отпускать тебя - мне недоступный скилл

      Алиса осталась дома. Не желала, чтобы кто-то видел её с наливающимся синяком на щеке, хотя и она, и Антон прекрасно знали, что все, кому хотелось, уже до дыр засмотрели вирусное видео на ютубе. Только Шастун не мог поделиться этим очевидным фактом — девчонка заперлась в своей комнате и умудрялась забираться на кухню только в те моменты, когда он был слишком занят. Впрочем, мысль о том, что ему не всё равно на закидоны этой Алисы из страны Истеричек, как раз и заставляла быть слишком занятым. За окнами лил дождь, капли очерчивали длинные рваные дорожки на панорамных окнах, и Антон не заметил даже, как тупо пялился на это явление, будто впервые видел. Последние годы он либо учился, либо пытался построить свой бизнес — наблюдать за дождевыми каплями в тесной однушке как-то глупо. Да и такими темпами он бы никогда не оказался… здесь. Здесь не в смысле в одном доме с эгоистичной семнадцатилеткой, важное уточнение. Шаста настораживал (читай: пугал) такой внутренний всплеск эмоций каждый раз, когда он думал об Алисе. Она была… была как привет из прошлого. Как будто Антон уже сталкивался с таким же ураганом, невыносимым и в то же время вызывающим привыкание. Алиса носила в своём хрупком тельце столько энергии и использовала её по такому дрянному назначению вроде «делать всё наперекор авторитарной матери», что Шаст негодовал. — Чё ты там застыл? Вспомнишь лучик — и этот лучик проткнёт твой бок своим острым локтем и бесцеремонно начнёт разглядывать разбросанные планы. — Я думал. — Ну и тупое же выражение у тебя было, — хохотнула Попова, не поднимая на Антона головы. — А что это у тебя?.. — Я не понимаю твоего бубнежа, — огрызнулся Шаст, настойчиво отбирая свои бумажки и пытаясь заглянуть в девичьи глаза. Алиса потупилась ещё сильнее и даже немного отодвинулась. — Мелкая, ты в уме? Голову подними. — Да что ты там не видел? — фыркнула она и вскочила на ноги, попытавшись снова скрыться в своей комнате, но Шаст вскочил так быстро и так резко дёрнул за домашнюю футболку девушки, что та издала короткий треск, заставивший Алису изумлённо обернуться. Антон мысленно взвыл — ну зачем, зачем эта девчонка пытается скрыть этот долбанный синяк, будто бы он его сто раз не успел рассмотреть в тот злосчастный вечер? На этот раз Попова так постаралась, что щека больше напоминала пережаренную картошку из-за плотного тональника. — И что это? — Что это что? — Иди умойся. — И не подумаю. — Алиса, просто подумай хоть немного мозгами! Мне в принципе плевать, как ты выглядишь, а ты просто зазря тратишь время на пустое прихорашивание — ты вообще уроки сделала? Попова сжала кулаки. Она смотрела на мужчину с таким гневном, медовыми всполохами проступившим в тёмных зрачках, что Антон понял мгновенно — перегнул. Очень сильно перегнул. А Алиса… она просто не могла поверить, что снова попыталась наладить контакт с этим идиотом. Ей стало скучно, она даже готова была признать, что её обида по поводу последних слов Шастуна была беспочвенна… Если вдуматься, обижаться Алисе не было причин. Антон лишь проговорился, что у него есть невеста. А Попову в грудь поразила какая-то едкая кислота, словно взяли и заявили — не твоя игрушка. Не твоё и никогда не будет, как бы ты, глупышка ни старалась. Алисе Шастун не был симпатичен. Ни капли. Даже, когда он вот так грубо с ней обходился, властно нависая и сверкая зелёными глазищами. Даже, когда он называл её «мелкой» — это ведь только бесило больше. Но она бы хотела, чтобы на целую ночь он стал её. Просто доказать этому дылде, что он теряет. К сожалению, проделать такую миссию не представлялось возможности с синеватой шишкой во всю щёку. — Извини, что повысил голос, — вдруг вымолвил Антон. — Проблемы на работе. — И дома, — хмыкнула Алиса, глядя ему прямо в глаза. И в голове у неё крутилось: «Я привыкла быть проблемой». Мать не раз ей об этом напоминала, демонстративно закатывая глаза. — Знаешь, ты бываешь невыносимой, — признался Шаст. — Но я знаю, мы сработаемся. — Откуда такая уверенность? — Ну, с Арсом же мы подружились, — Антон вдруг задорно подмигнул и достал из кармана домашних штанов свой мобильный. — Пиццу хочешь? — Мне жевать больно. Алиса буркнула это так быстро, что не успела осознать — Шаст спросил из вежливости, и ему вряд ли хотелось выслушивать о её трудностях, которые она, к слову, заработала