Still Still Still

      Неудивительно, что по приезде домой, Чуя и Дазай так ни разу и не разговаривали. Полет на самолете был, мягко говоря, неловким, так как Дазай не осмеливался открыть рта, чтобы попытаться пошутить и снять напряжение, в то время как Чуя едва замечал его присутствие. Удивительно, но, по мнению Чуи, так ему было намного спокойней.       В прошлый раз Чуя был растерянным, импульсивным и злым. Теперь же он был подавлен. Вместо того, чтобы тянуться за бутылкой вина, Чуя просто слушал музыку. Вместо того, чтобы смотреть дерьмовые ромкомы, он смотрел баскетбол по телевизору или читал книги.       Все еще было чертовски больно осознавать, что человек, в которого он был влюблен, сейчас был не с ним, но у Чуи, по крайней мере, была надежда. Даже если всего-лишь маленький ее проблеск, но уже хоть что-то, ведь так?       Все это слово, — «любовь», — используется так свободно. Это должно было быть невероятно новым и страшным словом для Чуи. Из-за того, что Чуя начал свою карьеру так рано, у него никогда не было возможности встретить кого-то за пределами музыкальной индустрии и влюбиться.       Он всегда рос, слушая и даже сочиняя песни о любви. Поэтому у Чуи всегда была эта ее идеализированная версия. Он считал, что любовь заставит его чувствовать себя теплым и пушистым; что он узнает своего избранника, как только посмотрит на него; что любовь была волшебной. Он никогда не понимал, насколько доверчив.       Влюбленность в Дазая была далеко не такой романтической и мгновенной, как предполагали все песни о любви, которые он слышал. Он так быстро влюбился в него, что даже сам этого не заметил. Если бы Дазай не указал на это — даже если это было для того, чтобы причинить ему боль, — Чуя, возможно, никогда бы и не понял, что он на самом деле чувствует к этому проклятому ублюдку.       Даже при том, что Дазай был полон дерьма, он сделал одну очень нужную вещь. Он влюбил Чую в себя, и все равно, что это было просто игрой. Эмоции Чуи по отношению к Дазаю всегда были сверхнапряженными, он всегда думал, что ненавидит Дазая. Но сейчас, оглядываясь назад, он понимает, что чувствовал совсем иное.       Теперь Чуя мог признать, что Дазай действительно чертовски талантлив. Он действительно был гением во всем, что делал. Чуя ненавидел Дазая не как личность, а как того, с которой он стал себя ассоциировать.       Дазай, которого теперь знал Чуя, был совсем не похож на самодовольного ублюдка, который умел все, от игры на пианино до пения. Теперь Чуя понимал, что Дазай был таким же ущербным, как и любой другой человек. У него были свои шрамы и демоны, и он понимал человечество так, как большинство людей могло только мечтать.       Единственное, что оставалось неизменным, это то, как сильно он любил раздражать Чую, однако тот уже был снисходителен к этому. На самом деле, Чуя хочет помочь Дазаю. Да, он отталкивает его, иногда игнорирует, но все же хочет помочь.       Влюбленность в Дазая была настолько легкой, что Чуя ничуть не испугался. И хотя он, возможно, должен был оставить все это, бежать прочь, он этого не сделал.       Чуя попытался передать все это в своей первой настоящей песне о любви.       Несколько месяцев назад он начал передавать свои чувства в песню, но что-то было не так. Первоначально, когда он отправил демо-версию Коё, и она сказала, что ей понравилось, Чуя чувствовал, что что-то не так. Теперь, слушая ее, он сразу понял, что он пел не от чистого сердца.       Боль была, но любви нет.       И это было то, что действительно отличало демо от конечной версии. Песни о любви, по мнению рыжего, всегда были почти одинаковыми. Либо певец бубнил о том, как он потерял кого-то и как это больно, или он пел приподнятую балладу о том, как чертовски счастлив. Никто из них не рисовал точных картин.       Что было так прекрасно в его любви к Дазаю, так это то, как легко он мог пострадать. Иметь любовь без боли, боль без любви просто не имеет смысла. Причина, по которой Чуя так сильно страдал после ухода Дазая, заключалась в том, что он был влюблен. Если бы он действительно ничего не чувствовал к Дазаю, то его уход должен был логически оставить Чую с тем же чувством пустоты.       Но все было совсем не так.       В результате Чуя попытался вложить все свои эмоции в отредактированную версию песни. Ему все еще не нравились скачки темпа музыки, но что требовало серьезной настройки, так это текст.       Как и следовало ожидать, когда Чуя вернулся домой, он спрятался в своей студии. Он провел почти две недели, совершенствуя песню, которая действительно захватила американские горки, через которые прошло его сердце, любя Дазая. И когда он закончил, то действительно поверил, что он написал песню о любви, не похожую ни на одну из тех, что у него были раньше.

