Ванильное небо

Вечер застал Николая врасплох. День, проведенный в автосервисе, пролетел для него в одно мгновение. Он даже поесть толком не успел, не говоря уже о других потребностях организма. Но Коля утешал себя тем, что как раз по пути ему встретится ларек, в котором можно будет купить еду, желательно горячую, и хоть немного прийти в норму. С красным кончиком носа, взъерошенный, с криво намотанным шарфом и в пальто, он был похож на воробья, испуганного случайным прохожим или кошкой. Но Коля не видел себя со стороны, и даже не догадывался, каким нелепым и жалким он выглядит в глазах окружающих его людей. По его мнению, ситуацию спасал новый с иголочки костюм, сорочка с галстуком и пальто. О таких вещах, как внутренняя сущность, Зорькин не думал. Ему хватало того, что выглядел он теперь не хуже других, а подобные заморочки его не волновали, в отличие от финансовых вопросов. У ларька с ароматной горячей выпечкой стояло всего три человека, замерзший Николай встал в очередь. Две средних лет женщины и девчонка в коротком ярко-розовом пуховике выбирали слишком долго. Пританцовывая на месте, Коля с отвращением смотрел на противное месиво из снега, соли и песка под ногами. Ладно хоть ноги каким-то чудом не промокли, иначе настроение грозило вообще оказаться на отметке «минус сто». День для Кольки, даром что пятница, выдался тяжелым. Сначала они с Валерием Сергеевичем разругались из-за работы — Коля забыл, что сегодня отчетный день и вместо исправления ошибок уехал ремонтировать машину. Иначе как бы он подвозил Викторию домой, на ужины в ресторан и иногда ту же Катьку? Потом в автосервисе сказали, что авто можно будет забрать только завтра вечером. Вот и пришлось возвращаться домой на метро с тремя пересадками. Все это Кольку очень расстраивало. Без машины Коля был как без рук. Несмотря на то, что машина стараниями Кати появилась не так давно, он уже привык к ее наличию и сильно раздражался, если подруга забирала авто или что-то с ней было не так. Больше всего в жизни Зорькин любил комфорт и ничегонеделание. В то время, когда он перебивался случайными заработками и вовсю завидовал единственной подруге Кате, которая даже за границей успела постажироваться и заиметь связи в надежном и крутом банке, пообещал себе, что добьется успеха и разбогатеет. Кольке очень хотелось иметь много-много денег, чтобы не считать. Носить красивую модную одежду, пользоваться мобильным телефоном, не думая о счетах, ездить на дорогой машине представительского класса, отдыхать на курортах по несколько раз за год и забыть о прошлой бедной жизни как о страшном сне. «Вот хорошо Пушкаревой… Сидит там в своей «Зималетте», бумажки перебирает, отчеты составляет. А я тут мотайся, как дурак, по городу. Погода такая мерзкая… Свидание с Викторией накрылось медным тазом… Одно радует — завтра отосплюсь. И послезавтра тоже… Потом можно будет пиццу заказать и весь день смотреть что-нибудь по видаку», — мысленно ворчал Коля, ежась от холодных порывов ветра. Собственные проблемы казались ему значимыми и труднопреодолимыми, Катькины же сложности — не более чем временными неудобствами. Как-то так получилось, что с детства Коля привык считать, что Пушкарева и так самая умная, справится со всем сама. В поддержке, участии или просто сочувствии она не нуждается, да и зачем ей сочувствовать, когда в жизни и так полный порядок? Ну кроме внешности конечно. Катя — танк, пробьется, если ей это будет нужно. Он сам мог только завидовать ее успехам, не стремясь к тому, чтобы самому начать реализовывать непомерные амбиции. И только когда сама Катя втянула его в историю с «НикаМодой», Коля согласился на эту работу. Теперь-то он конечно не жалел об этом, но поначалу было тяжеловато чувствовать себя на вторых ролях. Пушкаревы, как ему помнилось, уезжали на выходные к бывшему сослуживцу Валерия Сергеевича, а значит сытный ужин ему не грозил. О том, чтобы зайти к подруге, Коля и не подумал. Ему хотелось провести вечер и часть ночи за компьютером, во-первых, чтобы поиграть на бирже, а во-вторых, чтобы спокойно полюбоваться на фотографию Виктории без Катькиных шуточек и подколов. Расплатившись за парочку жирных беляшей, Коля отошел от ларька и направился в сторону дома. Идти было минут двадцать, если не торопиться. Привычно мечтая о том, что однажды на него свалится невероятное богатство и любовь Виктории, Зорькин не заметил за собой слежки. Высокий мужчина плотного телосложения шел за ним до следующего двора-колодца, в котором, по роковому стечению обстоятельств, горел только один из четырех фонарей. Торопливо жуя остывающие беляши, пачкая губы и пальцы в масле, Николай шел к двору-колодцу. Миновав который, оставалось каких-то пару минут до родного подъезда и собственной запыленной квартиры. Мать наведывалась туда не слишком часто, погрузившись в свою новую семью — мужа и двух приемных девчонок. Зорькин был не против такой расстановки приоритетов и вообще мысленно говорил матери спасибо за оставленную однушку — она, попав под влияние нового мужа, могла вообще ее продать. А он остался бы ни с чем, в лучшем случае, перебивался бы съемным жильем где-то на окраине. Думая о том, как отреагирует Виктория на его подарок — золотой браслет с красивой подвеской, — Коля не сразу понял, что обращаются к нему. А когда обернулся, комкая пакетик из-под беляшей, было уже поздно. Что-то молниеносно кольнуло его в шею и свет померк. Удара о землю Зорькин уже не почувствовал, отключившись мгновенно.