Я услышал твои шаги еще на первом этаже.

Чертова ассоциация полицейских Нью-Йорка проводила благотворительный бал каждый год. Там собирались пожертвования, чтили память ушедших и успокаивали сильных мира сего, что они в полной безопасности, хотя дела обстояли не так радостно как им самим хотелось. Для этого мэр выделял самый большой зал в музее искусств в центре города. Мало того, что нужно поддержать защитников этой дыры, так еще и укрепить свои позиции, ведь скоро выборы. Грейвс уже давно не являлся ее членом, но ассоциация думала иначе и каждый год посылала ему приглашения. Он их игнорировал, но в этот раз дела обстояли иначе. Высокие потолки, футов пятнадцать, украшали ленты и живые цветы. Смешиваясь с духами дам, они создавали отвратительно-сладкий аромат, который мог перебить лишь запах табака. На одной из стен было прикреплено фото Харриса, увешанное по бокам темными шелковыми полосками ткани, а внизу букет красных роз. Грейвс стоял и внимательно смотрел на это. Даже он понимал какая это безвкусица и показуха. — Не думал, что ты придешь. Ковальски встал рядом и прошелся широкой рукой по волосам, зачесывая их еще сильнее назад. Привычный костюм-тройка стал темнее, а под подбородком появилась небольшая бабочка, делая его образ чуть комичнее обычного. — Сам удивлен, — ответил Грейвс, переводя взгляд на толпу, крутящуюся по залу. В руках их были бокалы с шампанским и никого не смущало, что на дворе сухой закон. Те кто его соблюдали, наконец могли расслабиться и им было все равно как и откуда оно появилось. Кому же было плевать на него, прекрасно знали как и кто поставил все эти бутылки, но молчали о своих сведениях, боясь попасть из-за этого в неприятности. — Как идет дело? — Паршивее, чем я думал, — честно признался Грейвс, смотря на коронера. — Харрис влип во что-то серьезное, получил немалые деньги, а потом его убили. — Сколько? — Сотня. Ковальски присвистнул и отпил из бокала, делая вид, что это был не он. — Во что же? — Понятия не имею. Но думаю, что наш бравый капитан Дамблдор все расследует и скажет нам. Грейвс заметил рыжую макушку в толпе, которая очень быстро двигалась по направлению к ним. — Надеюсь, что нет, ибо я поставил не на эту лошадку. Они усмехнулись, когда к ним спешно подошел Скамандер. Обойдя их и встав, чтобы его не было видно, он кивнул Ковальски и вопросительно взглянул на Грейвса. — Сотня долларов под половицей в разгромленной квартире Харриса. Что-то знакомое? — Сто долларов? — переспросил он, явно не представляя такую сумму денег у себя в кармане. — Но откуда? — Взятка или вещдок, — предположил Ковальски, делая еще один глоток. — Дело об фальшивомонетчиках давно было? — Не было таких дел, — задумчиво нахмурился Скамандер, выглядя старше обычного. — Они фальшивые? — Может быть. Именно поэтому их не взяли те, кто устроил «порядок». Или они искали другое. Что-то ценнее денег. — Но что у Харриса может быть ценного? Ковальски с Грейвсом переглянулись, явно думая об одном и том же. — Извините, мне пора, — сказал Скамандер, видя в трех футах от них Дамблдора, пожимающего руку мэру города. — И, детектив Грейвс, спасибо, что не выдали меня капитану. Он вас явно недолюбливает и тех, кто ходит к вам за помощью. Поэтому я благодарен, что вы ему не рассказали про заказчика. — Всегда пожалуйста. — Мистер Ковальски, — махнув головой на прощание, он испарился в толпе людей, весьма ловко и быстро. — Не нравится мне этот парень. — Трусость раскрывает многие таланты, — сказал Грейвс и похлопал его по плечу. — Развлекайся. — Стараюсь, — ответил Ковальски, допивая шампанское и направляясь на поиски новой порции. В зале было людно и душно. Вокруг