Одна душа на двоих

— Как то так, — с важным видом произнесла девушка, окончив свой рассказ.       Люциферу Нора поведала лишь о малой части всех тех событий, опуская детали сражения с драконом и своего временного проживания бок обок с деревенскими. Её окончательным выводом стало то, что Кайл одержим, но уже длительное время ему удаётся скрывать этот. — Погоди. То есть, ты хочешь сказать, что без труда одолела огромного дракона в одиночку? — потирая переносицу спросил Люцифер, на что девушка зачесала затылок и, улыбаясь, ответила: — Ну, получается, что да, наверное… — она замялась, ведь и вправду, если уж для расправы с драконами приходилось нанимать группы наёмников или снаряжать рыцарские отряды, то как что-то подобное удалось, с виду хрупкой, девушке, да и ещё без какого либо оружия? Вот и Люцифер задался таким вопросом, но от этой мысли его оторвали. — Опять всякие небылицы рассказываешь? — позади послышался голос. — То, что я не хожу в церковь, не значит, что я одержим или что-то типа того.       Не вынимая рук из карманов, к ним приблизился младший-Хартвуд. От сведённых бровей на его лбу выступили морщины. Холодный и пронзительный взгляд впился в Нору. — Лучше бы рассказала о том… — он запнулся, осознавая то, что хотел сказать. — как совращала отца, марена, — наконец произнёс парень и опёрся на повозку — та со скрипом покачнулась. — Ничего такого я не делала! — девушка чуть покраснела. — Я же не виновата, что он…неважно! И вообще, — она сложила руки у груди и тихо добавила, — давно это было. — И что с того? Это не отменяет того, что между вами что-то… — Да ничего не было! Сколько раз нужно повторить это?! — Сколько понадобиться. Если бы не ты… — сжавшиеся в кулак пальцы, еле слышно хрустнули. — Если бы не я? — её голос стал тише и серьёзнее. Она не понимала, для чего они вообще завели этот диалог, но такое отношение со стороны парня вызывало у неё смешанные чувства. С одной стороны, Нора не видела себя виновницей всех бед Хартвудов, а с другой, Кайл, конечно, был в чём-то да прав, но в этом было настолько сложно разобраться даже самой девушке, что она не желала морочить себе голову.       Нора подскочила и приблизилась к парню. Глаза сверкнули и угрожающе уставилась на Кайла. — Если бы не я, то ты бы сейчас здесь не стоял, да и какое тебе вообще дело до моей личной жизни? — веки чуть сузились, два буравчика ввинчивались в Хартвуда. — С чего ты решил, что они ссорятся из-за меня? — у девушку возникло чувство будто подобный разговор уже был. — Почти пятнадцать лет, как не встречу вас одно и тоже. Грызутся словно дворовые псы за кусок мяса, — Кайл не оценил этого сравнения. — Всё решают, какой метод воспитания лучше, хотя совсем упустили момент, когда их чадо выросло, — при слове «чадо» марена демонстративно ткнула указательным пальцем в Кайла.       Парень хоть и желал как следует врезать дрейку, но сдержался и промолчал, лишь зло поглядывая на Нору. Девушка отошла и уселась на место рядом с Люцифером. — И я здесь совсем не причём, — уже как будто оправдываясь уже перед падшим, сказала марена. — Так, что там, почему стоим, Кайл? — поворачиваясь к Хартвуду, спросила Нора. — Ещё несколько трупов, — пнув мелкий камешек, хрипло произнёс парень.       Причиной очередной ссоры стала просьба отца о помощи. И казалось бы, чего в этом плохо или сложного? Просто взять в руки лопату и вырыть яму, а после перетащить в неё ещё несколько скончавшихся солдат. Кайл и раньше участвовал в подобном. Помогал собирать трупы под стенами крепости и скидывать в огромные ямы или на кучи, которые позже сжигали. Солдаты поговаривали, что к этому капитана Хартвуда приобщила марена, которая была в хороших отношениях с его семьёй и не раз появлялась в стенах форта Муэро. Естественно, о такой «помощи» Элла и помыслить не могла, поэтому просьба супруга, больше похожая на приказ, привела женщину в бешенство. Миссис Хартвуд была намеренна услышать от мужа разъяснения, и её совершенно не волновало, что они находились чёрт знает где, и её действия могли лишь задержать караван.       По её мнению, сын не должен был заниматься чем-то подобным, тем более кроме него было ещё полно народу, который мог справиться с этой грязной работёнкой. Хотя Элла совсем не отдавала себе отчёта в том, что каждый из них мог в любой момент оказаться в этой же самой яме. В тот момент её это не особо заботило, ведь очередной скандал уже был в самом разгаре. Хартвуды вновь кричали, браня и обвиняя друг друга, каждый в чём-то своём, не слыша собеседника, то ли от собственного крика, то ли попросту не желая слушать. Поэтому, Кайл, стыдливо смотря на второго солдата, бросил лопату и просто-напросто ушёл, решив вернуться на место, чтобы не выслушивать очередных разборок.       