Quel dommage que tu ne sois pas mon destin ...

Апрель 1980       Сколько Россия себя помнит, он всегда попадал в какую-то, кхм…неприятную ситуацию. То ли это его так судьба «любит», то ли страна сам ищет злоключения на свое филейное место,–непонятно. Но что ясно точно – это то, что со всеми этими проблемами русский справляться сам явно не мог. К сожалению, он унаследовал от своего отца немало «плохих» черт характера, которые никогда не давали ему возможность разрешить конфликт или спор мирным путём. Парень был весьма вспыльчивым, несдержанным, взрывным и раздражительным. Из-за этого он часто вёл себя агрессивно, заводясь с полуоборота, неохотно выходил на контакт с людьми, да и вообще не старался заводить новых знакомств. Тут, возможно, ещё сыграло то, что парень рос в многодетной семье, которая дала ему достаточное количество "знакомых" почти по всему миру.       Да, семья у них, конечно, – дай Бог каждому. Воспитанные по методу кнута и пряника, дети выросли довольно сильными, самостоятельными государствами, готовыми ко всем невзгодам, испытаниям и трудностям, которые вполне могла подбросить жизнь.       Россия был старшим в семье, поэтому отец часто нагружал его сильнее, нежели остальных. Мальчик должен был не только следить за своими младшими братьями и сёстрами, но ещё и помогать по хозяйству, пока отец занимался тяжёлой работой. Иногда, очень редко конечно, но Россия ощущал себя "мамочкой" для всей этой шумной и крикливой оравы детей. Нельзя сказать, что это чувство ему особо сильно нравилось, но что поделать, помогать-то отцу надо. Бывало, правда, что Россия не выдерживал и, с возмущёнными яростными визгами и гневными криками, прибегал к, и без того уставшему от моря работы, отцу, устраивая то ещё cвeтoпpeдcтaвлeниe. В эти единичные и редкостные моменты гармония, царившая в квартире советской семьи, нарушалась громкими криками, резкими возгласами и вечными спорами двух "взрывных" стран. Младшие дети Союза предпочитали в такие моменты просто тихонечко посидеть в своих комнатах, дабы им потом ещё не прилетело от разгорячённых отца и брата.       Несмотря на все эти разногласия, ссоры и пререкания, СССР неизменно очень сильно любил своего старшего сына. Безусловно, он любил всех своих детей одинаково сильно, но Россия вызывал в мужчине какие-то особенные, неподдельные и невольные чувства. Они как будто были связаны чем-то невидимым, но очень прочным, неразрывным и нерушимым. Эта связь позволяла им чувствовать один одного на уровне молекул и атомов, улавливать малейшие изменения в друг друге, понимать самые сокровенные, потаённые и незримые чувства, спрятанные где-то там, глубоко внутри.       Вечер. Малыши уже спали, бумажная работа наконец доделана и отец с сыном устраиваются на кухне, мирно попивая чай и разговаривая ни о чём. Такие вот "посиделки" заканчивались уже за полночь, когда Россия начинал зевать и тереть красные от усталости и недосыпа глаза. С большой неохотой ребёнок шёл в свою комнату, ложился на широкую, мягкую и уютную кровать, и прокручивал в голове всё, о чём он говорил с отцом. Это была его маленькая традиция, которую он ввёл после первой его с отцом ночи чаепития. Это помогало отфильтровать все ненужные мысли, разложить всё по полочкам и со спокойной душой уснуть. Когда всё это началось? Когда они с отцом ввели этот «ритуал» в свой распорядок дня? Наверно, Россия уже сам не смог бы вспомнить, уж слишком давно они вот так проводят ночи с отцом за чашечкой ароматного, душистого, успокоительного цветочного чая. Хотя... Может, и смог бы. 19 июля 1918       Это был обычный июльский день. В Москве стоял нетипичный для неё изнуряющий палящий зной. Отсутствие хоть какого-то, даже лёгкого, ветерка сильно тормозило многие рабочие процессы. И лишь в одном месте работа была, в прямом смысле, в поте лица. В кремлёвском зале для заседаний сейчас проводилось одно из важнейших собраний: Всенародный сбор Народных Комиссаров. За длинным столом уже сидело большое количество всевозможных республик, автономных округов и несколько, а точнее два, крупнейших города России. Не хватало лишь виновника сего "торжества": Советского Союза. Все присутствующие в зале были явно взволнованы и взбудоражены внезапным незапланированным собранием. Ожидая начала сбора, приглашённые тихо переговаривались, выдвигая возможные версии такого срочного заседания.       