***
Питер закрывает за собой дверь, падает спиной на лакированную поверхность и сползает на пол, обессиленно прикрывая нервно подрагивающими руками лицо. Рюкзак соскальзывает с плеча вместе с лямкой сарафана и с грохотом падает на пол, плечо начинает слегка холодить, а Питер может думать лишь о том, что, черт возьми, он так и не решился попросить вернуть ему чулок. А всё из-за того, что боялся, что голос ко всем чертям сорвется в позорный сип. Руки стискивают непослушные локоны, уже окончательно просохшие и скрученные в юркие колечки на концах, наматывают и оттягивают, причиняя слабую, приводящую в почти адекватное состояние боль. Питер глухо стонет и пару раз хнычет, думая, как же ему сейчас хочется хорошенько врезать самому себе, а еще сбежать из дома мистера Старка, где они, наверное, будут ну вот совсем одни, и это его ужасно пугает — не потому что он боится мистера Старка, а потому что он боится самого себя. Больше, чем обычно. И больше, чем стоило бы. Кто вообще боится самого себя? Точно, Питер Паркер. Мало ему бояться пауков — что вообще практически абсурдно, ведь он, вроде как, их большой брат, а еще гордо носит имя и звание «паука», пусть и с приставкой «человек», вот уже почти полные пять лет, — так он еще и в буквальном смысле себя боится. Как минимум опасается. Минимум, который уже почти средняя норма, которая скоро будет грозиться перерасти в максимум. Резко выдохнув и распахнув отчего-то горящие под веками глаза, Питер заставляет себя резво встать и подхватывает рюкзак. Двигается к кровати рваными шагами, цепляя подошвами глухо стучащий в ответ паркет, а перед тем, как ступить на длинный ворс бежевого ковра, небрежно стряхивает с ног ботинки, оставляя те лежать у широко прошитой кромки. Ставит поверх голубого шелкового покрывала еще по пути к кровати расстегнутый рюкзак и выуживает из него повседневную, ничуть не примечательную одежду — давно купленный Мэй на распродаже джинсовый комбез, по воле случая оказавшийся ей не по размеру, но пришедшийся в пору Питеру. Он даже был немного великоват ему в бедрах, поэтому Питер отчасти сомневался, что Мэй действительно взяла его для себя, а не подсунула его ему под таким предлогом. Впрочем, комбинезон пришелся Питеру по вкусу, поэтому он даже совсем не упирался, забирая его себе. Желтую футболку Питер выуживает с самого дна, скомканную и безбожно помятую, но его это не волнует от слова «совсем». Паркер жмурится и встряхивает головой, когда перед глазами расплывается несколько отливающих радугой кругов, напоминающих мыльные пузырьки, от которых бликами отражается солнечный свет, а после вспоминает просьбу-приказ от Пятницы как можно быстрее закончить с переодеваниями и направляться «в лабораторию, совмещенную с мастерской». Он понятия не имеет о ее расположении, но об этом всегда можно поинтересоваться у искина. Пит с легкостью дотягивается до единственной пуговицы, расположенной чуть ниже немного выпирающего шейного позвонка, выуживает пластиковый овал из узкой петли, глухо скрипнувшей о гладкую поверхность. Сарафан падает к ногам, и Питер, не глядя, наскоро стягивает с ноги чулок и бросает его туда же, вниз, чуть нервно пнув это все под кровать. Но рассчитывать на то, что под ней не окажется свободного пространства, он никак не мог, потому, глухо ругнувшись и попрыгав пару секунд на здоровой ноге, Питер натягивает через голову футболку и сразу же запрыгивает в штанины, неловко подтянув комбез к груди. Он даже успевает разобраться в перекрученных лямках и вставить в паз одно крепление, когда слышит, как дверь открывается — затылком ощущается легкая щекотка, а это значит, что на него смотрят очень пристально. Сквозь стиснутые зубы проскальзывает вздох облегчения — он, блин, хотя бы уже одет. Игнорируя