Быть единственным ребёнком в семье оказалось не так просто, как себе представлял Кайл. На него были возложены все надежды родителей, которые он был просто обязан оправдать. И так как мальчик остался один, то Элла начала возиться с ним вдвое больше. Она просто не могла допустить, чтобы и с ним что-то случилось или повторилась история, о который они предпочитали не упоминать. С того самого дня мисси Хартвуд не отходила от сына ни на шаг и всегда, словно коршун, наблюдала за ним, находясь где-то неподалёку. Как ей и сказала Нора, она лишь пыталась спасти то, что ещё могла спасти. Кайл хоть и искренне любил мать, но не мог даже свободно вздохнуть без её присутствия. Настолько она контролировала его жизнь: каждый шаг и действие, куда пошёл, с кем и когда был — она знала всё. Женщина хотела обезопасить сына от любой непредвиденной ситуации. Эта гиперопека доходила до откровенного маразма, что и раздражало Джеймса. Он считал, что не стоит так относиться к сыну, иначе Кайл станет нюней и размазней или наоборот, будет всячески пользоваться добротой и снисходительностью Эллы, что собственно говоря и вышло. Поэтому Хартвуд, напротив, был строг с сыном. Оба родителя ушли в крайности, так и не придя к компромиссу. На этой почве между супругами начали возникать частые ссоры, и если бы не законы Империи и клятва перед самим Господом Богом, то они бы обязательно расторгли брак. — Молодцы, конечно. Ничего не скажешь, — возмущалась Нора. — Но раз уж я — причина всех бед в мире, то хотя бы честно расскажи о службе в Хорикене, к чему притворство? — Снова ты об этом… — А чего такого? Наплёл ему — она махнула головой в сторону Люцифера, — всякой всячины, а теперь ещё и меня обвиняешь. — Я уже говорил, что меня обвинили несправедливо, и вообще, я выиграл суд, так что мне не о чем больше… — Ага, конечно. Выиграл. Весь город знает, что ваш с тем парнишкой бой закончился ничьей, только потому что он тебя пощадил, — залепетала марена. — Вот и дурак, — прошептал парень. — Это точно, лучше бы тебя сразу повели на виселицу, гляди и признался бы, — почему-то Нора с улыбкой посмотрела на Люцифера. — Ну и чего ты на меня так смотришь? — лениво произнёс падший. — В Хорикене каждую неделю кого-то вешают или проводят дуэли, думаешь я запомню каждые? — по правде говоря, эта душещипательная история лжи не вызвала у падшего ни сочувствия, ни интереса, поэтому за спором Норы и Кайла Люцифер наблюдал так, будто это нудная театральная постановка, на которую его пригласили, а он явился только из вежливости, при этом изрядно опоздав. — Значит, ты от туда? — Уже почти как пять лет в этой дыре, — подперев подбородок ладонью, выдохнул падший. — Пирушки, казни, рыцарские состязания — это всё чем там можно развлечься, — в действительности Люцифер не упомянул публичные дома и рынок с рабами, но навряд ли это хоть немного представляло для него интерес в тот момент. — Но этот суд был достаточно громким. Все в городе и его окрестностях говорили о нём. Обрюхатить дочь самого капитана Крэйга, это ж надо ещё такому случиться. А потом ещё чуть не проиграть в божьем суде. Да, Кайл? — громко произнесла Нора.       В действительности ей было наплевать и на ту девушку, и на её отца, отчасти даже на самого Кайла. Но парень опозорил доброе имя Хартвудов, и этого марена не могла оставить просто так. — Это было так давно, что можно было уже и забыть. — Нет, — усмехнулась девушка. — Клеймо насильника не сотрешь просто так. Даже если ты захочешь забыть, я обязательно напомню, — издевательски протянула Нора. После этих слов у младшего-Хартвуда вновь возникло непреодолимое желание ударить марену, но пришлось сдержаться.       А дело уже близилось к обеду. Хартвуды всё никак не могли расцепиться, ещё больше задерживая караван, но их перепалка выглядела уже как-то по спокойнее. За последний час ещё ни одна повозка не тронулась с места, хотя давно пора бы уже. Спешить особо было некуда, но без достаточного количества провизии в такую погоду и в этом месте долго не протянуть. Высокие резкие горы уже были позади, но сама крепость находилась на пустынном плато, которое было усеяно сорняками и очень редкими низенькими хвоями — одними из немногих растений, которые могли выжить в суровых и крайне переменчивых условиях Драконьих гор.       Пытаясь умоститься на полупустых мешках и колющихся шерстяных покрывалах, падший и марена скрывались в тени под навесом телеги. Сквозняк изредка проникал внутрь через небольшие щели в дощечках. Пот лился чуть ли не ручьём и его приходилось постоянно стирать, а голова кружилась и закипала от жары. Нора и Кайл уже успокоились. Разговаривать не хотелось, а даже если бы и было желание, то явно отсутствовали силы. Дрейк и падший иногда перекидывались усталыми взглядами, но не произносили ни слова, хотя в поведении девушки и стали прослеживаться странности. Она постоянно выглядывала из повозки, от чего прогнившая древесина противно скрипела; её длинные заостренные уши часто подёргивались, что Люцифер замечал и раньше, но как то не придавал этому особого значения; учащенное дыхание может и говорило скорее о недостатке воздуха, но широко раскрытые глаза и постоянное перебирание пальцев уже немного настораживали.       