Слуга

Седрик стоял у входа в тронный зал, одаривая всех гостей самой что ни на есть фальшивой и неискренней улыбкой. Вечер был в самом разгаре. Из парадной комнаты доносилась приятная музыка. Повсюду слышался смех и оживленные разговоры. Все гости находились в особенно хорошем расположении духа. Только слуги, проходя мимо друг друга, обменивались уставшими взглядами и продолжали работать. — Седрик! — послышался весёлый голос где-то сбоку. — Выполз наконец из своей лаборатории? — О, граф Клермон, рад снова вас видеть, — улыбка получилась искривленной из-за боли в щеках. — Как твоя рука, дружок? Не сильно болит? — Нет, сэр. Фил хорошо обработал мои царапины, — слуга показал ладони графу. — Вот и хорошо. Но думаю неплохо бы слегка продезинфицировать, — мужчина заговорчески подмигнул и протянул бокал шампанского. — Нет-нет-нет! — протестующе замотал головой парень, — Мне нельзя. Распорядитель нам запрещает. У меня могут быть проблемы. — О, Боги! Ваш распорядитель уже давно заискивается перед другими знатными вельможами. Не трусь, — с этими словами мужчина вложил бокал в руку Седрика. — Ты меня возможно не помнишь, но я знал тебя ещё в приюте. Я занимался подбором новых слуг лет десять назад. Ты чем-то запал мне в душу. Ты был самым маленьким, однако не по годам взрослым. Я сначала думал отдать тебя в подмастерья к цирюльнику, но потом решил, что тебе хватит мозгов осилить алхимию и травологию. И как оказалось не зря, — граф по-отечески похлопал его по плечу. Седрик внимательно слушал мужчину. Тепло разливалось в его душе и в этом не было вины алкоголя. О времени, проведенном в приюте, он помнил мало, да и воспоминания эти нельзя назвать хорошими. Но было очень интересно было слушать о своем прошлом. Весёлый голос графа располагал к себе. Ещё при хорошем освещении он мог подробно рассмотреть высокопочётного вельможу. Граф Клермон был из числа тех счастливцев, кто в свои пятьдесят лет мог составить конкуренцию двадцатилетним юнцам. Ухоженный внешний вид и доброжелательное лицо были его пропусками в высшее общество. Его темно русые, немного поседевшие волосы, были уложены в аккуратную прическу. Светлая бородка, соединённая с бакенбардами, придавала его образу мужественность и зрелость. Однако было что-то ребяческое в его виде. Может очаровательные детские ямочки на щеках от улыбок, а может озорная хитринка в глазах. Энергия так и била из него ключом, и все, рядом стоящие, немедленно заражались ею. Седрик не был исключением. По натуре очень скрытный и нелюдимый, рядом с графом он чувствовал необычайную лёгкость в общении. Они говорили весь вечер, забыв о разности их социальных положений и их возраста. — Фил говорил мне, что ты самый лучший его подмастерье. — Я его единственный подмастерье, граф, — посмеиваясь, ответил Седрик — Не важно, лучший же. Я знаю, что у тебя обширные знания в области противоядий. Ты не откажешь мне в одной просьбе? — вежливо осведомился граф. — Конечно же нет, то есть да, то есть, я помогу вам, граф Клермон. — Называй меня Ричард, Седрик. Так вот, я сегодня ночью вынужден буду уехать с моими, скажем так, покупками, — мужчина намекнул на перекупленные товары Фила. — Я знаешь ли, не знаток во всех этих зельях. Можешь рассказать мне о них сегодня? — Граф, я с радостью помогу вам во все разобраться, но я сам не знаю содержимое коробок, а еще принц просил меня быть к восьми у его покоев. — Мои покои находятся на третьем этаже, прямо под покоями принца. Так что если мы выйдем прямо сейчас, то ты успеешь к его высочеству. А что насчёт коробок, — Ричард понизил голос, — я знаю кое-что о содержимом, мне необходимо лишь твоя консультация. — Постараюсь помочь. Мне ещё нужно отпроситься у управляющего, — Седрик повернулся в сторону гостей. — О Боги, сдался тебе он. Если будут проблемы, скажи своему распорядителю, КОМУ ты оказывал помощь, — с этими словами граф повел слугу в