Quel dommage que tu ne sois pas mon destin ...

      Если в вашей голове хоть раз возникала мысль, что жизнь наследника престола легка и практически беззаботна, то вы на все сто процентов ошибались. СССР еще с малых лет познал, что такое ответственность за все свои поступки, узнал, насколько важно продумать каждое свое действие или даже шаг. Но... он так и не смог узнать, и, наверное, уже никогда не узнает, что такое любовь и нежность, взаимопонимание и уважение, волнение и забота о ближнем. Детская травма? Недостаток внимания и любви? Да, это все преследует его и по сей день.       Российская Империя – одна из самых могущественных стран своего времени. Он часто был где-то там, на пышных балах, долгих и нудных собраниях или же в своем кабинете, заваленный кипой бумаг. Маленький Союз часто ждал своего папу с тех самых собраний и балов, пытался хоть немного отвлечь монарха от этих непонятных, как мальчику казалось, документов, но все его усилия были напрасны. Отцу совершенно не было никакого дела до собственного сына. Все, что было в интересах Империи – это подобающее воспитание будущего наследника. Нянечки, иностранные преподаватели, приглашенные откуда-то из-за границы. Казалось бы, какой там недостаток внимания? Это все не то. Внимание этих людей было не только неискренним, но и абсолютно ненужным маленькому Союзу. Лишь единственный человек мог обрадовать ребенка только одним своим появлением настолько, что тот был готов расплакаться от счастья.       И СССР ждал. Ждал того заветного дня, когда отец наконец-то осуществит такое, можно подумать, простое желание маленького сыночка. И в этом трепетном ожидании прошел год, потом два, три… Но отец лишь больше отдалялся от мальчика, все сильнее придирался к каким-либо действиям или словам со стороны Союза, порой даже жестоко наказывая.       Поначалу ребенок не понимал и расстраивался из-за такого отношения отца к себе, поэтому годам к семи у него уже появилась обида и совсем немного надежды, что это все временно. А в семнадцать, кроме глубокой и непримиримой ненависти к собственному родителю, у него ничего не осталось. Он стал часто сбегать из дворца, проводя время с простыми людьми, ночуя в каких-то подвалах или на заброшенных складах. Да, было жутко холодно, неудобно, порой даже страшно, но это было все равно лучше, чем в одном доме с монархом. Такие побеги не длились обычно слишком долго, ведь мальчишку частенько ловил дежуривший караул. По возвращению домой его всегда ждал не самый приятный разговор с Империей. Хотя, не столько его слова ранили Союза, сколько этот холодный, убийственный, испепеляющий взгляд. Каждый раз, каждый чертов раз отец смотрел на него такими равнодушными глазами и почти каждый раз СССР умирал. Умирал от неподдельной злости и ненависти к РИ. Такие "разговоры" всегда заканчивались обменом "комплиментов" отца и сына, после чего оба предпочитали оставаться подальше друг от друга. Пока однажды, все не зашло слишком далеко... 22 октября 1901       День выдался достаточно холодным для конца октября. Не повезло тем, кому "посчастливилось" в столь неподходящий день оказаться вдали от дома или же, проще говоря, на улице. И лишь один человек чувствовал себя как нельзя лучше, часами бродя по полупустынным улицам. Союз обожал тот период, когда ненастная, дождливая и серая осень постепенно уступала место холодной, вьюжной и снежной зиме. Да, этот день точно был создан для того, чтобы вновь уйти из столь осточертевшего и опротивевшего дворца навстречу порывам морозного режущего ветра и нечастых прохожих.       Будущий наследник сейчас мало чем отличался от какого-нибудь простого смертного, явно никак не связанного с дворцом и его свитой, парня. Союз часто специально использовал менее нарядную одежду для выхода в город. Ему, в принципе, не льстило расхаживать во всех этих безукоризненных фраках и строгих камзолах. Сегодня он превзошел сам себя, ведь теперь никто и предположить не сможет, что он - сын российского императора.       