В ушах чётко отбивался звон сбруи и цокот подкованных копыт — такой размеренный и спокойный, он приближался с каждой минутой, вызывая у Норы волнение. Марена уже понимала, кто приближается к ним, и этому она была не рада.       Нарастающая паника заглушала собой все остальные чувства, и девушка всё не могла понять почему. Она не раз сталкивалась с такими ситуациями, когда легче просто убежать и скрыться, нежели рваться навстречу угрозе, ведь для марен это стало чуть ли не единственным выходом из любой ситуации, да и совсем недавно Норе уже приходилось в очередной раз сбегать от крестоносцев. Так почему же необъяснимый страх охватил её именно сейчас? Девушке хотелось списать всё на длительный голод, нехватку воды, усталость от тяжелой дороги и только потом уже возможно на окружающую скверну. Опершись головой на стену, сквозь пелену в глазах девушка будто смотрела в пустоту, пытаясь успокоиться и наконец размотать тот спутанный клубок мыслей, что крутились в голове. Стоило Норе опустить тяжелые веки, как она ощутила на пересохших губах капли горькой крови, утерев которые, она ещё больше размазала их под носом. Тогда то Нора и поняла, что смысла пытаться себя обмануть нет и отравление порчей гораздо важнее продолжительных жажды и голода.       Времени до ритуала оставалось крайне мало и день, когда Норе предстояло вновь его провести, стремительно приближался. Скверна продолжала непрерывно накапливаться в её теле и выжигать эти чёрные пятна на руках, постепенно отравляя душу, и буквально сводя с ума. Медитации, освоенные за все эти годы, были единственным способом хоть на немного ослабить влияние порчи. Каждый раз как Нора ощущала, что начинает терять над собой контроль, она приступала к медитации. Возможно неправильно, допуская множество ошибок, но главное — это помогало, а остальное было не важно.       Вот Нора и решила, что лучше сделать это сейчас, иначе её состояние будет лишь ухудшаться. Обычно девушка игнорировала разминку шеи, спины и ног, сразу переходя к основному, так как постоянно находилась в движении, но в таких долгих поездках растяжка была необходима. Сначала девушка медленно поворачивала головой, наклоняя её в разные стороны, затем, не кладя ладони на плечи, покрутила плечами вперёд и назад, решив, что размять ноги можно и не вылезая из повозки, Нора вытягивала ноги вперёд и широко расставляла в стороны, наклоняясь, и касаясь лбом коленей. Закончив, марена столкнулась с непонимающим взглядом Люцифера, вызванным её неожиданными для падшего действиями. Девушка вначале задумалась над тем, как долго и насколько внимательно он наблюдал за ней, и что подумал, но тут же отбросила эти мысли. Более важным было расслабиться, а не думать о мнении того, кто даже не удосужился назвать своё имя. Далее, Нора тщетно пыталась умоститься и принять более удобную позу, при этом заставляя прогнившие доски скрипеть под своим весом. Выровняв спину, и скрестив ноги в позе полулотоса, марена медленно прикрыла глаза, чтобы окончательно расслабиться. Неспешно вдыхая и выдыхая, она постаралась сконцентрироваться на своём дыхании, желая отчистить свой разум от лишних мыслей.       Медитации казались девушке единственным способом совладать со всем тем, что таилось глубоко внутри. И хоть буря в её душе никогда не стихала, но в состоянии полусознания Нора не реагировала ни на какие внешние раздражители, и могла не волноваться, что чему-то или кому-то удастся вывести её из душевного равновесия, ведь от спокойствия марены зависело многое.       А стук копыт и звон кольчуг не стихал. Лишь нарастал. И это не давало дрейку покоя.

***

      Кроваво-красные вышитые кресты ярко горели на белоснежных туниках и плащах, накинутых поверх тяжелой брони. Шлема были сняты, открывая солнцу, заросшие и нарумяненные лица почётных рыцарей. Сложно представить, какой выдержкой и стойкостью нужно обладать, чтобы в такой зной продолжать свой путь в этом облачение, ведь даже в простой безрукавке или рубахе было тяжело противостоять погоде. А как известно — без помощи своих оруженосцев рыцари не могли ни надеть доспехи, ни снять их, поэтому они были буквально заключены в свои стальные темницы. От длительного и сложного пути гнедые кони покрылись пеной, всячески выступающей из-под снаряжения. Да и сами храмовники выглядели уставшими.       Богатое обмундирование говорило об их статусе, что не могли не заметить войны крепости. Ещё на подходе храмовников солдаты уже начинали выглядывать вперёд, пытаясь разглядеть, идущих им на встречу. Отряд крестоносцев был направлен сюда из Хорикена по воле одного из сановников, хотя сами воины не до конца понимали к чему была такая спешка. Отряды, которые собирал господин Люцифер для своих целей считались лучшими, так как состояли преимущественно из его свиты — специально обученных солдат, и редко среди них можно было встретить новое лицо. Поэтому рыцарей и удивило, что их послали сюда, якобы в качестве подкрепления к и так достаточно сильной команде.       