***

      Чуя очень удивился, когда услышал жужжащий телефон и контакт «Скумбрия» на экране, звонящий ему. Прошло всего две с половиной недели с тех пор, когда они в последний раз разговаривали, не считая нескольких случайных сообщений и переписок в твиттере. Неужели Дазай действительно разобрался в себе за такое короткое время? — Э, привет? — спросил Чуя, осторожно отвечая на звонок. — Чуя, — воскликнул Дазай в трубку. — Привет, Дазай, — сказал Чуя, и легкая улыбка уже появилась на его лице. — Привет, Чуя, — сказал Дазай, слегка задыхаясь.       После этого они погрузились в уютное молчание. Чуя был настолько ошеломлен очевидным счастьем в голосе Дазая, что совершенно забыл, что Дазай звонил не просто так. Он покачал головой. — Итак, — сказал он, — зачем позвонил? — А, точно, — смущенно сказал Дазай. Видимо, он тоже забыл о причине звонка. — Я думаю, нам нужно появиться на публике. Я не хочу устраивать скандал, как в прошлый раз.       Чуя фыркнул от смеха. — И об этом говоришь мне ты… Ты видел твиттер? — О, ты тоже видел? Некоторые из сплетен вызвали у меня слезы на глазах. — Не напоминай мне об этом. — Ты читал статью Ранпо? Это было пугающе… — Конечно. Ранпо достаточно умен для своего возраста.       Дазай и Чуя разразились хохотом. Им должно быть страшно от того, как быстро они понимают друг друга, но это наоборот их успокаивало. — Ну, — сказал Чуя, взяв себя в руки, — чего хотел-то? — Хочешь прогуляться? — А твой бумажник не станет слишком тонким? — поддразнил Чуя. — Чуя, — заныл Дазай, — я так беден. Это не повод для смеха. — О, пожалуйста, мистер Мой-Собственный-Капитал-Выше-Твоего. — Чуя преследовал меня? — Нет, ублюдок, ты сам говорил об этом. — Чуя, — воскликнул Дазай, — я и понятия не имел, что нравлюсь тебе настолько, что ты запоминаешь такие факты о великом Осаму Дазае! — Я собираюсь убить тебя. — Обещаешь~? — Черт возьми, да. — Значит, это свидание? — хмыкнул Дазай — Что? То есть, наверное. Но я еще не решил, как буду тебя убивать. — Нет, — снова заскулил Дазай. Слишком драматично, как всегда. — Я свожу тебя на приятную романтическую прогулку. — Я знаю, идиот, — ответил Чуя, искренне не зная, шутит ли Дазай с ним или не понял шутки Чуи. — Просто дай мне два дня, ладно? — Окей~