чужое присутствие, Питер заканчивает одеваться — то есть застегивает вторую лямку, плотно прижавшуюся к плечу через синтетику футболки, — и разворачивается, даже не пытаясь замаскировать удивление, отразившееся на лице, когда он услышал звук открывания двери. Бровь взлетает вверх, отчего Питер едва удерживается от фейспалма, ибо это — одно из любимейших наставником проявление эмоций, но парень молчит, ожидая непонятно чего. Погоды-то он уже дождался. — Пятница сказала, что тебе плохо, и доложила о странном поведении? — с сомнением скорее спрашивает, чем просто говорит Старк, действительно пристально оглядев его с головы до ног. Вероятно, еще раз. Уши слабо опаляет жаром, когда чужой взгляд задерживается на ногах, и Питер ступает вперед, зачем-то спрятав руки за спину и нервно отопнув неаккуратную кучу одежды дальше за спину, слегка стукнувшись пяткой о корпус кровати. — Безбожно врет, я в порядке. Полном, — добавляет спустя пару секунд, натянув на лицо немного нервную улыбку. Уголки которой неправдоподобно дрогнули. Питер сегодня, вместе со всеми нервными реакциями на все окружающее, просто мечта невропатолога. — Пятница не может врать, — весомо отвечает мистер Старк, хмуро склоняясь чуть вперед. — Питер, сейчас не до шуток, и если ты решил, что скрывать какие-либо проблемы — это хорошая идея, то спешу разубедить тебя в этом заблуждении, ибо… — Я ударился ногой, — оборвав грозящую затянуться речь, Питер пользуется очередной «фишкой» наставника, закатывая глаза, на которых по-прежнему ощущается дискомфорт. Недоверчивый взгляд даже немного расстраивает, потому что ему явно не очень-то верят. И от этого странно-грустно. — Ладно, прости, ты молодец, неплохо держишься для такой серьезной травмы, — насмешливо хмыкнув, кивает мистер Старк. — Идем, и будь осторожен, пожалуйста, Питер, не очень приятно было смотреть, как ты корчишься от боли, будучи неспособным хоть как-то, блядь, помочь, — вполголоса добавляет, разворачиваясь к Питу спиной, оставляя того с растерянным и виноватым выражением лица и, что обиднее всего, с всколыхнувшимся внутри чувством вины и почему-то жалости. — Простите, — громким шепотом выговаривает Питер, глядя в спину, скрытую за светлой джинсовкой. — Мы вернем все на место, мистер Старк, — уже громче и тверже заверяет, от переизбытка уверенности даже шагнув вперед. — Конечно, паучок, мы все сможем, — не оборачиваясь отвечает наставник, но в голосе слышится улыбка — и это будто придает Питеру сил к свершениям.***
Они заваливаются в просторное помещение бок о бок, но оба глядят прямо перед собой, будто не замечая друг друга. Паркер покорно следует за Старком к широкому металлическому столу с россыпью приборов и пробирок, и каким-то странным аппаратом, который выглядит особенно громоздко. Рядом стоит простой деревянный стул с мягким сидением с узором в пестрый цветочек — Питеру это кажется не то смешным, не то милым, он так и не смог решить до того, как наставник грузно на него плюхнулся, расслабленно вытянув перед собой ноги, на которых красуются черные мокасины, оголяющие выдающиеся лодыжки. Парень усилием воли заставляет себя отвести взгляд и сосредоточиться на чем-то ином, и у него даже вполне получается — неизвестный аппарат выглядит довольно эффектно, как и только замеченная стойка с несколькими полками заполненных багровой жидкостью пробирок. Вероятнее всего, это всё — холодильные камеры, но Питер не то чтобы разбирается в медицинской терминологии. — Мистер Старк? Это что, всё ваше? Зачем? Что происходит? — с опаской и здоровой долей испуга вопрошает Питер, впившись взглядом в немного осунувшееся лицо. — Не мое, — тут же отрицает Старк, поставив локоть на блестящий стол и улегшись на него наверняка колючей щекой. Не то чтобы он