Рыцари значительно сбавили темп, когда начали приближаться к каравану. Они опасались, что это могли быть эльфы или беглые марены, но тем же было лучше для храмовников. Потребовать соответствующие бумаги, которые вряд ли бы нашлись у путников, а после запросить плату или изъять всё имеющееся при них, если же начнут сопротивляться, то угрожать оружием — схема, которой часто пользовались, как бандиты, так и таможенники. На территориях колоний Империи Сент-Эйр, это было обычным делом, в особенности на границах, и в Хорикене. Будучи портовым городом, в котором в обороте всегда были баснословные суммы денег, в нём, как и в любом другом центре торговли было множество своих таможенных служб, в которых, чтобы получить разрешение от одной нужно было сначала пройти через кучи остальных инстанций, и наоборот, каждая из которых жаждала наживы и заламывала такую цену пошлины, что та в несколько раз превосходила установленную государством. Особенно сильно это было заметно из-за того, что Хорикен располагался прямо на границе с колониями Лазурной Империи, где можно было наглядно сравнивать цены на одни и те же товары, что делало город крепость ещё более важным пунктом.       Но то ли на счастье, то ли к сожалению рыцарей, караван принадлежал людям, причём настолько жалкого вида, что сперва крестоносцы удостоили их лишь презрительных взглядов. Старая одежда, рваная кольчуга, мятые шлема и прочая защита не шли в какое сравнение с дорогим обмундированием рыцарей. Эти люди и не могли себе позволить подобного, ведь всё что у них было, так это выданные в армейских подразделениях, то есть в воинских частях, лёгкие доспехи и кожаные сапоги и куртки, вероятно поношенные кем-то до этого.       Многие из солдат вступали в войска ради перспективы наживы на богатых землях Кентурма, а потом уже из-за веры. Каждый рассчитывал, что ввиду нескольких мирных договоров и перерывах в затянувшейся войне его отправят в спокойный регион, а не в горячую точку, или вообще никуда не будут отправлять. Некоторые, решались на это, пытаясь бежать от закона или надеясь на помилование за помощь в «благом деле». Но всех их объединяло одно — бедность. Будучи без гроша за душой все эти, и многие другие люди, шли на войну, но от того и были обречены на скорую смерть на поле битвы, как и сотни тысяч их соотечественников.       Единственным способом не умереть раньше времени от вражеского меча, заражения крови из-за некачественной медицины, или каких-то инфекционных заболеваний, которые никого не обходили стороной, особенно в таких тяжких условия жизни — побег. Да, была возможность сбежать от товарищей по оружию, минуя все запреты, моральные устои и страхи — затеряться среди толпы таких же бедняков и простолюдинов, забыть о военном прошлом, начать вести мирный образ жизни или присоединится к какой-нибудь шайке разбойников. Хотя как можно жить спокойно в самом неспокойном месте Энте Исла? Как бы не хотелось, но жизнь на Кентурме не была мирной с приходом новой эпохи и восхождения нового Арекуру.       Как только храмовники подошли к веренице повозок солдаты покорно склонились перед ними, выказывая своё уважение. Действительно, не каждый день в такой глуши встретишь знатных особ, да ещё и рыцарей. Солдаты опустили глаза, не решаясь даже взглянуть на крестоносцев, что уж там говорить о начале разговора с ними. — Приветствую вас. Кто вы такие, и куда держите путь? — громким голосом спросил предводитель отряда, спрыгивая с лошади. Но в ответ получил лишь тишину. — Чего молчите то? Отвечайте! — вынув меч, и уже более грозно произнёс мужчина.       И не носить солдатам голов если бы не объявившийся помощник коменданта. Пожилая фигура медленно приблизилась к рыцарю и хрипло произнесла: — Давайте обойдёмся без этого, — указывая на оружие, сказал старик. — Тогда, может быть ты ответишь? — он вставил меч обратно в ножны. — Конечно, — после этих слов старик начал неспешно объясняться перед храмовниками. — Понимаете, наша крепость оказалась в крайне трудном положении: кончилась вся провизия, мы потеряли большую часть наших солдат и… — но не успел тот договорить, как рыцарь перебил его. — И? Что вы делаете здесь? — неодобрительно произнёс рыцарь. В его тоне чувствовалась угроза. — Мы покинули форт, — немного медля ответил старик. — Что за вздор? Всем составом? Кто приказал? — посыпались вопросы. — Таково было решение нашего капитана, — лишь и мог ответить старик уже предчувствуя, что если не объявятся Хартвуды, то гнев рыцаря обрушиться на него самого. — Тогда извольте поскорее представить нас друг другу, — несмотря на всё своё негодование предводителю отряда пришлось взять себя в руки. Крестоносец принял более горделивый вид и продолжил. — Я хочу посмотреть на этого человека.       