Рыцарь Прованса

- Ну, хорошо, я тебя осведомлю! В начале этого года в Нормандии и ее окраинах образовалось крупное плебейское и крестьянское восстание «босоногих», что воспротивилось нынешним законам монархии. Народные массы пошли против короля, но я уточняю - ТОЛЬКО НОРМАНДИЯ взялась за вилы и лопаты! Остальное народонаселение Франции спокойно реагировало на введение новых налогов и некоторые фундаментальные экономические перевороты! Бунтари организовали вполне боеспособную армию, а основал всю эту возню некий Финн Коллинс "Босоногий", в честь которого и назвалось восстание так – «босоногие». Даже некоторые феодалы поддержали восстание. Когда в наших краях появляются воины Босоногого, некоторые реагируют на это не совсем дружелюбно, а даже наоборот – ведь не все здесь пренебрегают законами монарха! - Спасибо за краткий экскурс в историю…э…вообщем, а я здесь причем? Женщина ехидно улыбнулась, слегка покачав головой, но потом продолжила: - Эх, Кларки, Кларки! Неужели ты не чуяла о том, что кардинал Ришелье и, соответственно, король Людовик ХІІІ объявили вознаграждение за твою голову в тысяча шиллингов? - Не-ет! – ответила Кларк, чуть ли не сойдя с ума от услышанного. - Гриффин! Финн "Босоногий" взял в компаньоны именно тебя, и ты согласилась! – как гром среди ясного неба прозвучали слова. - Я? Я? То есть…я - одна из «босоногих»? - Да! - Ой, бляяяяя, акх…надо сваливать....бляя...? Не знаю…у вас есть водка? Нет – не поможет… - бессвязно – развязно зарычала Кларк, пытаясь удержаться на ногах. Но не получилось – закатив глаза ко лбу, она без сознания плюхнулась на мешки. *** Как тепло и свободно. Тучи такие белые, нежные. А вокруг только поле, наполненное золотоголовой пшеницей. Колоски волной покачивались под каждым дуновением ветра, сбрасывая из себя желтые пылинки. А посреди поля стоит лошадь – большая, крупная. Ее грива разлеталась во все стороны, создавая впечатление напыщенного корабельного паруса. Лошадь была серой с маленьким белым пятном на лбу в виде сердца. Она ела пшеницу, хватая, сначала, по одному колоску за раз, но потом, все более жадно вырывала целые снопы вместе с корнями, землей. Лошадь пожирала все больше и больше, пока не осталось не единого колоска на поле. Здесь стало так пустынно. Голая земля образовалась – черная, хмурая, что отдавало могильным запахом. Лошадь куда – то пропала, а вместо нее опустился ниц с небес черный шар, внутри которого была вакуумная пустота. Шар делался все больше и больше, пока и вовсе не лопнул, разлетевшись на тысячи кусочков по всему полю. А один кусочек залетел за край поля и упал в небольшой овраг. В том овраге находилась грязная лужа, словно в ней искупалось множество свиней. Клочок шара утонул, но через секунду из лужи показалась чья – то голова, потом плечи…ноги…это была она. Лекса. Но откуда? Как? Ее надо спасти? Она в луже! Ее надо спасти! Спасти! -А-а! – завопила Кларк, подскочив на месте, а потом рухнула на что – то очень больное. Точнее, для нее то «что – то» показалось болезненным. Кларк огляделась. Только что она лежала на широкой лавке возле стены, а теперь валялась на полу под ней. - «Это был сон? О- о, чтоб тебя…ху – ух!» - подумала девчонка, вытирая рукавом пот со лба. - Госпожа, госпожа, с вами все нормально? Вы не ушиблись? – забеспокоился Эйдан, показавшейся возле нее невесть откуда. Он осторожно взял белокурую под руку и помог ей снова сесть на лавку. Девчонка притихла. Она все еще была в таверне. Но вокруг никого из посетителей не обнаруживалось. Девчонка кинула взор на занавешенное тонкой шторой окно – за ним темень. Видно Кларк проспала добротных пол дня – это от усталости. Эйдан смотрел на девчонку с долей опаски, и она это заметила. Возле одного из столиков сидела слегка перепуганная Алексия, то и дело ломая себе ногти. Маркус Кейн тоже приютился около нее, попивая из кружки, какую – то жидкость. - Что случилось? Где все? – задала вопрос Кларк, приглаживая свои взъерошенные волосы. - Они ушли! – ответил голос. Кларк, повертев головой, заметила приближающуюся к себе Рейвен Рейес, что держала в двух руках железные кружки. Она подошла ближе к лавке и, всучив белокурой и Эйдану пиво, присела около них. Кларк фыркнула, но ничего не сказала – она просто не любит пиво, но и гостеприимством не брезговала. Поставив кружку подле себя, девчонка спросила: - Ничего не понимаю,…вы выгнали из таверны всех людей?... - Некоторые из них могли знать тебя, Гриффин, я не хотела рисковать! – сказала женщина. Она подошла к барной стойке и, взяв оттуда кусок тряпки, принялась все протирать. - Кларк? А почему…вы всем обо мне рассказали? Но зачем? То есть… - Не волнуйтесь, сударыня, ми вас не виним! Правда, мадемуазель Алексия? – брякнул Эйдан, довольно потягивая из кружки пиво. Кларк кинула взгляд на Лексу, но та сидела неподвижно. Ее бледное лицо стало еще бледнее, а когда их глаза встретились, она, казалось сейчас лишиться чувств. Может эта Гриффин и Версальской фрейлине насолила в прошлом? Отчего же тогда она хранит молчание? - И что ты обо мне думаешь, парень? – спросила Кларк, обращаясь к мальцу. - То, что вы – идееносец Великой Жанны д'Арк! Я так много слыхивал о подвигах и целеустремлениях Финна и его подруги Кларк Гриффин, что счел их не кем иным, как идолами нашего века! Это прекрасно, прекрасно! - А вы, Маркус, довольны моими поступками в прошлом? – обратилась Кларк к слегка опьяневшему «другу». - Я? Всенепременно, тысяча чертей…гик! – ответил тот, покосив глазом. - А вы – Лекса, готовы идти со мною в Париж, где, наверное, на всех столбах висит фото –«Разыскивается Кларк Гриффин?»... нет? ...отчего же – ведь всегда приятно видеть преступницу обезвреженной… - Я просто…. – тихонько запротестовала дама, но Кларк продолжала: - Итак! Если все согласны с тем, что я - вражина народа…а - ой, точнее, короля, то прошу высказаться по такому поводу! Если нет – катитесь все в задницу!! Молчание. - Ну что же – простите и прощайте! – вставила итоговую фразу она и последовала к двери. Выйдя на улицу, она присела на лавке, что располагалась перпендикулярно северной стене таверны. Несколько минут помечтав на луну, девчонка заметила, что в тени скрывается чья – то фигура. Ну – фигура, так фигура что с того? Кто – то захотел чего – то крепенького на ночь гладя. Немного присмотревшись, Кларк распознала Лексу. Почему девчонка ее изначально не заметила, когда та выходила вслед за ней? Алексия подошла к задумчивой Кларк, и, попросив разрешения присоединиться, присела. - Чего вы – посмеяться хотите или в последний раз поглазеть на преступницу и врага государства? - Нет! Просто я не считаю любое иное народное восстание рукоделием только рутьеров! - А кого же? Промозглых и голодных голодранцев, что взяв в руки вилы и косы, подняли мелкий бунт против воли и слова короля? Или может враждующая сторона подговорила людей подняться против власти с целью ослабить монархистское звено в государственной цепочке? - Почему вы так говорите, сударыня… - А как мне говорить…черт,…зачем…какой боженько забросил меня в это столетие…черт,…с какой стати выбрали меня? Почему? А там что со мной? Как? Это уже навсегда? Ну не могло ОНО поселить меня в тело, какого – то дворянина или дворянку?