***

      Увидеть Дазая лично оказалось намного труднее, чем Чуя предполагал. После их телефонного звонка у Чуи появилась небольшая надежда, что сейчас находиться рядом друг с другом им будет легче, чем раньше. Дазай казался более счастливым и, возможно, даже немного влюбленным?       Дазай пришел в квартиру Чуи, одетый в светло-голубые джинсы и светло-коричневый вязаный свитер. Чуя был одет почти так же, на нем были темно-синие джинсы, рубашка с длинным рукавом цвета лесной зелени и такого же цвета шапка.       Это было неловко. Чуя не хотел подталкивать Дазая к разговору о своих чувствах, так как он не хотел обсуждать их на публике, да и не входило это в его обязанности. Также казалось, что Дазай сдерживал себя от разговоров, очевидно признавая, что все было по-другому, нежели обычно, и скрывал он это очень плохо.       Телефонный звонок тоже вызвал в Чуе кучу эмоций. На самом деле, увидев лицо Дазая, все забытые воспоминания вновь стали ясными, забивая голову Чуи. Ему все еще было больно, даже несмотря на то, что он вылил все свои необузданные эмоции в песню, которой чертовски гордился. Все чувства были такими, как будто он пережил все буквально только что.       В итоге Дазай и Чуя гуляли и разговаривали в основном о работе. Дазай велел отвезти их в парк на окраине Лос-Анджелеса, после чего они остались наедине.       Сначала Чуя спрашивал Дазая о фильме. Он не слышал никаких новостей о нем в течение длительного времени. После того, как они закончили запись «Still Still Still», весь интернет был забит только ей. — Итак, — начал Чуя, теребя пальцы Дазая, — как дела с фильмом? — Все довольно хорошо, — ответил Дазай. — Последнее, что я слышал, так это то, что он обрабатывается, нет необходимости переснимать какие-либо сцены. Надеюсь, скоро появится трейлер.       Чуя кивнул. — Тебе не терпится увидеть его?       Дазай тяжело и устало вздохнул. — Не знаю, — честно ответил он.       Чуя вздрогнул от такого тусклого ответа. Было больно слышать, что Дазай был настолько равнодушен к фильму, что даже не знал своего отношения к нему. Но после прочтения его дневника, это имело смысл. Если бы Чуя был на месте Дазая, то он не стал бы с нетерпением ждать премьеры, чтобы увидеть себя в роли персонажа, который высосал из него все эмоции.       Чуя ободряюще сжал руку Дазая. Дело не в том, что Чуя жалел его. Если уж на то пошло, Чуя действительно гордился Дазаем за то, что он сказал эти простые слова. Он позволял себе быть честным и уязвимым рядом с Чуей. Он даже сам не знал, скольким людям он показывал эту сторону.       Осмелившись, Чуя даже встал на носки, чтобы нежно поцеловать Дазая в щеку. Несмотря на то, что глаза Дазая расширились не так сильно, как он ожидал, Чуя понял, что он все равно в шоке. Он мягко улыбнулся, и они пошли дальше.       Одна из вещей, которую Чуя обожал в Калифорнии, — это свобода. Было так много различных типов ландшафтов. Прямо сейчас Чуя и Дазай шли среди сотен и тысяч деревьев. Везде, куда бы ни повернулся Чуя, было уникальное дерево, некоторые становились коричневыми из-за возраста, некоторые были только-только посажены, а некоторые были с такими отчетливыми отметинами, шрамами и запахами, что невозможно было оторвать взгляд. Чуя мог часами оглядываться туда-сюда, пытаясь запомнить каждое дерево.       Вдобавок ко всему, в пятидесяти милях отсюда лежал гигантский океан, в котором было столько же возможностей, сколько и в этом лесу. Если бы Чуя захотел почувствовать себя в безопасности, то он пришел бы в лес. Если бы он хотел почувствовать связь природой, то он следил бы за океаном. Если он хотел чувствовать себя униженным, то ему достаточно было бы выйти из своей квартиры и прогуляться по современному, но все же историческому городу.       Затем настала очередь Дазая задавать вопросы. — Могу я задать Чуе вопрос? — Давай. — Ты уже начал писать песню обо мне?       Мир, казалось, замер. Сердце Чуи ёкнуло, когда он попытался осмыслить вопрос Дазая. В горле встал ком. Чуя все еще двигался, но и то только благодаря Дазаю, который шел впереди.       Как, черт возьми, Дазай узнал, что он пишет песню о нем? Это должно было быть сюрпризом для него. Чуя не был силен в своих словах. Особенно когда дело касалось Дазая, ведь ему всегда удавалось вывести его из себя, чтобы Чуя по-настоящему выражал свои чувства. Он надеялся, что песня может помочь Дазаю понять, что Чуя чувствует по отношению к нему.       Но это не случится, ведь Дазай теперь знал об этом. Как это случилось? Он сам сказал ему о песне? Или Чуя действительно так предсказуем?       Почувствовав тревогу Чуи, Дазай уточнил: — Помнишь, мы обсуждали ее во время нашей первой встречи? Или мой слизняк сегодня особенно медлителен?       О черт.       Чуя облегченно выдохнул. Это имело смысл. Как Чуя вообще забыл об этом? — У меня есть несколько идей, но я был немного занят, — солгал Чуя. Как будто это не он уже закончил песню о Дазае, не он плакал, впервые услышав полную версию, и не он был в ожидании одобрения этой песни.       Дазай одобрительно кивнул. — Это хорошо, но ее нужно доделать до вручения «Оскара».       Чуя закатил глаза. Этот самодовольный ублюдок все еще думал, что получит «Оскар». А ведь фильм еще даже не вышел. — Не волнуйся, я займусь этим, — заверил Чуя.       Остальная часть их прогулки была заполнена такой же напряженной светской беседой, разбавляемая фотками общением с фанатами, которые подходили к ним и задавали различные вопросы или просили сфоткаться с ними. Это действительно было им нужно.       Дазай же даже ни разу не тянулся к рыжему за поцелуем. Но это было нужно, он отдавал всю инициативу шатену. Ему нужно переосмыслить всю ситуацию.