Джеймс и ещё один помощник, которого он взял вместо Кайла, забрасывали в яму последнее тело, обмотанное тканью. Супруги Хартвуды уже прекратили ссору, и Элла лишь безмолвно наблюдала за отвратительным процессом погребения, хотя большее отвращения вызывали скорее изуродованные трупы и ужасный смрад, нежели само действо. Женщина и сама не знала, почему оставалась там, а не шла разбираться уже с сыном, который ничего не рассказывал ей. Комья земли посыпались на трупы. Конечно, вернуть останки погибших их сородичам было бы гораздо лучше, чем захоронить здесь — в дали от дома, но тащить гниющие тела сначала до Дайна, от него везти их в Хорикен, а там на корабль и до берегов Западного континента — бредовая затея, за исполнение которой никто бы и не подумал браться. Ещё последняя крупица земли не упала, как послышался чей-то крик: — Капитан, вас требуют! — размахивая руками на бегу, вопил солдат. — И кто же? — безразлично и не поднимая головы, отозвался капитан и вновь вонзил лопату в землю. — Почётные рыцари из Хорикена, — сказал запыхавшийся солдат.       Название новой столицы Кентурма вызывало у Джеймса самые разные воспоминания. Одно это слово, как напоминало о днях былой молодости и славы, так и о позорной отставке; оно вызывало меланхолию и тоску, и не менее сильны стыд. Хартвуд хотел забыть его, но все вокруг, как на зло, упоминали Хорикен бессчётное количество раз. — Конечно, я скоро подойду, — несмотря на солдата, процедил Хартвуд, даже не особо задумываясь над услышанным в отличие от супруги. Поэтому Джеймс был всё же малость удивлён, когда возле своего помощника, чей испуганный взгляд сменился облегчением при виде капитана, и впрямь увидел группу рыцарей. — Эм… Приветствую вас, — начал Хартвуд. — Для меня честь разговаривать с такими почётными людьми. Но можно ли спросить… — Я тоже хочу задать вам пару вопросов, — нахмурившись, перебил Джеймса рыцарь. — Ваш помощник сообщил, что вы — капитан форта Муэро… — Джеймс Хартвуд, — прервал того комендант. — Хартвуд, значит… И по вашему приказу все покинули крепость? — закончил начатую фразу храмовник. — Так точно, сэр Готье, — спокойно и даже с ухмылкой ответил капитан.       Крестоносец за пару длинных шагов приблизился к коменданту и, чуть посмеиваясь, похлопал того по плечу. — Ладно, довольно этого. Давно не виделись, Джеймс.       Корнеил Готье был старым другом и боевым товарищем Джеймса Хартвуда в первые года службы в армии. Они вместе проходили военную подготовку и так совпало, что попали в один полк. Несколько лет они служили вместе, пока их пути не разошлись. Готье, будучи сыном епископа, позже ставшего кардиналом, также пошёл по стопам отца и собирался стать священником, но не сыскав интереса в этом, решил вернуться к более подходящему для себя, как считал он сам, занятию. Став рыцарем и дав «обет креста», Готье вернулся с Западного континента на Кентурм и обосновался в Хорикене. К тому моменту Джеймс Хартвуд уже дослужился до капитана и, сменив несколько крепостей, попал в столицу, став новым комендантом самого важного укрепления на Кентурме. На протяжении проведённых на Центральном континенте годов бывшие сослуживцы не раз пересекались, но после того, как место коменданта занял Крэйг, а Хартвуды были вынуждены с позором покинуть столицу, об этом можно было забыть.       И вот, судьба вновь свела их. Жаль лишь, что при таких обстоятельствах. После долгого дружественного приветствия вся официальность в их речах исчезла и Джеймс сообщил о нападении вражеского войска на крепость, и о дальнейшей сдаче форта захватчикам. На это рыцарь лишь выругался. Готье оповестил капитана о недавнем мирном договоре между двумя державами. Инициаторами этого стали как раз таки послы Лазурной Империи, ввиду предстоящей свадьбы их принца и принцессы небольшого, но богатого соседнего государства. Поэтому войско полковника Аранниса не имело права нападать на форт Муэро.       Учитывая, где находилась крепость, то можно было объяснить, почему люди не получили об этом никакой информации. В конце концов, эта местность редко посещалась путниками или торговцами, гонцов сюда не отправляли, и по итогу местные были предоставлены сами себе. Но вот разведка и связь у Лазурной Империи была налажена гораздо лучше чем у Империи Сент-Эйр, поэтому не удивительно, что эльфы воспользовались пренебрежительным отношением людей к самым дальним укреплениям. Ведь и правда, в Сент-Эйр никак не рассчитывали, что удар придётся с восточной стороны. Драконьи горы были крайне опасным место, но они были отнюдь не необитаемыми.       В основном горная гряда состояла из спящих и парочки активных вулканов, в кратерах которых никогда не переставая бурлила лава. Забраться на вершину хотя бы одного из них практически не представлялось возможным, но это не мешало беглым солдатам и местным маренам ютиться в маленьких деревушках вблизи них. Только жители ближайших селений знали, где пролегала единственная, но не самая безопасная дорога через горы, которой по видимому и воспользовалась эльфийская армия. Дорога проходила между двух действующих вулканов, а частые землетрясения и обвалы не делали путь более безопасным.       