…а тут на тебе – «босоногая» пьяница и шалавушка, обалдеть, нахрен…! - О чем вы…я не совсем…вы не....не говорите так! Лекса окончательно уж опешила от постоянных заскоков своего сопроводителя и начинала уже ее побаиваться. - Я, наверное, пойду да утоплюсь! – заключила Кларк, вполне серьезно подумывая о результате своих суждений. - Вы с ума сошли? Нет же! Есть выход! – запротестовала Лекса, удивленно посмотрев Кларк в лицо. - И что за «выход»? – подняла та голову. - Вы должны принять должность вассала при короле, дав ему клятву верности! - С какого это перепугу – из врага да в вассалы? - Я сообщу ему о вашем благосклонном ко мне отношении и о непомерном содействии в спасении дочери принца Нидерландов! - Откуда взялась такая снисходительность? Вас не смущала моя дерзость? - Дерзость – не что иное, как черта характера, а характер всякий приемлем для человека, не так ли? - Ну, вам виднее. Только бы на гвозди не сесть,…кстати, мы действительно тогда вас спасли? Ведь Густус называл нашу «кражу» своим сокровищем! - Да – спасли, и я премного благодарна за это! – усмехнулась дама. - Вот и отличненько – не буду корить себя за безмерное хамство перед герцогом! И еще…хочу признаться, - Кларк немного замялась, нервно поглядывая то на собственные ногти, то на улыбающуюся Лексу, - Хочу сказать вот что…мы…то есть я и Эйдан…хотя, от тут не причем… вообщем я хотела воспользоваться вами в своих целях! С лица Лексы молниеносно сползла улыбка, и она встревожено спросила: - Зачем? Кларк хотела было провалиться сквозь землю под натиском тяжело взгляда Лексы, но земля почему – то никак не проваливалась. - Затем, что бы снять с себя все обвинения за убийство какого – то там парня по имени Кайл Уик! Мы тут вообще никакой стороной с Эйданом, но мужик то скончался и надо щепки вешать. Вот мы и нашлись как подходящие кандидатуры для всего этого дела! - Вы не виноваты в убийстве вассала герцога! – утвердительно заявила Лекса. У Кларк даже челюсть отпала от услышанного. - Я все знаю! – продолжала она, - Это лишь злокозненность герцога! Несомненно, он вложил подле тела падшего вассала мою пектораль, так ведь?...я была в этом уверена! Он, разыграв театральную комедию перед королем и моим отцом, хотел жениться на мне, и отец одобрил сей союз во имя сплетения дружественных уз между государствами, дабы потом дать достойный отпор враждующей коалиции! Но для собственного обогащения, Густус Бургундский придумал весьма замысловатый план, по тропе которого и следовал все это время! Пятого дня герцог распорядился нанять карету с чалыми лошадьми, для того что бы доставить меня в замок Шенонсо для дальнейшего венчания святым отцом, но все сложилось иначе! Отослав с гонцом весть о том, что конный экипаж приедет много позже, он тайно направил своего верного вассала за чистой речной водой и, похитив меня, прикрываясь бочонками, отправил в «долину королей»! - Пипец! – выдохнула Кларк, ведь об этом она уже догадывалась еще там – в замке под замком. - Да! Доставив бочонки с водой и пленив меня, герцог предательски убил своего рутьера, оставив его у берегов реки Луары. - Ага! А три мушкетера, верные подданные герцога, сидели за холмом в ожидании каких - нибудь засранцев, что бы на них повесить содеянное убийство и ваше похищение, так ведь? - Да…и еще…герцог высылал письма королю от вашего имени с настойчивой просьбой выкупить меня за несколько тысяч шиллингов! - От хитрожопый лис! – рыкнула Кларк, зло, нахмурив брови, потом, немного подумав, добавила: - А письма были от имени Кларк Орлеанской? - Да! - Ху - ух! Хоть это радует! В Париже меня ждет одна виселица, а не две! О – о, смотрите, принцесса! – молвила Кларк, указывая в сторону лесных массивов. – Там над верхушками деревьев струиться дым костра! - Видимо разбойники разбили лагерь! – утвердительно качнула головой Лекса, заинтересованно поглядывая вдаль. - Разбойники? А может Финн Коллинс "Босоногий"? – ехидно вякнула девчонка, колко посмотрев на даму, но, не заметив от нее ожидаемой реакции, Кларк потянуло на романтику, так, как она вспомнила слова из прекрасного романса французской писательницы Луизы де Лавальер, что были опечатаны в не менее достойном приключенческом романе ''Пираты Короля-Солнца''. - Мне вспомнилось нечто волнующее о городе Блуа, позвольте продекламировать! – сказала Кларк, настроившись на лирический лад. Ведь когда – то эти строчки могли смело охарактеризовать ее и Беллами. Перенеся их в голове в другой мир, девчонка хотела таким способом вспомнить о нем. Когда Лекса удовлетворительно кивнула, она начала: - Костры в лесах Блуа забыть я не могу. И, словно в детских снах, я по лугам бегу. Тех дней не возвратить, исчезли словно дым, Когда тебя ждала, когда ты был любим. Король - мой властелин, мой Бог и мой палач. Твоя пора потерь, моя пора удач... Но отчего, скажи, средь пышного Двора Горят, как наяву, костры в лесах Блуа? Как будто нет разлук, измен, обид и слез. Костры в лесах Блуа из наших детских грез. Костры в лесах Блуа погасли для меня. Но все ж... Не уходи! Не торопи коня! Пойми мою печаль, сын знатного отца - Костры в лесах Блуа спалили нам сердца. Скучала в Замке я, скучал ты при Дворе. Любить бы нам тогда, но действовал запрет. Мы наломали дров, наделали мы бед. И твой палач - любовь, а мой - ваш Высший Свет. Но верю, что ты жив, ты жив - и я жива… Тут Кларк запнулась, а из ее глаз ручьем брызнули слезы. Окутав ладонями лицо, она не стеснялась горько всхлипывать. Через мгновение девчонка почувствовала теплую дружелюбную руку на своей руке и, от такого жеста совсем уж расклеившись, кинулась в объятия Лексы. Кларк в этот момент поняла – лучшую подругу в этом мире не отыскать, ведь там – в Москве в нее и подруг не было, одни только завистницы и предательницы – карьеристки, что взбираясь по служебной лестнице, могли и каблуком пнуть, и по голове стукнуть. - Вы очень добры ко мне, Алексия! – пискнула белокурая, погрузившись носом в ее плече. - Не отчаивайтесь, сударыня, для нас огни еще не погасли! – совсем, как к ребенку обратилась дама, ласково перебирая волосы Кларк. - Ох! Кабы так, кабы так! Потом, в полном молчании, двое