когда-то трогал мистера Старка за щеки, но он вполне не прочь это когда-нибудь сделать. В исследовательских целях. Научный интерес. Питер грешным делом хочет даже представить свою руку на месте Старковой, но в последнее мгновение мысленно влепляет себе неслабую оплеуху, останавливая ход юрких мыслей. Живот тут же скручивает, а к горлу подкатывает неприятная тошнота. Глубокий вдох дается Питеру нелегко. — Это Брюса Беннера, он тут обитает, если решается перебраться ненадолго из своих «джунглей» в Нью-Йорк. Предпочитает относительное спокойствие муравейникам центральных районов. Нам тоже не помешает спокойствие, паучок, — трет он с хмурым выражением на лице лоб. — Тем более здесь оборудования более, чем достаточно. — Брюс Беннер? — восхищенно тянет Питер, улавливая мелькающие перед глазами десятки прочитанных когда-то замечательных исследований. — Но да, насчет спокойствия вы, наверное, правы. Оглядывая просторное помещение, Питер невольно вздыхает — все же, насколько востребованными бы ни были лаборатории мистера Старка, оснащены они все знатно. Он, конечно, посетил лишь немногие из них, но если эта использовалась нечасто, то… Питеру даже немного завидно, потому что он себе такое позволить никак не может — и вряд ли сможет хоть когда-нибудь. Не для среднего класса подобные штуки. На щеках от нервного возбуждения расцветает слабый румянец, но стальная поверхность стола отражает его достаточно четко, чтобы Питер смутился еще сильнее, отступив и отвернув лицо в сторону. Общая прохлада помещения перетягивает часть внимания на себя, но Питер сам по себе многозадачный, поэтому ничто не мешает ему обдумывать парочку мыслей попеременно, вместе и с одинаковой успешностью. Думать о степени колючести чужих — не чужих, а понятно, чьих, — щек — это особенно привлекательное занятие, и на сей раз он отчего-то не прерывает бурлящий поток мыслей. И это приносит немного незамутненного и неосознанного облегчения. Питер переводит взгляд на глядящего куда-то в пустоту, застывшего в той самой позе наставника, и тактичным покашливанием привлекает к себе внимание. Взгляд у мистера Старка растерянный и мутный, будто он мыслями сейчас вообще в другом месте, но пара секунд — и он всецело фокусируется на Питере, сердце которого от пристального взгляда истошно заходится стуком. Мистер Старк, удивившись непонятно чему, глубоко вздыхает и встряхивает головой, сильнее запахивая полу куртки. Пит пожевывает губу, и по-настоящему смущенно хлопает ресницами, опуская взгляд на туго обтянутые джинсой плечи. В мозг вгрызается настырный червяк под названием «подозрение», но о чем он хочет тем самым напомнить, Паркер решительно не понимает. До тех пор, пока пристального и непонимающего взгляда не выдерживает хозяин шикарного коттеджа на берегу небольшого озера, на подземном, скрытом от глаз посторонних, этаже которого они вместе с ним и находятся уже довольно долгие несколько минут. — Твоя. — флегматичный хмык кажется чутка издевательским, и Питер не может не переспросить, боясь, что ослышался или не так понял: — Кто? — он даже отступает на шаг, а после слышит короткое слабое эхо, возникшее из-за удара подошвы о пол: Питер даже гадать не берется, из чего он сделан, но выглядит тот безумно дорого и даже немного помпезно. Впрочем, он также не сомневается, что всё в жизни мистера Старка имеет высокую цену. — Что, — хмыкает Старк в своей особенной манере, делая акцент на произнесенном слове. Питер, честно, ни от кого в жизни не слышал подобной интонации, но, опять же, в силу «чувств» он, наверное, оценивает наставника предвзято. Немного радует то, что он это хотя бы осознает — наверное, дело в том, что его любимые розовые очки сейчас находятся где-нибудь в безнадежно побитом им же автомобиле. — Джинсовка