***

      Следующие три недели прошли в том же духе. Дазай и Чуя действительно общались только индивидуально, когда это было необходимо, и так же они больше взаимодействовали в твиттере, как будто показывая, что они счастливо дурачат друг друга.       Дазай выводил Чую на «свидания» еще пару раз. В кофейню, на дегустацию вин, на еще одну прогулку. Но все было наигранно, и сразу после того, как Дазай подвозил Чую до его места жительства, он уезжал. Ни поцелуев, ни напрашиваний в квартиру рыжего, ни намека на переписки. Все строго по делу.       Он медленно начал разъедать внутренности Чуи. Рыжий хотел поговорить с Дазаем, хотел помочь ему разобраться в своих чувствах, но именно это и удерживало Чую. Он хотел, чтобы Дазай понял все сам. Если Чуя будет навязываться, то он не сможет понять, истинны чувства шатена, или наигранные.       Внутри Дазая все еще оставалось немного личности Шуджи.       Поэтому, даже если Чуя не находил себе места, он ждал знака от Дазая.       А до тех пор все шло своим чередом. Их последним «свиданием» было то, что Дазай пригласил Чую в кино. Чуя был немного смущен, так как это был их первый поход в кино, но Дазай настоял, хоть и сам казался взволнованным.       Это был какой-то драматический фильм, о котором Чуя никогда не слышал, но не он покупал билеты, поэтому жаловаться он не мог. Также Дазай купил попкорн. Оказавшись внутри зала, Дазай подвел их к двум местам на заднем ряду. Они не пытались спрятать свои лица, когда входили в театр, но, видимо, их никто так и не заметил из-за темноты.       Предположив, что Дазай не станет есть попкорн, Чуя забрал ведерко и положил на свои колени. Пока шли трейлеры к предстоящим фильмам, Чуя забросил в рот попкорн. — Что мы здесь делаем, Дазай? — спросил Чуя с полным ртом попкорна.       Дазай даже не обратил внимания на трейлеры. Он держал свой телефон открытым, яркость была на полную, и он бесстыдно прокручивал ленту. Какого хуя? Почему Дазай вообще предложил приехать сюда? — Для одного исследования, — ответил Дазай, как будто в этом был какой-то смысл. — Что это значит? — прежде чем Чуя успел закончить, начался еще один трейлер, который привлек внимание Дазая. Он быстро сунул телефон в карман и прикрыл рот Чуи ладонью, заставляя его замолчать. — Шшш, — издевательски прошептал он.       Чуя застонал и убрал руки Дазая от своего рта. Тем не менее, Чуя все еще наблюдал за трейлером со смутным любопытством.       Трейлер начинался с коротких снимков глухих переулков, тускло освещенных комнат, луж от дождя и шальных пуль, падающих на землю. Цвет кожи казался намеренно приглушенным, как будто отражал, насколько мрачной была ситуация. Затем трейлер двинулся дальше, показывая силуэт человека, окутанного темнотой, покрывающей весь город. Как только этот человек заговорил, Чуя сразу понял, кто это. — Я владею всем этим, — раздался голос шатена, меланхолично глядя вниз.       Снова выстрелы, падающие тела, кровь, деньги.       Выстрел снова пришелся в спину Шуджи. На этот раз клинок в руке парня блеснул. — И все же, — продолжал Шуджи, — ничто не имеет значения. Там нет игры, чтобы выиграть.       