Иллюзии и предсказания

      Империя Ко — могущественное, прекрасно вооружённое государство на Дальнем Востоке, воины которого захватывают земли, вступают в бои практически без передышки. Императорский двор на данный момент собирает наибольшее количество покорителей подземелий.       Несмотря на агрессивную политику, могущество, дисциплинированность в строю, воины империи умеют развлекаться.       И Рэн Комэй, второй принц империи Ко, проживший во дворце двадцать пять лет, узнал об этом только вчера.       Был обычный, ничем не отличающийся от всех других в году вечер. Принц не имел желания или какой-либо цели, заставившей бы его выйти из своих покоев. Он наслаждался спокойной атмосферой, освещающими тьму комнаты свечами и тишиной, изредка нарушаемой звуками взмахов крыльев птиц.       Комэй, определённо, предпочитал проводить вечера в компании самого себя и нескольких книг.       Он старался внушить себе это. Он не мог позволить расслабиться собственному телу или голове, потому что стоило на секунду ослабить бдительность, как Мэй думал о своём брате. О том, как иногда по вечерам они вдвоём сидели в библиотеке или покоях первого принца, всё так же не нарушая тишину. Это не было чем-то неловким, казалось, наоборот, пребывание Мэя в обществе старшего брата было естественным, гармоничным и очень успокаивающим.       Но за последние два месяца Комэй видел будущего императора только издалека, когда тот куда-то направлялся. Увы, но у них не получалось поговорить. Возможно, потому что никто из них не старался должным образом.       Тряхнув головой, второй принц постарался выкинуть подобные мысли из своей головы и погрузиться в атмосферу, однако его прервал осторожный, приглушённый стук в дверь.       — Входите, — Комэй понятия не имел, кто это мог быть. Втайне он желал, но не мог себе и позволить мысль, что это мог быть его брат.       — Господин Комэй, император просит вас пройти в его покои, — один из слуг не проходил в комнату, оставшись стоять за порогом с наклоненной головой и сложенными в знак уважения руками.       Второй принц ничего не ответил, и слуга, не выдавая ни звука, исчез из поля его зрения.       Комэй подошёл к одному из зеркал, предварительно достав красную ленту для волос. На затылке он небрежно собрал красные волосы в хвост и бросил равнодушный взгляд на собственное отражение. Не то чтобы он не был уверен в своей красоте, но с раннего детства постоянно сравнивал себя с братом, внешность которого, по мнению второго принца, превосходила красоту многих в империи.       Парень решил, что этого достаточно и направился к выходу из комнаты.       Он понятия не имел, что может понадобится от него императору, ведь в последний раз они разговаривали полгода назад, когда Коэн вместе со вторым принцем прибыли для доклада. Тогда Мэй решил, что разговоры с главой империи только высасывают энергию, и ему не стоит разговаривать с отцом.       Забавно, ведь слово отец не вызывало никаких эмоций в членах императорской семьи. Это понятие использовалось лишь для формальности, и на самом деле всем, в том числе и Мэю, было плевать на биологического отца.       Он не был тем, на кого стоило равняться. Точнее, он был могущественным, властным, жаждущим новых территорий и побед. В какой-то степени Котоку Рэн вызывал уважение, но по большей части лишь пугал.       Пока Мэй позволял мыслям занять свободное пространство в его голове, не заметил, как на него накинули мешок и потащили в противоположную от его направления сторону.       Второй принц не поспешил вырываться, не желая растрачивать собственные силы на слабаков. Он был уверен, что подобные методы присущи стилю Джудала, который иногда устраивал дебош, желая порезвиться. Возможно, он приказал страже напасть на одного из принцев.       Стоп. А разве Джудал сейчас находится в стране?       Ведь неделю назад он направился в соседнюю страну, чтобы Когёку завладела ещё одним Джинном. Тогда кому могло прийти в голову похищение второго принца?       Комэй не переставал строить догадки, совершенно не сопротивляясь похитителям. Он прекрасно понимал, что сможет вырваться, но в его планы не входил бой с подчинёнными, чьё дыхание и манеру речи второй принц узнал сразу. Мэй прикрыл глаза, понимая, что он устал от сегодняшних поручений и совсем не выспался. Он немного задремал, в то же время оставаясь начеку. Если бы Коэн узнал о том, что его младший брат в буквальном смысле закрыл глаза на собственное похищение, то обязательно бы его отчитал.       — Тебе следовало быть более сосредоточенным.       Да, именно так бы сказал Коэн.       Подумав о том, что это разыгралось его воображение, Мэй не спешил открывать глаза. Ему не стоило так много думать о брате, у которого и без того забот достаточно. Комэй никогда бы не признал, что скучает по нему, но второму принцу, определённо, не хватало времяпровождения со старшим братом.       — Может, ты проснёшься? — до Мэя донёсся приятный, бархатный и до боли знакомый голос. Парень не заметил, как с него уже сняли мешок и усадили на бержер алого оттенка, подобных этому Коха привёз из соседней провинции около десятка.       Комэй приоткрыл глаза и обнаружил, что находится в части дворца с открытой местностью, где обычно проходят тренировки обладателей Джиннов. Однако сейчас вокруг были расставлены факелы, словно для ритуала. Множество девушек с минимумом одежды ходили из стороны в сторону, чтобы расставить еду и выпивку. В стороне кто-то из солдат хохотал, рассказывая истории о приключениях, сражениях и победах над армией врага. Его слушатели не сдерживались от едких комментариев, но в их словах не было злобы, казалось, наоборот, это были дружеские насмешки.       Окружающая атмосфера отличалась от той, что обычно царила во дворце империи. Если чаще всего солдаты, слуги и принцы находились в постоянном напряжении, ограничивались несколькими словами в сторону друг друга и ходили с каменными, не выдающими эмоций лицами, то сейчас всё было по-другому. Комэй сразу заметил, как большинство присутствующих находились в расслабленном состоянии, не обращая внимания на второго принца. Он озирался по сторонам, подмечая всё больше непривычных явлений. Он и понятия не имел, что его подчинённые могут так громко смеяться и открыто общаться друг с другом, без намёка на напряжённость. ***       После часа сопротивлений, Комэй принял приглашение остальных выпить.       Он не был явным сторонником алкоголя, поэтому позволял себе лишь бокал красного вина раз в месяц. При всём этом, после каждого глотка он делал перерыв, перекусывал чем-то и только тогда продолжал. Лёгкий, немного терпкий вкус заставлял второго принца сморщиться, а от долгого горького послевкусия можно было избавиться только благодаря мясу.       Однако сегодня ему приходилось пить без остановки, чтобы поспевать за остальными. В обычной ситуации он бы мыслил здраво, понимая, что его организм не выдержит такого количества алкоголя в минуту, но из-за постоянно наблюдающим за ним старшим братом Мэй не мог позволить показать свою слабость. Он старался соответствовать своей репутации, поэтому мысленно убеждал себя в том, что он трезв, и его голова способна ясно мыслить.       В один момент у него появилась навязчивая мысль достать виноград с другого конца стола. Он, разумеется, мог бы попросить кого-нибудь из подчинённых передать горсть зелёного, притягивающего к себе винограда, но не стал этого делать.       Встав, Комэй быстрым шагом направился к тарелке, с которой не сводил взгляд, однако из-за того, что его немного пошатывало, врезался в танцовщицу. Девушка хотела сесть рядом с первым принцем, чтобы составить ему компанию, но осознав беспомощность второго принца, переключилась на него.       — Ваше высочество, вам помочь? — девушка взяла его под руку, чтобы удержать от падения, и одарила Комэя улыбкой. Она надеялась на то, что хитростью сумеет пробраться в покои принца.       Однако Комэй не обращал внимание на внезапно появившееся на его пути препятствие. На данный момент его интересовало одно — виноград, лежащий на покрытой золотом посуде.       Освободившись от хватки, Комэй продолжил свой путь и, дойдя до конца стола, потянулся к своей цели, однако его снова остановила чья-то рука. На этот раз хватка была намного сильнее, будто мужская, и Мэй был готов вызвать наглеца на поединок, чтобы отвоевать виноград. Подняв голову, он взглядом прошёлся по схватившей его руке, которая казалась смутно знакомой, и узнал во владельце старшего брата.       