пробили добрых полчаса, после чего Кларк, вдоволь наплакавшись и освободившись из объятий, встала в полный рост. - Ну что же…если тот пьяница вручил нам коня, то завтра поутру отправимся в Париж и я сочту за честь оставить вас на попечение Его Величеству,…а там уж будь что будет! – слегка еще подергиваясь от недавних всхлипываний, предложила девчонка. Она посмотрела на волнующуюся Луару, что величественно располагалась совсем вблизи и прямиком направилась к берегу. Лекса осталась на лавке в полном одиночестве. Она только провела взглядом своего недавнего собеседника и немного приуныла – Кларк это почувствовала. - Эх, Франция, Франция» - подумала девчонка, пристально наблюдая, как темные воды Луары купают в своих волнах прохладное покрывало ночи. Она присела на высокую зеленую траву и с восхищением взирала на луну и ее отблески лучей. - «Почему у простой русской девушки прабабушкой оказалась иностранка – дебоширка, что, несомненно, была убита стрелою выпущенную недругом? Почему я оказалась в ее теле? Может моя душа поселилась в ней для того, что бы исполнить то, что не в силах была осуществить она? Я уже изменила ход истории и, несомненно, изменила все там – в Москве…изменила саму себя и все, все, все…страшно! Мое призвание здесь – спасти Лексу Ком Трикру и предотвратить нежелательные вражеские действия со стороны Нидерландов? Или что бы искупить вину перед лицом монарха и оказаться не виселице за дела под началом движения «босоногих»? Куда мне убежать и где спрятаться? Кто меня уважает, а кто призирает? Ждет ли с раскрытой душой и объятиями Лион, Руан, Бордо, Марсель, Орлеан? Знакомо мое имя в городах и поселках, или всякий бургундский староста будет гнать Кларк Гриффин в три шея из своего села, а за ней скажут дружно «проваливай» Лотарингия и Гасконь вместе с Франш – Конте и Шампанем? Против короля не пойдешь! Из Гаскони сам д'Артаньян помашет мне ручкой и важно скажет, мол, пришла сюда незнать кто и командует, бука. А этого шевалье не перехитришь – ведь в книжках читала! Как возьмет меня за шкирки вместе с Атосом, Портосом и Арамисом, да как наплюем вслед, что потом не оберешься – жуть»! Немного высказавшись и еще больше разволновав себе душу, девчонка решила немного выкупаться. Вода, конечно же, не совсем уж чистая, да и летний воздух был какой – то не летний, но попробовать стоит. Скинув из себя все старомодное лохмотья, она побрела в воду. Немного поныряв и благодарно кивнув ясной луне за хорошую подсветку, она покинула водное пространство. Быстренько оделась и побрела к давно облюбованной лавке около таверны. Лекса немного удивилась, увидев взлохмаченные мокрые волосы Кларк, и с интересом осведомилась: - Вы искупались, сударыня? Но ведь не время суток… - Надо было освежиться! Дурные мысли лезут в голову,…простите за невежество и такой непрезентабельный вид, принцесса,…а почему вы еще здесь, идите внутрь – на улице весьма прохладно! - Да, да, я…шептала Лекса. Она торопливо покинула свое прежнее пристанище, исчезнув за дверью. Кларк немного помялась, а потом, гулко выдохнув, приказала себе: - «Если судьба дала тебе такую роль, так и играй ее достойно! Лекса пообещала подхватить меня на берег, если начну тонуть в смертельных удушающих руках – жалах короля – что же, поверю на слово! На кого же еще полагаться в этом веке, как не на нее и мальчишку Эйдана?» Когда Кларк вновь появилась в таверне, свечи, убаюканные в изысканных серебряных подсвечниках, на стенах почти догорали. На потолку и полу плясали чудные тени, изображая, словно живой театральный балет. За одним из столиков, погрузив глаз в кружку, мирно посапывал Маркус, Эйдан, раздобыв где – то толстую книжку, на подобие «Война и мир» - читал в уголке, час, от часу шурша желтыми листками. Лексы не было. Видимо отправилась спать после пережитых томительных приключений. Кларк подошла к Рейвен, что все еще протирала бутылки да ковши. Попросив у нее кружку вина, тут же присела. - Октавия, когда прощалась со мною, приказала отправиться к вам и узнать о наших с нею родителях. Вы ведь знаете их? – осведомилась девчонка, медленно потягивая сладкое виноградное вино. - Кларки, ты к реке ходила? Вскоре лужу здесь накапаешь…да, я знаю ваших родителей! Редкой доброты люди. - Где я могу их найти? - Они здесь – в Блуа! Но я не думаю, что кто – то из них будет рад тому, что их дочь объявилась в этих краях! - Почему? - Ты – изгнана, Гриффин. Враг своего отца! Оказавшись противником короля, ты смела, разграбить собственный дом и оставить своих родителей в нищете и горьких слезах! - А Октавия… - Твоя сестра всегда верила в тебя и в твою идею! Даже когда она попала в руки к «босоногим» и испытала их муки на себе, она твердила всем: «Моя отважная сестра святая, она истинная и благородна. Это дьявол в плоти – Финн "Босоногий", утоп ее в пучине обмана»! - Господи, нет… - сквозь зубы процедила Кларк, до боли сжав в руках кружку с вином. – Как сестра попала к «босоногим»? – продолжала она. Рейвен бросила вытирать все подряд, и, скосив недовольный взор на Кларк, хмыкнула: - Однажды утром ты, сидя вон за тем столиком и обнимая ковш теплого эля, трезвонила кому попало, что продашь свою сестру за три шиллинга, если покупатель окажется дворянином или вассалом какого – нибудь лица благородной крови! Солнце не успело сесть за реку, когда в таверну вошел герцог Густус Бургундский и предложил свою кандидатуру! - А…а я что? – ужаснулась Кларк, обливаясь холодным потом. - Ты согласилась! Ах, Гриффин! Неужели твое сердце оставалось столь каменным и в то мгновение, когда мать, роняя слезы и схватив себя за волосы, начала их рвать, проклинала тот день, когда ты появилась на свет! Она не смогла защитить свою дочь, и отец Октавии был бессилен перед властью герцога! Может кто – то скажет, что девочка попала в золотую клетку, но уверяю тебя, Кларк– Густус Бургундский, является тайным поклонником темных сил и сторонником алхимии! Он безумен и деспотичен! - Герцог проводит какие – то эксперименты? - Да! Кларк схватила кружку покрепче и бросила ее с силой в ближайшую стену. Звяканье метала, разбудило Маркуса. Старик поднялся на ноги, устало нависая над столом. - Друг мой! – вскричала Кларк, обращаясь к нему, - Мне нужна лошадь! Скорей! Я убью его! Убью! - Кого?