Кадры ясного дня, семьи, счастливо смеющиеся в парке, полицейские, смотрящие на цифры самого низкого уровня преступности в истории. — Что в тебе такого особенного? — спросил Шуджи.       Шуджи стоял спиной к окну, лицом к камере. Пока он говорил, камера двигалась вверх, пока не остановилась на его лице.       Физически, Дазай и Шуджи были похожи, это очевидно. Единственное отличие состояло в том, что половина лица персонажа была покрыта бинтами, а под ней показывались капли крови.       Но именно то, что было за этими глазами, привлекло внимание Чуи. Шуджи выглядел так, словно потерял всякую мотивацию жить. В этих глазах не было ни огонька, ни причины для разговора. Его плечи были напряжены, осанка безупречна, как будто он приучил себя стоять определенным образом, чтобы всегда быть самым высоким человеком в комнате. Он источал ум, высокомерие, страх и даже что-то зловещее.       Следующий кадр представлял собой хорошо синхронизированную перестрелку, в которой участвовали еще два актера: Ацуши и Акутагава. Шуджи стоял в стороне, окруженный темнотой, с ухмылкой на лице, смех клокотал у него изо рта. — А вот это может быть интересно, — произнес бестелесный голос Шуджи, когда экран потемнел.       Затем на экране появилась дата выхода «Бродячих псов». — Срань господня, — прошептал Чуя. И он был не один. Как казалось, весь зал превратился в припадок приглушенных вздохов и шепота.       Чуя повернулся и столкнулся взглядом с карими глазами. Глаза Дазая, казалось, уже были устремлены на Чую, и он улыбнулся, когда тот, отвернувшись, снова посмотрел на Дазая. — Так вот почему ты привел меня сюда? — Я хотел, чтобы ты увидел это на большом экране. Он вышел только сегодня. — Не могу поверить, что ты просто не прислал мне его в интернете, как нормальный человек, — фыркнул Чуя. — Я хотел лично увидеть твою реакцию, — сказал Дазай. — Чуя такой выразительный.       Щеки Чуи вспыхнули. Это была не его вина, что трейлер действительно выглядел очень интригующе, и видя в главном герое Дазая, он увлекался еще больше.       Казалось, что это был последний трейлер, ведь огни в кинотеатре потускнели. Чуя молча поднял подлокотник, разделявший его и Дазая, и наклонился чуть ближе к шатену. Дазай легко обнял Чую за плечи и притянул его так, что голова Чуи легла на плечо Дазая. — А чем он кончится? — прошептал Чуя. Вступительные титры к настоящему фильму, который они должны были здесь увидеть, уже пошли. — Я не могу рассказать тебе весь финал, глупый чиби, — сказал Дазай, крадя немного попкорна из рук Чуи.       Чуя вздохнул. Должно быть, Дазаю потребовалось много мужества, чтобы смотреть, как Чуя наблюдает за Шуджи. Решив ответить взаимностью на силу Дазая, он пообещал, что обязательно покажет Дазаю его песню.       На экране мелькнуло название фильма. Прежде чем начался первый диалог, Чуя наклонил голову, чтобы прошептать на ухо Дазаю: — Я хочу кое-что показать тебе. Сможешь зайти ко мне сегодня?       Дазай ничего не сказал, но в знак признательности сжал плечо Чуи.