Дверь зала бесшумно открывается, пропуская внутрь высокого статного мужчину. Лёгкий гомон множества голосов, звучавших в помещении, в один миг превращается в полнейшую тишину. Союз спокойно и неторопливо прошёл к своему месту, незаметно осматривая пришедших на совещание. Все.       – Добрый день! Сегодня я хотел бы вынести на ваше обсуждение две волнующие, скорее всего, не только меня, темы. Стоит начать с того, что сейчас все мы боремся с остатками монархизма в стране. В связи с этим, я предлагаю, в знак окончательного избавления от этого политического режима, отдать звание столицы Москве. Кто за?       Говоря откровенно, никто не решался высказаться против предложения председателя Совета Народных Комиссаров. Это могло повлечь за собой не самые лучшие последствия. Ведь все слышали о том, как именно Союз сверг своего отца. По рассказам очевидцев, СССР своими руками застрелил Империю в подвале Зимнего Дворца. А ведь это был его родной отец! Что же тогда он мог сделать с простой республикой в случае её неповиновения? Так что сейчас даже те, кто может и не хотел этой смены политического режима, соглашались на любые перемены. Довольный результатами голосования, Союз продолжил.       – Последняя тема, не относящаяся к сегодняшнему обсуждению, касается мальчика, найденного во дворце. Может быть, кто-то из собравшихся здесь знает, кто он?       Мужчина изучающе обвёл своим проницательным, выразительным и задумчивым взглядом зал.       – Возможно, это был кто-то из царской прислуги? – неуверенно произнёс Кабардино-Балкарская республика.       – Исключено. Мальчик – страна.       Публика в потрясении. Кто-то в изумлении открыл рот, кто-то схватился за голову. В общем и целом, реакция была неоднозначной.       – Я вижу, никто не знает, что это за ребёнок, – фраза была сказана довольно тихо, как будто Союз проговорил ее только лишь для себя.       Дальнейшие события собрания были максимально бесполезными. Все просто выдвигали свои, мягко говоря, странные и неуместные предположения и теории по поводу ребёнка. Большего бреда Союз ещё никогда не слышал. Хотя, когда РИ начинал монотонно читать скучные и нравоучительные морали, в порывах гнева переходя на французский… Нет, всё же в этом зале звучал ещё более нелепый и безумный бред.       Сбор закончился довольно поздно. Обессиленный Союз даже решил вызвать служебную машину, что он делал лишь в крайних случаях своей усталости. Вечерняя Москва выглядела неотразимо, даже несмотря на небольшой разгром в связи с недавними событиями. Неяркие фонари, редкие прохожие, уютные старомосковские домики, в окнах которых горел янтарный свет. Чем-то Москва очень напоминала родной Петербург. Союз любил его, несмотря на всё, что произошло с ним в этом городе.       Домой СССР вернулся жутко вымотанным. Бросив быстрый взгляд на наручные часы, мужчина ужаснулся. Надо будет установить более точное расписание сборов, с чётко прописанным временем. Сняв верхнюю одежду и уличную обувь, Союз прошёл было в направлении своей комнаты, как увидел кое-что странное. На кухне горела тусклая жёлтая лампочка. Мужчина насторожился. Достав из кармана гестраль*, он тихо, стараясь не издавать ни единого звука, пошёл на свет.       