отпускать тебя - мне недоступный скилл

      Арсений сорвался в центр рано утром в воскресенье, перебудив весь дом: Антон молча стоял на лестнице, скрестив руки на груди, и только дивился тому, как Алиса, несмотря на неглубокий отпечаток подушки на щеке, довольно бодро вышагивала за братом попятам и тараторила без умолку. Она хотела показаться преувеличенно оптимистичной, но в её взгляде застыла такая недетская тоска — она уже скучала по Арсу. К тому же, ей не давала покоя недосказанность между ними — они так серьёзно и не поговорили с того диалога в машине. И, кажется, Алиса сама желала закрыть ту тему, но, вспоминая то последнее «не понимаешь», становилось не по себе. — Пожалуйста, не передеритесь тут друг с другом! — напоследок отсалютовал Арсений и, оставив лёгкий поцелуй на черноволосой макушке сестры, закрыл за собой дверь. Алиса, обмерев, стояла на месте до тех пор, пока шум мотора окончательно не стих. — Я спать, — голос Шаста заставил младшую Попову обернуться. Не то чтобы она забыла о его присутствии — нет, она, казалось, уже и не мыслила себя без постоянного ощущения Антона поблизости. Они оба знали, что характер их взаимоотношений изменился: острые пики недоверия и раздражения были прибраны в дальний ящик. И им не помешало бы проанализировать тот запутанный клубок натянутых меж ними нитей, но… — Я тоже. На лестнице Алиса обогнала сонного мужчину и, коротко глянув на его приближающуюся фигуру, быстро скрылась в своей комнате. Алиса могла очень долго не признаваться самой себе, но то, сколько информации Шаст доверил ей субботним вечером среди огней аттракционов, невероятно грело её. Она не могла не вспоминать его искреннюю улыбку; длинные пальцы, вцепившиеся в перекладину; задумчиво закушенную губу и его взгляд — будто пытался отыскать ключ от самой важной тайны в ней. Тот факт, что Антон открылся ей, Попова игнорировать не могла. И Шаст даже понятия не имел, как изменится атмосфера в доме, где они ранее были вынуждены существовать, тогда как теперь могли просто жить. — Так вот, над чем ты работаешь, — Алиса жадно вглядывалась в красочную заставку видеоигры, а затем в открытую вкладку с непонятным набором символов — кодом, как оказалось. — Да, и я очень рискую, показывая это тебе, — спокойно ответил Шаст, хотя внутри всё теплело от живого интереса девушки. — У меня с моими партнёрами был уговор — хранить наш проект в тайне. — Даже Арс не видел? — Да. Алисе не верилось в происходящее — в этот самый момент, когда Антон сидел так близко, показывал ей самое сокровенное, доверял. — Я никому не скажу, — шёпотом, едва различимо, ответила она и, встретившись взглядом с Шастом, улыбнулась: — Но знай, как только все мои знакомые будут восхвалять твой шедевр — я буду кричать громче всех, что видела его первой! И всё-таки смех у Антона был красивый. Теперь Алиса возвращалась из школы всегда вовремя, разбавляя тишину дома громким: «Я вернулась!», и всегда первым делом начинала искать Шаста. Обычно он находился на кухне в компании перегревшегося ноутбука и охладевшего кофе. Попова как-то неожиданно полюбила наблюдать за работающим Антоном: за его сосредоточенно нахмуренными бровями; окольцованными пальцами, буквально летающими над клавиатурой; за недовольно сжатыми губами. Конечно, она рисовала его — весь скетчбук внезапно превратился в галерею портретов Антона Шастуна. — Давно ты рисуешь? Алиса так увлеклась, сидя на ступеньках лестницы, откуда был хороший обзор на Шаста, что не заметила, как он подошёл к ней и присел рядом. — Я… да не очень давно, — Попова передёрнула плечами, словно желая сбросить несвойственную ей неловкость. — Просто мать как-то в комнате заперла, и мне было нечего делать, и я подумала, что рисовать — это так просто и расслабляюще, но… знал бы ты, как я злилась, когда не получалось правдоподобно прорисовать какую-то долбанную вазу! Шаст понимающе хмыкнул, но его взгляд не отрывался от