***

osamu dazai (☞ ﾟ ∀ ﾟ) @ @ nolongerhuman — 6ч я так взволнован, делясь первым трейлером фильма!!! Спасибо всем за такую удивительную поддержку (〜▽)- #straydogs [link.com]

Ацуши Накаджима @beneaththespinlight — 6ч Вот и вышел маленький трейлер «Бродячих псов»! Я очень надеюсь, что вам понравится! :) #straydogs [link.com]

Акутагава Рюноскэ @Therashomon — 6ч «Бродячие псы» выходит в декабре этого года. Пожалуйста, продолжайте его поддерживать. Спасибо. #straydogs

[link.com]

Чуя Накахара @taintedscarecrow — 20м Дазай только что показал мне трейлер, и я так горд за него! Не могу дождаться выхода полного фильма! [изображение.jpg]

osamu dazai (☞ ﾟ ∀ ﾟ) @ @ nolongerhuman — 15м @taintedscarecrow (°﹏°)

Лори ☾ @tsushimasosamus — 10м #straydogs выглядит нереально, и хотя это всего лишь двухминутный трейлер, я могу сказать сразу, что это лучшая роль Дазая!

***

— Так что же ты хотел мне показать? — спросил Дазай, не особо глядя на Чую. Но на самом деле, он делал абсолютно противоположное, просто прикрываясь телефоном.       Чуя вздохнул, уже сожалея о своем решении. Он, пользуясь тем, что Дазай сжал его руку в своей, повел его в спальню. Дазай заметил направление, в котором Чуя тащил его, и засунул телефон в карман, улыбнувшись. — О~ — поддразнил Дазай, — Чуя хочет уложить меня в постель~ — Заткнись, придурок.       Дазай рассмеялся. Истинно и неподдельно. Это согрело сердце Чуи.       Оказавшись в своей комнате, Чуя высвободил руку из руки Дазая и взял ноутбук с прикроватной тумбочки. Тем временем Дазай устроился поудобнее в середине кровати рыжика, сняв свою обувь. Чуя молча подполз к Дазаю. — Я тут подумал, не мог бы ты послушать эту песню? — спросил Чуя. — О, да, конечно, — сказал Дазай, пренебрежительно махнув рукой.       Чуя открыл свой ноутбук, дважды щелкнул по готовому аудиофайлу и заколебался, прежде чем нажать кнопку воспроизведения. А действительно-ли он готов? Он понятия не имел, готов ли Дазай противостоять своим чувствам, но, черт возьми, Чуя был готов на все. Сейчас больше всего он хотел вернуть Дазая. Чуя просто надеялся, что этого будет достаточно, чтобы показать, что он все еще испытывает к нему чувства.       Дазай вопросительно посмотрел на Чую, пытаясь оценить ситуацию. Прежде чем Чуя это понял, Дазай наклонился, нарушая личное пространство парня, и помог Чуе нажать на кнопку воспроизведения песни. — Все в порядке, — прошептал Дазай. Затем он чуть-чуть отодвинулся от парня, почти нависая над Чуей.       Песня началась тихо и медленно. Простая гитара с более заметным басом, фортепиано и барабанами. Полная противоположность большинству песен Чуи. Даже голос Чуи звучал мягче, чем обычно.       Еще более удивительным, однако, было то, что Чуя пел большую часть текста на японском языке. Дазай, казалось, одобрительно хмыкнул после того, как были пропеты первые два слова.       Но в припеве все изменилось, стало активней. Как будто его голос и гитара больше не могли терпеть угнетения. Внезапно голос Чуи запел громче, и вскоре за ним последовали гитарные рифф. Чуя почувствовал, как напрягся Дазай.       А потом, когда припев закончился, голос Чуи и гитара мгновенно стихли, как будто вспышки не было вовсе. Чуя пытался использовать сопоставление тонов как параллель для того, как часто Дазай и Чуя, казалось, игнорировали свои собственные проблемы. — Я верю, — тихо пропел Чуя по-английски. Эта фраза задевала его собственные чертовы сердечные струны, хотя он и знал, что это произойдет. Конкретные фразы, которые он хотел сохранить на языке, понятном большинству его слушателей, имели большое значение. Они были очень похожи на вступление.       