отпускать тебя - мне недоступный скилл

      К вечеру, когда восторженность и счастливый флёр неровным тоном сошли с лица Иры, у Антона в груди снова неприятно заныло. Кузнецова могла бы говорить, о чём угодно, ведь они, казалось, не виделись целую вечность, но она говорила всё об одном. — Ты мог бы стать очень хорошим финансистом! Через каких-то десять лет ты занял бы место моего отца, он ведь предлагал, Тош, ну как же… Шастун смотрел куда-то сквозь Барта Симпсона, красовавшегося на Ириной футболке, и методично выуживал из памяти каждый раз, когда его девушка-почти-невеста заводила этот разговор. Разговор о том, что Антон ошибся; что Антон сам не понимает, какую возможность упустил и сколько всего потерял, решив заниматься видеоиграми. Каждое слово Иры отдавалось в душе мужчины противным скрежетом, словно она ногтями водила по тому наспех выстроенному барьеру вокруг сердца. Она отчаянно пыталась до него достучаться, бесилась лишь больше, замечая его отсутствующий взгляд, и как-то эта тема вновь переходила в стадию ожидания. — Конечно, я в тебя верю, ты даже не должен сомневаться, — продолжала Ира отученную роль, пока Антон комкал в кулаке салфетку, а его губы жгло от желания молчаливо говорить с девушкой в унисон. — Но… — Ира, — она осеклась, взглянув на Шаста через плечо и перестав намывать грязную посуду, — я выучил каждое твоё «но». Или у тебя есть что-то новое для меня? Грохот упавшей в забитую раковину тарелки заставил Шаста мелко вздрогнуть, но глаз от Иры он не отводил. Ему так хотелось, чтобы она действительно поняла его состояние. Чтобы увидела в его глазах заёбанность вселенского масштаба; чтобы молча села к нему на колени и обняла за шею. Чтобы, блять, просто сказала: «Мы справимся, Тош, вместе». Антон о большем уже не мечтал. — Зачем ты так? — в её голосе звучали подкатившие к горлу слёзы, отчего Шастуну стало ещё более не по себе, он уже пожалел о собственной колкости. Терпеть не мог женских слёз, а особенно Ириных, потому что прекрасно знал — это лишь умелый ход, который должен заставить его извиняться и чуть ли не на коленях вымаливать прощение. По молодости, когда любовь огнём горела в его жилах, Антон и на это был готов. А сегодня он смотрел на кусающую губы Кузнецову и чувствовал только, как усталость вновь наваливается на плечи. — Ир, давай не сегодня. — Что «не сегодня»? — воскликнула девушка. — Мне нельзя сегодня выражать свои чувства или пытаться тебя вразумить? — Я не пятилетний ребёнок, чтобы меня «вразумлять», — отчеканил Антон, резко поднявшись со стула. — И моё решение заниматься собственным делом — давно закрыто и обжалованию не подлежит. — Это твоё решение становится между нами, разве ты не видишь?! — Между нами становится твоё вечное желание поучить меня жизни! Ира нахмурилась, попятилась и упёрлась поясницей в кухонный стол. Не выдержав мрачного взора Антона, она потупилась и судорожно вздохнула, как будто вот-вот заплачет. — Ир… — Тебе лучше уйти. — Ты поступаешь глупо, если хочешь избежать этого разговора. — О, только не надо мне говорить о глупости! — буквально прошипела Ира, вскинув голову. — Ты истратил все наши сбережения на эту игрушку, из-за своей детской мечты, которая в реальности может быстро прогореть, и вероятность твоего успеха ничтожно мала по сравнению с теми усилиями и деньгами, которые ты вложил! Ты думаешь только о себе! — А о ком я должен ещё думать? — Антон, о нас! — Кузнецова чуть не задохнулась от ярости, окончательно иссушившей наигранные слёзы. — Ты хоть раз подумал о нас? О том, на что мы будем жить, когда… то есть, если у тебя не получится. По лицу Антона прошлась судорога после услышанного «когда». Сердце бешено забилось о грудную клетку об одной только мысли, что всё это время Ира не сомневалась в его неудаче. Его стеклянный взгляд скользнул по раскрасневшемуся девичьему лицу, уловив в глазах сожаление о выпаленных словах, но губы её сжимались по-прежнему упрямо. — Мне действительно лучше уйти. Кажется, Ира не была против. Её силуэт так и оставался застывшим в жёлтом свете кухонной лампы, когда Шаст, не помня себя, вывалился из многоэтажки и сжал в руке пачку сигарет. Первая затяжка отуманила бешено работающий мозг, вторая — позволила дышать, как бы иронично ни звучало, третья — расслабила одеревеневшее тело. На четвёртой у него зазвонил телефон, который он разблокировал и поднёс к уху на автомате. — Мы