Звонка

      Вот только не по прежнему пути, а левее, туда, откуда доносились жалобные стоны! И, судя по виду Кречет, всё это творилось явно вопреки воле высших сил. Но птица молчала. А Звонка с быстро стучащим от волнения сердцем двинулась следом.       Звуки становились все громче: они на верном пути. Вскоре путники спустились ниже горного плато, туда, где обрыв кончался и плавно переходил в равнину, заросшую невысокими кустами. Среди больших валунов, прямо под стволом могучей ели, виднелось пятно.       — Осторожней, — тихо произнёс старик.       Сам он снял сумки. Рядом на каменную насыпь лёг укутанный в тонкую кожу бубен, следом — медвежья шкура. Оставшись только в кожаной рубахе до колен и меховых штанах, шаман двинулся вперёд. Звонка торопливо последовала его примеру, оставив свой узел, но плащ снимать не стала, понимая, что ничем помочь не сможет, а весенние дни в лесу пока еще холодные.       — Не подходи близко, — предупреждающе оглянулся старик, — рядом может быть мать. За своего ребенка она и убить может.       «А может и кто пострашнее», — запоздало подумала девочка. И тут же, с замиранием сердца, оглянулась. Но, вопреки опасениям, желающих поживиться за счет беззащитного детеныша вокруг не наблюдалось. И всё же Звонка остановилась неподалёку, наблюдая, как осторожно, мелкими шагами, приближался шаман к обессилевшему животному. Кречет опустилась на один из камней по правую руку от Звонки и тоже не сводила глаз с мужчины, хотя этот взгляд едва ли можно было назвать одобрительным.       Девочка смотрела, как её наставник взялся за дело. Медленно, давая оленёнку привыкнуть и дать понять, что человек не опасен, продвигался ближе. Он что-то тихонько нашептывал под нос и крутил кистью правой руки, отвлекая на неё внимание детёныша. Совсем еще малыш, тот постепенно успокаивался и затихал, переставая жалобно кричать. И когда шаман оказался рядом, позволил человеческим рукам коснуться коричневой мордочки, а после и спинки в россыпи светлых пятнышек.       Осмотрев малыша, мужчина достал из-за пояса деревянную рукоять с лезвием из каменных пластин. На секунду у Звонки екнуло сердце: «Зарежет?!» Но нет. Опустившись на корточки, не жалея орудия, Шаман расковырял трещину, в которой застряло заднее копыто оленёнка. После же обхватил тонкую ногу животного, поглаживая. Звонка увидела, как сквозь пальцы наставника потёк свет. Всего одно мгновение и оленёнок, хромая, направился прочь. А разработав затёкшую конечность, задвигался быстрее и вскоре вовсе исчез из виду. Лишь мелькнуло ещё одно пятно вдалеке — это мать дождалась дитя.       Выгнувшись и кряхтя, шаман недовольно смотрел ему вслед. А Звонка отметила для себя, что и духи не всегда верны в своих суждениях. Ведь даже Кречет, изначально совсем не приемлющая этой затеи, теперь уже более миролюбиво провожала взглядом спасённого детёныша.