…гик! – спросил Маркус, пытаясь протереть глаза. - Где мой меч? Где эта гребанная железяка???!! Больно.... Девчонка прикрыла ладонью сердце, медленно оседая на пол. - Что с тобой, тысяча чертей? – взревел Маркус, бросаясь подруге на помощь. Его лицо было таким взволнованным и озабоченным, что Кларк действительно поверила в столь крепкую дружбу. - Это герцог…еще в замке… - прошипела та, расстегивая пуговицы сюртука. На теле в области сердца показалась неглубокая, но запущенная рана в форме стрелы. - Отчего же ты не осведомил меня? Тысяча чертей, могла образоваться инфекция! - Я никогда не любила жаловаться на свои недомогания! – твердо заключила Кларк, и была абсолютно честна с собой. Еще в детстве, когда лучи солнца и теплый воздух с благовониями наполняли летнюю лужайку жизнью, маленькая Кларк бегала по ней босяком. Бросив палку любимому псу Альфреду, девчонка весело визжала: «Я быстрее найду трость»! И бежала в ту сторону стремительней ветра. Вот тогда она расцарапала себе коленку до крови. Было больно и неудобно. Но скрыв рану за плотными штанами от милосердных глаз матери, она продолжала играть, никому не сказав, ни слова о своем ушибе. А тут такая маленькая царапина – она не стоит даже внимания. Но почему – то было плохо, и Кларк невольно вспомнила слова Эйдана– «В открытые поры может попасть зараженный воздух…» и тогда ее мышцы напряглись. - Надо спасти сестру! – шепнула Кларк Маркусу, когда тот ласково наклонился к ней. - Твою Октавию? Она в плену? – заволновался Сивобородый, прикидывая, на сколько серьезной может быть рана друга. - Да…в замке Шенонсо! - В Шенонсо? Ведь им правит один не очень богатый герцог, которому ты ее и продал! Зачем же тогда спасать?! - Да потому – что она моя СЕСТРА, твою мать! Кларк сделала грустное лицо, и Маркус совсем уж приуныл. Вскоре к такой незамысловатой картине присоединились Эйдан и Рейвен. Они дружно подхватили девчонку и усадили на лавку у стены. Кларк кряхтела от боли, покусывая губы, но стояла на своем. Тогда Маркус решился на отчаянный шаг: - Я поеду за твоей сестрой! Я знаю, как тайно пробраться в замок! - Я с тобой! – гордо заявил Эйдан, в глазах которого загорелась храбрость. - Нет! Это я виновата во всем! Где мой меч,…где коняка!?? Как на ней ездить бляяя?... о- о, акх! Кларк еще раз скривилась от боли, а пальцы рук начали мелко дрожать. В таверне вдруг стало ужасно холодно, а поверхность кожи покрылась маленькими каплями пота. Девчонка очень плохо себя почувствовала, из последних сил пролепетав: - Это заражение! Надо спасти ее…спасти! Глаза смывало бурным потоком слез. Душа разрывалась на части, обременяя сердце, словно звон колокола, медленно и гнетуще стучать в груди. Она откинула голову назад, слегка прикрыв глаза. Невдалеке скрипнула дверь, и около Кларк появилась еще одна фигура. Девчонка не смогла ее рассмотреть, но почувствовала на себе тягость чьего – то взора. Потом ее руку окутала маленькая теплая ладонь. - Держитесь, госпожа Кларк– вы нам нужны! – прошептали у самого уха, а потом стало совсем тихо и печально. *** Проснулась она, когда на лице стал весело плясать солнечный лучик. Глубоко выдохнул свежий теплый ветерок, немного взъерошив волосы. Кларк оторвала голову от подушки и села на кровати. Да – именно на кровати. Пометав взглядом, девчонка определила, что находиться в крохотной комнатушке с одной кроватью, на которой вместо одеял и простыни имелись волчье шкуры, и деревянным столиком со стулом. Западную стену комнатушки украшало объемное распахнутое окно, именно откуда без стука и ворвался летний ветерок. Оглядев себя, Кларк поняла, что ее кто – то переодел в белоснежную льняную рубаху и такого же цвета штанины. Одежда была старого покроя, но очень удобной и практичной. Отвернув на шее край рубахи, выяснилось, что место, где должна была зиять рана, обильно покрыто неизвестной травушкой – буравушкой и темным месивом в виде грязи. Все это припечатано тонким лоскутом ткани и перемотано по окружности груди узкой полосой ткани из того же материала, что и одежда. Она все еще была в оболочке этой Гриффин, и по ощущениям и усталости – весьма помятая и, наверное, не презентабельная на вид. Не помешало бы и ноги побрить!! Скрипнула дверь, и в комнату вошел человек в балахоне, а на голову был накинут капюшон. Кларк встрепенулась от неожиданности, но не испугалась. Фигура постояла немного в тишине, переминаясь с ноги на ногу и, наконец, откинув капюшон назад, предстала вся в своем образе. - О, сестра! Вы ужасно выглядите! – съязвила Октавия, но с ноткой радости и участия. Кларк пробыла в ступоре несколько секунд, но потом выскочила с кровати и кинулась в объятия сестры. Она еще что – то залепетала, бросаясь слезами в разные стороны. Октавия тоже прослезилась. - Как …кто?!!!– радостно закричала Кларк, усаживая сестру подле себя на кровать. - Меня спасли два смелых господина! - Маркус и Эйдан? Господи, я же запретила им! Но они пошли! Я сама хотела,…но рана! - Не беспокойтесь, сестра моя, они пробрались в замок ночью! Никто из слуг и витязей не заметил! - А что Густус? - Он скрылся. Маркус хотел убить его перед тем, как тот осведомит стражей о вторжении! Мы вышли тайными катакомбами! - Вот же молодцы! Вот молодцы, - весело залепетала Кларк, но потом тихо добавила, - …а я…. - Вы - истинная Прованская рыцарь! – утвердительно кивнула Октавия, еще раз обняв сестру. - Я все еще в таверне? А где все? – спросила девчонка, утирая слезы. - Дама Алексия помогает Рейвен с посетителями – с трудом вериться, что человек из высшего света может трудиться наравне с простолюдинкой! Маркус и Эйдан отправились бороздить волны Луары – может, повезет поймать какую – нибудь рыбу. Они взяли взаймы лодку одного старого рыбалки, немного прикупив снастей за те деньги, что довелось им обнаружить в замке! - Хе-хе! Это, несомненно, Маркус постарался! – усмехнулась девчонка, довольно потягиваясь во весь рост. Тут Октавия запнулась и, взглянув девчонке в глаза, произнесла: - Дама Алексия часто справлялась о вашем здоровье! - Да? Приятно слышать! Она добрейшый человечик. Я поклялась, что верну ее отцу сегодня же поутру! - Вы стали очень…странно изъясняться, сестра моя! Не подействовали ли эти дурные травы? - Травы? Они здесь не причем! - В последнее время…я не узнаю вас…ваши поступки…они довольно странны… - Что же странного? – забеспокоилась Кларк, прикусив губу. - Странно то, что вы, моя сестра, стали много мягче и …доброжелательнее! - «Доброжелательнее»? Вот это словечко! - Наши родители…они ведь думают, что вы…. - Я знаю и хочу изменить их отношение ко мне! - Но я всегда любила вас, сестра моя – я верила в вас! - Спасибо! Кларк встала с кровати и принялась шарить по углам в поисках своей обыденной одежды. Октавия поняла намек и быстренько скрылась за дверью. Спустя минуту, в ее руках были аккуратно сложенный сюртук, штанины и начищенные до блеска сапоги. Надев все это добро, Кларк произнесла: - Мне бы брови пощипать!