с Лис идём в парк аттракционов, давайте с нами! — бодрый голос Арсения окончательно вывел Шаста из состояния ступора и позволил медленно, но верно сообразить, где он и где парк. — Я скоро подойду. Выкинув недокуренную сигарету, Антон даже не взглянул в сторону окон четвёртого этажа, его кулаки были напряжённо сжаты в карманах джинсов всю дорогу до парка аттракционов. Мысли его хаотично продолжали перекатываться по черепной коробке, и постоянно слышалось это «когда у тебя не получится», словно Ира продолжала идти рядом. Невыносимо. Арсений с Алисой ожидали друга прямо у входа, но в руках младшей Поповой уже находилась огромная сладкая вата, которую она уминала со скоростью голодного подростка. Антон даже приподнял уголки губ при виде этой забавной картины. — Быстро ты, — Арс приветливо пожал ему руку и параллельно отобрал у сестры палочку со сладкой ватой. — Хочешь вкусняшку? — Эй! — возмутилась Алиса, на что Антон благосклонно хмыкнул: — Нет, не хочу. Верни ребёнку еду. Попов понятливо кивнул и успел урвать кусочек сладости прежде, чем Алиса вернула свой трофей. И всю дорогу между сверкающих и переливающихся аттракционов Антон ощущал на себе её короткие непонимающие взгляды исподтишка. Младшая Попова каким-то шестым чувством поняла, что у Шаста настроение на дне, хотя это можно было объяснить отсутствием его любимой невесты. Интересно, почему она не пошла с ним? Вот Алиса, будь Антон её парнем, точно бы не отпустила его никуда одного и… то есть, Алиса, конечно, не задумывалась об этом, но всё же. — Лис, ты уже решила, где посадишь свои голосовые связки? — Ой, Арс, посмотрим, как быстро ты заноешь, когда мы пойдём вон на те горки! — Нет, нет и нет, — Попов даже притормозил и хитро сверкнул глазами на Шаста. — Для этого у нас есть Антон, который, я уверен, не откажет в помощи другу! — Струсил? — фыркнула Алиса, ещё не осознав вторую часть этой проникновенной речи. — У меня завтра важная встреча, и я не хочу, чтобы после этих горок мой цвет лица позеленел, — отпарировал мужчина и хлопнул всё ещё недоумевающего друга по плечу, шепнув ему на ухо: — Шаст, я навеки перед тобой в долгу, если ты протестируешь с ней все аттракционы, которые она захочет. — Зачем ты тогда вообще привёл её сюда? — Не смог отказать любимой сестрёнке, — обворожительно заулыбался Арсений, наперёд зная, что Антон, конечно, не откажет ему. Хотя он очевидно был не в духе… — Знаете, я вообще-то тут рядом стою и всё слышу, — возмутилась младшая Попова. — И меня вовсе не устраивает, что ты хочешь слиться и опять сбагрить меня этому дылде! — Слушай, мелкая… — Важный звонок! Развлекайтесь! — Арсений так быстро слился, скрывшись в разношёрстной толпе, что ни Антон, ни Алиса не успели его остановить. Они ещё с минуту мялись рядом, по-детски не желая заговорить первыми, но Шаст, решив, что достаточно с него сегодня «глупостей», вздохнул: — Пожалуй, не пойдём на самую крутую горку, — он задумчиво поглядел в сторону возвышающейся громады. — Не хочу портить твою детскую психику. — Ах, мою детскую психику? — воскликнула Алиса, смело взглянув на Антона своими хитрыми карими глазами. — После третьего круга твои старческие кости рассыпятся. — Проверим? — Проверим! — засмеялась Попова, потянув мужчину за собой. Не то чтобы она сильно злилась на брата — он уделил ей целую половину дня, не отвечая ни на одно оповещение, да и смотреть на позеленевшую мину Арса не было никакого удовольствия. Другое дело — уделать Антона, доказав ему, кто тут босс высоты и крутых горок. Шаст мог перестать плестись за девушкой, но ему неожиданно нравилось смотреть, как её маленькая ладошка цепляется за его; как розовые кончики смольных волос развеваются ночным ветром по плечам, облачённым в чёрную кожанку. Мысли о разговоре с Ирой медленно таяли, но эхо его ещё долго будет мучить Антона. Пока они стояли в очереди, Алиса вдруг бодро повернулась к мужчине и в лоб спросила: — Слушай, а где твоя невеста? — А где твоё воспитание? — Антон! Тебе сложно ответить что ли? — Алиса состроила щенячьи глазки, и она выглядела так забавно и живо, нет ни единого сходства с искажённым злостью лицом Иры. — Мы с ней… поссорились. Шастун мог бы соврать, но смысла в этом не видел. Во всём, что касалось их с Кузнецовой, он уже не видел того смысла, что раньше. — Почему? — Ей не нравится то, чем я занимаюсь. — А чем ты занимаешься? Антон скептически