Дурная кровь

Девочка слегка приоткрыла тяжёлые веки. Голова сразу же отдалась страшной болью, но она не застонала. Крепко стиснув зубы, она с трудом закрыла глаза. Пульсирующая боль эхом отдавалась в голове, и из-за этого было ещё хуже. Она старалась ни о чём не думать, чтобы голову не нагружать и не усугубить положение, но, похоже, сознание решило, что будет по-другому. Воспоминания вереницей проносились под закрытыми веками. Квиддич, «Берти Боттс», боль, зелье, агония… Затем тьма, бесконечная тьма, в которую она не проваливается, а просто бродит в пространстве, не зная, сколько идёт и куда. Бесконечное блуждание в темноте закончилось тем, что она попробовала открыть глаза. И открыла же! Боль потихоньку отступала, и девочка начала прислушиваться к ощущениям. Она была под одеялом, в ночнушке или платье. Но она же была в джинсах и кофточке, разве нет? Тогда где её одежда? Девочка пошевелила ногами. Да, она под одеялом, на койке. Неужели в лазарете Хогвартса! Она попробовала поднять руки, но… В них были какие-то трубки. На свой страх и риск Эмбер открыла глаза. Первое, что она увидела, это белый потолок. Боль притупилась из-за нахлынувшего любопытства. Она поворачивает голову — окошко. В нем видно дерево и… Тонкий слой снега! Она резко садится, и сразу же жалеет об этом. Голова начинает нещадно болеть, а каждая мышца ноет в возмущении из-за резких движений. Её начинают тянуть назад трубочки, что оказались двумя капельницами. Она садится чуть назад. Больничная палата. Она в больнице. Видимо, то зелье оказалось чем-то… Определённо не лечащим. — Ау… — она заходится страшным кашлем. Громким, хриплым, как у туберкулёзника. Хотя, она никогда не видела туберкулёзников, но когда Драко подхватил пневмонию, тётя Нарцисса так говорила. А у неё кашель определён хуже. Намного хуже. Горло ужасно болело. Она едва слышно прошептала, а казалось, будто она кричала много-много часов. Но ведь она и вправду кричала… тогда… Очень и очень громко. Видно, этого хватило, чтобы сорвать голос. Как бы голосовые связки не пострадали… — Мисс! — послышалось со стороны двери. В палату вошла женщина в жёлтом халате с нашивкой больницы Святого Мунго. — Вам нельзя сидеть! Вы ещё слишком слабы, ложитесь. Женщина начала менять капельницы. — Нам нужно взять кровь на анализ, — женщина порылась в шкафчике, что стоял около койки. — Вытяните правый локоть, кровь нужна из вены. Она кивнула и вытянула руку. Когда кровь взяли (это оказалось проблематично — её кровь загустела), медсестра дала ей таблетки. Почти горсть различных таблеток! Она даже в детстве столько не пила… После того, как ей дали таблетки, медсестра вышла и вошёл Грэхэм. — Привет, ты как? — он сел около её ног. В его глазах было беспокойство. — Тебе какой ответ — честный или приятный? — с ноткой иронии спросила брюнетка. — Честный, — усмехнулся парень. — Хуже только пытки. — Из-за чего это вообще случилось? — встрял Драко, входя в палату. — Я не знаю. — Есть гипотезы? — блондин был взволнован. — Нет… — рассеянно ответила она, а затем перевела взгляд на окно. — А… сколько я была в отключке? Тишина накрыла комнату. — Сколько? — со страхом повторила брюнетка. — Эмбер… — начал Грэхэм. — Понимаешь… Ты была в коме, и… — В коме?! — Ты была в отключке… — Драко сглотнул. Он боялся сказать что-то не то, боялся, что из-за этого её глаза снова загорятся яркостью и чем-то… страшным. — М-месяц… — МЕСЯЦ? — воскликнула брюнетка, широко раскрыв глаза. Горло снова начало нещадно печь. — А ну прочь отсюда! — яростно прошептал профессор Снейп, эффектно входя в палату. За ним шёл мужчина лет тридцати, через его русые волосы проглядывала седина. Он был в жёлтой форме колдомедика. Мальчики, бросив печальные взгляды на девочку, вышли. — Профессор… — Тише, мисс Ле-Фёр, Вам нужно отдыхать, — сказал Северус, когда девочка хотела встать. — Профессор, сэр, что со мной?! — девочка начала мелко трястись от страха. А если она умирает? — Мисс Ле-Фёр, мы не