…так, сказать – снести эти заросли одним взмахом меча! Неужели за одну ночь я так обросла? - Вы…были в беспамятстве три дня, сестра моя! - Три дня? – присвистнула Кларк, округлив глаза. - Да! Все очень беспокоились за вас! Дама Алексия часто посещала сию обитель и читала молитвы…много молитв! - Одними молитвами не обошлось! – крякнула девчонка, указав на смеси и травы на ране. - Это сделала Рейвен– она добротная целительница! - Надо бы поблагодарить их! Октавия удивилась: - А вы действительно изменились! В таверне было довольно людно. День еще только начался, а многие посетители уже носом клевали. Около деревянной балки с кружкой стоял и тот пьяница, которому Кларк дала под нос. Он о чем – то мило беседовал со своими дружками. Заметив на горизонте девчонку, пьяница сразу осел, погрузив голову между лопаток, а потом быстро кивнул. - «Здоровается»! – подумала Кларк, ответив тем же жестом. Больше никто не обратил внимание на новоявленного. Все либо трепали языками, либо опустошали кружки. Когда Кларк встретилась взором с Лексой, что все время словно юла крутилась около барной стойки, то весело подмигнула ей. Подойдя ближе, девчонка пролепетала: - Спасибо за сочувствие! И низко поклонилась. Лекса, только заметив Гриффин вблизи, широко улыбнулась и присела в реверансе. Рейвен тоже поприветствовала выздоровевшую. Женщина поставила на стол запеченную утку и кружку пива. Кларк сказала «спасибо», но пиво сразу же отодвинула. Рейвен это заметила и удивилась: - Почему ты не пьешь свой любимый напиток? - Это что – эль? А похоже на пиво! Я не люблю этого пойла! Извини! Октавия, что стояла около своей сестры и Рейвен переглянулись. Видимо сие показалось для них большой странностью. - А вино? – предложила женщина, пряча кружку. - Да разве можно с утра пить, словно алканавт?! Я лучше соку или воды! Женщины опять переглянулись, но ничего не сказали. Хорошо позавтракав, Кларк поблагодарила за вкусную утку и предложила деньги, что передал ей когда – то Маркус. Они все время находились в сюртуке. Когда Рейвен отказалась брать плату, девчонка, засучив рукава, направилась «на кухню». Кухонька, что находилась в отдельной небольшой комнате, вмещала в себя потрескавшуюся печку, два стола, стул и набор глиняной посуды. На самодельных деревянных полках крест – накрест размещались разноцветные бутылки старинного вина и рома. На столах – завалы продуктов – овощей, хлеба и мяса. Около стен стояли мешки с зерном, мукой и овчиной. Она окунула руки в бочку с водой. - «Что же – не густо для разгулявшегося воображения» - подумала девчонка, принимаясь за работу. Немного поторохтев глиняной утварью и овощами, она соорудила неплохой салат. Потом добавила приправ, обильности, которой можно было позавидовать, и украсила все это перцем и нарезанным фигурками томатом. Как на славу, печка горела искристым огнем. Кларк «наворожила» отличный пирог с клубникой. Приятный запах пробирался сквозь двери в зал для посетителей. Спустя мгновение «на кухню» вбежала Рейвен в полной растерянности. Она - то думала, что Кларк взялась здесь костер разводить. - Что здесь…что ты?... – вскричала женщина, выпучив глаза на приготовленные блюда. - Это вам в знак моей благодарности! – довольно хмыкнула Кларк, вытирая рукавом слегка влажный лоб. Рейвен отрезала кусочек торта и спрятала его за щеку. Потом удовлетворенно вякнув, кивнула: - Ты мастерица! - А то! Белокурая помыла руки и вышла на свежий воздух. Солнце окутало бледное лицо, а ветер принес на крыльях много добротного кислорода. Как не странно, на улице было не многолюдно. Однако что бы уберечься от разбойников и всякой там напасти, она прихватила с собой клеймору. Внезапно вблизи берега Луары раздались вопли и крики. По голосу было очевидно – орал Эйдан. Кларк мигом очутилась на месте. Она увидела, что к суше пристала та самая баржа одинокого рыбака. Маркус о чем – то разговаривал с рыбаком, то и дела колко поглядывая в сторону обиженного и мокрого до нитки Эйдана. Кларк подошла к мальчугану и кивнула ему, мол, что случилось? Эйдан лишь пожал плечами и опустил голову. Маркус кинул взор на девчонку и, подозвав ее к себе, произнес: - Тысяча чертей, подруга моя, этот мальчишка ничего путного и сделать не может! – он ткнул пальцем в мрачного Эйдана. - А что такое? - Когда в сеть набралось много рыбы, парнишка так подскочил от радости, что невольно перекатился на спину и упал в воду. И если бы не рыбак, он бы утонул! Тот самый рыбак тоже смотрел укоризненно на купальщика, а потом приветливо кивнул Кларк . Девчонка ответила. «Что – то он не очень похож на меланхолика – может нашел, себе, наконец, кого – то?» - подумала она, оценивая размеры баржи. - Добрый господин! – обратилась Кларк к нему, - Не поможете ли вы нам в одном простом, но очень ответственном деле? Старик сдвинул брови, а Маркус удивился. - Ах, да – конечно, спасибо за спасение Эйдана! Но было бы благородством с вашей стороны, если бы вы доставили одну мою подругу в Париж…за нескромную плату, естественно! – добавила она, вынимая из – за пояса «украденный у пьяницы» кошель. - С удовольствием. Моя «Флоренсия» доставит куда угодно! А как величать вас, сударыня? – хрипловато спросил старик, приглаживая усы. - «Интересное название баржи»! - подумала девчонка, и ответила: - Меня…э…Кларк Орлеанская, господин! Маркус и Эйдан переглянулись, а Кларк грозно посмотрела в их сторону. Наверное, подумали, что, мол, опять что – то мутит. Ну и пусть. Вдруг этот рыбачок, услыхав ее настоящее имя, начнет плеваться и бросаться камнями? - Вы из Орлеана? – поинтересовался тот. - Нет, я из Дижона. Но это не важно. Так вы согласны? Старик заглянул в кошель и удовлетворительно вякнул. - Тогда ждите нас здесь до того времени, когда солнце будет в зените! Мы вскоре подойдем! Рыбак откланялся и скрылся в каюте баржи. - Ну что же – славно все, получается! – выговорила Кларк, собирая вместе с Маркусом сетку с уловом, что бултыхалась на старой лодке в виде каноэ. Рейвен с удовольствием приняла подарок от новоявленных рыбалок и отблагодарила всех пивом. Кларк, естественно, употребила яблочный сок. В этот момент в таверну забегает мальчишка лет десяти в каких – то старых обносках и кричит во все горло: - Господа! В городе поймали ведьму! Сейчас ведут на костер!