Молодой человек неспешно шел вдоль уже давно знакомых ему петербургских улиц, погруженный с головой в свои мысли. Первое, о чем он подумал, было: как же сейчас, мягко говоря, раздосадован его отец. Сегодня был его 180 день рождения, юбилей, достаточно значимое событие как для самой Империи, так и для многих, кто хотел бы оставаться в хороших отношениях с монархом. На грандиозное торжество, посвященное юбилею крупнейшей империи было приглашено множество знатных особ со всех континентов. И, конечно же, единственный наследник также должен был присутствовать на этом "празднике жизни". Но идти по правилам отца Союз был не намерен. Еще раз прокрутив в голове масштаб своей очередной дерзкой выходки, парень слегка улыбнулся. Хотелось бы ему видеть сейчас лицо его любимого папочки. Следующая мысль быстро стерла с его лица довольную улыбку, заменив ее сведенными у переносицы бровями и серьезным, сосредоточенным видом. СССР уже давно начал задумываться о глобальном изменении страны к лучшему. Его открыто не устраивала политика отца, да и монархия в целом.       Идея стала крепнуть, когда Союз узнал об РСДРП. Идеи этой партии показались ему намного более лучшими и правильными, нежели цели монархиста. Он стал активно участвовать во всех запланированных митингах, акциях протестов, вносил немалый вклад в развитие идеологии партии.       Правда, поначалу все участники партии были поражены столь неожиданным появлением отпрыска РИ, но так как СССР смог легко влиться и показать искреннюю заинтересованность в делах РСДРП, его быстро начали продвигать как главного представителя этой самой партии. Юный Союз считал, что только такая политика сможет довести страну до идеала, сделать из нее сверхдержаву. Рассказывать отцу о всех своих детально продуманных и стратегических планах он не стремился и, если уж быть совсем откровенным, СССР все же отчасти не поддерживал идеи однопартийцев о скорой революции. Да, он корил себя за эту нерешительность, но в глубине души все еще теплилась надежда, что отец не такой, каким кажется. И вот сейчас, юноша был в замешательстве, не представляя, что ему делать дальше. Совесть постоянно шептала о том, что хорошие детки не делают так, как он поступил сейчас и что планировал совершить в будущем со своим родителем. Но собственная неукротимая гордость настойчиво твердила обратное, а сердце... Оно неожиданно кольнуло от мыслей, что все-таки отец не такой, что он любит его, просто немного странною любовью.       Достав из кармана часы и посмотрев на время, Союз немного оторопел. Два ночи? Видимо, соображения и правда сильно затуманили его голову, раз он не заметил, как прошло семь часов. Сейчас юноша был в другом конце Санкт-Петербурга, а это значило только одно: добираться до дома придется не менее двух часов. Конечно, он мог как всегда просто остаться где-нибудь переночевать, но та самая совесть, которая так внезапно проснулась, напомнила, что сегодня лучше вернуться домой. Наверное, она была частично права. Найдя уже задремавшего извозчика, Союз попросил как можно быстрее доставить его к Зимнему дворцу. – Поздновато ты вздумал к царю-батюшке на визиты являться, – сказал охрипшим ото сна голосом извозчик. – Меня примет.       Бричка стремительно неслась, звонко стуча копытами и удаляясь к царскому дворцу. Начинался ливень. Резко остановившись около одного из входов в Зимний дворец, извозчик повернулся к уже спрыгнувшему из коляски юноше. Тот в свою очередь щедро отплатил мешочком, в котором было ни много ни мало шестьдесят копеек.       Союз быстрыми шагами проходил длинные коридоры, уверенно направляясь в сторону отцовского кабинета. Он знал, батюшка точно еще бодрствовал. Лишь около покрытых золотом массивных дверей кабинета Союз остановился, вдруг задумавшись. Его не было целый вечер, он пропустил важное событие, опозорив своего отца и сейчас, что он теперь ему скажет? Сомнений нет, Российская Империя был в гневе и простых извинений будет мало. Но тогда… Что, что сказать? Мысли роились со скоростью вороного жеребца в голове юного Союза, дверь перед глазами стала немного расплываться, а уверенности в правильности своих действий становилось с каждой секундой только меньше. Глубоко вдохнув, а затем резко выдохнув, СССР взял всю свою волю в кулак и распахнул створки дверей.       