону своего мотоцикла, стоящего неподалёку. Кроме стройматериалов, Фаланга разжился небольшой полупустой аптечкой с парой пластин анальгетиков, зелёнкой, да блистером бесполезных теперь антибиотиков. Небогатый улов. Хоть топливо и не было самым дефицитным ресурсом в некогда богатой углеводородами Арало-Каспийской Пустыне, или просто Аркаспие, местные жители предпочитали передвигаться на верблюдах. Железный транспорт был уделом фуражиров - тех, кто не боялся забираться вглубь пыльного пекла в поисках хоть каких-то ресурсов, покидая родную колонию Жасыл-Кала на Сарыкамышском озере. Привязав балки к багажнику мотоцикла, Фаланга сел, снял с лица пылезащитную тряпку и положил на колени винтовку. Затем он достал из рюкзака тушку вяленной "чёртовой собачки", - крупной, размером с кошку, ящерицы, похожей на миниатюрного бульдога. На почти лишённом жизни дне бывшего Каспийского моря "чёртовы собачки" чувствовали себя раздольно, опасаясь разве что коршунов, дракон-варанов да волколаков - поджарых хищных млекопитающих, произошедших от спариваний шакалов с одичавшими псами. Встречая врага, ящерица не убегала, а раздувалась всем телом, скручивая хвост в кольцо и широко разевая зубастую пасть. По бокам рта рептилия при этом разворачивала два огромных красных "паруса" с зубцами по краям. Оставалось только ткнуть остро наточенной палкой, разделать тушку, и несколько дней провялить добычу на обжигающем солнце Аркаспийских пустошей. Мужчина с наслаждением вгрызся в вяленое мясо. Пошарив руками в пыльной траве, он нашёл длинную плеть водяницы - особого растения, запасающего влагу в толстых сизых листьях, - и, оторвав несколько листочков, закинул себе в рот. Коршун крошечной точкой висел в голубой небесной выси; никакие другие существа не мешали трапезе фуражира. Разве что чёрная птичка неизвестного Фаланге вида примчалась откуда-то из-за горизонта, сделала круг почёта и, подгоняемая ветром, унеслась прочь. А потом на горизонте появилась мощная четвероногая фигура. Фаланга вскочил. Запрыгнув на мотоцикл, он, чертыхаясь, завёл мотор. Двигатель чихнул и испустил облако сизого дыма. Мужчина вывернул руль и зажал педаль газа, направляясь в сторону Жасыл-Кала. Ему не хотелось тратить на волколаков время и патроны, и фуражир надеялся оторваться от зверя. Фигурка на горизонте бросилась в погоню. Она с удивительной скоростью приближалась, и вскоре человек понял, что это даже не волколак, а чёрт знает что. Лапы существа были похожи на кошачьи; тело преследователя покрывала шерсть ровно такого же цвета, как маскхалат Фаланги. Длинный гибкий хвост помогал зверюге поддерживать равновесие, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Морда с голой кожей была вытянутой, как голова акулы, а в пасти явственно виднелись несколько рядов острейших зубов. На спине твари сидела та самая птичка, которая кружила над местом привала за полчаса до того. Чудовище пришло из Небесного Города. Фаланга, сняв одну руку с руля, выхватил из кармана нож и быстрым движением полоснул по верёвке, удерживающей балки на багажнике. Металлолом, поднимая пыль, грохнулся на землю; мотоцикл сразу же поехал быстрее. Зверь одним прыжком перемахнул через внезапное препятствие и продолжил, не догоняя и не отставая, гнать жертву по бескрайним пескам. — Город ищет! - внезапно к Фаланге пришло озарение. — Вот уж хрен я тебе дорогу покажу! - процедил он, выворачивая руль и направляясь наискосок, прочь от селения. Фуражир не увидел, как его преследователь раскрыл рот. Две длинные трубки высунулись из пасти, послав жертве вслед пару костяных гарпунов. В воздухе раздался свист, и снаряды глубоко вошли в тело Фаланги. Разведчик вскрикнул от боли. На маскхалате степными маками расплылись два кровавых пятна. Спустя пару секунд дыхание человека уже остановилось. Тело рухнуло на песок, как тряпичная кукла; мотоцикл проехал ещё немного и завалился на бок, дёргаясь, как перевёрнутый жук. Зверь фыркнул. Птица на его спине поднялась в воздух и полетела назад, туда, откуда они и пришли. Лев-Рыкающий - а именно так всю его породу называли создатели, - знал, что птица-часовой не подведёт. Скоро его товарищи тоже направятся к городу, чтобы выполнить заложенное в мозге хищника предназначение. Хищник повернулся и побежал в направлении Жасыл-Кала, Зелёного города. Ночью этого же дня поселение людей на Сарыкамышском озере перестало существовать.