… После этих слов мальчишка торопливо скрылся. Посетители дружно вывалились из двери, бурно обсуждая данную новость: - Наверное, Эбигейл попалась! А я ведь предупреждал ее… - Не – ет! Не может того быть! Она славная женщина! - А кто сказал, что Эбигейл ведут на костер? - Как такое может быть? Все трепали языками на свой лад. К тавернским посетителям присоединились и свинопасы, бросив свои стада около берега реки, и лесорубы – откинув в стороны топоры и вязки дров. Маркус и Эйдан тоже бросились за остальными улицезреть объявившуюся колдунью. - «Вот же маразматики хреновые! Чьи действия отошли от понятий церкви, того на костер!» - сурово выдула девчонка, нахмурив брови. Недовольная во взгляде, она тоже поплелась к центру великого французского города Блуа. Городишко ни чем не отличалось от тех, которые Кларк видела на иллюстрациях школьных учебников по всемирной истории. Он вмещал в себя каменную церквушку, наряженную разноцветными фресковыми узорами, что символизировали аттические действия мифологических персонажей. Довольно таки красиво и своеобразно. Медные купола блестели на солнце, словно были тщательно вымазаны оливковым маслом. Около церкви размещались дома прихожан – деревянные и полусгорбленные. Не лучшее украшение города, но и они нужны. На всех окраинах Блуа располагались каменные укрепления в виде стен, на верхних этажах которых зевали полусонные стрелки – лучники и арбалетчики. Под стенами внизу ютились зарешеченные палатки – видимо, старинный прообраз современного СИЗО. Около каждого такового СИЗО хандрили, переминаясь с ноги на ногу ярко прибранные алебардщики. Они колко метали взоры, в разные стороны, давая понять всем и каждому, что с ними шутки плохи. Еще здесь находились насколько таверн, постоялый дом под названием – «Орхидея» и множество накрытий – продовольствия одежды, лошадей и, естественно, оружейная. На окраине города размещалась кузница – самая полезная и добротная мастерская в эпоху тридцатилетней войны. Но вернемся же к основному сюжету. В центре города жители кинули уйму дровишек и соломы побольше. Все это добро облачало диаметрально крупный столб, толщиною с человеческое тело. Столб окольцевала группа народной массы, словно он был «Вселенски священным» или одухотворенным. К дровам и соломе двое мужчин тащили взлохмаченную и непрестанно орущую женщину лет сорока пяти. Она была одета в черную рясу, а на ее шее болтались разносортные и разнокалиберные бусы. Народ визжал и подбадривал палачей. Вообщем, впечатление не из лучших. Кларк с трудом прошмыгнула сквозь «живые» баррикады и сумела взглянуть бедной женщине в глаза. Они были полны слез. Из церквушки выплыло три монаха, в каких – то иезуитских балахонах. В руках они перебирали толстую папку с листками и письменами. Это, наверное, для зачитывания приговора или еще чего. Когда женщину провели сквозь толпу, кто – то плюнул ей в лицо, а кто – то бросился на плечи с нытьем и плачами. Кларк не выдержала и громко выругалась в адрес обидчика. Но ее никто не услышал. Женщину привязали к столбу. Она не стала сопротивляться, но постоянно что – то твердила и мотала головой. Тут из толпы выбежал бородатый мужчина того же возраста, и стал размахивать руками и выражаться в адрес защиты приговоренной. Его никто не внимал. Двое алебардщиков схватили бородатого за локти и грубо вытолкнули за пределы «живого» кольца. - «Без суда и следствия, что за нахер?» - удивленно подумала Кларк, наблюдая за ужасной сценой слез и горя. Но она была не права. К ведьме подошли те три монаха и, зашуршав бумажками, продекламировали: - Народ города Блуа! – вскричал один из них, и толпа прекратила орать, - Эта женщина… – он указал на несчастную, - …Имя которой – Эбигейл Гриффин, в прошлом дворянка и герцогиня, предала свой титул и свою семью! Слова монаха звучали грозно и устрашающе. - Она предала свою семью, - повторил он, - А ее дочь предала короля! Тут волна возмущения прокатилась среди народной массы и кто – то выкрикнул: - Сжечь ее, сжечь! И народ завопил следом. - Дети мои! – образумил всех монах, перелистывая листок, - Эта женщина много раз обращалась к недобрым духам, дабы те натворили злодеяний и покрыли темным мраком славный город Блуа! В ее доме добрые жители города обнаружили древний свиток колдовства, прикрытый пеленою алчного врачевания! Но нет, дети мои, она не обманет нас всех! Мудрый народ знает все изъяны общества! Эбигейл Гриффин… - монах обратился к женщине, - Вы признаете свою вину и тайные духовные посещения обители дьявола? - Нет! Нет! Я не знакома с сатаною и никогда не шла за ним следом! Мои мысли и идеи преклоняются лишь перед наукой! – вскричала та, глотая каждую слезинку, что небрежно роняли ее глаза. - Наука! – повторил монах, громко и медленно выговаривая данное слово, - Что же она означает для вас? Только Бог может воссоздать что – то вечное и действенное! Только Богу дано чудодейное свойство воспламенять свет или же задувать! Вы хотите встать на тропу Господню вместо Него? После таковых наречий народ не на шутку взволновался, предавая анафеме бедную женщину. - Я не смею встать на путь Господний вместо Него! – воспротивилась она, но монах стоял на своем: - Но ведь все ваши деяния, Эбигейл Гриффин, истолковываются именно так! Да будет воля Господня в моих словах и пусть совершиться то, что должно произойти! На огонь ее! Тут то народ совсем взбушевался, а один хилый крестьянин, добровольно взяв на себя обязательство, поднести зажженный факел к дровам, приступил к совершению своего предназначения. - «Что же делать, что делать? Нельзя все так бросать…я должна что – то предпринять,…неужели люди верят во всю эту чепуху о ведьмах и колдовстве? А еще дети смотрят – вон как интересно! - взбудоражено мыслила девчонка, нервно взлохмачивая свои курчавые волосы. – Эти представители церковного трибунала хотят совершить то, что до них двести лет назад содеяли иные инквизиторы с молодой и беспомощной Жанной д'Арк»? Да все здесь хуже тех англичан и предателей - бургундцев!» Сердце бешено колотило в груди, а кровь больно ударяла в виски, давая отчетливо понять своему хозяину, что пора действовать. Кларк молниеносно отделилась от «живого» кольца и подбежала к «хилому». С силой вырвав у него из рук факел, она бросила его поодаль прямо к ногам ошеломленных монахов. Все трое изумлено выпучили глаза и раскрыли рты. Народ в одну секунду замолчал, тоже в ступоре откинув челюсти. Маркус и Эйдан заметив выходку своего друга, хотели было оттащить его в сторону, но девчонка знаком руки запретила им подходить ближе. - Глубокоуважаемые церковные служители, несравненная публика и…милые детишки! – закричала Кларк, обводя всех беглым взглядом. – Меня зовут Кларк Орлеанская, и я хотела бы вставить свое слово! Теперь то и женщина изумилась тому, что происходит. Она в одну секунду помрачнела, как – то осунулась и опустила голову. Плечи ее упали долой, а тело вовсе обмякло. Казалось, что эта самая Эбигейл Гриффин ждала от появившегося оратора только худшего. Тот мужчина, что выбегал из толпы во имя защиты несчастной, посмотрел Кларк в глаза и тоже чуть ли не рухнул в бесчувствии. - Я думаю и уверен в том, что каждый человек, не смотря на его дворянские титулы, богатство или бедность имеет неоспоримое право вступиться или оклеветать осужденного, верно ли я повествую?