Коэн силой посадил младшего рядом, не отпуская его запястье. Он всматривался в глаза второго принца, взгляд которого выдавал уровень его опьянения. Коэн впервые видел Мэя таким: его безупречный контроль над собой испарился, оставив место безрассудству и пассивной агрессии. Трезвый, следящий за собой Комэй ни за что бы не посмотрел на первого принца с презрением и высокомерием.       — Отпусти, — Мэй пытался сфокусироваться на лице, но его зрение начало немного подводить. — Мне нужно… Я хочу…       Язык парня заплетался, и теперь он не мог вспомнить, зачем направлялся в эту сторону. Он сидел, будто опустошённый, и пытался привести себя в сознание, но его упорство никак не помогало. Как ни крути, было ошибкой полагать, что огромное количество выпитого алкоголя не внесёт изменений в сдержанный образ второго принца.       — Тебе стоит лечь спать, — Коэн раздражённо выдохнул. Пусть он и не горел желанием провести время в обществе брата, всё же надеялся на какой-то разговор.       — Не указывай мне! — крик Комэя отвлёк нескольких солдат от своей беседы. Они с удивлением обернулись на звук, не веря тому, что Комэй Рэн мог повысить голос на кого-либо. А когда они увидели адресат этого крика, то были шокированы.       Коэн, казалось, не заметил постыдного поведения брата, который продолжал что-то бормотать, но зажёвывал многие слова, из-за чего никто из присутствующих не мог разобрать его монолог. Первый принц снова схватил брата за руку и потащил в глубь дворца с минимумом людей, которые могли бы стать свидетелями яро сопротивляющегося Комэя.       — Куда ты ведёшь меня, п-придурок? — Он несколько раз пытался освободиться от хватки старшего брата, но это был полный провал, потому что Коэн находился в трезвом состоянии и прекрасно владел собственным телом. — Ты хоть знаешь… — Мэй вобрал как можно больше воздуха, готовясь на очередной крик, но он споткнулся о собственную ногу и упал бы, однако сильные руки Коэна с быстрой реакцией схватили обмякшее тело. Собрав остатки силы, Комэй резко встал и кулаками опёрся об грудь первого принца. — Да ты хоть знаешь, кто мой брат?       Впервые за вечер Коэн остолбенел и не знал, что стоит ответить своему собеседнику. Очевидно, тот не мог говорить о Кохе или Хакурю, а значит, попросту до сих пор не может прийти в себя и распознать Коэна.       — Да он с тебя три шкуры сдерёт, если ты, — Мэй начал икать, из-за чего не смог договорить фразу. Сделав несколько глубоких вдохов, он решил продолжить: — если ты мне навредишь. Знаешь, какой он?       Коэн усмехнулся, но не спешил вступать в разговор, ожидая продолжения монолога возмущающегося второго принца. Тот же опустил взгляд и снова сжал кулаки, но не для того, чтобы ударить слушателя, а от досады.       — Он тупой! — все чувства Мэя смешались в кучу, и он не понимал, что сейчас говорит. Второй принц совершенно не беспокоился о том, что его слова может услышать кто-то из членов семьи, поэтому продолжал. — Ещё чуть-чуть, и он станет таким же… Он станет похож на отца, а я не хочу этого. — Коэн не ожидал услышать что-то такое из уст вечно покорного младшего брата. — Вот бы всё было по-другому.       — По-другому? — тихо, но уверенно произнёс первый принц империи. — Чего ты от него хочешь?       Несмотря на то, что Коэн говорил в привычной жёсткой, немного грубой манере, Мэй не узнал его голоса.       — Хочу, чтобы он… — с каждым словом Комэй говорил всё тише, боясь собственных слов. Но голос и мозг будто больше не подчинялись ему и выдавали настоящие чувства. — Вот бы он заметил меня.       По виду Коэна нельзя было сказать, что его как-то задела последняя фраза. Он подумал о том, что младший брат капризничал, и его поведение обусловлено недостатком внимания. — Как же я скучаю по нему, — Мэй наклонил голову вправо и опустил взгляд, выдавив улыбку. Хотя уголки его губ были приподняты, он будто еле сдерживался от взрыва эмоций. ***       И больше второй принц империи Ко не мог ничего вспомнить. Он не помнил черт лица собеседника, но наутро обнаружил себя в покоях брата. К счастью, кроме него в комнате никого не было, он лишь заметил собственную одежду и ленту для волос на табурете. Они были аккуратно сложены, поэтому у Комэя не осталось сомнений в том, что кто-то из слуг видел его в неподобающем виде.       