Playboy

Закрой глаза. Что ты видишь? Ничего? Хах, забавно. В последнее время он лишь это и видит. Не видит ничего. Он слеп. Слеп не телом, а душой. Ровно месяц назад его сознание окончательно отключилось. Он потерял единственную нить, которая заставляла его подавлять своего монстра. Теперь он не мог запереть его за толстой решёткой серебряной клетки. Проще было запереть в клетке самого себя. Но и этого он уже не понимает. Единственное что осталось от него, это мысли умалишенного. Осталась былая прыть и ловкость. Сила и точёное тело. В умелых руках это могло бы стать шедевром. Но попало к нему. К парню с психическими отклонениями. "Биполярное аффективное расстройство" - гласило заключение психиатра, которое он впервые взял в руки год назад. Это такая кроющая штука, когда маниакальные и депрессивные эпизоды чередуются с периодами нормальной жизни. "Последняя стадия шизофрении" - уловил он краем уха, пока его руки просовывали в белые рукава и перекрещивая, завязывали за спиной неделю назад. Да, он тогда громко смеялся. Будто кто-то щекотал его. Вина и безысходность щекотала его изнутри. Удивительно, правда? Как такое маленькое чудо как лёгкая депрессия, за год смогло вырасти в психическое заболевание? Невероятно. Пак Чимин приподнимает голову опущеную на мягкую стену и переводит взгляд на свои ноги. Посиневшие и красные то ли от холода, то ли от крови, которая уже кажется въелась в кожу. Он опускает нож вниз и по лезвию того капельками стекает жидкость. Этот набор ДНК для него уже как вода. Но вокруг всё белым - бело и лишь он один в холодной палате. Только он и стены забрызганые кровью. Мин Юнги и его собственной кровью. Садо-мазохист. Он снова откидывается и разрезает тишину этажей своим громким хохотом. Глаза сужаются ещё больше и он просто закрывает их, не видя в этом никакого смысла. Он и так слеп. Зачем ему видеть? Он больше не хочет видеть того, как входят к нему незванные гости. Как шприц в 20 кубов вздымается над его лицом и пролетая мимо, впивается в шею. Он стонет. Стонет громко и протяжно, чувствуя губы своей жертвы на том же месте. Горячие и желанные. Губы трупа, остывшие и постепенно синеющие. Касается изрезанной груди пальцами, слизывая с них кровь. Смех сменяется раздражением и парень дёргается, пытаясь высвободить руки из белоснежных оков смерительной рубашки. Он насаживается на холодеющее тело под ним сильнее и снова приподнимает бёдра. Цепляет пальцами рану, просовывая их под кожу, делает порез шире, проходясь по нему острым лезвием по новой. Срывается на ноги, покидая грязный полу - сгнивший матрац. Целует ключицу, вонзая нож в место под ней. Прокручивает рукой, мучая мёртвое тело. Он убил его. Убил своей любовью. Украл его сердце. Вырезал его кухонным топориком. - Теперь ты навсегда будешь со мной. Наша любовь будет жить вечно. Он кричит. Неистово кричит, чувствуя как лопаются капилляры в глазах и в носу. Рубашка пачкается. Санитары уже давно не реагируют. Все, кроме одного. Он обжигает кожу Юнги кнутом, тут же целуя это место, кровь к которому больше не приливает. - Тебе нравится, малыш? - он смотрит на безжизненное лицо любимого, оглаживая его щёку большим пальцем. - Мой маленький мазохист. Парень падает на пол, стуча босыми пятками по кафелю, сбивая колени. - Чимин~и - в дверном проёме появляется знакомая фигура. В глазах Пака плывёт и ему остаётся лишь ориентироваться на слух. На его щёку ложится мягкая ладонь и белый рукав больничного халата щекочет кожу. - Ну что же ты так - взгляд постепенно фокусируется на лице напротив и он видит перед собой любимые глаза. - У тебя ведь останутся синяки - мужчина кажется парню лучиком света в царстве тьмы. Единственный просвет в его сознании. Единственное, что облегчает его кошмары. - Не беспокойся, Намджун~хён - невинный на первый взгляд мальчишка. Первое мнение всегда обманчиво. - Я уже привык к боли. - Ах, Чимин~а - Ким вздыхает, осматривая тело с ног до головы. Он вздыхает, чувствуя адское желание накрыть этого парня своей одеждой и спрятать от всего мира. Подарить ему те несчастные пару минут, когда он может не страдать от галлюцинаций. Но вместо этого, он высвобождает руки Чимина, еле - еле развязав огромный узел. - Туго завязали, твари - тихо матерится старший, бросая взгляд на синие полосы на исхудалых руках. Психически больные никогда не выглядят хорошо. Но Чимин лебедь среди уток. Ему всё к лицу, даже эта тесная рубашка. Ким снимает свой белый халат и стелит его на матрац, поднимая парня с пола и усаживая сверху. С горестью принимается разминать чужие затёкшие запястья. А Чимин с