сторону лестницы. Седрик прищурился и поглядел на настенные часы. У него был час, чтобы помочь Ричарду с его зельями, а потом бежать к принцу. Благо мужчина не соврал, и его комната на самом деле находилась прямо над покоями Фобоса. Когда они вошли, граф с очаровательной улыбкой пропустил Седрика вперёд, а после закрыл дверь. Парень смутился, а потом решил, что их дело не совсем законно, так что осторожность не помешает. Они подошли к одному из ящиков, из которого граф Клермон извлёк небольшой пузырек. — Честно тебе скажу, мои знания в алхимии очень поверхностны, но мое воспитание позволило мне разбираться и знать многие интересные зелья. Вот это например, очень дорогое и запрещённое. За каждый ингредиент этого зелья можно угодить на каторгу лет так на восемь, — заговорчески подмигнул граф, Седрик выдавил из себя смешок, ситуцация нравилась ему все меньше и меньше. Под это описание подходило одно не по наслышке знакомое Седрику зелье. — Однако оно определенно того стоит, — продолжал разглагольствовать граф, — побочных эффектов практически не наблюдается, а пользоваться одним пузырьком можно долго. Оно подавляет животные инстинкты у оборотней и полукровок. Седрик оцепенел. Он всеми силами пытался выглядеть спокойно и непринужденно, но эмоции слишком душили его. В ушах шумело, будто он прямо сейчас нырнул в глубину Меридианского моря. — Их продают им, чтобы полукровки смогли жить среди людей. Они часто добавляют их чай или в шампанское, — беззаботно продолжал мужчина, не обращая внимания на бледного, как полотно, парня. — Это зелье быстро раскупают, поэтому оборотни стараются работать ближе к лечебницам и аптекам. Чем взрослее особь, тем тяжелее ей контролировать свои инстинкты. Где-то в твоём возрасте у них наступает переломный момент. Хотя думаю, ты сам об этом знаешь, — не меняясь в лице, закончил граф. Седрик, не моргая, смотрел в пол. Громкий стук сердца заглушал слова мужчины. Страх сковал все тело, он не мог даже поднять взгляд на своего мучителя. Граф Клермон, приподняв бровь, посмотрел на до смерти напуганного парня. Будто только сейчас заметил мелко трясущуюся фигуру юноши, его искривленные от ужаса губы, увеличенные зрачки и пот, катившийся градом по лицу. — Ну-ну, что ты. Не бойся, я не собираюсь тебя выдавать. Мы же с тобой так сблизились за этот вечер, неужели ты думаешь, что я способен на такую подлость? — оскорблено вскинулся граф. — Вы никому не расскажете? — с трудом совладав голосом, спросил слуга. — Конечно же нет! — с жаром отозвался Ричард, но, заметив радость отразившуюся на лице Седрика, с хитрой улыбкой добавил. — Однако ты, Седрик, живший во дворце почти всю жизнь должен понимать, что ничего не бывает просто так. Седрик напряженно смотрел на мужчину. Его дружелюбный вид никуда не ушел, но вещи, которые он говорил со своей фирменной улыбкой, звучали в разы пугающе. — Мы с тобой взрослые люди и можем найти общие точки соприкосновения. Я уверен… — Что вы хотите? — резко спросил парень. — Я хочу, чтобы ты доставил мне удовольствие, — прошептал ласково граф, коснувшись его подбородка, Седрик заставил себя не дергаться, когда мужчина поднял его лицо, — но я очень не хочу, чтобы ты думал, что это насилие, мой мальчик, — он погладил его по щеке большим пальцем. Когда мужчина поцеловал его, Седрик не пошевелился, вызвав у графа одобрительный смешок. Когда он зарылся пальцами в его светлые волосы, массируя кожу головы, Седрик продолжал стоять на месте. Но когда граф разорвал поцелуй и рука на волосах начала тянуть его вниз, юношу скрутило от отвращения и он дернулся. Мужчину это видимо позабавило. — Неужели компания палача тебе будет предпочтительней моей? Юноша покачал головой и, как подкошенный, упал на колени. Граф, решив помочь, сам расстегнул брюки и припустил нижнее белье. Страх за свою жизнь затмевал всю мерзость ситуации. Седрик вздохнул, успокаиваясь и