Итак, за это утро Комэй испытал гамму:       Первое: головную боль. Стоило ему немного поднять голову с подушки, как в висках застучало, а веки оказались настолько тяжёлыми, что складывалось впечатление об их окаменении. Разумеется, это было не так, и всё с веками принца было нормально, но открывать он их все же не спешил, решив вспомнить произошедшее.       Второе: злость. Как. Его. Могли. Напоить? Кто вообще додумался налить ему выпивку, да ещё и продолжать, доводя принца до состояния полного одурения. Иначе он не мог назвать то, что происходило с ним вчера.       И третье: стыд. В данную минуту Мэй молился всем богам и властителям мира, чтобы его воспоминания оказались сном, и он на самом деле не кричал на родного брата. Как ему удалось тогда живым остаться? Нет, разумеется, всё было сном.       Было сном.       Это был сон!       Сколько бы второй принц не повторял себе, ясно осознавал, что тоже виноват в сложившейся ситуации. Ему следовало остановиться после первого выпитого бокала, но нет, он возомнил себя способным выстоять против врага под названием вино. Градус, определённо, победил с огромным счётом в свою пользу.       Комэй начал массировать виски, пытаясь вспомнить хоть что-то после разговора в одном из коридоров дворца, но всё было как в тумане.       И вот сейчас он шёл, впиваясь взглядом в спину первого принца, и не знал, чего стоит ждать от разговора с ним. Скорее всего, стыд, который Мэю пришлось испытать утром, — лишь десять процентов того, что он будет чувствовать во время беседы с братом. Его наверняка отчитают, посмеются, унизят. Хоть они и родные братья, если Комэю удалось вывести Эна из себя, то ему явно достанется сегодня.       Коэн резко остановился, чего второй принц не заметил и врезался в его спину.       — Слушай, — Коэн не стал оборачиваться, потому что прекрасно представлял выражение лица Мэя, — я ведь не собираюсь тебе навредить. Прекрати нервничать.       — Брат… — Комэя не воодушевили его слова, потому что тон старшего был таким же холодным и отстранённым, какой он обычно показывал в разговоре с подчинёнными. — Да, знаю.       Комэй начал придумывать оправдания своего поведения. Если честно, ему самому надоела сложившаяся ситуация, и он бы хотел поскорее со всем разобраться, чтобы вернуть жизнь в прежнее русло. Из-за волнения, преследовавшего его всё утро, а потом день и вечер, Мэй не мог сосредоточиться на совершенствовании системы управления империей. А из-за стыда не мог взглянуть в глаза родного брата, который, казалось, хоть и проводил с ним больше часов, чем обычно, но отдалился.       Раньше они бы обсуждали военную тактику с наслаждением, продумывая ходы и возможные препятствия, но сегодня в библиотеке Мэй не мог себе позволить сказать что-то лишнее.       — Проходи, — Коэн кивнул в сторону своей комнаты и заметил, как дёрнулось плечо брата.       После того, как Мэй первым прошёл за порог (а это случалось невероятно редко, ведь по правилам этикета ему следовало пропустить старшего, тем временем шагая позади), он услышал как дверь с громким шумом закрылась. Это только доказывало то, что Коэн сейчас вне себя от ярости, пусть внешне этого и не показывает.       Только Мэй собирался пройти вглубь комнаты, как его запястья в который раз схватили и спиной прижали к двери. Комэй немного согнул колени от этого неожиданного действия со стороны брата, и сейчас первый принц нависал над ним.       В его обычно равнодушном взгляде промелькнул блеск, и Коэн продолжал всматриваться в лицо младшего. Тот же не смел отвести глаза, боясь того, что только сильнее разгневает брата.       Левой рукой держа запястье второго принца, Коэн немного наклонился и тыльной стороной правой ладони прошёлся по щеке недоумевающего Мэя. Тот совершенно не ожидал подобного, из-за чего заметно вздрогнул и отстранился.       Ещё в детстве, когда Мэю было страшно, когда он пугался от увиденного паука во дворе или гнева отца, Коэн успокаивал его лёгкими, едва заметными прикосновениями к щеке. Тогда его взгляд был полон нежности и готовности защитить члена семьи, а спустя два десятка лет он стал более холодным. Теперь Комэю было труднее прочитать то, что скрывалось за взглядом его брата.       