твоя, говорю. — Нет, не моя, — берется отрицать парень, будучи не особенно уверенным в собственных словах — кажется, было нечто подобное в его гардеробе, но… Или нет, не было. Или все же было. Вряд ли он сейчас вспомнит, ибо в мыслях противно скребутся кошки, и думать хочется теперь исключительно о щеках с проступившей за пару дней небритостью, но с тем не менее все еще ярко выраженной эспаньолкой на красивом лице. …Вообще-то Питер всегда считал мистера Старка красивым… — Твоя, — гнет свое Старк, хмуро вглядываясь в непонимающие лицо Пита. Тот склоняет голову вбок, сомневаясь, и складывает на груди руки, в которых гудит желание коснуться — чего коснуться, Питер еще не понял. — Больше вещей оставляй у меня, и скоро можно будет заводить отдельный гардероб с вывеской «Позабытая собственность Питера Паркера». — Да я… Всего пару раз в костюме улетал без вещей, какой еще гардероб, — все же хмурится Пит в ответ. — Довольно объемный, Питер-пару-десятков-раз-Паркер. Вышеупомянутый смущенно отводит взгляд, потому что таки да, если призадуматься, то «пара» действительно неприлично увеличивается раз в пять. Даже если так, то… — Зачем вы ее надели, мистер Старк? — вслух завершает Пит собственную мысль, неловко почесав лохматый затылок, глядя уже в пол. Полминуты напряженного молчания идут настолько медленно и напряженно, насколько вообще можно. И в итоге Старк глухо стучит выдвигаемым стулом о пол и берет что-то со стола, похоже, не сочтя нужным давать ответ на заданный вопрос. Возмущенный игнорированием Пит вскидывается, готовясь повторить вопрос, потому что, ну… Ему просто нужно знать? Точно. Определенно. Протянутую в его сторону ладонь Питер встречает недоуменным взглядом и легким пожатием чужих пальцев, от ощущения которых под кожей словно взбунтовался собравшийся пучок нервов, что сейчас так явственно ощущается под кожей волнительными вспышками. Мистер Старк от соприкосновения даже дергается, тогда как Питер мужественно выдерживает подобный порыв, но все еще, не отрываясь, выбирает что-то в металлическом контейнере, содержимое которого парню не видно из-за широкой спины развернувшегося полубоком наставника. Куртка на чужих плечах и правда выглядит так, будто на пару размеров маловата, и Пит не знает, как довольно слабые швы выдерживают. Питер, замерев, отклика ждет считанные секунды, но те тянутся чертову вечность, по капле наполняя чашу его терпения — которая давно переполнена такими же бесконечными, как и вечность, мыслями. — Нужно взять нашу кровь и по-всякому проверить, вот на этой штуковине, — перст указывает на заинтересовавший Питера еще в самом начале аппарат. — И пройти еще ряд кардиотестов, благо, Брюси оставил после себя отличное приданое, — ухмылка отражается на немного сонном лице, а другая рука протягивает в сторону Питера небольшую горстку маленьких пробирок с катетерами, в которые ему, судя по всему, предстоит слить часть собственной крови. Он согласно кивает, выпуская из пальцев чужую руку. Тянется к пробиркам, уже мысленно содрогаясь от того, что ему сейчас собственноручно придется сливать из себя кровь — а он ведь даже не умеет! Беспокойную мысль на корню пресекает отдернутая рука, та самая, к которой Пит тянется, поэтому он возмущенно заикается, прежде чем слышит спокойный голос: — Присядь на край стола, я сам все сделаю, а потом ты — мне: самим будет неудобно, — поясняет Старк, кивая на стол, расположенный справа от себя и прямо напротив вновь ставшего истуканом Питера. — На стол?.. — теряется тот, борясь с желанием отступить — еще слишком свежи и ярки воспоминания о том, что произошло в машине. Это короткое помутнение рассудка сбило потерянного в себе пацана с толку почти окончательно, и в нем бурлит страх того, что этот пагубный