нашли никаких отклонений. — врач дал ей листочки. Она просмотрела анализы и сравнила их с нормой. И вправду, все в порядке. — Мы не знаем, что с Вами. Может, это последствие проклятия, наложенного на Вас в детстве. Как считаете? Эмбер покачала головой. Это не может быть последствием Авада Кедавра. От него умирают и после него остаётся остаточная магия. У неё бы это сразу заметили. — В любом случае, мисс Ле-Фёр, аллергический приступ — дело вполне объяснимое, и Вы знаете, что нужно и не нужно Вам делать, — она снова кивнула. — Но, когда Вам влили зелье от аллергии, Вы отреагировали чересчур… Необычно. И, когда мистер Снейп пытался с помощью магии Вам помочь, всё стало хуже. Этот феномен очень взволновал всех врачей и Ваших учителей. Мы также пробовали использовать магию в лечении — от неё у Вас начинались осложнения, а от лекарств маглов всё было достаточно стабильно. Так что, скорее всего, использование магии на Вас может негативно отразиться, вплоть до летального исхода. Вам категорически запрещается принимать какие-либо зелья, только настойки. Также не следует накладывать хоть какие-то заклинания на Вас. Эмбер была поражена. У неё что… — Извините, сэр, — тихо сказала девочка, когда врач хотел уходить. — То есть, у меня… Аллергия на магию? — Можно и так сказать, — пожал плечами врач и вышел из палаты. В палате осталась только она и профессор Снейп. Эмбер держалась. Она держалась стойко, достаточно стойко. По большей мере потому, что она до сих пор пребывала в шоке. Разве бывает аллергия на магию? — Ты как? — профессор осторожно сел на стоящий рядом стул. Лицо его смягчилось. — Я… — брюнетка прокашлялась. Горло перестало болеть, но начало першить. — Нет. Я определённо не в порядке. Какой она будет волшебницей, если не может ничего принимать? А если она сильно заболеет, несмотря на сильный врождённый иммунитет? И как же колдовать… А если в неё попадут заклинанием, она умрёт? Такой не место в волшебном мире! — Эмбер, — начал профессор. — Может, это наследственно? Девочка удивлённо раскрыла глаза. Если бы у матери наблюдалось что-то такое, тогда она бы сказала. Женщина бы не выжила — в неё авроры столько раз всякими заклинания и попадали… А вот отец… Она не была уверена. Что-то бы было раньше, и в него Пожиратели много раз попадали. Тогда какая же причина? — Не знаю, — наконец после долгих раздумий пробормотала она. — Я своего родного отца не очень-то и помню. — А ты знаешь, кто он? — поднял бровь Северус. Она неуверенно кивнула. Воцарилась неуютная тишина, давившая на уши. — И кто же… он? Эмбер ответила, но не сразу. Она знала, что между отцом и Пожирателями лютая вражда, и знала, что Северус — двойной агент Дамблдора. Да, подслушивать нехорошо, но очень интересно. И из подслушиваний она узнала, что отец и профессор не ладили. Путём анализа вычислила, что они были на одном курсе, и могли встречаться. Они могли конфликтовать, и причём серьёзно, если судить по тому, как профессор говорил о Джеймсе. И как он отреагирует, узнав, что его любимая ученица и ребёнок, который ему нравится и помог в некоторой мере «ожить» — сестра знаменитого Гарри Поттера и ребенок Джеймса, так ещё внебрачный?! Эмбер нервно закусила губу. — Вы правда хотите это знать? — наконец спросила она. — Ты сама прекрасно знаешь, насколько сильно любопытство, — Снейп слабо улыбнулся. — Это что, настолько страшный секрет? Если бы он знал, насколько! Такое кому попало не говорят… Но всё же стоит рассказать. Профессор знает отца. Знал. А она не знала и не знает толком ничего. Немногое было известно Нарциссе. Она набрала побольше воздуха и начала тихо рассказывать всё-всё. С самого начала…