того глаз не сводит. Расслабляется. Осматривает карамельные волосы, зачёсаные назад, густые чёрные брови и очки без диоптрий в дорогой оправе. Мужчина массирует напряжённые мышцы и те постепенно обмякают в умелых руках. Ещё бы, санитар окончил курсы массажа. А ещё, он единственный кто в этом прогнившем месте хорошо относится к Чимину, не смотря на его жуткое прошлое. Слишком хорошо. Пак залюбовался своим хёном. Пак влюбился в своего хёна. Настолько, что не заметил как по тусклой коже покатилась горячая слеза. - Намджун~а - прошептал парень, выдёргивая руки из крепких ладоней, кладя их на лицо старшего, заставляя посмотреть на него. - Да? - пробасил тот. Он заметил мокрые глазки тонсэна. - Я люблю тебя. В этом месте впервые прозвучала искренность. Пускай из уст сумасшедшего, да. Но она прозвучала. Пара секунд замешательства и Ким переплетает их пальцы, покрывая каждый миллиметр маленькой ладошки поцелуями. - Я знаю Минни - лёгкая улыбка и поцелуй в уголок губ. - Знаю. Чимину мало. Он не хочет быть просто безответно влюблённым мальчишкой. - А ты, хён? - смотрит не в глаза, а в душу, ожидая ответа. Намджун смеется, опуская голову. Вопреки своему возрасту, этот парень всё ещё по - детски наивен. -Дурачок - дарит Паку лёгкий чмок в щёку. - Люблю - губы опускаются на кончик носа. - Люблю - куда-то в висок. - Люблю, люблю, люблю - шепчет тихо, но о счастье не кричат. Да и младшему всё прекрасно слышно. Джун любуется блондинистой копной волос. Как же хочется запустить в неё пальцы, потрепать на затылке и почесать около висков. Чимин приближается к чужому лицу и выдыхает прямо в губы напротив. - Поцелуй меня, хён. Его юношеское лицо выражает странные нечитаемые эмоции. Ким выполняет несложную просьбу. Желание парня для него - закон. Нежно касается огрубевшей по краям плоти, боясь навредить. Боясь разбить осколки. Маленькие ручки тонсэна упираются в крепкие плечи, пока его самого приобнимают за талию. Он его лечит. Он его панацея и его иммунитет. Он даёт ему сил для новых подвигов. Младший тянется к чёрному гольфу хёна, что прежде прятался под халатом и приподнимает одной рукой его край, пока второй снимает очки старшего и отбрасывает куда-то в сторону. Ким всегда понимает с полу - слова что от него хотят. Он помогает маленькому убийце и самостоятельно снимает с себя мешающую одежду. Намджун целует шею Пака и спускается к воротнику рубашки, пока тот отросшими коготками царапает кожу на его животе. У хёна от такого внутренности сводит. Кажется, он готов возбудиться лишь от обьятий с этим мальчишкой. Младший сплетает два языка, вытворяя своим какие-то неведомые головокружительные вещи, а рука его укладывается на чужой пах. Да, он искусный любовник. У него были искусные учителя. И хёны, и тонсэны - все они поддавались манящему соблазну. Запретный плод сладок. Ким тяжело вздыхает, осознавая что в любой момент их могут застукать, но это ещё больше заводит, а адреналин срывает крышу. - Ким Намджун - хён - Чимин прожигает обезумевшим взглядом. - Я хочу вас - голова опускается и глаза мутнеют. - Немедленно - почти рычит и Джун, немного шокированый, встаёт, постепенно укладывая парня под себя. - Хорошо, тогда я не буду боятся порвать тебя - шепчет в ответ, и глазки Пака вспыхивают огнём интереса. Хён расстёгивает свой ремень и снимает его, поднимая руки младшего над головой. - Это что бы ты не превратил мою спину в кровавое месиво - туго привязывает запястья к каркасу кровати поверх свежих ссадин, которые минуту назад так бережно массировал. Когда с обездвиживанием покончено, на посеревший от времени кафель летит белая рубашка парня. Конечно, санитар знал что больные здесь не носят белья. Вслед летят и его собственные брюки. Мужчина оглаживает тело под собой, вырывая из губ жадные нетерпеливые вдохи и спускается ниже, вводя в парня первый палец. Чимин стонет. Ещё бы, два месяца мучительного воздержания. Два месяца пыток, и невозможности прикоснуться к себе. - Мой маленький безумный мальчик - ухмыляется Ким, наблюдая за бурной реакцей парня под ним. Тот истекает естественной смазкой, будто течная псина и у старшего появляется дикое желание почесать его за ушком. Каждая фаланга даётся с большим трудом даже для Кима, поэтому тот заставляет младшего немного помочь, и запускает пальцы в его мягкий пухлый рот. Пара движений внутри и нетерпеливое ёрзание внизу заставляет Намджуна снять в себя последний элемент одежды и попытаться толкнуться в плохо растянутого парня. - Ах, Чимин~и - стонет старший, чувствуя болезненное напряжение внутри тела под ним. Младший молчит, зажмуриваясь