Комната была погружена в полумрак, все окна плотно зашторены, и лишь в одном месте горел слабый огонек маленькой тонкой свечи. Она стояла на старинном, скорее всего еще дедушкином, комоде. Ее свет еле доходил до софы, стоящей недалеко от пыльного книжного шкафа. Расслабленно облокотившись о спинку софы, сидел, с толстой книгой в руках, Романов-старший. Он медленно, как будто нехотя, оторвал свой взгляд от книги, переводя его на сына и делая презрительным и пренебрежительным свой и без того хмурый взор. СССР вдруг почувствовал существенную неминуемую угрозу, которая усиливалась с каждой минутой, как ливень, который уже набрал силу и барабанил по окнам. Тем временем монархист неспешно обошел скованного оцепенением сына, прикрывая за ним тяжелую дверь. Легкий щелчок, а за ним и приятный бархатистый шепот, вывели Союза из транса. – Я ждал тебя, – прошептал РИ, обходя сына и направляясь к одной из книжных полок. Сказать, что юноша был обескуражен – ничего не сказать. Он просто не мог пошевелиться, ноги стали каменными, а голова снова пошла кругом. Российская Империя слегка ухмыльнулся. Да, таким бледным своего сына он еще никогда не видел. Хотя, и он ни разу не видел отца в столь «приподнятом» настроении. – Подойди ко мне, сын, – чуть громче, чем прежде, произнес Империя, протягивая руку в сторону своего наследника. Затихнувший в неподвижности до этого, СССР сделал пару неуверенных шагов в сторону родителя. Время как будто остановилось, все прошлые обиды, как по волшебству, начали отступать на второй план и сейчас осталось только необъятное желание подойти ближе, ближе к человеку, который был так недосягаем. Из семнадцатилетнего юноши, ненавидящего всей душой своего отца, Союз вдруг превратился в маленького мальчика семи лет, который так жаждал простой безусловной отцовской любви.       Последние шаги дались намного проще, и, уже стоя почти вплотную к Империи, мальчик чувствует, как широкая и холодная рука отца ложится на его талию, притягивая непозволительно близко. И снова этот тихий голос, словно гипнотизирующий. – Ты сегодня сильно опозорил меня перед столькими уважаемыми людьми. Послушные детки себя так не ведут. Знаешь, что следует за непослушанием? – Шепот прерывается, и гипноз, созданный этим голосом, исчезает. СССР как будто возвращается из транса, уже не чувствуя ничего кроме резкого запаха вина и страха, подкравшегося слишком быстро. – Ч-что ты собираешься делать? – Отчаяние, смешанное с усилившимся страхом и осознанием, что отец сейчас явно не в себе, было хорошо заметно в дрожащем голосе Союза.       Следующие действия происходили слишком быстро. Юношу резко отталкивают, и он падает на ту самую софу, на которой когда-то сидел монарх. А затем, еще не успев отойти от потрясения, СССР чувствует беспощадный и болезненный удар в районе солнечного сплетения. РИ так же молниеносно хватает сына за волосы, ударяя о рядом стоящий комод. Дальше всю было как в тумане, Союзу казалось, что еще чуть-чуть – и жизнь покинет его навсегда, настолько непереносимая, жуткая и безумно изнуряющая была боль. Последнее, что он почувствовал перед обмороком, были капли горячего воска, стекающие прямо на лицо…       РИ очнулся от вспышки гнева лишь тогда, когда сын уже даже не пытался сопротивляться. Мгновение – и громоподобный рокочущий голос озарил, казалось, пустые коридоры дворца. Он не привык так кричать, но сейчас, когда его гнев еще теплился в груди, а выпитый алкоголь все время бил в голову, принципы отошли на второй план. По первому же оклику, в кабинет вбежала одна из служанок. Глаза девушки округлились, и она ахнула, прикрыв раскрывшийся рот ладонью. Картина была не из самых приятных. На полу лежало тело юного господина, такого потрепанного, со следами воска и пятнами крови. Император же, окинув мрачным взглядом служанку, медленно, как ни в чем не бывало, прошел к своему столу, сел в массивное дубовое кресло и ничего не выражающим голосом приказал: "Отнеси моего сына в его спальню, приведи в божеский вид, а если нужно, вызови лекаря!"       На подкосившихся ногах, служанка подошла ближе к юноше. С трудом подняв его, она постаралась как можно быстрее удалиться из кабинета господина. Как только огромная и массивная дверь за девушкой захлопнулась, Российская Империя поудобнее устроился в кресле и уснул. Сил идти до спальни совсем не осталось. Вместе с последними остатками гнева испарились и жизненные силы. Светало, ливень постепенно стихал, уже тише барабаня по окнам и убаюкивая своей спокойной мелодией, погружал в царство Морфея…