Арсений Попов Тошнит немного. 13:53
Антон Шастун Выпей холодной воды. Поможет. 13:54 Антон уже материт себя на всех известных ему языках. Слишком быстро отвечает. Слишком, блять, быстро. А если Арсений подумает, что Шастун только и ждёт его сообщения? На деле ведь — случайность, не более. Записывает историю с Аидом на прогулке и уведомление всплывает — вот и отвечает.Арсений Попов Если дотащусь до кухни… 13:54
Антон со свистом выдыхает скопившийся в легких воздух. Арсений тоже быстро отвечает. Впрочем, Арсений даже не предпринимает попытку сползти с кровати, знает, что плохо закончится и он разнесет половину комнаты, когда начнёт падать. Лучше полежать, пока головная боль пройдёт. Ждать этого самого момента, когда боль отпустит, он решает не глядя в потолок, а занимаясь каким-никаким, но делом. Поворачивается на бок и открывает гугл, вводя в строку поиска «Антон Шастун интервью». Тут гугл постарался… Выдал дохуя страниц, сиди да выбирай какое интервью больше понравится. Начать он решил с «Вечер встреч». Он знал девушку, которая ведёт передачу. И сам на этой передаче был не один раз, атмосфера там поуютнее, чем в родном доме. Оля, так зовут ведущую, прямо располагает к общению, что кажется, будто самый закрытый человек после пары минут общения с ней начнёт без проблем выдавать все секреты. С ней, как с самой близкой подругой, готов поделиться любой информацией и сделать это в непринужденной дружеской обстановке. Разговор идёт о семье Антона, отличная возможность узнать о нём побольше. Семья ведь один из влияющих факторов при формировании личности, да? Накрывает Арсения лишь с определенного момента, когда он слышит, как голос Антона едва заметно дрогнул. Попов прикрывает глаза, преподнося динамик телефона ближе к уху и внимательно вслушиваясь в каждое слово Шастуна. Моя сестра была лучше меня, но знаете, судьба настолько несправедлива, что из двух людей выбрала не того. Арсений, пусть и не смотрит видео, чувствует, что Антон поджимает губы. Я думаю, что чувствую что-то странное, потому что она была моей двойняшкой и теперь половины меня просто нет. Как она могла поступить так со мной? Легко, она обо мне забыла. Попов хмурится от того, насколько просто даётся Шастуну последняя фраза. Это было одним из бонусов её болезни. Я помню, как мы сидели с ней в родительском доме, семнадцатилетние подростки, решившие просто провести вдвоём вечер, послушать музыку, посмотреть фильмы и всё такое. Она включила свою любимую песню, которую знала наизусть. Начала подпевать, но не с той строчки. Мне показалось это странным, а она была удивлена тому, что поёт не сначала. Начался второй куплет, и она спела ту же строчку вновь, но это опять была не та часть песни. Она пыталась так почти до самого завершения песни, а на последнем куплете бросила эту идею с подпеванием. А та единственная строчка, которую она помнила, оказалась началом последнего куплета. Слова Антона бьют по Арсению с такой силой, что мышцы начинают предательски сокращаться, — и вот он скрючивается в кровати в неизвестную миру форму и продолжает прижиматься к динамику ухом, зажмуривая глаза до цветных пятен. Мне было чертовски больно на неё смотреть. Она не плакала, нет, она даже не помнила, что эта песня её любимая. Но её взгляд был настолько потерянным, что казалось, будто она не помнит даже где находится. Помню день, когда она посмотрела на меня и спросила моё имя, потому что забыла меня. Забыла то, что я её близнец. Она была первой и единственной, кто разбил мне сердце. Тут, по всей видимости, накрывает не только Арсения, но и Олю, что выдерживает довольно длинную паузу. Попову даже начинает казаться, что он случайно ткнул на паузу. Поворачивает телефон так, чтобы было видно картинку и замечает печаль в глазах ведущей. Наверняка в его собственных сейчас та же эмоция. Эта история Антона напрочь раскрошила сердце Арсения в пыль. А Антон выглядит… простым. Рассказывает о всех своих душевных переживаниях совершенно спокойно. Ничего не скрывает, и от этого Арсению кажется, что у него, Антона, есть секреты посерьезнее. Может, это просто иллюзия? Вот он сидит, рассказывает о себе всё и отвечает на все вопросы совершенно спокойно. Дает понять, что секретов у него нет, а на самом деле шкафы ими забиты. Бред. Из мыслей Попова вытягивает ответ Шастуна, и Арсений даже не отматывает назад, чтобы услышать вопрос. Он выбит из колеи и совершенно потерялся в