***

      Гора Духов поражала своей грандиозностью. Она была настолько огромна, что вершина ее утопала в снежных капюшонах даже в тёплое время года. Так говаривал наставник. Но он не мог передать того невероятного чувства, когда эта громада нависает над тобой, занимая большую часть обзора. Куда ни глянь — горный массив с подножием, усеянным лесами, так, что внутри восхищение борется с невольным содроганием и ощущением собственной ничтожности в сравнении с этим великим творением природы.       Вверх поднималась тропа, проторенная многими поколениями шаманов. Она вилась, огибая крутые выступы и резкие подъёмы. На всём её протяжении стояли каменные тотемы.       — Если кто другой поднимется по дороге, без приглашения высших духов, того ждет смерть, — привычно рассказывал наставник, — только шаманы могут видеть путь, остальные заблудятся. Им нечего делать здесь — духи не терпят невежд.       Солнце, даже скрытое тучами, уже давно село за горизонт; наступила ночь, более тёмная и мрачная, чем под пологом леса. Дорога и путь освещались только духовным светом Кречет, что летела впереди. Ветра приутихли, но всё же порой напоминали, кто хозяин здешних мест.       За очередным поворотом тропы открылось еще одно горное плато. Намного больше, чем те, что располагались в низине, у подножия горы. Но и оно не было вершиной, что терялась в темноте.       — Пришли.       Шаман остановился, с гордостью смотря на священное место. Высокие столбы, что представляли собой возведенные один на другой валуны, кругом обрамляли плато и наполняли пространство ведомым лишь духам смыслом. Эти глыбы горной породы были такими большими и тяжёлыми на вид, что Звонка невольно поёжилась. Но те стояли надёжно и падать не собирались.       Пока девочка проникалась уважением к древнему месту, наставник уже расположился в проёме между двумя каменными валунами. Рядом росло чахлое деревце, неведомо как умудрявшееся существовать на этой каменистой почве.       — Начнём утром, — только и сказал старик, доставая скудный ужин и приглашая девочку к трапезе.       Но от предвкушений предстоящего сухое рыбное мясо казалось совсем безвкусным — в Звонке неуёмно боролись нетерпение и страх. А вдруг это всё напрасно? А что если духи не захотят возвращать ей голос?       Что если это и вовсе не они?.. С такими мыслями, терзаемая опасениями и не имея возможности узнать в данный момент большего, девочка, наконец, уснула.