люди шумели, обсуждая все на свете, словно звери, выпущенные из клеток на свободу. Обойдя несколько знакомых лиц, которые и в жизни его не признают в данной ситуации, Грейвс кого-то толкнул плечом. — Отец. — Дэвид. Дэвид Грейвс был на голову выше отца с прямыми черными волосами и большими серо-голубыми глазами, как у матери. Широкие плечи, прямая спина и обаятельная улыбка — он был красивым парнем, заставляющим женские сердца ныть от нежности. На нем был темный костюм с галстуком под цвет и выглядел он, как те ребята из газеты для рекламы нового ателье. — Не ожидал тебя здесь увидеть. — Я полон сюрпризов, — выдохнул сизый дым Грейвс и сделал подобие улыбки на лице. — Как дела? — Хорошо. Правда, хорошо, — ответил Дэвид и улыбнулся на самом деле. — Интересная работа, отнимающая много времени и сил. Мне все нравится. — Это хорошо. — А ты как? Я знаю о Харрисе. Он был твоим напарником в прошлом и слышал, что вы до сих пор пересекались. Мои соболезнования. — Ну да… Спасибо. У меня все как всегда. Они смотрели друг на друга несколько секунд, ища повод разойтись по разным сторонам и не встречаться до того момента, пока избежать встречи будет невозможно. Справа послышался стук каблуков по паркету. — Кстати, хочу представить тебе свою спутницу. Они повернули голову и увидели ее. — Отец, это Тина Голдштейн. Она согласилась составить мне компанию на этом приеме. Грейвс смотрел на нее, словно она направила дуло пистолета ему прямо в сердце. Хотя, это было куда хуже. — А это мой отец, частный детектив Персиваль Грейвс. — Приятно познакомиться, — сказала Тина, улыбаясь, довольная его реакцией. — Не сомневаюсь. — Прошу минуточку внимания, — громкий, властный голос прошелся по залу и все повернули голову в его сторону. Грейвс, воспользовавшись моментом, крепко схватил ее чуть выше локтя и потащил за собой. — Какого черта?! — Благотворительный бал, — ответила она, прислоненная к темному углу подальше от гостей. — Я думала, вы знаете. — Я не об этом, — сквозь зубы сказал Грейвс, не отпуская ее и прожигая дырку где-то между темных глаз. — Тогда я не совсем понимаю вас, — невинность вокруг нее парила, как сигаретный дым, растворяя остатки его терпения. — И отпустите меня. Мне больно! — Хватит ломать комедию, Голдштейн. Он убрал руку, но сделал шаг вперед, заставив острые лопатки коснуться холодной каменной поверхности. Сейчас, в черном платье с белыми кружевными вставками и голыми плечами с соблазнительным декольте, она выглядела куда более привлекательнее, чем обычно, но Грейвс не обратил на это внимания. — Какого черты вы тут делаете? — Составляю компанию вашему сыну. Он очень красив и мил. Явно не в вас. — Почтим память ушедших друзей, напарников и коллег минутой молчания, — продолжал голос, погружая зал в давящую тишину. — Издеваетесь? — Мщу, — довольно ответила она и победно улыбнулась. — Вы не хотели давать мне интервью, от которого зависит моя карьера и мне пришлось импровизировать. Признайтесь, неплохо получилось, да? Не будь здесь столько народу он бы придушил ее на месте, убирая надоедливую занозу, маячащую уже месяц перед глазами и стирая это довольное выражение лица с ее мордашки. — Разве корректно лезть в чужую личную жизнь? — На войне все способы хороши, особенно, если твой противник упрямый частный детектив. Зал снова загудел и Грейвс сделал шаг вперед, прижимая женское тело еще сильнее к стенке. — Послушайте меня, мисс Голдштейн. Не трогайте Дэвида, ясно? — То есть он меня будет, а я его нет? Думаю, он достоин взаимности. Его лицо стало мрачнее, а в глазах плескалась жгучая злость на грани с ненавистью. — А вы достойны камеры в полицейском участке, но несправедливости