реальности. — Я всё пишу на бумаге, — с такой же лёгкостью, с какой рассказывал о сестре, отвечает Антон. — Разве издательства принимают рукописи? — интересуется Оля. По её взгляду видно, что мыслями она всё ещё в трагичной истории о двойняшке Шастуна. — Нет, — усмехается Антон, пожимая плечами с лёгкой улыбкой на лице. — Мне отказали в первый раз, это было в Штатах, и тогда я потратил несколько десятков тысяч долларов на то, чтобы напечатать книги самостоятельно. Потратил всего сотню на персональный номер для книги. А продажи тогда взлетели до небес. Всё раскупили в первую неделю. Благо у подростков теперь есть много социальных сетей и информация может расползтись подобно вирусу. И тогда то издательство, в которое я обращался, завалило мою электронную почту с просьбами выбрать их для второго тиража. Но… а смысл? Я выбрал другое, где условия были более выгодными, да и девушка, которую дали мне в помощницы, была словно ангел, — признаётся он всё с той же улыбкой, и Арсений ловит себя на мысли, что не сводит с губ Антона взгляд. — С тех пор мы продолжаем с ней работать, она научилась разбирать мой почерк, а я выучил все её любимые блюда. Кажется, ну вот. Есть ведь у него предмет для влюбленности, зачем ему Арсений? Затем. У Арсения есть одна черта характера, или фишка, которую он пиздец как сильно в себе ненавидит, однако поделать ничего с ней не может. Он хочет помогать всем тем, кто в этом нуждается, но при этом он понимает, что в итоге от этих людей не стоит ожидать ничего помимо пиздеца. Это он, кажется, отыскал и в Антоне. Отыскал в нём парня, нуждающегося в помощи. Отыскал в нём парня, который утянет за собой в бездну. И Арсению хотелось этого. Хотелось схватить Антона посильнее за руку и переплести пальцы при падении туда. Он не против. Он почти всем своим существом «за». Остатки разума ещё бьются в конвульсиях, умоляя о том, чтобы Арсений оттолкнул его подальше и выкинул из своей головы нахуй. Антон — не тот, кто ему нужен. Антон — тот, кому он нужен. Блять. Паша уже ворчит на Антона по поводу огромного опоздания. Напоминает, что Шастун даже в школу так конкретно не опаздывал. Съемки с восьми утра, а Антон явился почти в три часа дня. — Возможно, будь у меня человек, который по утрам приносил бы кофе в постель, я бы не опаздывал, — отмахивается Шастун. — Ляйсан не приносит мне кофе в постель… — ворчливо отвечает Паша, а потом опоминается и сует в руки Антона планшет с открытым альбомом фотографий. — Выбирай давай, какую запостим на официальный аккаунт, как подтверждение для фанатов о начале съемок. Антон молча листает фотографии с уже отснятых кадрах. Сука, как назло, на каждом из них Арсений. Главный герой как-никак. — Вот эту, — говорит Антон, поворачивая планшет с выбранной фотографией в сторону брата. — Хочешь, чтобы фанатки начали строчить фанфики? — довольно ухмыляется Добровольский. — Поднимет волну, вызовет интерес — то, что надо, — сухо отвечает Шастун, пытаясь найти оправдание своим действиям. Выбрал он, конечно, ту фотографию, на которой размазывал бутафорскую кровь по лбу Арсения. Потому что взгляд. Просить Пашу скинуть эту фотографию в личные сообщения было бы странно, а так он сможет легально залипать на кадр в «Инстаграме» или «Твиттере», или куда там Добровольскому ещё взбредет в голову выложить фото. Съемки заканчиваются в шесть вечера, и все три часа, что Антон пробыл на площадке, он попросту ерзал на своём стуле и иногда говорил Паше «было», довольно приподнимая уголки губ. — Чёрт, и как ты это терпишь… — сдаётся Антон, когда Добровольский наконец объявляет конец второго съемочного дня. — Мне это в кайф, — признается Паша. — Завтра не опаздывай. Странно, что даже после четырех лет мозгоёбства в университете Добровольскому это нравится. После двух отрежиссированных фильмов ему это нравится. Антон ему завидует, пусть и терпеть зависть не может. Не видит в этом чувстве нихуя хорошего. Говорят, белая зависть. Хуйня всё это. Бредни психопатов, не более. Зависть по определению не может быть хорошей. Так вот, он завидует. Потому что сколько бы ни писал, ничего радости не приносило и даже не радовало. Да, прикольно заходить по утрам в «Инстаграм» и видеть директ, заваленный сообщениями фанатов. Фанаты — слово громкое, но описание точное. Люди пишут ему о том, что его тексты и рассказы каким-то образом вдохновляют на что-то чудесное, возвышенное. Оставляют комментарии под