отпускать тебя - мне недоступный скилл

      Поздно вечером, когда все разошлись по своим комнатам, Шаст попытался было работать, но меню программы расплывалось перед глазами и буквально грызла изнутри мысль, что он должен позвонить Ире. Антон захлопнул ноутбук. Лунный свет, проникший в неосвещённую комнату, очертил синеватую дорожку от стола до постели, на которой лежал разряженный смартфон. Подумав, что вначале нужно найти зарядку, а уже потом обязательно позвонить, Шаст взялся за поиски. Зарядка нашлась под подушкой, но, сколько бы мужчина не втыкал шнур, экран не хотел загораться. Скорее всего, Шаст повредил его, когда в прошлый раз был очень зол на собственное смятение. Антон чертыхнулся и, присев на кровать, схватился за голову. Дело было вовсе не в сломавшемся зарядном устройстве, нет, а в сломавшемся Шастуне. Как там Арс говорил? Вернуться домой? Их с Ирой квартира давно перестала быть ему домом, там было неуютно и так чуждо, что Антон поначалу винил скучные серые стены, а теперь — нечто другое. Его от самого себя начинало тошнить — ведь Ира, она сидит там, среди молчаливых стен, и ждёт его. Она его любит. Она с иронической улыбкой терпит оханья родителей насчёт свадьбы и внуков. Нет, она не терпит, она, блять, слушает и успокаивает предков. Хотя, Антон прекрасно знал, как эта ситуация её мучает — и её детские мечты о свадьбе с тем самым он тоже знал. И сейчас эти знания разрывали его душу. Что, блять, с ним случилось? Алиса? Хотелось бы всё свалить на глупую, строящую глазки девчонку, но ведь уже полтора месяца как у Шастуна в присутствии Иры не бабочки витают, а камень на груди лежит, не вдохнуть. Он не от любви задыхается, как когда-то, а от осознания перемен. Они с Ирой изменились. И если Кузнецова смогла смириться с Шастом, который больше не строил из себя стендап-комика и был чертовски загружен своим проектом, то Антон не испытывал к повзрослевшей и посерьёзневшей Ире те же чувства. Надо было гнать эти мысли! Чёрт, Антон, прекращай! Повинуясь приливу какой-то гневной энергии, он вскочил с постели и вышел из комнаты. По-хорошему зарядку стоило попросить у Арса, но из-за его двери слышался тихий девичий смех, слегка искажаемый телефонной связью, и прерывать эту сладкую парочку Шастуну прям не хотелось. А то ещё заведут разговор о его отношениях… Антон, непроизвольно ссутулившись, обречённо встал напротив двери, ведущей в комнату Алисы, и одеревеневшими пальцами постучался. Он старался напустить спокойствие и умиротворённость, но мозг упорно подкидывал воспоминания с Ирой и комбинировал их с образом младшей Поповой, которая, кажется, не собиралась открывать ему. Не сдержавшись, он сам распахнулся дверь и увидел, как Алиса, в одной чёрной футболке не по размеру, вскочила с кресла в углу и нетерпеливо дёрнула провод наушников, приготовившись выслушивать оправдания Антона. Какого-то чёрта именно сейчас, когда Шастун просто потерял дар речи и растерялся, Попова решила благоразумно помолчать и дождаться его слов. — Антон, — и почему у него такое ощущение, будто она впервые произнесла его имя? — что тебе нужно? Надевать штаны она, кажется, и не думала. И эта мысль билась в мозгу Шаста, как бешеная, грозясь проломить череп, пока он продолжал довольно тупо подпирать спиной закрытую им же дверь. Их взоры пересеклись, и в её тёмных глазах Антон к своему удивлению не обнаружил ни единой смешливой искры — Алиса глядела на него как будто бы равнодушно и устало. — У меня шнур сломался, — наконец, вымолвил Шастун довольно уверенным тоном. — Я одолжу твой? Попова моргнула, словно прогоняя какой-то мираж, и согласно кивнула: — Валяй. На столе. Алиса медленно отвернулась, возвращаясь к креслу, и уселась на него, поджав под себя ноги. Одной рукой она прикрывала какой-то пухлый блокнот и старательно не глядела на мужчину, подошедшего к её письменному столу. Антон так хотел побыстрее прекратить эту немую сцену, что чересчур резко дёрнул на себя показавшийся между тетрадных листов нужный шнур — тетрадка распахнулась, являя его взору набросок ладоней. Его ладоней. — Это… твой? Попова ощутила, как жар опалил до этого бледные щёки, и жалобно выдавила: — Да. — Красиво. Антон говорил правду, он даже не мог оторваться от плавных карандашных линий, чтобы увидеть, как окончательно обмерла в углу Алиса. Она совершенно забыла о том