собираясь с мыслями. «Я смогу это пережить, я сильный. Час унижения в обмен на жизнь. Через месяц я об этом уже и не вспомню, но зато я буду жив. У меня нет другого выхода. Даже если откажусь, мне все равно этого не избежать. Охранники в тюрьмах вряд ли будут меня что-то спрашивать. Успокоиться, главное, успокоиться. Но, господи, как же мерзко! Так, возьми себя в руки. Ты со всем справишься». Граф Клермонт его не торопил, он с удовольствием смотрел на метания юноши, как он успокаивает бушующую гордость, заключая сделку с самим собой. Наконец, пересилив себя, Седрик дотронулся до паха мужчины. Совершая монотонные, ритмичные движения, он смотрел куда-то вбок, надеясь, что граф не потребует большего. — Чего же ты отворачиваешься, милый? — перебирая светлые волосы слуги, спросил Ричард. — Что-то не вижу энтузиазма с твоей стороны. Так-то ты меня благодаришь за спасение твоей жизни? Уж не думал, что ты окажешься таким неблагодарным мальчиком… — Граф Клер… — Ц-ц-ц, — неодобрительно зацокал мужчина. — О чем мы с тобой договаривались, м? — он дернул волосы Седрика вниз, заставляя поднять голову. — Называть вас Ричардом, — прошептал юноша. — Простите. Я хотел поблагодарить вас за то, что не сдали меня, — пытаясь задобрить графа, начал Седрик. — Я правда… — Если хочешь поблагодарить, то займись делом, — нетерпеливо прервал его мужчина, приближая голову слуги к своему достоинству. Седрик, мысленно пообещав себе избавиться от этого воспоминания, открыл рот. Борясь с отвращением, он начал медленно водить языком по всей длине. Рука Ричарда задавала темп. Вскоре граф отстранил парня, заставляя встать. Седрик быстро поднялся с колен, вытер слюну рукавом и уже собирался уйти, но вдруг его втянули в поцелуй. Борода, придававшая графу неотразимый шарм, ужасно кололась. Губы, дарившие теплую отеческую улыбку, впились в него. Седрик приказал себе выдержать все, что может спасти его жизнь. Граф, тем временем, избавлял от одежды юного любовника. Слуга и не помогал, и не сопротивлялся, он, как кукла, позволял делать с собой все что угодно. Седрика уложили на кровать, его трогали везде, вертели, заставили принять унизительную позу. Неизбежность еще большего унижения и боли, собственная беспомощность угнетали, но все же он пообещал себе вынести это мужественно, не унижаясь до слез и мольбы. Но только почувствовав что-то большое, упирающийся ему в зад, Седрик не сдержался и тихо попросил: — Это мой первый раз. Не делайте мне больно, — он покраснел, — пожалуйста. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия, дружок. После этих слов Седрик попал в ад, ну или ему это показалось. Со всех сторон его душила боль, которая становилась все сильнее и сильнее. Он не сдержал обещание: он рыдал навзрыд, кричал, умолял остановиться, вертелся, пытаясь уменьшить боль, звал на помощь. Графа это нисколько не смущало, он не пытался заткнуть его, просто продолжал вбиваться в измученное тело. Когда мужчина закончил и с громким стоном излился в любовника, Седрик был на грани обморока, он уже охрип и не чувствовал ни злости, ни страха, ни унижения. Всё это заменило другое чувство — боль. Боль от каждого движения. — Так, дружок, уже почти восемь. Нужно отвести тебя к принцу, — ненавистный весёлый голос звучал где-то справа. Не услышав отклика, его перевернули на спину и натянули штаны, а потом рубашку и ливрею. Его подняли на ноги и тут же удержали от падения. Они вышли. Пока они шли к покоям принца, граф говорил что-то своим мягким голосом. Очнулся он в коридоре, у самой двери покоев принца. Его завели внутрь и облокотили о стену. Седрик почувствовал губы на своей щеке и голос, на миг утративший свое веселье: — Это происходило по твоей воле, Седрик. Но все равно не болтай обо мне. Ну ты мальчик умный, все и так знаешь, — ещё один поцелуй. Дверь захлопнулась. Он стоит в темноте один в покоях принца и медленно сползает на пол.