Апотом культуры

*** Беззвучно закрываются зеркальные с наружной стороны, стеклянные двери мастерской, оставляя взору Тони приглушенный силуэт Питера, с завидной скоростью исчезнувший из обозрения уже через пару мгновений. Тони закатывает глаза, отворачиваясь, и скупо ухмыляется, качая головой, чтобы немного прояснить заплутавшие не в ту степь мысли. Рваный вздох срывается с губ, когда Тони упирается ладонями в гладкий, поблескивающий отпечатками его же рук, металлический стол, чем-то похожий на хирургический. На периферии саднит палец, как бы смешно ни звучало, порезанный обыкновенным кухонным ножом при попытке отрезать дольку от самого простого зеленого яблока, притащенного откуда-то вездесущей Наташей. Ранка уже давно не кровоточит, поэтому Тони, традиционно положив на дискомфорт огромный гаечный ключ, занимался своими делами до тех пор, пока в его скромную обитель не заявилось его скромное паучество мистер Паркер с разодранным боком — что Тони, естественно, и так заметил, сколько бы не насмехался! — и не устроил внезапную сцену проявления, казалось бы, оставленного далеко позади стеснения. Действительно, Питер вроде бы уже давненько забросил это гиблое дело, а тут вдруг выясняется, что он костюм не может снять при нем. Тони даже становится немного обидно от такого недоверия, в груди неприятно холодит. Тони скалится сам себе и меняет положение, присаживаясь на край стола. На глаза попадается та самая, ранившая паучка пуля, лежащая в маленьком стеклянном контейнере, и Тони, нахмурившись, выговаривает: — Пятница, подготовь-ка ближайшую хим-лабораторию, надо проверить эту маленькую сучку на всякие… Вредные для здоровья примеси. — Он осторожно цепляет кончиком указательного пальца прохладный свинцовый бок, замечая оставшиеся, по логике вещей, следы крови Питера, о которой тот как раз упоминал, пока Тони был занят его костюмом. — И, если хватит биоматериала, заодно прогони оставшуюся кровь Питера по всем тестам. Хотя, сомневаюсь, что ее сейчас можно использовать, высохла. — Есть, босс, лаборатория номер одиннадцать будет готова к использованию через семь минут, — воодушевленно отзывается искин. — Я сообщу вам за три минуты до полной готовности. Все лаборанты и персонал уже в срочном порядке покидают помещение. — Отлично, детка, ты как никто хорошо понимаешь, что мне нужно, — с отеческой нежностью отвечает Тони, беря в руку круглую стеклянную емкость, с болтающейся по ней пулей. Та несколько раз стучится о прозрачный бок, издавая при этом едва слышимый звон, и замирает. Тони вздыхает и идет к притаившемуся неподалеку дивану, не так давно бывшему оккупированным Питером. Ставит емкость себе же на ногу, едва усевшись на просевший за последние годы предмет мебели, который, ей богу, видит его спящую задницу в сотни раз чаще, чем специализированная ортопедическая кровать в шикарном пентхаусе наверху. Ногу неожиданно простреливает болью, служа напоминанием, что после задания двухдневной давности она еще даже не думала восстановиться, и растяжение все время напоминает о себе вот так неожиданно — и не без происшествий. Ранее жертвой выступил его ни в чем не повинный безымянный палец, а вот теперь Старк с паникой наблюдает, как со вздрогнувшей ноги вниз катится емкость со звонко прокатившейся по кругу пулей. Тони не успевает обдумать то, что делает, — он просто порывается вперед и, больно ударяясь суставами о закаленное стекло, выхватывает теперь уж точно суку из посудины, крепко сжав ту в кулаке. И отчетливо ощущая, как она упирается своим холодящим боком в его недавний порез. — Пятница… — отрешенно зовет Старк, когда звук стекла, встретившегося с полом, уже отгремел. Неотрывно смотрит на собственный кулак, кое-где даже побелевший от напряжения. — Кажется, мне тоже надо сдать кровь, что-то мне нехорошо стало. — В чем дело, сэр? Стоит вызвать помощь? — неизменно отзывается его своеобразная спутница жизни. — Да нет, просто подготовь аппаратуру, — тихо бормочет Тони, усилием воли заставляя себя разжать кулак, лишь бы увидеть то, что