- Кларк обратилась к монахам. Толпа возмущенно покачала головой, пустив по ветру несколько вопиющих речей. - Кларк Орлеанская! Вы выражаетесь в защиту или обвиняете ведьму? – громко заявил один из церковнослужителей, пряча свои бумажки под балахон. Народ тщательно следил за словами и действиями той картины, что образовалась на огненной арене. Маркус и Эйдан ждали от своей подруги чего угодно – ведь он так изменился за последнее время. В «живом» кольце появилась дама Алексия и Рейвен Рейес. Их глаза тоже устремились на облик Кларк, а лица выражали страх и, может быть, испуг. Девушка кашлянула и продолжила: - Хм! Начнем с того, дорогие господа, что я не услышала в адрес осужденной не одного доказательства того, что она кого – то там убила, повесила, покалечила и тому подобное! Девчонка была тверда и решительна в своих выражениях. – К тому же, слово «ведьма» не имеет никакого причастия к этой женщине до той поры, когда колдовские и шаманские ритуалы действительно не будут обнаружены в ее обыденных действиях! Я, верно, глаголю, господа? - Кларк опять – таки повернула голову к монахам. Двое из них лишь пожали плечами, а один, видимо самый бойкий и расторопный, взвыл: - Миледи, вы откровенно и публично насмехаетесь над словом Божьим? Вы в мужском одеянии к тому же!!!! - «Да уж – Бог всегда был прикрытием инквизиторских действий церкви во времена Средневековья и эпохи Возрождения»! - хмыкнула девчонка, недовольно косясь на протестанта. - Словом Божьим из ваших уст? – озвучила она, - А вы всегда берете на себя столь великую ответственность за ЕГО дела? - Да как вы смеете… - возмутился монах, и народ как на духу подхватил недовольство толстого иезуита. Все верещали и возмущались даже самому присутствию Кларк у «столба расправы». Несчастная медленно подняла голову и взглянула глазами полных слез на силуэт девчонки. Потом открыла рот с намерениями что – то сказать, но запнулась. Кларк поняла, что не так просто переубедить столь экзальтированную публику, но в ее кармане про запас лежал еще один козырь. - Итак! – гордо произнесла она, - Прошу выйти к столбу тех людей, что могли бы правдиво засвидетельствовать тот факт, что эта женщина…, - она указала, …проделывала всякие злокозненности, не по соответствию с библейским словом! Монахи быстренько переглянулись и пустили свои взоры по всем углам. Ожидать свидетеля пришлось не долго. Из толпы выбежал худощавый паренек лет пятнадцати с пустым деревянным ведром в руках. Видимо перед тем, как все случилось, тот торопился к колодцу или к реке за водой. Народ поспешил оглядеть его с ног до головы, а осужденная женщина со всем удивлением и укоризной покачала головой. Наверное, она знала паренька и совсем не ожидала от него подобной «кляксы». Мальца слегка трепало – он то, наверное, не привык бывать в центре внимания, но все же «долг перед отчизной» погнал единственного свидетеля высказаться. - Я готов все заверить! – произнес тот, слегка заикаясь, - мадам Эбигейл является ведьмой, и перед Богом и Святой церковью я клянусь подтвердить это! - Каким же образом? – спросила Кларк. Вот же плут– такой малой, а уже при делах. - Тем, что она заставляет всякие предметы сверкать зеленым светом! Я как – то увидел, что мадам Эбигейл смешивает разные травы и земляной мох в единую эссенцию. Еще добавляет туда недобрую магию…много магии, после чего все начинает светиться! - Сжечь ведьму, сжечь! – завопил народ, скривив злые гримасы на лицах. - Ха – ах! – рассмеялась Кларк, от чего в сердцах каждого прошмыгнул холодный ветерок ужаса. – Вы, уважаемый свидетель, видимо говорите о фосфоре? - О ком? – удивился мальчуган. - Не «о ком», а о чем! О фосфоре! Есть несколько разновидностей этого вещества, судари! И в нем, увы, нет никакого намека на магию! Только чистые химические реакции, да и только! Например, красный фосфор присутствует в обычной сере, но в результате реакции между красным фосфором и бертолетовой солью можно добыть белый фосфор! Если до определенной температуры нагреть оба вещества, мы получаем ожидаемый результат! Белый фосфор… - Кларк продолжала занимательную лекцию, слегка насмехаясь над недалекостью и глубоким ступором монахов – иезуитов, - …это твердое кристаллическое вещество, что благодаря своему свойству отлично преломляет световые лучи. Белый фосфор очень похож на обычный воск, когда тот находиться в своем инертном состоянии. Модификация такового фосфора, содействуя с кислородом, может светиться, а при слабом нагревании или трении сможет загореться, судари! Так что не удивляйтесь, если в вашем доме неоткуда возьмутся огненные искорки! У Маркуса чуть ли челюсть не отпала от услышанного, а Эйдан, где – то раздобыв листок бумаги, стал все усиленно записывать. - Я смею сказать большее..! – съязвила Кларк, украдкой наблюдая за скрытыми мыслями собравшегося народа, - …сухой фосфор при горении набирает температуру, равную температуре человеческого тела. Его можно использовать в качестве зажигательного материала для…хм…ну это вам, однако, еще рано слышать! Она хотела сказать – для авиационных бомб, снарядов и тому подобного оружия, применяемого в часы первой мировой войны. – Даже великий алхимик…признан монархом так же, как иной пират - корсаром, - добавила она, - по имени Геннинг Бранд, что походил родом из Гамбурга, с помощью смеси обычного песка, древесного угля и мочи получил в итоге светящееся вещество! Да, господа, это был тот самый фосфор! - «Школьные уроки химии пошли мне на пользу»! – подумала Кларк, довольствуясь воспроизведенным на людей результатом. Пятнадцатилетний мальчишка в испуге бросил пустое ведро и скрылся в толпе. Три монаха стали тщательно перебирать свои талмуды, дабы отыскать там, наверное, ответы на все вопросы. Открыть тайну изготовления фосфора должны много позже, а кто сумел его сотворить в этом столетии, держал рецепт приготовления в строжайшей тайне. Кларк провернула события совсем иначе обычному ходу истории. Но во имя спасения беззащитной души, она просто обязана была вступиться. Так девчонка считала. - Я глубоко уверена в том, что вы прислушаетесь к моим словам! – Кларк обратилась уже к народу, - Несомненно, вы потребуете неопровержимых доказательств, дабы все речи не оказались лишь суесловием! Я готова к этому! Маркус…принеси мне древесный уголь и песок... или же серу, если такова иметься! Сивобородый скрылся в толпе. В его отсутствие монахи, встав один к одному поплотнее, принялись вспыльчиво обсуждать данный феномен с фосфором, то и дело недовольно поглядывая в сторону Кларк. Люди взяв пример с церковнослужителей, и себе взялись