процесс возьмет и завершится. В конце концов, это все, блядь, происходит слишком быстро! Едва оклемавшийся за год Питер держится на волоске — а все из-за каких-то!.. Чувства изматывают, а безответные чувства — губят, и Питер определенно не готов снова ступить на эту кривую дорожку. — Активнее, паучок, — нетерпеливо подгоняет наставник, глазами указывая на стол, прежде взглянув в ошеломленное лицо Питера. Питер чувствует, как плечам становится жарко — верный признак того, что они покрываются стыдливым румянцем, — но не может не радоваться, что сие досадное происшествие не затронуло лицо. Он задумчиво прикусывает губу, решая, стоит ли вообще приближаться — вдруг у него в голове что-нибудь щелкнет, и он просто-напросто решит наброситься на мистера Старка с обжиманиями-поцелуями… Через секунду мальчишка, мысленно простонав, приходит к выводу, что он и без «щелканий» не прочь сотворить подобное, поэтому риск особенно сильно от невыполнения простой просьбы не снижается. И именно из-за этих промелькнувших за короткое мгновение мыслей он все же решается: обходит наставника боком и разворачивается, осторожно усаживается на начищенный до блеска край стола и вытягивает вперед ноги — для равновесия и опоры. Нужды закатывать рукава нет, он, в конце концов, в футболке, поэтому Пит протягивает руку, которую до поры до времени игнорируют — мистер Старк обеззараживает ватный диск, которым, видимо, хочет подготовить кожу Питера к вторжению иглы. Касание чужих пальцев не становится чем-то ошеломительным, но на загривке поднимает бунт небольшая стайка мурашек. Питер от внутреннего напряжения прикусывает изнутри щеку. Холодящая ватка несколько раз проходится по сгибу локтя и ниже. — Сейчас я возьму у тебя немного крови, Питер. Две небольших пробирки. Одну на тест и сверку состава, а вторую на последующие испытания, которые нам, вероятно, придется провести самим, — глухо и монотонно, словно провинившемуся ребенку, говорит Старк, откладывая на стол смятый клочок ваты. — А потом ты сделаешь со мной то же самое. — Питер кивает, давая согласие и глядя на то, как Старк кладет три из четырех закупоренных пробирок — и лишь на одной из двух оставшихся сразу на крышке есть игла. Питер подозревает, что, наверное, иглу не будут даже вытаскивать, просто сменят пробирку, когда натечет нужное количество крови. Нежной кожи касается прохладное острие, и Питер вспыхивает как спичка, чувствуя необычайно приятное ощущение в, как ни странно, даже не дрогнувших коленях. Или дрогнувших, но штанины достаточно просторны, чтобы скрыть сей факт, а сам мальчишка сфокусирован на представлении того, как игла пронзит тонкую кожу, врежется в прочные наружные стенки вены, а после преодолеет и ее, позволив алой жидкости наполнить склянку. Натруженные пальцы мистера Старка обхватывают локоть, а большой немного надавливает, только увеличивая сосредоточенность Питера на действии. Кожу с короткой вспышкой боли пронзает игла, попадая точно в цель — вену, — и Питер расслабляет челюсть, отпуская саднящую слизистую щеки, и отворачивается, чтобы смотреть не на наставника, а точно вперед. — Мистер Старк, вы не ответили на вопрос, — напоминает на свой страх и риск, не будучи уверенным в том, что действительно хочет услышать ответ, потому что… Даже догадок нет. — Какой из?.. — тон Старка задумчив; Питер на секунду скашивает взгляд немного левее, позволяя себе увидеть, но быстро возвращает его к разглядыванию довольно большого окна, за которым виднеется едва колыхающаяся водная гладь озера. Мистер Старк внимательно наблюдает за медленно наполняющей пробирку кровью, осторожно придерживая сосуд. — Куртка, — выдыхает вполголоса, пальцами свободной руки сжимая штанину. На периферии зрения Пит все же видит, как мистер Старк