Каким-то образом следующий припев оказался еще более мощным, чем предыдущий. Вероятно, потому, что перед этим было длинное гитарное соло, созданное в ожидании следующей вспышки. Но тут гитара умолкла. Чуя пел тихо, без каких-либо инструментов, пока, наконец, не пришло время припева.       Гитара, бас, пианино, барабаны и собственный голос Чуи зазвучали, как один. Если он собирался петь по-японски, то должен был относиться и к своему голосу, как к инструменту. Чуя чувствовал свое собственное отчаяние в словах и звуках инструментов.       После припева, был еще один чувственный момент для Чуи. Он пел один, в тишине, молясь, чтоб его услышали.       Словно почувствовав, что один из них страдает, гитара, бас, барабаны и фортепиано начали игру, отчаянно пытаясь помочь певцу.       И снова все слилось воедино. Голос Чуи был громче, чем когда-либо. Инструменты придавали ему особой громкости.       И вот опять инструменты стихли и началось соло рыжего паренька.       Песня постоянно скакала, то играя громко, то затихая. От желания быть услышанным до желания слиться с инструментами и спрятаться. От дерзости быть уязвимым до мольбы об утешении. Чуя проводил черту между любовью и болью.       Песня закончилась еще одним мощным рывком. Чуя спел «я все еще помню», после чего снова перешел на японский. Когда играли все инструменты, Чуя пел самые громкие и сильные ноты, которые только мог выдержать. Каждое маленькое разочарование, сомнение, обнадеживающее предвкушение и любовь, в своей самой грубой и чистой форме, шли на то, чтобы произвести эти последние крики.       А потом все закончилось так же, как и началось. Все остановилось. Пианино было единственным источником звука в течение последних нескольких секунд, прежде чем трек сигнализировал, что он закончился.       Чуя и Дазай сидели в напряженном молчании. Чуя не мог даже наклонить голову, чтобы увидеть реакцию Дазая, не говоря уже о том, чтобы спросить его мнения. Чуя боялся, что Дазай отмахнется от его чувств. — Как она называется? — наконец спросил Дазай, его голос был едва слышен. — Хайтоку Но Кудо, — ответил Чуя. — Бьющееся сердце, — легко перевел Дазай.       Чуя кивнул в ответ.       Дазай тихо вздохнул. Наконец, Чуя повернул голову, чтобы посмотреть на Дазая, и почувствовал, как его глаза непроизвольно расширились. Глаза Дазая затуманились, слезы собрались в уголках глаз, готовые пролиться и показать истинные чувства шатена. Не говоря ни слова, Чуя придвинулся ближе к Дазаю, прижавшись к его груди.       Дазай поднял руку, чтобы свободно обхватить талию Чуи. Они снова сидели в тишине, хотя на этот раз она была гораздо менее напряженной, скорее, успокаивающей. — Это про меня…? — спросил Дазай, его голос затих в конце, как будто он не мог поверить в происходящее. — Разве ты не гений? — Чуя фыркнул, — конечно, это про тебя. — Чуя, я-       Чуя прижал указательный палец к губам парня. — Прежде чем ты что-нибудь скажешь, я хочу, чтобы ты знал, что я работал над этой песней несколько месяцев. Когда ты спросил, начал ли я работать над песней, я солгал. Просто показывать ее так скоро как-то… Странно. Но после того, как ты показал мне трейлер фильма, я решился на это. — Ты правда чувствуешь себя так, как поется в этой песне? — Да.       Дазай грустно рассмеялся и притянул Чую к себе, чтобы как следует обнять. — Чуя Накахара, ты никогда не перестаешь удивлять меня. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу быть достаточно хорошим для тебя.       Чуя закрыл глаза, его ухо плотно прижалось к груди Дазая. Он чувствовал, как быстро бьется его сердце. Это напомнило Чуе, что Дазай был жив, реален, рядом с ним, и он, казалось, так хотел снова научиться чувствовать.

В этот момент Чуя понял, что принял правильное решение, дождавшись Дазая. Он будет ждать целую вечность, если так будет нужно. Дазай уже достаточно натерпелся.