кусает собственную ладонь. Да, с тем что он привык к боли безумец погорячился. К этой боли невозможно привыкнуть. Пак хнычет, а Намджун еле сдерживается. Так хочется поцеловать эту светлую макушку. Кажется, он слишком ослеплён своей любовью. Настолько, что забывает где находится и с кем имеет дело. Но Чимин не даёт опомниться и обхватывает бёдра старшего ногами, приподнимая задницу, делая проникновение глубже. Хён шипит, а младший прогибается в спине и призывно смотрит в глаза, выпячивая нижнюю губу. Ким понимает к чему ведёт Пак и опадает на него, мягко целуя, будто наверняка зная что это облегчит его боль. И кажется, действительно облегчает. Младший брыкается, выворачиваясь всем телом, и зажатый в кольце крепких ног Намджун в миг оказывается прижат к грязному матрацу. - Воу - выдыхает он, с одной стороны ошеломлённо, а с другой радостно. Такая сила - признак того, что парень всё-таки ест то, что приносит ему санитар. Он всё так же прыток, не смотря на лошадиную дозу препаратов, которые ему вкалывают каждый день. Вот только мужчина забыл, что эти самые препараты ему вкалывают не просто так. Все мысли вылетают из головы старшего, а палату заполняют его гортанные стоны, когда Чимин седлает чужие бёдра и неожиданно резко насаживается до конца. Мышцы разрываются вместе с кожей и по мошонке актива стекает капля крови. А парню, кажется, всё-равно. Он будто действительно ничего не чувствует, лишь просто так закатывает глаза, показывая серое глазное яблоко. Лишь просто так двигается в бешеном темпе, пытаясь вколотить тело под собой в ветхую кровать. И кто из них актив? - Чимин~и - начинает старший, но его нагло перебивают. - Ты знаешь, почему я здесь? - задаёт вопрос Пак, до безобразия красиво растрёпаный, и Ким мешкается, думая как правильнее ответить. - Что бы... Вылечиться? - мужчина выгибает бровь,  а младший наслаждённо стонет, чувствуя как чужой член попадает по комку нервов. - Нет, глупенький. Я здесь потому что убил человека. Санитар настораживается, сжимая в ладонях по - прежнему упругий зад. - Мои родители, они... - схватывает ртом воздух, чувствуя как сбивается сердцебиение. - Они упекли меня в психушку, что бы я не гнил за решёткой. Но моя шизофрения... Она действительно охватывает меня. И пока я ещё хоть что-то соображаю - парень внезапно замолкает и Ким предполагает, что у него возможно закружилась голова от очередного приступа. - Я... Пак внезапно срывается на крик и так же внезапно замолкает, чувствуя как частота звука в его голове с каждой секундой увеличивается, превращаясь в сплошной писк. - Чимин? - старший хотел приподняться, что бы коснуться лица хубэ, но резкая боль в области грудной клетки заставила лечь на место. Парень прижал его к кровати, острыми локтями впиваясь в крепкую грудь мужчины. Жертва идеальна тогда, когда доверяет своему хищнику, не ожидая никакого подвоха. Ким попытался переместить руки, что бы проверить свою догадку и те в миг оказались крепко зажаты между твёрдой коленной чашечкой и такой же твёрдой поверхностью. Угадал. - Чиминни - пропел санитар, понимая что полностью обездвижен. - Я люблю тебя, Намджун - отвечает тот, возобновляя скачки на чужом члене, чувствуя что приближается к разрядке. У старшего голова кругом, слишком много ощущений одновременно, ведь он впервые испытывает страх рядом с парнем. И с первого знакомства он понял что тот особенный. Хён чувствует как руки младшего перекручиваются и обвивают его шею крепким узлом. А вот теперь тому действительно страшно. - Пак Чимин, что ты... - стоит приложить силы и крепкий узел превращается в мёртвую петлю на загорелой шее. Взгляд парня - ни что иное как отражение ада. Обезумевший и холодный, но в тоже время пылающий адским огнём. Жаждущий чего-то непонятного. Но Ким до последнего верит что его любимый мальчик не способен на такое. Это просто очередная его прихоть, которую санитар будет выполнять до конца. Вот только до какого именно? Лёгкие спирает от недостатка кислорода и хён понимает что вдохнуть он не может. - Чимин, я не могу... - начинает тот, но его перебивают, затыкая губами. - Я знаю хён, знаю. Он так устал от всего этого. Устал от таблеток, от риса прилипшего к тарелке, от расцветающих грибком матрасов и угнетающих белых стен. Он хочет уйти. Но прежде чем сделать это, он заберёт то, что пренадлежит ему. - Поверь, любимый, это для нашего же счастья. Удавка на горле затягивается сильнее и Намджун чувствует, как в глазах постепенно темнеет. - Мы обязательно будем вместе и не важно, там или здесь.

Пак залюбовался своим хёном. Пак влюбился в своего хёна.