неторопливо поднимает взгляд к его лживо сосредоточенному лицу, но виду не подает, продолжая разглядывать воду, чуть щурясь от ярких отблесков — отражающихся от поверхности солнечных лучей. Окантованный щетиной рот пару раз приоткрывается, руки Питера касаются короткие теплые волны воздуха, будто наставник собирался что-то сказать, но так и не решился, а после он и вовсе качает головой, опуская взгляд к емкости. — Это сложно объяснить, — нехотя начинает все же он, мягко погладив пальцем едва не дернувшийся локоть мальчишки. — Мне просто… Захотелось? — судя по тону, Старк предполагает, погружаясь в мысли. — Я шел мимо твоей комнаты в свою, чтобы попытаться адекватно поспать, а потом будто… Будто почувствовал что-то, что-то притягивающее, а пришел в себя уже напротив настежь распахнутого шифоньера с руками, утопающими в куче твоих, наверное, наспех скинутых шмоток. Большой куче, Питер. Тебе стоит подумать над тем, чтобы забрать свои вещи. Губы Питера округляются в смущенную «о», быстрый взгляд из-под ресниц летит в сторону наставника, напрягшего руки, видно, для того, чтобы сменить наполненную пробирку другой. Но сталкивается с чужим, заставляющим его почувствовать себя неудачно пропалившимся шпионом. — А потом я сорвался в Квинс в надежде, что вместе мы уж точно разберемся, но дома наткнулся лишь на твою сердобольную тетушку, разрешившую подождать своего блудного племянничка и… — на лице появляется свойственная наставнику ухмылка. Питер не может не отметить, что тот как будто стал выглядеть здоровее, несмотря на выдвинутые при встрече жалобы. Ну, и да, волосы — те и правда избавились от проседи и даже стали немного более насыщенного цвета. Удивительно. — Да уж, — пространно заключает Паркер, переведя взгляд на уже новую пробирку, медленно наполняющуюся его собственной кровью. Бордовая жидкость то капает небольшими капельками, то стекает плавной струей по прозрачным стенкам, но ритм ее изменчив. До окончания процедуры они оба молчат, разглядывая что угодно, кроме друг друга: Питер — потому что стесняется и боится смотреть в осунувшееся манящее лицо, Тони — потому что мыслях зудит навязчивая мысль, твердящая о… Многом. Например, о том, что раз Питер так люто открещивается от предложенных «обычных» вещей, то принял бы он что-то в стиле, который Тони, к своему — и всеобщему — удивлению запечатлел сегодня? Сомнительно, но сама натура Тони требует периодически подкидывать пацану «приятные плюшки», и, когда тот уходит в глухую оборону, отказываясь от чего-то более существенного, это желание выливается в улучшение костюма Паука — этому Питер всегда безмерно рад, и эго Тони оказывается неизменно утешено словами благодарности и горящими глазами. — Готово, парень, — слышит Питер сквозь пелену сосредоточенности, и на карте его ощущений появляется короткая вспышка боли, оставившая след в виде болезненной гримасы на лице. К месту извлечения иглы тут же прикладывают прохладную ватку с приказом прижать и не отпускать. Питеру это без надобности — несколько минут и от не слишком приятной процедуры останутся лишь странные воспоминания. — Меняемся. Питер с сомнением смотрит на протянутую руку, на закатанный рукав, как оказалось, собственной джинсовой куртки, на аккуратно стиснутые в своей ладони пробирки, на одной из которых есть новая, стерильная игла, которой предстоит побывать в мистере Старке. Парень жмурится и отворачивается, скрывая за завесой скользнувших вниз волос внезапно покрасневшее лицо — да уж, от мыслей не убежишь, от двусмысленностей не скроешься. — Я не уверен, что смогу попасть в вену, мистер Старк, — высказывает опасения Питер, уже примериваясь иглой к указанному месту. Руки у наставника мускулистые, крепкие и кожа соответствующая — толстая, почти не позволяющая