закрытых страниц блокнота, будто он силой мысли хотел его распахнуть. — Так что рисую я неважно, но мой скилл точно прокачался вовремя всех этих домашних арестов. — Покажешь? — Знаешь, чтобы посмеяться надо мной, ты просто можешь поднять руку над головой с моим телефоном, и смотреть, как я тщетно пытаюсь до него допрыгнуть. — Знаешь, я подумаю над этим лайфхаком, — передразнил её Антон и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к её ладони. — Да брось, один твой рисунок я уже видел. — Я срисовала его с интернета, — зачем-то соврала Алиса. — Ну разумеется. Кстати, напоминаю, что неделю назад я тоже показал тебе кое-что секретное, так что… — Если бы я знала, что ты в этом найдёшь свою выгоду, Шастун, — по-доброму фыркнула Алиса, но всё-таки вручила Антону свой скетчбук. Её наполнило какое-то странное волнение, не дающее сидеть на одном месте, поэтому она ушла на кухню и зависла за просмотром содержимого холодильника. — Я бы тоже похавал чего-нибудь. Попова резко развернулась, уткнувшись носом в мужскую футболку, пропахшую порошком и каким-то чертовски вкусным одеколоном. — Понятие «личное пространство» тебе совсем незнакомо? — Ты красиво рисуешь. — Спасибо за этот банальный комплимент. — Правда, если на некоторых рисунках убрать увешенные моими украшениями руки, то можно и не узнать меня. — Может быть, оно и к лучшему? Антон усмехнулся, когда Алиса обошла его по дуге и, гордо тряхнув смольными волосами, забрала со стола свой скетчбук. Глупо было греться этим простым «ты красиво рисуешь», но Попова ничего не могла с собой поделать — она ведь ещё никому не показывала эти рисунки, кроме Арса. Да и то, разве это могло сравниться с тем, когда Антон спокойно рассматривал то, как она видит его. — Не хочешь мне помочь приготовить ужин? — А ты настроен сегодня на отравление? — Во-первых, я сказал, что ты будешь мне помогать, — подчеркнул Шаст, попутно выуживая нужные продукты. — А во-вторых, твои пельмени были вполне сносными. Алиса только фыркнула, но всё-таки осталась и медленно вернулась к кухонному столу, скрестив руки за спиной. Антон продолжал раскладывать ингредиенты, мысленно посмеиваясь над любопытством стоящей поблизости девушки. — Макароны, курица, сливки, грибы… ты уверен, что их ещё можно есть? — По запаху вроде норм. Попова поднесла упаковку к носу. Как и ожидалось, это ничего ей не дало, она всё равно уже положилась на Антона. И, чёрт, зачем он сегодня надел футболку — эти оголённые предплечья, запястья с кожаными браслетами — Алиса отвернулась к столу и, не глядя больше не мужчину, поинтересовалась: — Так, что мне нужно делать? — Нарезай пока грибы. Шаст суетился на кухне, то и дело задевая стоящую Алису, которую от соприкосновения их тел, даже через одежду, коротило от вспышек жара. Сколько она уже была без парня? Позорный инцидент в торговом центре отбил любое желание приближаться к Кириллу, идти к Андрею было выше её собственных принципов, а сбегать от Даниила и искать себе приключения на задницу в московских клубах… почему нет? Ответ был настолько же очевиден, насколько поражал — этот ответ помешивал курицу на сковороде с таким сосредоточенным видом, как будто они готовили ужин в ресторане пять звёзд. Алиса в Шаста не влюбилась. Это точно. Любовь уже точно не была тем, что мучило Попову. Да, Антон стал ей близок — его ненавидела её мать, уважал брат, а сам он проявлял к ней порой кривую, но заботу. И Алису бесило, что он был уже чей-то, но не её. Вряд ли их с Ирой ссора могла продлиться долго, и уж тем более невероятно, что Шастун вдруг так же захочет Алису, как она его. Если бы Антон вовремя заметил, как сильно девушка погрузилась в свои мысли, то ни за что не доверил ей в руки тёрку. Спустя десять секунд монотонного натирания сыра она вскрикнула и прижала кровоточащий палец к губам. — Алиса! — простонал Шаст и, вытащив повреждённую конечность из девичьего рта, потащил несопротивляющуюся