едва не выбило из него душу одним касанием — сука-пуля по-прежнему прижимается ранее окровавленным боком к его продольному порезу, пересекающему размягченную от снова хлынувшей крови плоть. Что-то Тони подсказывает, что если на ней и был какой-то токсин, то сейчас это не главная проблема — кровь паучка то еще ядреное месиво. А у него так подозрительно быстро бьется сердце, что на телефон, предупреждающе завибрировавший в кармане, приходит уведомление от следящего за состоянием здоровья портативного генератора наночастиц. — Сэр, лаборатория близка к стадии готовности, вы можете начинать свой путь. — Да, да, Пятница, иду, — Тони осторожно приподнимается с сидения, чувствуя собирающуюся в напряженной ладони небольшую лужицу крови, в то время как в голове как нельзя некстати объявляется образ Питера, задравшего свою давно изжившую век футболку. Тони неподвижен, но мысленный взор отчего-то движется сверху вниз, обводя подтянутое тело взглядом. В голове фейерверком вспыхивает внезапная мысль — или, может, желание, что угодно! — узнать, чего же все-таки милашка-Паркер так застеснялся. Мысли между собой не вяжутся, значения этому мужчина не придает. В лабораторию Тони идет, уже мыслями витая в моменте, где он с барской уверенностью узнает один из маленьких секретиков всегда подозрительно скрытного пацана. А секреты ведь есть у всех. И да, Тони любит их узнавать. *** Тони щурится, падая на пришедшееся к месту офисное кресло, на котором он обычно сидит, разбирая срочные дела компании — оно в этом храме технологий исключительно для придания атмосферы, ибо для сидячей «мастерской» работы у него также имеется в наличии специализированный стул со всякими встроенными в корпус нужными финтифлюшками. Тесты проведены, никаких опасных веществ на том отрезке пули, что по счастливому стечению обстоятельств не залило кровью, не найдено, а организм самого Тони кристально чист. Ну, как для любителя периодически выпить чего покрепче, очень даже кристально. — Пятница, выведи-ка мне на экран момент, когда паучишка был в подсобке, — расслабленно откидывается он на покачнувшуюся спинку, в ожидании уставившись в пустое пространство прямо перед собой. — Сэр, это является нарушением личного пространства, Питер не… — Ой, да брось, — обрывает только начавшуюся речь Тони, приложившись лицом о предусмотрительно разжатый кулак. Левой, здоровой, не забинтованной руки. — Тут всё пространство — мое, ничего личного, — коротко хохочет, приглаживая растрепавшиеся лохмы и усаживаясь поудобнее. — Давай, раз дело было не в футболке, то в штанах. Неужто паучиш скрывает от меня сделанную по пьяни татушку? Нет, это же Питер, он не пьет ничего крепче виноградного сока… — уходит в очередной монолог ученый, а самое тактичное существо из всех — не-существо, если быть точным, — молчит, не перебивая. — Короче, показывай, мое любопытство ест меня поедом изнутри уже два с лихером часа, не расстраивай папочку. Он мог вообще скрыть какую-нибудь травму посерьезнее, ты же знаешь этого малолетнего дебошира. — Сэр, хотелось бы отметить, что склад с отложенными на неопределенный срок проектами не является подсобным помещением, и на нем есть соответствующая табличка, — вновь заговаривает искин, вынуждая Тони возвести глаза к абсолютно зеркальному потолку и, глядя в собственные глаза, оценить предел своего фактически безграничного терпения. — Оо, да Тор тебя дери, делай что хочешь, только покажи это видео, утоли мое нескромное любопытство и иди с миром менять интерьер, только покажи уже этот сраный видос, — взрывается Старк, больно ударяя по пластмассовой ручке запястьем, хмурится и глубоко вздыхает — лишиться дееспособности второй руки ему сейчас только не хватало. Иногда непросто сосуществовать с ИИ, которая вроде как придерживается мирских ценностей. Безусловно, можно переписать кое-где код — но тогда это будет уже не его Пятница. Тони чудится недовольное цыканье — скорее всего и правда чудится, вряд ли Пятница способна издавать бессмысленные звуки, выражающие чуждые для нее