рисунке в тетради по математике и даже не сразу сообразила, о чём её спросили. Молчание затягивалось. — С тобой всё в порядке? Попова резко вскинула на него подбородок, и Антон запоздало вспомнил, что пару минут назад собирался поскорее свалить к себе и вроде бы позвонить кому-то хотел. Но сейчас, в этот самый момент, внутри него зарождалось явственное ощущение того, что он как никогда близок к Алисе. Будто она непроизвольно подпускала его к себе ещё на шаг, без напущенной пошлости и ухмылок. Только он и она. Без масок, от которых уже шкаф ломится. — Я не знаю. Её шёпот, больше похожий на шелест осенней листвы, заставил Антона сделать долгожданный вдох (он же всё это время, блять, дышать не мог) и аккуратно присесть на девичью постель. Теперь лицо Алисы было практически напротив и хорошо освещалось жёлтым светом от настольной лампы. И в его выражении было столько… грусти. На мгновение Шасту показалось, что он увидел застывшие в глазах слёзы, но Алиса тут же смело взглянула на него и усилием воли скривила губы в подобии улыбки. — Ты когда-нибудь ощущал себя разочарованием всех и вся? — Алиса… — Нет, ответь мне, Антон, — она была немного похожа на капризного ребёнка, отчего уголки губ Шаста непроизвольно скользнули вверх. Попова либо не заметила этого, либо была так расстроена, что не в силах была разозлиться. — Чувствовал, что приносишь окружающим одно лишь разочарование? — Да, — без запинки ответил мужчина. — И даже сейчас. Алиса удивлённо сверкнула глазами, но не стала вдаваться в расспросы. Это было ещё одним дурным звоночком. — Это из-за сегодняшнего разговора с Арсом? Подумав пару секунд, Попова кивнула и склонила голову вниз, чувствуя себя по-настоящему глупо — Шастуну явно было чем заняться вместо того, чтобы выслушивать её нытьё. Абсолютно детское и бессмысленное. Алиса прикусила губу, не заметив, как Антон проследил за её действием потяжелевшим взглядом. — Я готова хоть всю жизнь разочаровывать мать, даже могу с трудом пережить, если папа перестанет со мной разговаривать, но Арс…— она запнулась, на секунду представив, как будет ужасно, — я без его поддержки не смогу. А сегодня я походу окончательно её лишилась. — Арс тебя любит, Алиса. И ничто не изменит его отношения к тебе, просто поверь мне. — Он любит другую Алису! — нетерпеливо воскликнула девушка, стукнув кулачком по подлокотнику. — Ту малявку с бантиками на голове. А мне семнадцать, и я изменилась. И это нормально! Серых мышек и наивных глупышек никто не любит! Шаст вдруг понял, ему открылась такая очевидная истина: Алиса Попова, как и все люди, просто хотела быть любимой. В то время как мать изо всех сил пыталась доказать ей, что такую её никто не полюбит, она отчаянно ей противоречила и буквально тыкала под нос — вот, посмотри, этот и этот, и даже этот, с девушкой, влюблены в меня без памяти. Отец, так нежно любимый ею, всё время на работе, как и Арс — им порой даже некогда выразить свою искреннюю любовь к своей Алисе, а она не может найти себе места. Одиночество ломает её. Одиночество — враг подростков. — Арс любит тебя любую, — Антон поднялся и подошёл ближе к замершей девушке. Она проследила за тем, как мужская ладонь легла на её плечо, и подняла глаза. Шастун не собирался насмехаться или читать мораль — он смотрел как человек, полностью уверенный в своих словах. — Он любит тебя настоящую и всего лишь хочет предостеречь тебя от глупых ошибок. — А я не… — Подумай, сколько нервов ты бы сэкономила, просто выслушав его? — У меня всё под контролем. Осмелев, Шастун очень нежно провёл большим пальцем по пожелтевшему синяку на скуле, и от этого жеста Алиса вздрогнула и посмотрела на него снизу вверх. Её карие глаза с янтарными отблесками лампы были так доверчивы, губы приоткрыты, и Антон забыл, у него просто вылетело из чёртовой памяти, что он хотел сказать секунду назад. — Спасибо, — Попова вдруг отстранилась и, обойдя Антона по дуге, подошла к балконной двери. — Тебе пора телефон зарядить. Невеста твоя, небось, уже вся извелась. Когда Антон, подхватив злосчастный шнур, покидал девичью комнату, он был благодарен Алисе за её слова. Просто за сам звук её голоса, развеявший непонятное наваждение. Просто за то, что она не предприняла очередной попытки флирта. Потому что Шаст понятия не имел, как отреагировал бы на это и… блять. Ире он так и не позвонил.