пускать сплетни по кругу, украшая каждое слово собственными догадками и вымыслами. Воспользовавшись занятостью всех присутствующих, девчонка незаметно подскочила ближе к столбу с прикованной веревками несчастной. - Почему Вас приняли за ведьму, госпожа? – спросила она, с неким сочувствием вглядываясь в лицо отверженной. Женщина посмотрела Кларк в глаза и, не отводя взора, хрипло прошипела: - Почему ты вернулась???? - Куда…в смысле…вы меня знаете? Кларк немного испугалась, но не ушла. - А как же не знать? Дьявол! Зачем встала на мою защиту, коль все равно растерзаешь подобно зверю? - Я? Почему…вы…я с Вами знакома? Эбигейл Гриффин, коль позволено нам так ее называть, презренно отвернулась, грозно искривив гримасу. Девчонка отшатнулась, а в ее груди что – то больно кольнуло, словно она давним – давно сделала этой несчастной на сердце столь глубокую рану, что по сей день еще ноет и кровоточит. Маркус вернулся с указанными припасами. Он бережно выложил все добро посреди «живого» кольца, а сам отошел в сторону. Монахи, наконец, образумились, давая понять Кларк, что пора начинать творить чудо. Все замерли в ожидании чего – то волшебного и сверхъестественного. Девчонка сообщила, что для более впечатляющего эффекта необходимо перейти в комнату, полностью лишенную освещения. Монахи выбрали церковь, как наиболее подходящее помещение. К тому же, по их словам, Всевидящий Господь тоже должен стать свидетелем такого великого открытия, или же, выражаясь современным языком – чистой воды блефа. Народ рекой хлынул в церковные ворота. Наверное, даже в дни Богослужения не собралось бы и половины тех верующих, что пожаловали сегодня. Рейвен и Лекса последовали за остальными, а Маркус с Эйданом, вместе с несколькими стражами, не захотели присоединяться к богохульным действиям. Они стояли около «столба расправы». Кларк присела неподалеку от алтаря. Народ толпился около нее, а три монаха то и дело крестились на всю эту жижу. Несколько минут, и «Независимый ночной светильник», по словам профессора Виттенбергского университета Каспара Кирхмейера был готов. Своим необычным, почти, что неоновым светом, лучи красного фосфора пленили церковную обитель и сердце каждого присутствующего здесь. Один из монахов обмяк, не успев перекреститься до конца, а двое остальных раскрыли рты в изумлении. Народ восторженно воскликнул, называя проделанную работу не чем иным, как «Наука». - Вот вам и «философский камень»! – подытожила Кларк, горделиво поднося каждому светящееся диво. – Это так же легко, как зажечь огонь, срубить дерево или выкормить поросенка! В свое время пытливые умы еще услышат имена Кункеля, Бойля и Марграфа. Естественно, озвученные фамилии никто никогда не чуял, поэтому на них не обратили особого внимания, зато на «светящийся ночничок» был неведомый ажиотаж. - Еще хочу добавить! – вякнула она, - Я искренне преклоняюсь перед умом, справедливостью и нерушимостью посула церкви, но я также верна слову Господнему, что недаром было вложено в отдельные разумы простого народа Франции, ибо только в НЕЙ содержится человек твердый и образованный! Девчонка сделала низкий поклон, мол, одновременно и людям и церкви сумела угодить. Так ведь оно и случилось. Монахи повикидывали свои бумажки, восторженно удивляясь результату «научного» действия. Когда все было кончено, Кларк выбежала на улицу к столбу. - Маркус, друг мой, освободи эту женщину! – приказала она, и «Сивобородый» повиновался. В два прыжка он оказался около Эбигейл, перерезая своим кинжалом толстые веревки. – Теперь же знайте все – магия и наука всегда граничили между собой, ибо эти понятия неразделими! *** Долго ли, коротко ли, но оклеветанную ведьму освободили, а любопытный народ разошелся по своим делам. Маркус помог Кларк довести бедную женщину домой – к самой окраине города. Войдя в деревянную лачужку, они усадили ее на маленький стул около печки и дали выпить кружку воды. После этого женщина немного пришла в себя, но слезы все еще катились по щекам. - Может вам еще чего? – искренне беспокоилась Кларк, садясь на корточки около бледной и сгорбленной несчастной. Маркус оперся плечом о дверную раму, сложив руки на груди. Он тоже с большим сочувствием поглядывал на всю сложившуюся ситуацию, и даже смог уронить полслезинки. - Твоя душа изменилась! – наконец произнесла Эбигейл Гриффин, колюче заглянув девчонке в глаза. - Изменилась? Я не… - Зачем пришла в Блуа? - Я? я…хотела отыскать своих родителей, но…я… - И что – отыскала? - Пока нет, но… - А если они не хотят тебя видеть, что тогда? - Не знаю, но все, же я надеюсь, что… - Ты предала свою семью, предала своих мать и отца! Ты отвернулась от них в тот момент, когда была нужна больше всего! Но твои глаза – они стали другими! - Другими…? - Они больше не горят…огнем ярости! - А что в них – цветочки растут? – рассердилась Кларк, которой надоело играть в ребусы – пазлы. Маркус хмыкнул, а женщина продолжила: - Твой отец изгнал тебя! А имя – где его сущность? - Кого – сущность имени? Меня зовут Кларк Гриффин,…наверное… - Я знаю! - Простите, что не сказала об этом всем жителям Блуа, я просто побоялась… - Чего же? - Своего прошлого! Оно мне неизвестно! - Ты забылась или отвергла? - И то и другое, то есть…не знаю! Эбигейл Гриффин замерла, а ее глаза сделались стеклянными и словно неживыми. Маркус и Кларк переглянулись, заметив нездоровый взгляд женщины. Еще минута, и девчонка сама бы все поняла, но несчастная опередила ее. Она сгребла в охапку растерявшуюся Кларк, рыдая и проклиная всех святых, а потом взвыла: - Дочь моя, дочь моя! Как же я тебя ждала,…я надеялась,…Голос несчастной дрожал. - Я…я… Кларк запнулась. Она не знала, что сказать. Не знала, как реагировать и что делать. Все внутри трепетало и горело адским огнем. Было так больно и одиноко, словно гора анафем мира посыпалась на нее, а страдания увеличились в несколько раз, разлившись по всему телу бурной рекой, поглощенной бушующим ураганом. - Моя Кларки, моя бедная Кларки, моя принцесса! – взмолилась мадам Эбигейл, непрестанно теребя Кларк за плечи. – Прости меня, прости! Я отвернулась от тебя в тот миг, когда была нужна больше всего на свете! Я не видела и не принимала того, что ты оступилась и начала падать вниз…я не заметила…я пропустила это…прости! - Вы не виноваты…это я…Девчонка не выдержала, и из ее глаз тоже брызнули слезы. От невыносимой внутренней муки она зарыдала и обняла хоть и не свою мать, но все же очень близкую и дорогую сердцу прапрабабушку. Кларк настолько искренне ощутила всю ту тяжесть вини человека, в котором она находилась, что каждое слово, сказанное Эбигейл Гриффин, чувствительной струной отражалось в ином, но все же ранимом сердце.