фото о том, как ждут экранизации, о том, что недавно прочитали книгу и они в восторге. Пишут о том, что фото красивое, или о том, что сам Антон красивый. Впрочем, от последнего щёки краснеют как у ребенка, а остальное он просто принимает с улыбкой, как лестные сахарные комплименты, от которых кажется, что он заработает диабет. Но сколько бы комментариев ни было. Сколько бы людей ни говорило о том, что книги потрясающие. Антону не нравится. Потому что каждая строчка напоминает о ней. О Насте, которая оставила в груди огромную зияющую дыру, будто насквозь пролетело несколько грамм свинца. Говорят, у близнецов какая-то связь. В это Антон не верил до пятнадцати. Фраза из его дневников тех времен. «В пятнадцать я напрочь потерял чувство, что нахожусь дома. Ясно понимал, Что то место, где я нахожусь — не моё.» Тогда, в пятнадцать, он покинул дом. Отправился к отцу, который на тот момент жил в Санкт-Петербурге. Настя до последнего просилась с ним, а он только ссылался на то, что по причине болезни ей стоит остаться поближе к Паше и матери, будто вторая могла хоть чем-то помочь. Могла. Она болтала с Настей днями напролёт, пока Антон искал своё место. Глупый идиот, так и не понимал, что его место рядом с ней и нигде больше. Поздно понял. Когда пустота уже заполонила лёгкие, напрочь выбив весь воздух. В восемь вечера Антону приходит уведомление о публикации в официальном аккаунте фильма, созданном специально для продвижения и всяких кадров, которые подогревают интерес аудитории. Он тупо смотрит на экран минут десять, а потом тыкает на комментарии. Их собралось уже чуть больше пятисот. Слишком много. Хватает и пары рандомных комментариев, чтобы понять, что Паша был прав. Он постит фото в историях своего аккаунта, как и остальные ребята, работающие над созданием фильма. Чтобы собрать больше аудитории. А потом Антон пишет брату.Тошка Я так смеюсь с комментариев… 20:14
Добровольский никак не комментирует сообщение Антона. Даже не читает. И это заметно настораживает Шастуна. Полчаса он как-то терпит, а потом сдаётся. «Инстаграм» и Паша — вещи неразлучные, и что же могло рассоединить их, если не Ляйсян, Антон не знает. А потому решает написать девушке.Антон Ляяясь, что там Паша делает? Он реально занят или просто игнорирует меня? 20:52
Ляйсян Отвечает на сообщения по поводу саундтреков. 20:57Антон Всё плохо? 20:59
Ляйсян Ну, он не радуется… 21:00 Чёрт. Добровольский может отдохнуть хотя бы после окончания съемочного дня?! Антон злится. Злится, что Паша уделяет этому фильму слишком дохуя времени и внимания, напрочь забывая о том, что он человек, который иногда нуждается в отдыхе. Шастун идёт в гостиную, падая на стул, и рывком поднимая крышку ноутбука. Самое время поработать над тем, что снимают по твоей блядской книге. Антон не особо раздумывает, когда выбирает музыкантов. В основном зарубежные. Совершенно дружелюбно, без каких-то официальностей, пишет в директ в «Инстаграме», чтобы не ждать ответ дохуя лет. Благо, аудитория у него на аккаунте немалая, что вызывает у музыкантов какое-никакое доверие. А описание, состоящее из одного слова «писатель», которое Добровольский заставил добавить, подкупает доверие окончательно. В первые пару часов откликнулись почти все. Их было достаточно, и каждый был готов начать работать над треком в ближайшее время. Антон быстро выписывает все их имена на листок бумаги, а самим музыкантам отвечает, что завтра-послезавтра им напишет менеджер, который занимается всеми документами и тем, чтобы ничьи права не нарушались. На следующий день по прибытии на съемочную площадку Антон первым же делом вручает составленный накануне вечером список Паше. — Что это? — Список музыкантов для саундтреков, — отвечает Антон, его губы вытягиваются в широкой улыбке. — Я писал большинству из них, и ни один не ответил… — Я уже договорился, — убеждает Антон. — Нужно отправить им договоры. — Серьезно? — удивляется Добровольский, и Шастун довольно кивает. — Когда ты успел? — Вчера вечером. — Почему в твоем мире это происходит так легко? — шумно выдыхает Паша. — У нас один мир, забыл? — шутливо спрашивает Антон. — Начинаю забывать… — едва слышно говорит Добровольский, а потом оживляется. — У меня, кстати, для тебя тоже кое-что есть, — достает телефон и отправляет сообщение Антону. — Список всех ближайших интервью, на которых тебе нужно обязательно быть. — Понял, — сопровождает свой ответ дежурным кивком.