собственной глупостью. Щека отдалась ноющей болью, и Попова инстинктивно приложила к ней ладонь — только в этот раз она была не прохладной, а потной от волнения. — Закажу тебе суп, — просто ответил мужчина, набирая номер доставки. Столкнувшись с удивлённым взором, он пояснил: — Просто сама ты вряд ли умеешь готовить, а я — и вовсе не собираюсь брать на себя статью за отравление несовершеннолетней. Алиса хмыкнула, решив пропустить реплику про свою хреновую готовку. Это было правдой, но всё же заведомо обидной. И всё же Шастун искупил свои слова поступками — заказал не только суп, но и мороженое трёх вкусов, отчего у девушки слюни потекли. — Какой фильм хочешь посмотреть? Попова чувствовала — Антон просто хотел искупить вину за срыв, но Алиса вдруг решила наплевать на это и не додумывать чужие мотивы. Последние события вымотали её — сумасшедшая девушка Кирилла, позорное видео на ютубе, бессмысленный поток сообщений от Андрея, невеста Шастуна… нет, последнее всё-таки не имело никакого значения. — Интерстеллар. Кажется, Антон удивился. — Вряд ли ты поймёшь. — Тогда ты мне объяснишь. Шастун улыбнулся, но Алиса не смогла этого увидеть — она сбежала в ближайшую ванную комнату и аккуратно, чтобы не потревожить щёку, стёрла ненужный тональник. Что с ним, что без него — страшно смотреть в зеркало, как оно только не треснуло? Алиса как-то услышала от брата, что слишком критична к себе, и, кажется, что-то там про мать. Девушка не любила, когда Арс начинал читать нотации — конечно, он пытался сделать это с задором и небрежностью, но всё равно раздражал её. Она очень скоро начинала видеть перед собой неизменно холодную мать и вовсе закрывалась в себе. Или того хуже — начинала плескать ядом. Шаст никак не прокомментировал нетронутое косметикой лицо Алисы и молча подал ей суп, заботливо перелитый в тарелку. — Так мило. В тарелочку перелил. — Не хватало тебе ещё ожогов, — парировал Антон, нажав на play. Попова ощущала его напряжение — кажется, он вспоминал их прошлый «вечер кино», закончившийся совсем не радужно. Но Алиса сидела смирно, в полуметре от него и послушно хлебала суп, не сводя глаз с экрана. Хлебала, конечно, громковато по правилам приличия, но Шастун и сам клал локти на стол, и скрипел вилкой по тарелке — в общем, правила этикета для лохов. Такая тихая Попова заставляла Антона чувствовать себя непривычно, но всё же — именно этого он добивался всю ту неделю, что успел здесь пожить. И стоило ценить эти мгновения прекрасной уютной тишины, разбавляемой голосом Мэттью МакКонахи. Кажется, Алиса приняла слова мужчины «ты вряд ли поймёшь» как вызов, потому что она буквально не отрывала взгляда с действия экрана, прослушав даже предложение куска пиццы. Зависнув на небрежно собранных в хвост смоляных волосах, Шаст совсем не к месту вспомнил про Иру. Не к месту — потому что настроение упало ниже плинтуса, пробив земную твердь до самого ядра. Он сидел здесь, в доме Арсения, и пялился на его несовершеннолетнюю сестру — в то время как его девушка, взрослая и красивая девушка, дожидалась от него хотя бы короткого сообщения. Это не укладывалось в голове. — У меня что-то в волосах? — всполошилась Алиса, заметив, наконец, пристальный взор мужчины. — Ч-что? А, ну, — нельзя было признаваться, что он залип, — какой-то белый катышек, — он быстро провёл рукой по пряди, словно срывая что-то, и непринуждённо вернулся к просмотру фильма. Алиса же ещё минуту безнадёжно пыталась отыскать в своей причёске другие следы «неидеальности», но, сдавшись, потянулась за куском пиццы. — У кого-то, кажется, челюсть болит. — Тебе жалко что ли? — Нет, но не ной мне потом. — Да, папочка. Попова даже не поняла, что сказала. Она безмятежно и очень медленно жевала, пока по телу Шаста пробегал мелкий разряд тока — это, блять, ни в какие рамки не лезло. Он вскочил, словно ошпаренный, и заперся в своей комнате. Набрал номер Иры и ждал, пока в трубке прозвучит любимый голос и развеет все глупые мысли. Алиса перестала жевать. Перестала понимать, о чём фильм. Кажется, даже перестала дышать. Она лишь привычно сострила, она частенько подшучивала так с Арсом, но с Антоном… Попова не смогла сдержать кривой улыбки — как подорвался-то. Забавный. Алиса тихо прокралась по лестнице и прижалась ухом к двери, ведущей в спальню мужчины. Улыбка на её лице погасла. Шастун ворковал со своей невестой.