Конечно, не напади эльфы, это бы никак не решило всех проблем крепости, поэтому с этой темы рыцарь быстро переключился на ту, что интересовала его гораздо больше.       Вопрос о поиске господина Люцифера оставался открытым. Около недели назад рыцари набрели в горах на разгромленный лагерь, найдя подтверждения того, что здесь был отряд Люцифера, но не найдя самого господина, они уже собирались идти дальше, пока не вспомнили предшествующие этому события. До этого они уже натыкались на двух путников в лесу — марену и какого-то парня, которым удалось сбежать. В головы рыцарей закрадывалась мысль о том, что тем парнем мог быть их господин, но такая версия выглядела абсурдно. Вряд ли ангел, имевший большое влияние и пользовавшийся поддержкой короля и папы, хороший полководец и уважаемый человек позволил бы какой-то марене поймать себя или разбит свой отряд.       Прямо не говоря, кого они ищут, Готье постарался аккуратно спросил, не видели ли солдаты «молодого господина со свитой», как он выразился. На это заявление Хартвуды, да и другие лишь рассмеялись. Капитан ответил, что рыцари могут хоть всех осмотреть, но вряд ли найдут того, кого ищут. И храмовники бы так и ушли оставшись ни с чем, если бы комендант внезапно не произнёс: — А знаете, думаю вы могли бы переговорить с одним парнем.       Капитана отряда заинтересовали эти слова и он вопросительно посмотрел на Хартвуда, как бы говоря «продолжай». — Совсем недавно прибился к нам. Странный тип, можете проверить его, но я сомневаюсь что он — тот кто вам нужен, — посмеиваясь и не скрывая этого, Джеймс указал на последнюю повозку.       Чуть погодя, Готье и его подчинённые обернулись в сторону, куда показывал Хартвуд. В самом хвосте каравана стояла, почти неприметная за кипой других, повозка. Возле неё нервно расхаживал блондинистый парень, который иногда поднимал голову и посматривал на рыцарей, но, столкнувшись с ответными взглядами, тут же скрылся за телегой. Готье вновь посмотрел на Хартвуда и молча кивнул тому. Взобравшись на коня, храмовник одной рукой натянул поводья, а второй махнул остальным крестоносцам и, сказав: «Пойдём», направился в сторону самой крайней телеги.       Кайл заприметил рыцарей, когда те ещё даже не подходили к полку. Храмовники направлялись по параллельной дороге, которая шла не от форта Муэро, а прямиком из заброшенной деревни дрейков, находившейся на другой стороне горы, через лес которой и пролегал основной маршрут. В отличие от пути, ведущего от крепости, который располагался у подножия, эта дорога шла прямиком по горе. Этот путь считался быстрее, но из сели и обвалов, возникавших во время и после землетрясений, уже несколько десятилетий им никто не пользовался. На одном из поворотов горная дорога, в основном закрытая деревьями, становилась открыта для обзора. Именно на там Кайл и заметил потрёпанные белоснежные туники, расшитые кроваво-красными и черными крестами, принадлежащие отряду храмовников, прежде чем те вновь скрылись за высокими елями.       Младший-Хартвуд понял, что рано или поздно полк и крестоносцы пересекутся, ведь у спуска с плато все пути, коих было гораздо больше двух, объединялись в один. Это взволновало парня, ведь мало того, что его отцу придётся отчитываться перед почтенными рыцарями насчёт потери крепости, так ещё и если они узнают о незаконном нахождении марены среди людей, то по головам их за это не погладят, наоборот, этих голов вообще потом может больше не быть. Блондин нервно расхаживал из стороны в сторону перед телегой, бросая искромётные взгляды на медитирующую девушку и без эмоционального темноволосого парня, раздумывая, что же всё-таки делать с Норой. Когда же Хартвуд уже хотел было бросится к дрейку, чтобы хоть как-то попытаться скрыть следы её присутствия, то увидел, что храмовники, окончив разговор с его отцом, двинулись с места прямиком в их сторону.       Девушка продолжала спокойно сидеть как ни в чём не бывало. Люцифер же, заметя явную обеспокоенность Кайла и, сам понимая всю рискованность затеи капитана, хотел разбудить Нору и предупредить её о приближающейся угрозе, и даже посоветовать бежать как можно скорее, пока такая возможность была. Может она и была мареной, и в другой ситуации Люцифер бы никогда так не поступил, однако ж она помогла ему, так почему бы не отплатить тем же? Но лишь падший произнёс её имя и едва ли коснулся рукава красной накидки, как услышал: «Приветствую юноша», должно быть, адресованное Кайлу.       «Если они найдут её, то…» — спешно подумал падший, оборачиваясь в сторону звука.       