осмотрел девушку и, заметив в её взгляде искреннее любопытство, ответил: — На данный момент я работаю над запуском своей видеоигры. Он не любил распространяться о своём деле: и вовсе не потому, что считал его глупым сам — именно окружающие смешивали его занятие с бессмыслицей. Антон, конечно, не был кисейной барышней, у которой от малейшей критики случались обмороки, но вот желание поставить человека на место одной меткой фразой — возрастало в геометрической прогрессии. Потому что он был так воспитан: защищать свои интересы, верить в себя и не сидеть сложа руки, даже если на карту поставлена стабильность. Ира думала, что это так просто и чудесно — работать на её отца, чтобы потом получить его место и стать его облысевшей копией. А у Антона от такой перспективы сводило зубы — с тех пор, как в его душе поселилась мечта, он не мог сворачивать с дороги. Он не мог сложить все свои надежды и стремления в долгий ящик и довольствоваться тем, что от него хотят другие — пусть это была его любимая девушка. Но что это за любовь такая, которая вечно пытается подстроить, вправить, изменить? — Вау! — Шастун так углубился в свои размышления, что не заметил, как подошла их очередь. Алиса протянула билетики и восторженно обернулась лицом к мужчине. — Это, наверно, очень круто! И прикольно! А ты типа сам графикой занимаешься? Или ты только продвигаешь или типа того? Лёд в груди Антона незаметно начал таять — от потока искреннего восхищения девушки, от её горящих интересом агатовых глаз, от её энергичной жестикуляции. В Алисе не было ни грамма тех предрассудков, которые мучали более взрослых и «опытных» людей. Алиса тоже, как и Антон, мерила всё мечтой и собственными желаниями, пускай всё это пока выглядело по-подростковому эгоистично. Впрочем, оказывается, Шаст тоже — тот ещё эгоист. — Ладно, расскажешь, когда приземлимся! — хохотнула Алиса, когда работник опустил железные ремни безопасности. — Если сможешь! — Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, мелкая. — Тебе точно двадцать четыре? На это Антон только закатил глаза, и в этот момент их вагончик тронулся. Алиса громко закричала от переполняющей её радости, вскинув руки к небу, и Шаст впервые за этот день искренне рассмеялся — так, что Попова отметила ямочки на щеках и лучики, исходящие от зажмуренных глаз. И в тот момент, когда вагон резко ухнул вниз, внутри Алисы всё так и зависло в невесомости — она повернулась к Антону, не слыша собственного крика, и его профиль с забавном открытым ртом и выпученными глазами никак не вязался с тем серьёзным и усталым Шастом, которого она видела изо дня в день. — У меня аж коленки дрожат! — довольно раскинула руки Алиса, когда они с Антоном вышли с третьего аттракциона. — А на том резком повороте ты даже вцепился в поручни, я видела! — У меня всё-таки есть инстинкт самосохранения. — Не то слово, — усмехнулась девушка и зашагала спиной вперёд, хитро глядя на Шастуна. — Так, что там насчёт твоих видеоигр? Ты сам их создаёшь? — Её, — поправил Антон. — Она пока одна, идея моя и графика моя, правда, её пришлось доработать профессионалам. И сейчас я со своим хорошим другом и коллегой Димой Позовым активно пытаюсь максимально подготовить продукт к выходу на рынок. Алиса запнулась о незамеченный камень, и точно рухнула бы на пыльную землю, но реакция Шаста оказалась лучше — и вот Попова улыбалась в объятьях мужчины: — Это очень круто, — почти по слогам вымолвила она. — Мне покажешь? — Нет. — Почему ты такой бука? — Я просто не хочу показывать сырой продукт, вот и всё. Алиса, наконец, соизволила твёрдо встать на ноги. Шаста зачаровали медовые отблески света от всевозможных аттракционов в её глазах, у него снова защекотало в животе от ощущения близости ответа к самой интригующей загадке — загадке того, что же в этой взбалмошной девчонке притягивает его обратно каждый раз, когда она выкидывает какую-то хрень. И только когда они ехали домой, Арсений травил какие-то шутки и назло Алисе, затыкающей уши, подпевал радио-хитам, взгляд Антона прояснился: Алиса от него ничего не требовала. Она источала энергию, беззаботность и веру в то, что счастлив тот, кто ни от кого не зависит и делает то, что в кайф. Да, Ира тоже когда-то была такой — и он в неё влюбился. Да, время не стоит на месте, и нельзя быть вечным беззаботным подростком, но как продолжать жить с человеком, который потерял веру в тебя?