увидеть сиреневых сплетающихся линий. Куртку мистер Старк скинул на стол, поэтому теперь можно вдоволь насмотреться на соблазнительный линии мышц плеч и подтянутых предплечий. Паркер с опаской прощупывает сгиб локтя уже пальцами обеих рук, пытаясь хотя бы на ощупь выяснить, где стоит искать запропастившиеся вены, и уже почти отчаивается, думая предложить не заморачиваться и слить сколько там нужно из пальца — Старк тем временем уже пару минут расслабленно разглядывает обстановку, — но цепкий паучий взор находит беглянку. Дернувшись, Питер хватает со стола пробирку с иглой и, прижав ее пальцем левой руки, быстро прицелившись, вводит под кожу острие, лишь потом обратив внимание на раздраженное шипение сверху. — Можно было понежнее, пацан, — карие глаза с обидой смотрят на вскинувшегося Питера. Тот неловко улыбается и извиняется, пожав плечами. — Я, правда, не хотел, но она бы ускользнула, не поторопись я — как-то не до нежностей. Я же не виноват, что у вас такая плотная кожа, — открещивается Питер, опуская взгляд к пробирке, в которую медленно стекает кровь, по виду ничем не отличающаяся от его собственной. От того, что он прикасается к мистеру Старку так долго, как-то не по себе, но в хорошем смысле — он бы и дальше его вот так — хотя бы так — трогал, но умом понимает, что этому не бывать — и так за последний час заполучил едва ли не годовую норму тактильного контакта. Мистер Старк ведь и сам не фанат прикосновений, у него даже есть пунктик на «не брать из чужих рук», но Питер не так давно успешно преодолел эту грань. Но не то чтобы после осознания этого факта их физическое взаимодействие возросло — нет, как минимум Питер этого успешно избегал, а как максимум Старк единодушно с ним эту затею невольно поддерживал. — Осторожнее, я нежное создание, между прочим, — фыркает Старк себе под нос, положив правую руку на бицепс пострадавшей руки и чуть сжав, укачивая. Питер в ответ ухмыляется, думая, ага, единственное нежное создание в этом помещении — это он. Нежные создания не носят «железный» костюм, не имеют таких шикарных мышц, вереницы прошедших через постель моделей и слитых в сеть «пьяных» и «очень пьяных» видео; нежные создания носят рюши, предпочитают трикотажу шифон и сатин, и принципиально смотрят на мир через розовые очки. Которых у Питера в небольшой коллекции в достатке. — Не вынимай катетер, чтобы сменить, просто отсоедини, — командует Тони, видя, что Питер замешкался, не зная, как поступить. — Но тогда она просто будет литься, мистер Старк, я не смогу так быстро поменять колбу, — сетует Пит, но указаниям следует, парой движений кисти откручивая почти полную колбу от катетера, и насколько можно быстро и осторожно ставит ее в почти полностью свободный штатив. — Всё точно не выльется, а пару пролитых впустую капель я как-нибудь переживу, не беспокойся, — в подтверждение своих мыслей Старк спокойно указывает на сорвавшуюся вниз по по предплечью тонкую дорожку. Питер вскрикивает, ввинчивая в паз катетера пробирку, и с испугом смотрит на собственный палец, испачканный в чужой крови. Нешуточная паника подкатывает к горлу, вгрызается в застывшие запястья, не позволяя рукам двинуться и просто стереть небольшое пятнышко. Питер ни в коем случае не боится крови, но блядь… Новую емкость уже начинает наполнять кровь Старка, а Питер, не растеряв и доли паники, глядит на собственные руки. Сиплый вздох прорывается сквозь напряженно стиснутые зубы. Кончики пальцев покалывает от вспыхнувшего вмиг напряжения, у которого нет выхода. — Видишь, всё нормально, — как ни в чем ни бывало улыбается наставник, словно не замечая состояния Питера — или действительно не замечая. — Всего лишь капля, у тебя тоже так было, между прочим, просто ты, пялясь в окно, совершенно не