В действительности вариантов было не много. Обычно, когда марены попадали в руки к крестоносцам их пытали, а не получив желаемого, убивали, но так как Нора девушка, то её участь более прискорбна. Поэтому единственным верным выходом в её ситуации было — бежать, и не медля ни минуту. До этого у дрейка уже проносились мысли о побеге, но девушка, несмотря на то, что и сама чувствовала близость опасности, оставалась на месте, надеялась, что рыцари не подумают проверять содержимое повозки, и в таком случае не заметят её. В любом случае в своём умении убегать Нора ни капли не сомневалась, но так как они с Хартвудами уже говорили о возможности её обнаружении, то по этой части она была подготовлена заранее. Единственное, вряд ли кто-то ожидал, что это может произойти так скоро, поэтому Кайл ещё ничего не знал о планах родителей и совсем не понимал, как и что ему делать.       Когда же рыцари наконец подошли к телеге, Готье громко поприветствовал Кайла, смерив юношу гордым взглядом. Парень вздрогнул и сразу же напрягся. Нерешительно и немного дёргано переминаясь с ноги на ногу, он из всех сил старался не показывать своего беспокойства, чем вызвал лишь непонимание со стороны рыцарей. Подняв, до этого опущенные глаза, юноша тут же столкнулся с пристальным взглядом Готье и, пытаясь пересилить страх, Кайл наконец взял себя в руки, собрался с мыслями и кротко поклонился, выдав, насколько это было возможно, твёрдое и негромкое: «Здравствуйте».       Кайл всё никак не мог понять, для чего отец отправил крестоносцев именно к нему и, что самое главное, почему не пришёл сам. Юноша перевёл глаза на спокойного Джеймса, который стоял в начале каравана, беседуя со своим помощником, и казалось, что мужчина переживал меньше всех или же такое впечатление могло сложиться из-за его лёгкой ухмылки. Кайл оторвался от отца и немного успокоился, но вновь взглянув на сэра Готье, начал волноваться ещё сильнее.       «Если отец не переживает на этот счёт, то возможно не стоит и мне?» — подумал Кайл. — «Но как тут не волноваться, и на кой черт они вообще подошли именно сюда?».       Люцифер не собирался дожидаться, когда, — а что собственно должно было произойти? Этого он не мог понять так же, как и Кайл, но само появление рыцарей в столь дальних от цивилизации местах уже говорило о важности их поручения, каким бы то ни было. Поэтому, руководствуясь событиями недельной давности в подробностях известных лишь ему одному, падший понял, что вероятнее всего рыцари проделали столь дальний путь ради него. И хоть эта версия могла показать эгоистичность и самодовольство парня, но и в то, что капитан Хартвуд направил сюда рыцарей, чтобы сдать им марену, падший не верил. Хотя не Люциферу об этом судить, ведь чего можно ожидать от человека, который осмелился укрывать у себя марену, так ещё и в стенах крепости — при иных обстоятельствах Люцифер бы без тени сомнения казнил всех к этому причастных, но в тот момент ему было не до этого.       Падший решил взять ситуацию в свои руки, хоть и понимал, что это может оказаться не так просто, как на первый взгляд. Парень спрыгнул с края повозки и, на последок поглядев на безмятежную Нору, резко задёрнул занавеску одной рукой. — Ну наконец… — еле слышно произнёс Люцифер.       Гравий глухо зашуршал под небыстрыми и уверенными шагами парня. Заведя руки за спину, падший молча, с серьёзным видом приближался к рыцарям, не отводя глаз от того, кто стоял во главе отряда. Люцифер пытался вспомнить этого храмовника, ведь уже раньше видел его в Хорикене, но на ум почти ничего не приходило. — А я уж думал, что придётся ждать ещё дольше, — заносчиво произнёс парень от чего уловил на себе ошеломлённые взгляды.       Удивление быстро сменилось ехидными смешками — рыцари не смели открыто показывать этого, боясь возможного внезапного гнева Готье, но когда лицо их предводителя расплылось в надменной ухмылке и, закручивая кончики свих тёмных усов, Готье произнёс: «А не много ли ты о себе возомнил, парень?», храмовники уже начали открыто гоготать. Рыцарям не раз приходилось сталкиваться с такими вот гордецами, которые мнили себя знатными особами или прикидывались такими, чтобы одурачить незадачливых проходимцев и, обещая по приезде хорошую плату или замолвленное словечко нужным людям, без труда добраться до назначенного места. Зачастую такие бродяги оправдывались тем, что их ограбили и бросили умирать, а по итогу сами оказывались разбойниками. — А разве вы не узнаёте меня? — нахмурившись, ответил Люцифер, не отрывая пристального взгляда от рыцаря.       Призадумавшись, крестоносец цокнул языком и выдал неуверенное: «Увы», с усмешкой помотав головой. И впрямь: в потрёпанной одежде, не причесанный и с кучей ссадин на открытых участках тела, падший был далёк от того аристократичного образа, которого старался придерживаться при выходе в большой свет, но даже так: горделивая осанка, грациозная походка, невозмутимое выражение лица, манера речи и в целом отношение к окружающим выдавали в нём выходца высшего привилегированного сословия; но каким бы важным или неопрятным не был вид Люцифера не это заставило толпу мурашек пробежаться по телу Готье так, что тот напряженно сжать поводья, а — жуткий убийственный взгляд парня, казавшийся до боли знакомым; потому и улыбке было суждено сойти с лица храмовника.       