***

      На следующее утро Антон проигнорировал десять будильников, не в состоянии возвращаться в реальность, и Арс застал его, лежащего на животе и закрывающего ухо подушкой — на тумбочке вибрировал и заливался одиннадцатый будильник. — Вроде не много пили вчера, — хмыкнул Попов, нажав на «стоп». — Шаст, поднимайся. — Какой сейчас час? — Уже половина второго, и я еду за Алисой в школу. — А я тебе на кой? Уже боишься оставаться с ней наедине? — Очень смешно, — Арс вертел в руках свои солнечные очки, — но я решил свозить её в город. А потом подумал, что не одной Лис нужно развеяться, так что собирайся пошустрей. После слова «развеяться» Антон резко сел на постели и хмуро глянул на бодренького друга. — Что ты так смотришь? — Что это всё значит, Арс? — Я вчера болтал с Ксю и вдруг подумал, что мы с тобой такие идиоты — работаем-работаем, а про любимых частенько забываем. А ведь они — источник нашей силы, — Арсений с философским видом смотрел в окно, а Шастун еле сдерживался, чтобы не выматериться. — Ну, ты понял. Поедем в центр, и пока я буду с Лис, ты можешь спокойно встретиться с Иркой. Давай-давай, Лис не очень жалует школу, чтобы задерживаться там и на минуту. Попов вышел, а Шасту ничего не оставалось, кроме как натянуть на себя первую попавшуюся толстовку и джинсы. Умывшись и причесав волосы пальцами, Антон спустился с лестницы навстречу улыбающемуся Арсу, которому, кажется, и вправду разговоры с Ксенией придавали немалых сил. Только вчера Попов курил и закусывал коньяк чипсами, а сегодня уже врубает The Hatters на весь салон и разгоняется на пустынных загородных дорогах. Когда авто припарковалось у школы, Арс вдруг спросил: — Ты вчера вечером видел Алису? Шаст непонимающе повернулся к другу, но тот, не заметив его сжатых от волнения кулаков, продолжил: — От неё сегодня с утра странно пахло. — Странно? — Жжёным чем-то, — хмуро уточнил Попов, отстукивая по рулю рваный ритм. — Сладковатым. — Брось, Арс. Арсений не успел ничего ответить, потому что в окно машины постучалась довольно улыбающаяся Алиса. Шаст отметил, как молниеносно изменилось выражение лица Попова — с озадаченного на приветливое. Он вышел из авто, и Антону пришлось отвернуться. Ему показалось, что объятья Поповых — это нечто личное, сокровенное. Пальцы Антона уже уверенно печатали сообщение на давно заученный номер, когда девичья ладошка хлопнула его по плечу с задних сидений: — А ты что тут делаешь? — По тебе соскучился. — Так приятно слышать, — подыграла Алиса и переключилась на брата, завалив его вопросами о том, чем же они займутся в центре. Шастуну показалось, что девушка нарочно так много и без устали болтала в попытках отгородиться от его присутствия — человека, которого она едва знала и всё же открылась ему вчера. Алисе было неловко. И почему-то Антона это забавляло. — Шаст, какой у вас адрес? Антон ответил на автомате, прислушиваясь к своим ощущениям. Его внутренности скрутились в тугой узел от волнения — эта встреча с Ирой должна была разрешить его внутренний конфликт. Вспыхнут ли чувства при виде Кузнецовой? Или наступит лишь разочарование? А что бы ему самому хотелось? Вернуться к прежним временам, когда он души не чаял в своей девушке-почти-невесте или сжечь все мосты? Ему двадцать четыре, а никто так и не научил отношениям. Он бы с радостью в школе или в универе учил симптомы нелюбви, препарировал бы симпатию, влюблённость, брак. Почему никто не научил, как строить эти «серьёзные отношения», чтобы в процессе не потухнуть? Прежде, чем выйти из автомобиля, Шаст глянул в зеркало заднего вида — Алиса встретилась с ним взглядом и не потупилась. Она словно бросала вызов, брала его на слабо и была уверена, чёрт возьми, что Антону от этой встречи легче не станет ни капли. — До встречи, созвонимся, — бодро вымолвил Арсений, когда Шастун уже захлопывал дверцу. Весь путь до знакомой квартиры в мыслях Антона царил туман, он старательно копался в сердце в поисках тех забытых ощущений, когда невидимые крылья несли его на четвёртый этаж, а сердце начинало биться где-то в горле от нетерпения встречи. С порога Антон был заключён в тёплые объятья, его окутал потерянный в памяти запах корицы и шоколадного геля для душа. Руки Шаста сомкнулись на девичьей спине, и сколько они так простояли на лестничной площадке — неизвестно. — Я так рада, что ты дома. Антон улыбнулся при виде такой домашней Иры, в его любимой футболке и коротких шортиках, которая вся расцвела и держала его руку, словно боялась его исчезновения. Её аромат, пропитавший их квартиру, возрождал в памяти самые сокровенные и нежные воспоминания, от которых Антону, наконец, удалось вдохнуть полной грудью. Да, он ведь действительно… дома?