Всё произошло быстро. Союз выскочил из тёмного коридора, наготове выставив руку с пистолетом вперёд. Картина, представшая взору мужчины, была скорее умиляющей, нежели опасной. Маленький мальчик, стоя на старой скрипучей деревянной табуретке, пытался достать из висевшего на стене кухонного шкафчика чашку. Что СССР, что ребенок, оба застыли в одном положении, непонимающе смотря друг на друга. Первым, правда, заговорил мальчик.       – Дяденька, вы чего? Я же только чаю попить хотел. Нельзя?       Ох, как же печально прозвучало это "нельзя". Союз вмиг почувствовал себя каким-то подонком. Взял и.… напугал? Нет, скорее, просто расстроил ни в чём не повинного мальчика. Да и как он вообще мог забыть о том, что теперь он живёт в квартире не один? Видимо, годы одиночества сильно сказались на мужчине.       – Дяденька, так всё-таки нельзя?       Убрав револьвер обратно в карман, мужчина тихо, как можно более дружелюбно и одобрительно произнёс: "Можно." Мальчик, улыбнувшись и зажмурившись, повернулся обратно к шкафу, в то время как СССР отправился в ванную. Умыться, ему нужно просто умыться.       Стоя перед зеркалом, он посмотрел на своё измученное, переутомлённое лицо. Союз был в явной растерянности. Мальчик так легко повёл себя с ним, даже когда на него наставили пистолет. Кошмар! А что, если бы он пальнул? Нагружать себя сейчас этими "если" совсем не хотелось. Голова и так раскалывалась.       Когда Союз вернулся на кухню, на столе уже было две чашки цветочного чая и небольшая пиала майского мёда.       – Я подумал, что вы захотите присоединиться ко мне. Присаживайтесь, пожалуйста.       Совсем уже ошалевший мужчина, упав на табуретку, в удивлении смотрел на мальчика, как на привидение. А тот только и делал, что болтал ножками, не достающими до пола, да попивал еще горячий сладкий чай.       – Дяденька, а как вас зовут?       Так и начался их первый вечерний разговор. Союз узнал, что мальчик совершенно не помнил своей жизни во дворце и, уж тем более, как он туда попал. Он вообще ничего не помнил... Они говорили всю оставшуюся ночь. Ребенок показался мужчине еще более невинным и хорошеньким, чем при первой их «встрече». Союз рассказал ему о том, кто он, чем занимается, как нашёл мальчика во дворце. Да, с того самого дня, как СССР обнаружил и забрал мальчика, прошёл целый год, но из-за плотного графика мужчины все никак не удавалось вот так вот просто сесть и поговорить с ребёнком, разъясниться, почему какой-то незнакомый дяденька взял его к себе. Правда, была одна проблема. Что же им дальше делать?       – Советский Союз, а расскажите ещё историю! Они у вас такие интересные! – звонкий детский голос мальчика вывел мужчину из очередного за сегодняшний вечер ступора. Ладно, обо всём этом потом. Тем более, что у него уже появилась одна идейка...       Во время очередной истории о том, как корабли бороздят дальние просторы бескрайнего океана, Союз случайно посмотрел на стену, где висели часы. Они показывали без пяти минут пять утра, а это означало лишь то, что оставался всего час до будильника. Дитя, облокотившись на маленькую, тёплую ручку, уже тихо посапывало, видя десятый сон. Аккуратно подняв ребенка на руки, СССР понёс его в зал, где мальчик жил с момента появления в этой квартире. В окна помещения начали просачиваться первые сверкающие лучи восходящего солнца… Апрель 1980       Хах, да, тогда Россия был ещё совсем маленьким, простодушным и наивным. Наставь на него сейчас пистолет, он уже и не растерялся бы. Та ночь была странной, но очень приятной для ребёнка. Тогда он смог почувствовать себя так хорошо, даже с чужим человеком. Или уже тогда у них зародилась эта взаимная, огромная, тёплая и особенная симпатия друг к другу?       Всё возможно, ведь мальчик искренне полюбил Союза мгновенно, даже несмотря на то, что тот не был ему кровным родителем. Вспоминая некоторые из историй, рассказанных тогда отцом, Россия начал проваливаться в сон. Сегодня он слишком вымотался...