Красные глаза, казалось, оставались такими, как прежде, но зрачки заметно увеличились, возможно, из-за тьмы в комнате. Ни одна из ламп не была зажжена, а лунный свет не проникал в покои принца из-за задёрнутых штор.       Не выдержав тяжёлый, изучающий взгляд напротив, Мэй предпочёл смотреть на нескрываемую одеждой, выпирающую ключицу брата. Однако ему удалось заметить след от укуса чуть выше ключицы. Неужели его брат позволил какой-то женщине портить свою кожу? Это было странно, но благодаря этому, Комэй смог взять себя в руки.       До того момента, как Коэн больше приблизился и опалил дыханием уголок его губ. Первый принц потёрся носом о щеку брата, прикрыв глаза, и немного наклонился, чтобы они смогли прикоснуться губами.       Ноги Мэя снова подкосились, и он почувствовал стук в ушах, из-за которого растерял все мысли и оправдания, придуманные им по дороге в покои первого принца. Коэн воспользовался тем, что его брат замешкал, и стал настойчиво проходить влажным языком по его губам. Но, заметив испуг в его взгляде, он остановился.       — Почему ты так смотришь?       Комэй пытался восстановить сбившееся дыхание и обратил внимание на кровать, расположенную в глубине покоев. Одно из воспоминаний снова врезалось ему в голову, и оно ему не особо пришлось по душе.       Коэн впервые за долгое время разозлился на брата. Сейчас он стоял, всматриваясь в его насмехающееся лицо.       Второй принц империи, сдержанный и всегда придерживающийся этикету, стоял в обуви на кровати хозяина комнаты, в одной руке держа наплечник, предварительно снятый с брата, а в другой — меч.       — Ха-ха, ну и что ты на это скажешь, тупица? — он показал язык и обнажил меч, уронив наплечник на кровать. Обнажая меч, он снова посмеялся, выдавая нечленораздельные оскорбления. — Я убью всех Джиннов!       Первый принц прекрасно понимал, что обычным мечом Мэй не сможет сломать металлический сосуд, тем более находясь в таком состоянии. Однако Коэна злило поведение брата.       — Прекрати уже, ты ведь не ребёнок, — бросив эту фразу, первый принц рассмотрел выражение лица парня. Он был будто безумным, и стало понятно, что попытки его остановить только сильнее раззадоривают. Несмотря на это, Эн не спешил подниматься на кровать.       — А ты кто такой, чтобы мне указывать? — он пнул наплечник, и тот со звоном ударился об пол. Мэй подошёл к краю кровати, чтобы быть ближе к брату, и направил на того меч. — Ну и что ты мне сделаешь? — он немного пошатнулся, но сумел сдержать равновесие. — Ха-ха, да я крут!       Коэн вздохнул и быстро выхватил свой меч из рук противника, из-за чего Мэй только взбесился и налетел на него. Повалив брата на пол, второй принц не спешил двигаться, ища взглядом оружие. Однако Коэн не собирался сидеть на месте и, поднявшись, он был готов свалить Мэя с себя, но тот резко наклонился.       — Не рыпайся, ты моя добыча, — с этими словами Комэй укусил первого принца за щеку, из-за чего тот опешил. Он сделал ещё несколько укусов рядом, представляя себя тигром, напавшим на едва найденную жертву. И, рассматривая укусы, решил пройтись по ним языком, ожидая оставить более яркий след.       Нет. Нет. Нет. Только не это!       Он искусал брата.       Нет, не так.       Он искусал старшего брата, первого принца империи Ко, обладающего тремя сосудами Джинна, главнокомандующего их армии. Он буквально убил своё будущее за один вечер, ведь если об этом прознает хоть кто-то, то его репутация обратится в пух и прах.       Но сейчас кое-что так же не давало покоя.       Чем сейчас занимался Коэн?       То, что он только что делал… Это едва ли было похоже на месть, потому что вёл он себя слишком спокойно, не агрессивно, он не кусал, пытаясь причинить Комэю боль.       Неужели они зашли дальше?       От происходящего у Мэя закружилась голова, и стены, мебель, Коэн, находящийся в поле его зрения, начали теряться. Комэй почувствовал, что ещё немного, и он потеряет сознание. Но первый принц не позволил этому случиться и, закинув младшего на плечо, будто тот был лёгким, как пёрышко, понёс в сторону своей кровати.       И в эту секунду Комэй снова испытывал стыд. За свою слабость, за вчерашние действия, за реакцию на происходящее.       Во что бы то ни стало ему следовало вспомнить всё, что произошло той ночью.