Попову наверх, в ванную. Там находилась аптечка — и как же хорошо, что он об этом знал, потому что, судя по удивлённому взгляду девчонки, она понятия не имела об этом белом ящичке с крестом. Пока Антон обрабатывал царапину, сидя на краю ванной, Алиса не сводила с него туманного взора. Она всё ещё витала где-то в облаках, и Шаст вдруг поймал себя на мысли, что лучше б уж она болтала без умолку, чем это… молчание. Он каким-то шестым чувством понимал — молчание это вызвано им. Его касаниями. Самим его присутствием. И сам он не издавал ни звука, обклеивая палец пластырем. Антон совсем запутался, потерялся, растерялся в собственных мыслях, где завязывалась война меж здравым разумом и глупо бранящимся сердцем. Алисе семнадцать. Она только что порезала палец о тёрку и даже не знала, где лежала аптечка. Алисе семнадцать, Антону — двадцать четыре. У него свои заботы, проблемы; девушка-почти-невеста, о которой думать сейчас абсолютно не хотелось. Попова опустила глаза, ощутив небольшое жжение в районе запястий — их обхватили ладони Шаста, пальцами невесомо водивший по бледной девичьей коже. Табун мурашек, заставивший Алису мелко вздрогнуть, привёл мужчину в чувства — подняв на неё свои зелёные глаза, Антон убрал руки и встал с бортика. Молодых людей, словно оглушило — они не слышали вокруг ни звука, зато отчётливо видели глаза друг друга. И если Шаст старательно анализировал её взгляд, то Алиса — она просто любовалась без возможности даже проанализировать, что в этом мужчине было таким особенным. Абсолютно ничего. И в то же время сравнивать его с кем-то казалось Алисе просто бесполезным делом. Шастун — это Шастун. Высоченный дылда. Кофеинозависимый. Пропахший дымом. Не для неё. — Пойдём есть, — через силу разлепил пересохшие губы Антон и первым покинул ванную комнату. — Сыр с моей кровью должен быть ещё вкуснее. — Эту часть пришлось выкинуть. Алиса даже притормозила возле кухни. — Что ж, дылда, ты только что загубил такое блюдо. Шастун тихо хмыкнул, мысленно благодаря девушку за разрядку атмосферы. Его удивляло, что Алиса не рвётся докопаться до его действий — он только что держал её за руки без всякого смысла, — но он определённо был рад такому здравомыслию. Алиса Попова и здравомыслие — в какую сказку он попал? Антон и представить не мог, сколько вопросов роилось в черепной коробке Алисы, но она продолжала глупо шутить, пока не удалось, наконец, занять рот едой. Паста получилась очень вкусной, и Попова даже прикрыла глаза и простонала от удовольствия. — Это офень фкусно! — с набитым ртом воскликнула Алиса, словив недовольный взгляд Шаста. — Прожуй сначала. Сегодня с твоего организма хватит потрясений. — А знаеф, — Попова сделала паузу, чтобы всё же проглотить еду, — в детстве я тащила в рот буквально всё, и однажды была доставлена в больницу, где из меня вытаскивали пластмассового солдатика Арса. — Тебя что, не кормили? — Я предпочитала практику теории, — назидательно возразила девушка. — Или была чересчур любопытной. Хотя почему была? Алиса красноречиво показала Шасту язык, и оставшийся ужин прошёл в тишине, но уже не такой интимной — просто стук вилок о тарелку под утихающий вой голодных желудков. — А где ты научился готовить? — В общаге, — пожал плечами Антон и забрал из-под носа Алисы грязную тарелку. — К четвёртому курсу дошики у меня уже в печёнках сидели. Так что у нас в комнате сложился такой порядок: я готовил, а мой сосед, Поз, мыл посуду. — Это с ним ты теперь работаешь? — Ага. Шаст закинул тарелки в посудомоечную машинку и кивнул в сторону гостиной: — Мне нужно ещё поработать. Они оба понимали, что вряд ли из этого что-то выйдет, но Алиса в очередной раз удивила мужчину — она без комментариев удалилась к себе, наверх. Просто у неё запястья ещё покалывали от долгих прикосновений Антона, а внутри, между рёбер, расцветала хиленькая надежда — на то, чтобы хоть ещё раз ощутить на себе эти ладони, этот взгляд.