***

Изоляция Алисы длилась пять дней, и этот «отпуск» она буквально отвоевала у Анны Викторовны — Шаст слышал, Шаст слышал чуть ли не каждый ультиматум этой женщины, имеющей вполне объяснимую страсть к видеосвязи. Видеосвязь позволяла ей спокойно отсиживаться в центре Москвы, при этом капая всем остальным на мозги. Что касается Антона, то он решил работать в отведённой ему комнате — признаваться в том, что он избегал Попову, не было смысла, потому что он и не избегал. Просто говорить с Позовым и обсуждать важные вопросы было намного проще, когда позади точно не маячила любопытная девичья фигурка. В тот вечер Шастун говорил с Ирой до поздней ночи — трудно было вспомнить даже о чём. Он «угукал», хмыкал, острил, отчаянно пытаясь затолкать своё волнение как можно глубже — и только больше бесился от мысли, что Алиса даже не осознавала, как вывела его. На балконе Антона была наполнена доверху пепельница и в углу валялась смятая пачка сигарет. Ещё с универа пытался бросить, что было бы намного проще, если бы собственная судьба не бросала его из крайности в крайность. Не подумайте, что Шаст жаловался на свою жизнь — по общему счёту, всё у него складывалось хорошо. Было бы отлично, если бы Антон поменьше размышлял. Вот Алиса, по его скромному мнению, вообще не думает. И как улыбается довольно, прихлёбывая чай. Но ей всё-таки семнадцать. Семнадцать, Шастун. Просто подумай, насколько ты жалок. — Я уж подумала, ты совсем так окислился в своей комнатушке. За последние три дня — это первое, что она ему сказала. И надо же, это не было подкатом. Вроде бы. Антон скоро начнёт дёргаться от каждого её слова, как зашуганный малец. Лишь глядя в эти хитрые глаза, Шаст понимал, что эту бестию не остановят ни его угрозы, ни собственный здравый смысл. Неугомонная. Живая. — Работал. — Так, над чем ты так работаешь? — С чего бы такой интерес? — Я пытаюсь проявить вежливость, и тебе опять не нравится? Антон криво и наигранно улыбнулся, отсалютовав девушке своей чашкой с кофе, и стремительно взбежал по лестнице. Голова раскалывалась от бессонной ночи, и горечь напитка должна была помочь восстановить силы. Вновь оказавшись на балкончике, Шаст устало плюхнулся в плетёное кресло и поёжился — всё-таки сентябрь начинал вступать в свою силу, облетая свои владения прохладным ветерком. Краем глаза Антон увидел, что на соседний балкон, в полутора метрах от него, вышла Алиса. Она его не замечала, задумчиво облокотившись локтями на парапет и уставившись в экран смартфона. Кажется, она хмурилась. Шаст отвёл взгляд, пытаясь заинтересоваться открывающимся видом, но выходило паршиво. Попова уже устала разгребать свой директ: то сообщения о её избиении, которые, к счастью, прекратились день назад; то Андрей. Он писал часто, но такую бессмыслицу вроде «Алис», «Привет», «Чё не отвечаешь?». Завязывать диалог на такой ерунде абсолютно не хотелось. Им было вроде как весело тогда, но так было со всеми, с кем Алисе приходилось тусоваться. К тому же, её не отпускало скользкое ощущение, будто Андрей общается с её матерью более тесно, чем хочет показать. Может, у Поповой паранойя. А отвечать Пастухову всё-таки не хочется. В последнее время вообще ничего не хочется. Мать злится, а уж инцидент в торговом центре вывел её гораздо больше, чем она хочет показать; отец ещё очень нескоро вернётся из командировки, а брат… вчера написал, что на выходных приедет. Волнуется. Алису это греет, ей не хватает брата в этом дурацком загородном доме, затерянном где-то в лесу. Что бы она делала, если бы рядом не было даже Антона. Алиса инстинктивно повернулась в сторону балкона Шаста и, увидев его, мило помахала ручкой. Ей хотелось крикнуть что-то, но колкости застряли в горле, а для милостей они пока не доросли. Всё-таки этот дылда был милым. Скрашивал её одиночество. Ненавидел её мать так же, как и она. Находясь рядом с Шастуном, Алиса так не напрягалась, ожидая незримого ножа в спину — Антон был так далёк от интриг семьи Поповых, и в то же время близок, кое-что да понимая во всём этом дерьме. Приятно было расслабиться. Попова давно задумалась о своём, не глядя на мужчину, а он всё смотрел. Пытался ухватиться за откровение, не дающее ему покоя. Алиса ведёт себя как самый настоящий бунтующий подросток — ничего необычного, казалось бы. А Антон цеплялся, каждый раз цеплялся за какую-то одному ему понятную черту в Алисе. Морок вновь рассеялся, едва Попова тряхнула головой, разметав чёрные волосы по плечам. Антон вернулся в комнату, отпил кофе и чуть не выплюнул обратно — охладевший напиток оставил противный привкус во рту.