Один миг

Тренировки, как и говорил Стивенсон начались на следующий день. Сначала он мне рассказал теорию, но я мало что запомнила. Дальше он мне показал из чего состоит оружие и как им пользоваться. Так же он проверил мои физические данные, и был очень даже удивлен тем, что я была в хорошей физической подготовке. Иногда заходил Эрик…ой… Джим, мы обменивались взглядами, а дальше по распоряжению Стивенсона он уходил либо на тренировки, либо на какие-нибудь задания. Так проходили неделя за неделей. Другие участники мужского пола странно косились на меня, но не подходили и старались сторониться. Но меня это вполне устраивает. И только Камила получала удовольствие находясь в обществе парней и постоянно заигрывала с ними, а потом уходила вместе с ними в ту самую тюремную камеру, куда меня изначально засунули на время, и очень долго занимались известными делами. Мерзость. С Джимом мы сильно сблизились и очень много времени проводили вместе на том самом балконе. Нам было хорошо вместе, даже несмотря на то что мне шестнадцать, а ему двадцать шесть. К концу дня я была обычно ужасно вымотанной, и только с ним я чувствовала себя наполненной энергией. Через пару месяцев Стивенсон разрешил мне присоединиться к остальным участникам и уже в полную силу отрабатывать свои навыки. Наше утро начиналось с рассветом, мы выходили за двери центральной комнаты и начинали непрерывный бег, после этого мы принимали душ и шли на скудный завтрак, из-за вероятности нехватки продуктов. Почти всегда я была в обществе Джима, но иногда Камила считала нужным торчать рядом с нами. Ни она, ни я не стремились завести дружеские отношения, а даже иногда в открытую выражали свою неприязнь друг к другу. После завтрака тренировки продолжались: сначала стрельба по мишеням, метание ножей, отработка скорости реакций и умения вовремя убегать, а потом в самом конце была борьба. Нас ставили в пару и собственно мы должны были как можно быстрее положить соперника на лопатки. Т.к. я была единственная девушка в группе, то меня ставили с щупленьким парнем, но когда у меня стало очень хорошо получаться, то мне ставили более сильных противников. В общем все эти тренировки, были скорее обычным досугом. Многое из того, что мы проходили было вовсе бесполезным перед дистроитами. В итоге, вечером я просто валилась с ног, но эта усталость была даже приятной. С Джимом мы виделись часто, но не долго. У него были свои обязанности. Но вечера мы все так же проводили вместе, и он даже меня учил некоторым боевым приемам, чтобы я смогла «похвастаться» перед Стивенсоном. Сам же Джим почти не присутствовал на тренировках (он говорил, что эти ребята слишком слабые для него соперники, и он предпочитает драться наравне со своим боссом, который был тоже не прочь этого). *** В один из обычных дней наши тренировки отменили так как у Стивенсона было день рождение и ему не хотелось целый день возиться с нами. Но привычка тренироваться каждый уже выработалась, поэтому перед завтраком я все-таки сделала пробежку и несколько упражнений. Завтрак состоял из жаренного яйца, салата, тоста с джемом и чая. Мне хотелось провести этот день только с Джимом, который сегодня так и не пришел к столу. Я, скорее допив горячий чай, решила его поискать. Стивенсон высокомерной походкой расхаживал по коридору принимая поздравления от своих учеников. Я решила тоже его поздравить и спросить не знает ли он где Джим. Но тот сказал, что не видел его с утра. Мне пришлось продолжить поиски в одиночку. Куда же он мог деться? Первым делом я зашла в комнату тренировок, но там было пусто. Чтобы точно убедиться в этом я несколько раз его позвала, но никто не откликнулся. Потом я заглянула на наш балкончик, но там тоже никого не было. Я обошла почти все доступные помещения, оставалась только центральная комната и находящаяся в ней тюремная камера. Почему-то больше всего мне не хотелось идти именно туда, словно я боялась увидеть что-то страшное (и не зря боялась). Я постучалась в ту огромную, пугающую металлическую дверь тем самым кодовым стуком, который услышала, когда впервые оказалась перед с ней с Джимом. В центральной комнате было пусто. Из тюремной камеры я услышала уже привычные стоны и щебетание Камилы (мне даже стало жалко стражника дверей, ему часто приходилось это слушать), я уже собралась уходить, но тут то случайно зацепила ногой стул все это время, стоявший позади меня, и он с грохотом упал на бетонный пол. Я мысленно посылала все к чертям. Боже, ну почему я такая неудачница? Наспех подняв стул и поставив его на место, я почти дошла до дверей, как тюремная камера открылась «высвобождая на волю» довольную Камилу. Она посмотрела на меня своей противной ухмылкой показывая свое превосходство надо мной. —Чего шумишь, не слышишь, что тут люди делом занимаются, малявка? Мне стало настолько неловко, что я чувствовала, как щеки заливаются краской. «Кто там?» — послышался знакомый…очень знакомый голос. Оттуда же вышел в одних боксерах Джим. На секунду я забыла, как дышать. Меня словно кирпичом по голове ударили. Что он делал с ней в одной комнате? Хотя ответ я уже знала. Видеть его полуголого, стоящего рядом с этой потаскухой было невыносимо. Он хотел подойти ко мне, но я почти бегом уже вышла из центральной комнаты, захлопнув тяжелую дверь, не дожидаясь пока это сделает амбал. Я бежала, не разбирая дороги. Сейчас мне хотелось просто исчезнуть. Я не понимала, как он мог так со мной поступить, как мог вытереть об меня ноги? Если я ему никогда не нравилась, то зачем он притворялся, что я ему не безразлична? Я слышала сзади себя голос Джима, который старался меня догнать. Сейчас я не хотела ни видеть его, ни слышать. Я забежала в душевую и закрыла дверь на замок. За эти месяцы я ни разу не заплакала, а теперь слезы опять безостановочно лились из моих глаз. Он стоял за дверью и извинялся. Слушать его голос было невыносимо. Я с раскрасневшимся от слез лицом со всей силой открыла дверь, что Джим аж отшатнулся. Я стремительно решила просто идти вперед, но он схватил меня за руку и повернул к себе. И вот тут мое терпение действительно полетело к чертям. —Как ты вообще смеешь прикасаться ко мне?! Я видеть тебя не хочу! Как ты мог со мной так поступить? — я не хотела слышать ответов. Все это я произнесла на одном дыхании срываясь на крик. Он опешил и хотел что-то сказать, но я со всей силы ударила ему пощечину. —Даже не подходи ко мне, —уже успокоившимся, но наполненном яростью голосом заключила я. Он отпустил мою руку. Кинув на него ненавидящий взгляд, я ушла. Возможно мне стоило дать ему все объяснить, но слушать его рассказ мне совсем не хотелось. Да и что после этого могло бы измениться? Даже не знаю, что я чувствовала в этот момент. Мне было грустно, одиноко, я была так зла на Джима и Камилу, мне противно от себя. Хотелось просто вновь перестать что-либо чувствовать.