заметил, что я стирал с твоей руки кровь, — он даже ударяется в объяснения, невольно фокусируя внимание Питера на себе. — Ваткой, — зачем-то поясняет тот, наконец опуская взгляд на притихшего Питера. — Ты тоже можешь… Питер вскидывается, бледный и зажатый, не дыша, а после, едва осознавая что делает, аккуратно придерживая все еще наполняющуюся емкость, разжимает крепко стиснутую на локте Старка руку и разом стирает узкую дорожку пальцем, оставляя от той лишь пару светло-розовых, едва видных пятнышек. Стирает и, не раздумывая, сует целую фалангу в рот, спеша избавиться от последствий собственной нерасторопности. Солоноватая жидкость на вкус ничуть не отличается от его собственной, также ни раз испробованной, конечно, в немного иных ситуациях. Питер задумчиво перекатывает на кончике языка медленно растворяющееся послевкусие, ни о чем не думая — мысли будто исчезают вместе с солоноватым, но отдающим сладостью привкусом; рассеянно смотрит на монотонно наполняющуюся колбу, в который не было еще и половины необходимого количества крови. Удивленный взгляд, направленный на него сверху вниз, кажется, краше всего обрисовывает ситуацию, в которую попал парень. Это неловко, стоит признать. Щеки как по заказу вспыхивают, выдавая тот локальный взрыв эмоций, что произошел у Питера в голове от внезапного осознания только что произошедшего. — Маленький вампиреныш, — почти с умилением выдыхает мистер Старк, улыбаясь. — Это было… «Умопомрачительно, маняще, я хотел бы взглянуть еще»… — Вовсе не обязательно, — что ж. Старк всегда умел разочаровывать, поэтому Питер абсолютно не расстраивается, услышав совсем не то, что услышать ему не светит никогда. Он отводит взгляд, опуская ладонь себе на колено, и вытирает последний след своей отчасти дурной привычки о штанину. Стоит рассмотреть перспективу быстрого сматывания из этого райского местечка. — Но ты молодец, — легкая ухмылка появляется на бледном лице, а Питер, засмотревшись, не замечает протянутую к нему руку — лишь секунду спустя ощущает сначала легкое прикосновение к растрепанным волосам, высоко на затылке стянутым маленькой силиконовой резиночкой. — Я просто не сориентировался, — шепчет, отводя взгляд. Горло словно тиски сжимают, не давая ответить громче и естественней, поэтому у Питера ни шанса, что мистер Старк не отметит странностей в поведении. Ладонь немного ерошит макушку, с легкостью выбив из Питера блаженный вздох. Ресницы трепещут так часто, что в глазах неприятно рябит. — Какой интересный синоним слова «затупил», Питти, — не без иронии отвечает наставник — Питер внутренне усмехается — наставнически потрепав его по волосам. Живот неестественно и почти неощутимо скручивает легкий спазм, по бедрам проходится приятная дрожь, лоб опаляет краской стыда за такую бесконтрольную реакцию на столь невинное воздействие. Питер нехотя уходит от ласковой ладони, юркнув в сторону, чтобы быстро изъять из вены наполненную пробирку, осторожно прижав место небольшой ранки проспиртованным ватным диском. Мистер Старк снова фыркает — обиженно ли, оскорбленно или от боли, Питер не знает, потому что сразу отворачивается, чтобы сунуть еще одну емкость, полную крови, в пластмассовый штатив, рассчитанный всего штук на семь таких же. — Отлично, — странно протягивает Старк, осторожно забирая свою руку и самостоятельно прижимая уже немного налившуюся краснотой ватку к поврежденной коже. — Теперь иди в гостиную, Пятница проводит, найди где-нибудь в шкафу шоколадку, будем восстанавливать кровопотери, солдат. А я пока запущу тесты. Паркер поддается шутке, вскакивает и с присущей моменту серьезностью отдает честь: — Так точно, сэр. Свой поспешный уход Питер описал бы не иначе как «только пятки засверкали». Пятки и улыбка на его смущенном лице.