***

Она очень быстро пошла на поправку. На следующий день Эмбер выписали, но под опеку декана. Он должен был следить, чтобы она принимала лекарства в течении недели. Тот с охотой согласился. Сейчас они шли по волшебной деревне под названием Хогсмид. Автобус «Ночной Рыцарь», на котором они ехали, быстро их доставил до нужного места. Хоть профессор и знал, что она уже трансгрессировала с родителями, да и сам с ней тоже, но он не хотел рисковать. Всю дорогу двое молчали. Северус, после сказанного Эмбер, до сих пор был в шоке. Муж Лили изменял ей. Джеймс изменял Лили… Он до сих пор любил её. Любил эту рыжеволосую девушку, хоть её уже нет. Если бы она его тоже полюбила и была бы с ним, он бы и не подумал ей изменять. Он знал, что так и будет. Он знал… Но Эмбер не виновата в грехах отца. Она просто… Стала результатом. Итогом. Тем, чем это всё закончилось. Лили этого не заслужила. Она не сделала ничего, чтобы быть обманутой. Хотя… У всех есть грешки. И у неё тоже. Снейп это знал… — Профессор… — прошептала девочка. — А Вы знали моего отца? — Я… — Северус будто очнулся ото сна. — Да. Знал. — А каким был он? — глаза брюнетки загорелись любопытством. — Он был не таким хорошим, как ты думаешь. Совсем не хорошим… — Вам… Неприятно о нём говорить? — Особого удовольствия не испытываю, — отрезал он. Дальше они шли так же — молча. Был прохладный воскресный день. Девочка немного замёрзла — в декабре стало холоднее, а у неё не было тёплых вещей. Когда она вошла в замок, её обдало теплом. Был обед, и Эмбер решила, что его она пропускать не будет. Когда она вошла в Большой зал, все замолчали и начали на неё смотреть, как на восьмое чудо света. Профессора Снейпа рядом не было. Под едва слышны шепотки она прошла к столу своего факультета. — Чего это все? — мигом спросила она у Грегори и Винсента. Гойл чуть отсел от неё. — Месяц назад… Ты… — замялся Крэб. — Эмбер, тогда твои крики было слышно на весь замок! — Ария испуганно смотрела на подругу. — Что с тобой случилось? — Эмм… Я… Говорить или нет? — Эмбер! — услышала она с другого конца Большого зала. Оглянувшись, она увидела Гарри и Гермиону. Девочка призывно махала рукой. — Я сейчас, — сказала она и встала. Сразу же послышались шепотки. Конечно — слизеринка идёт к гриффиндорцам. Странная, однако, эта брюнетка. И они не менее странные. — Привет, — тихо сказала Эмбер. Из-за прежде ужасно болевшего горла она боялась сказать что-то громко, вдруг снова заболит. — Садись к нам, — сказала Грейнджер. Она уже сидела около Рона и подвинулась, чтобы брюнетка села с ними. — Ты… Гермиона, ты что, тоже со мной дружишь? — с лёгкой надеждой в голосе задала вопрос Эмбер, садясь. Рядом сел Гарри. — Ну да, — засмеялась каштанововолосая. — Я тебя считаю подругой с того момента, как мы победили тролля. Такие моменты сближают. — Что с тобой случилось? — перебил Гарри. — Ты так громко кричала, аж здесь слышно было… — У меня случился приступ аллергии. Я и Грэхэм ели «Берти Боттс», и мне попался вкус фисташки. У меня на них аллергия, — просто ответила она. — Это насколько же сильной должна быть аллергия, чтобы так кричать? — встрял Симус. Она и не заметила, как возле них собралась толпа гриффиндорцев, в частности первокурсников. Были также и другие факультеты, но больше всего виднелось именно красных галстуков. — Ну… Это сложно… — замялась девочка. — Ничего страшного, — похлопал её по плечу Гарри. — Мы поймём. Эмбер улыбнулась и принялась рассказывать о новой, так сказать, «аллергии», ведь они рано или поздно узнают. Все слушали, разинув рты. И вправду, такого раньше не было ни у кого. Все задавали самые разные вопросы, говорили другим, сочувствовали. Гермиона даже пообещала, что поищет про это в библиотеке, и Эмбер вызвалась принять участие. Она сама хотела туда пойти. Так же остальные решили помочь ей с уроками — как никак, её месяц не было, она довольно сильно отстала. Эмбер было очень приятно, что её перестали бояться и с ней начали разговаривать, сочувствовать и помогать. Это значит, что она не монстр. Не отродье матери, не «дочь Пожирательницы», а просто девочка. И всем было без разницы на её внешность и на зелёный галстук. Она — единственная из Слизерина, с которой общаются остальные факультеты. И Драко это совершенно не нравится…