в жизни бывают. — Чья она еще будет, — хмыкнув, заметила она, становясь серьезнее. — Послушайте, детектив Грейвс, мне нужно это интервью! Информация, что вы мне расскажите прольет свет на то, что было на самом деле. Харрис, да упокой Господь его душу, лгал с самого начала и я просто уверена, что он знал, что будет перестрелка и кто в ней участвует. Он знал, что там будет Поттер. Все подстроено, но вот кем? Я хочу в этом разобраться. — Зачем? Жить надоело или есть желание умереть молодой? — Хочу, чтобы в газете меня ценили и давали писать что-то большее, чем некрологи. — Амбиции до добра не доводят. Особенно женщин, — с горечью сказал Грейвс, но все же чуть отошел, давая ей больше пространства. — То есть, Поттера в той перестрелке все же должны были убить? — Я так считаю. Но пока не знаю, кому это было нужно. Выудив сигарету из смятой пачки черного пиджака, он закурил, затягиваясь и смотря бесцельно вперед. Харрис его подставил, сукин сын. Подкупил деньгами и затащил в инсценированную разборку. Если бы пошел один — вопросов было куда больше, чем с ищейкой, который прикрывал для очередного дела. И теперь он мертв, а в его офисе погром. — Ладно, — протянул Грейвс, поворачиваясь. — Я все расскажу вам, если вы расскажите все, что знаете. — Договорились, — сияя от счастья, сказала Тина, предвкушая заветный материал для статьи. — Но! Вы оставите Дэвида раз и навсегда, понятно? Не хочу, чтобы и он влезал в эту историю. Она кивнула, стараясь скрыть улыбку. Получалось у нее отвратительно. — Завтра в восемь у меня в офисе. Надеюсь, адрес помните. И оденьте что-то поприличнее, — он оценивающе пробежался по ее платью. — Это раздражает. Повернувшись, он ушел, надеясь, что не совершил ужасную ошибку, связываясь с этой наглой дамочкой. — Надеюсь другие частные детективы не такие галантные, как вы, — крикнула она ему в спину и сама себя осмотрела. — Это мое лучшее. Идя в сторону выхода, Грейвс заметил Серафину, болтающую с женой прокурора. Она легко ему улыбнулась, но тут же повернулась к габаритной дамочке, супруге какой-то местной шишке. Он хмыкнул и достиг высоких белых дверей. На улице было темно и холодный ветер, сравнимый с чувством свободы, приятно царапал лицо. Все ароматы улетучились, оставляя лишь пустые улицы Нью-Йорка. Подняв воротник пальто, Грейвс перешел дорогу и собирался идти в офис, когда две тени в свете окон первого этажа высотки, выплыли из неоткуда. Он не успел с ними поздороваться, как они взяли его за локти и с силой поволокли в ближайшую подворотню. В нос ударил запах гнили и жженной листвы. А потом удар лица об кирпичную стену. Потеряв ориентацию на секунду, которой им хватило, его перевернули и удар пришелся теперь по животу. Тело отдало резкой болью и пришлось упасть на колени, жалобно скрючившись, как младенец. Носки ботинок, казавшиеся острее ножа, стали бить его по желудку, попадая по ребрам, пытаясь те переломить до состояния мела. Кожа ощущала засохшую грязь, прижимаясь к ней до царапин на лице. В глазах стояла темнота то ли от боли, то ли от освещения вокруг. — Хватит, — скриплый голос отозвался где-то далеко. — Грин-де-Вальд приказал припугнуть, а не напугать до смерти. Удары прекратились и у Грейвса появилась время восстановить порядок органов внутри. — Обыщи его. Две большие шершавые ладони стали осматривать каждый дюйм его одежды. Карманы пальто, пиджака, ботинки и даже сняли шляпу. — Пусто. — Хитрая тварь. Ладно, пошли. Шляпа упала прямо на лицо, больно ударяясь полями об ссадину на носу. Аромат аптечного талька и собственного пота подействовали, как обезболивающее. Грейвс прикрыл глаза и провалился в безболезненную бесконечность.