эмоции, — и в полуметре от лица возникает изображение захламленного помещения, в которое через пять долгих секунд вбегает Питер, выражение лица которого покрывает густая тень. Но Тони и не лицо интересует — он ждет, когда Паркер наконец стянет с себя изодранный на боку костюм. Парой ловких движений приближает изображение склонившегося к рюкзаку в уже полуспущенном костюме парня, который отворачивается, закрывая за собой дверь, и явно что-то кричит — Тони, внешне никак не реагируя, припоминает что-то про подружку. На видео паренек тяжело — очень, очень тяжело — вздыхает, снова наклоняясь, абсолютно не сгибая колен, так, что с него сзади точно сползает костюм, тогда как спереди он еще держится — черт знает, на чем, потому что тот по идее вообще должен изначально пасть к ногам юного героя бесформенной тряпкой. Тони в который раз мысленно восхищается гибкостью Питера, сомневаясь, что смог бы удержать руки при себе, окажись перед ним столь манящая картина. В подсобке камер две, и все выходят изображением на дверь, которую Паркер на голоэкране так удачно подпирал сейчас задом, доставая из сумки знакомую футболку. Ее Тони видел на нем по меньшей мере раз сто — и это заставляет давнюю мысль прикупить пацаненку новой одежды встрепенуться в могиле аргументов «против» от самого Питера. Во время следующего визита Паркера определенно ожидает сюрприз, от которого отказаться будет точно нельзя. Пока экранный Пит напяливает на себя изрядно поношенную вещицу, с него благополучно успевает сползти костюм — ну наконец-то! И Тони, вот незадача, не видит ничего странного. Полное отсутствие чего-либо подозрительного от самых стоп до бедер, просто-таки девственная чистота. Даже боевых синяков нет, которыми пацан частенько грешит после вот таких вот уличных драк. Он приближается почти вплотную к полуголому Питеру и не видит ничего необычного — разве что легкий загар на обычно бледной коже, которую освещение делало еще на пару тонов темнее. Не мог же Питер стесняться такого? Не ходит же он в наморднике, лицо-то тоже загорелое, а улыбкой на нем он светит только так. Тони недовольно откидывается на кресле и задумчиво стучит пальцем по своей суховатой губе, приказывая Пятнице остановить воспроизведение, потому что понимания ситуации у него теперь ровно ноль целых ноль десятых. — Пятница, что не так? Он что, просто вдруг решил, что стесняется переодеваться при мне? Серьезно? — неверяще кривится мужчина, вновь порываясь вперед. Слабо верится, конечно. — Я думал, что мы покончили с этим еще с год назад. — Ничего необычного не замечено, состояние Питера в норме, за исключением успешно регенерирующего легкого ранения на левой стороне туловища, сэр, — безразлично отзывается ИИ, еще сильнее выбесив своего создателя. Тони вновь кривит губы и бормочет про себя тихое «Да это я и без тебя знаю», бросая беглый взгляд на будто в ответ начавшую пульсировать в месте ранения собственную руку. Питер на экране, все еще замерший, поправляет свою дебильную и тоже бесячую футболку, когда Тони замечает последнее, чему он еще, что странно, не уделил внимания — белью. Которое, Тони теперь обращает внимание, тот и прикрывает, оттягивая коротковатый для этого подол ниже, с раздосадованным выражением на своей симпатичной золотистой мордочке, попавшей под приглушенный свет ламп. Тони в реальности приказывает искину медленно прокручивать запись вперед, чтобы ни в коем случае не упустить из виду чего-нибудь интересного — будет вообще мило, если окажется, что Питер в принципе без трусов разгуливал в костюме паука. Интересно, это можно считать за эксгибиционизм? Он, костюм этот паучий, ведь облегающий, как вторая кожа. Тони порой, видя почти-ученика в этом одеянии, радуется, что еще до личного знакомства решил отойти от концепции свободного костюма, вроде того, в котором щеголял Человек-паук тогда, и сделал его таким… Таким. — Стоп… — командует Тони, снимая с носа вдруг потяжелевшие очки и почти вплотную приближаясь к бесплотному, зависшему в воздухе изображению. — Офигеть.