***

      Нельзя смотреть вниз. Иначе она упадет…       Резкие порывы ветра налетали на дерево, раскачивая вместе с девочкой, грозя оторвать и швырнуть вниз, на верную смерть.       Осталось чуть-чуть. Но сил открыть глаза не было, внутри все сжалось от страха. И Звонка понимала, что ничего не может сделать: ни вернуться обратно, ни сделать шаг вперед.       Горло перехватило от давящего ощущения безнадёжности, а бешено колотящееся сердце взорвалось.       Звонка резко открыла глаза. Её встретило раннее, росисто-туманное утро. — Отдохнула? Значит за дело, — хмыкнул шаман, уже доставая инструменты и раскладывал их перед собой.       Несколько мешочков с порошками и мазями. Три статуэтки из серого камня, обколотые и отшлифованные таким образом, что формой напоминали исток — когда две реки соединялись в одну. Кольцо из прозрачного, словно лёд, камня, размером с ладонь. И главное сокровище наставника — ритуальный нож из редкого, вулканического льда с костяной рукоятью, испещренной символами.       Наскоро позавтракав, Звонка помогала шаману в подготовке ритуала, слушая наставления и что есть сил запоминая порядок и мелочи. Кречет, сидя на одном из столбов-валунов, снисходительно наблюдала за ней. О том, что сейчас они будут делать, наставник объяснял ей еще в первый день пути, а сейчас рассказывал об их ночной встрече с духом-Надзирателем.       — Голос твой хранится в далеком месте, вернуть его нельзя просто так. Но можно обменять на что-нибудь другое. Было наговорено нам, если я отдам им свое зрение, то они отдадут тебе голос.       «Что?! Нет!» — ужаснулась Звонка, но старик поспешил развеять ее страх и опасения:       — Ты не подумай, мне зрение ни к чему, я слышу Кречет, да и старик уже, совсем скоро стану частью Верхнего Мира. А тебе еще жить и жить!       И с таким непреклонным убеждением он это сказал, что Звонка поняла, почему скрывал от нее до этого времени подобное условие ритуала. Он не считал это чем-то трагичным.       «Но как же так. Как же вы будете жить?..» — отрицая столь ужасный довод и потянув за рукав рубахи, девочка попыталась отговорить шамана.       — Тише, девочка. Не думай об этом как плохом. Люди испокон веков жертвуют многим ради большего, — отмахнулся Сон Медведя и видя, что убеждения не помогают, добавил, уже мягче: — с удовольствием послушаю твои рассказы, о встречах на тропах Верхнего и Нижнего Мирах.       Звонка отошла, видя как загоревшись идеей наставник не примет отказа.       — Статуэтки на равном расстоянии друг от друга, именно тех духов, к кому обращаешься. В нашем случае — дух Растений, — как ни в чем не бывало продолжил распоряжаться и поучать шаман.       И начал готовил настой, мешая заранее припасенные смеси трав с водой из небольшого кожаного мешка, набранной у последней встреченной речки. Поникнув, девочка отмерила шагами внутри круга из глыб-столбов место, куда следовало поставить вторую фигурку. Кольцо положили в центре круга из трех каменных птах. И пусть небо по-прежнему было затянуто серыми тучами, всё же угадывалось светлое пятно над вершиной горы — уже близился полдень.       — Ритуал бесполезен, если не подготовить тело, — наставник протянул глиняную чашу с настоем: — Пей.       Звонка послушно пригубила горькую неоднородную жидкость, вставшую комом в горле. Сделала глубокий вдох и заставила себя проглотить вязкую слюну, дабы хоть как-то избавиться от горьковатого привкуса, и криво улыбнулась наставнику. Одобрительно хмыкнув, тот выпил свою чашу, и ни одна морщинка на старческом лице не дрогнула — столь привычен уже был ему вкус питья. Блеснул гладким лезвием ритуальный нож и, щедро окропленный кровью взрослого, легко вошёл в землю, аккурат в сердцевине кольца.       Она стояла и смотрела, как наставник поднял с земли бубен и, хоть и была внутренне готова, вздрогнула, когда обитая мехом колотушка соприкоснулась с натянутой кожей.       Бум-м-м-м!       Эхом разнёсся его голос. Бубен затянул свою волнующую песню.       Сердце заколотилось в груди. Словно повторяло за ним, подстраиваясь под ритм.       Бум-бум-м-м-м! Бум-бум-бум-м-м-м!       Быстрее. Сильнее. То правее, то левее разносился клич инструмента — шаман не стоял на месте, постоянно перемещаясь по кругу. От ножа в центре распространялось зарево, сначала белесое с алыми вкраплениями искр, затем — частично гаснущее и сереющее. Оно завихрениями охватывало пространство, теребя волосы и одежду девочки.       Гортанно рождая звуки скорее из нутра, шаман вторил бубну. Он звал. Где-то вдалеке пела хищная птица, дополняя инструмент и человека.       Они вместе, то затихая, то становясь громче, создавали волны, дразня округу и словно теряясь среди столбов-валунов. Звонка полностью растворялась в этой музыке, уже не осознавая, где шаман, а где бубен. Сердце заходилось в неведомой ранее пляске. Ей велено было стоять неподвижно, но куда там! Так хотелось прыгнуть вперед и, взмахнув руками, словно птица, взлететь. И кричать! Кричать во все горло.       И она кричала. Безмолвно. Сжала кулаки от сводящего с ума горького торжества.       Кричала до боли. А наружу вырывался лишь неслышный сип.       Равномерными вспышками по кругу загорелись статуэтки.       Испуганно заклекотала Кречет, врываясь в дикий, необузданный порыв души девочки.       Звонка смолкла, но от этого не стало легче. Наоборот. Горло сдавило сильнее, и теперь уже страх сковывал хрупкое тело. И не только он. Неведомая сила согнула и вдавила её в каменную землю горы шаманов. Руки схватили тонкую шею, скребя кожу ногтями, дабы хоть чуть ослабить тиски и дать воздуху проникнуть внутрь. Но тщетно. Она задыхалась. Глаза наполнялись слезами.       Едва себя осознавая, Звонка краем глаза заметила, как вслед за ней рухнул наземь шаман. Как отлетел в сторону бубен. И как стремительно вознеслась в центре бурного вихря Кречет, раздираемая воздушными порывами.       На помощь!       Помогите!       Кто-нибудь!!!