Если бы Нора присутствовала при диалоге падшего и рыцаря, хоть и сложно представить при каких обстоятельствах такое могло произойти, то скорее всего так же как и Готье не сразу бы поняла мотивов Люцифера. И сперва, могло показаться, что марена ничего не слышала, ведь находилась, как показалось Люциферу, в состоянии транса, но на самом же деле так было лишь отчасти — слова людей просто не доходили до девушки, казались далёкими и неясными, разум окутала пелена и Нора просто не могла ничего разобрать. Девушка изредка улавливала какие-то смутные обрывки фраз, по которым было довольно сложно понять суть разговора. Дрейк слышала: лёгкие, но уверенные шаги падшего; звон кольчуги, когда кто-то из рыцарей спрыгнул с лошади, и тяжёлую поступь этого воина; даже повисшее в воздухе напряжение. Люди стояли настолько близко, что казалось, марена ощущала даже вибрации воздуха от их дыхания, — это сбивало девушку и та начинала слышать больше, нежели ей хотелось, но продолжалось это не долго — лишь звуки и фигуры стали отдаляться — в разуме Норы вновь воцарилась желанная тишина, разрываемая редкими перешёптываниями или хохотом остальных людей.       Мысли девушки очистились: она не думала о происходящем, об очередных неприятностях, свалившихся на её голову, или по крайней мере она пыталась не задумываться. Ни слова падшего и мужчины, ни бешенное сердцебиение Кайла, ни цокот копыт больше не имели значение, и всё бы ничего, но так было лишь до определённого момента. Одна единственная фраза, яростно брошенная новым знакомым Норы, а точнее говоря — слово, что донеслось до ушей девушки, незримой нитью зацепилось в сознании, зациклено повторяясь снова и снова, пока в голове не сложилась полноценная картинка.       «Люцифер…» — вновь пронеслось в мыслях девушки.       В тот же миг, распахнув глаза, Нора, ещё не до конца контролируя себя, резко подскочила на ноги и, не рассчитав, стукнулась головой об одну из деревянных балок низкого потолка повозки. Телега заскрипела и пошатнулась в сторону. Кайл от неожиданности вздрогнул и обернулся. Парень услышал тихое: «Ай» и парочку неразборчивых слов, которые бормотала себе под нос Нора. Всё это не осталось незамеченным храмовниками, не отходившими с места, в ожидании сэра Готье и странного темноволосого парня, с которым тот ушёл. — Что там? — спросил один из мужчин, указывая на повозку.       В ту же минуту лицо Кайла стало невообразимо бледным, и парень быстро ответил первое, что пришло на ум: — Ничего особенного. Вам наверное просто показалось, показалось… — пытался он придумать внятное оправдание, но храмовник молча направился к повозке, не обращая на это никакого внимания.       Чем меньше становилось расстояние от мужчины до Кайла, тем чётче в голове парня представлялась трагичная картина, как он и его семья поднимаются на эшафот, как с них снимаю кандалы, а вокруг шеи стягиваю грубую верёвку. Кайл представил полные сожаления и страха перед лицом смерти глаза матери, как всегда невозмутимый взгляд отца и то, с каким холоднокровием палач будет жать на рычаг — деревянные доски со скрипом откинуться, пол уйдёт из-под ног и — смерть. Поэтому первым делом парень начал мысленно проклинал Нору, а потом уже думать, что делать. А девушка-дрейк тем временем, услышав шаги воина, и сама уже успела осознать, что наделала и чем всё это может обернуться, но запах горелого отвлёк её от мимолётных терзаний совести.       Как показал богатый опыт Норы не столько в тушении, сколько в разведении пожаров — найти источник гари не составляет большого труда, а вот загасить — уже задачка посложнее.       Покрутившись на месте, Нора быстро обнаружила, что источником запаха являлся пол, обугленный примерно в том самом месте, где до недавнего времени сидела девушка. Чёрные руки марены продолжали искриться бирюзовым пламенем, а возле ног виднелась полукруглая полоса, разрастающегося с каждой секундой, огня. Пожар постепенно перекидывался и на полупустые мешки, от чего Нора начинала поддаваться внезапной панике. В тщетных попытках избавиться от, быстро распространяющегося, пожара, Нора совсем не слушала диалога крестоносца и падшего, хотя это было уже и не столь важно; а треск углей и шаги храмовника заполонили мысли девушки; к тому же, ко всему этому добавился ещё один звук, а точнее — быстрый топот — кто-то на лошади явно приближался к каравану.       Поняв, что обычными способами быстро потушить не получиться, Нора нагнулась как можно ниже и резкими вздохами стала поглощать огонь, но не успела она закончить, как до уха марены донеслось: — А ты настолько туп, что не можешь признать единственного ангела на Кентурме, а того и на всём Энте Исла?       Эта фраза окончательно выбила Нору из колеи.