отпускать тебя - мне недоступный скилл

      Когда-то в студенческие годы, которые ведь были совсем недавно, Шастун мог похвастаться самыми восхищёнными отзывами о свидании с ним. В его воображении всегда чётко вырисовывался вечер с очередной дамой сердца, и он делал всё, чтобы она пищала от радости и потом, ночью, быстро и с опечатками строчила подружкам восторженные сообщения. Он не мог точно сказать, действительно ли это было ради девушек, а не ради собственного эго, да и это стало неважно, когда в его жизни появилась Ира и серьёзные отношения. В самом этом словосочетании «серьёзные отношения» чувствуется привкус болотной трясины, зыбучих песков, в которых каждая попытка выйти за рамки неизбежно обращается против тебя. А сейчас Антон терпеливо ожидал выпускницу одного из элитных московских лицеев и прокручивал в голове одну-единственную мысль: «Нужно сделать подарок Алисе — у неё ведь был день рождения». Подарок под названием «любовь» не подходил по двум причинам: слишком банально и на данном этапе не вполне реально. Вы же не станете дарить половину шоколадки? Вот и Шасту бессмысленно было предлагать Алисе свою любовь в виде поцелуев, даже самых страстных, потому что она неизбежно потребует больше. А попасться в такую ловушку Антон просто не имеет права. Может быть, Алисе Поповой и исполнилось восемнадцать, но это не остановит гнева её матери и желание Арса подвесить друга за яйца. В своих размышлениях Шастун даже не заметил, как на школьном крыльце показалась знакомая девичья фигура, облачённая в чёрные джинсы, клетчатую рубашку и кожаную куртку. Алиса даже не скрывала своего пристального взора в сторону парковки и, сжимая лямку рюкзака, старательно сдерживала раздражение в сторону стоящего рядом Андрея. — Всё ещё не хочешь в клуб? — Пастухов говорил ровным тоном, в котором нельзя было разглядеть его истинные эмоции и желания. И Попову, возможно, именно это большего всего и отталкивало — лучше уж он бы плевался ядом или смотрел влюблённым взором, чем этот дурацкий нейтралитет. — Ты ведь теперь взрослая девочка. — Неужели тебе больше не с кем ходить в этот хренов клуб? — Ты просто одна из. — Я рада, — сухо бросила Алиса, продолжая любоваться Шастуном, восседающим на своём рубиновом мотоцикле. Плевать, насколько тупо она выглядела — возможно, её откровенное невнимание наконец отпугнёт Пастухова. — Перейди к следующей букве алфавита, а мне пора. Попова быстро сбежала по порожкам и, ловя потоки ветра полами куртки, оказалась прямо перед Антоном. Ей хотелось одного — поцеловать его перед всей школой, но они оба понимали, чем это чревато, и без того всё внимание было приковано к ним, абсолютно несуразно смотрящихся друг с другом. — Соскучился? — Безумно. И, несмотря на практически непроницаемое лицо, Алиса прочитала его искренность в зеленеющей радужке глаз и приподнятом уголке губ. Сама она расплылась в широкой улыбке и легко села позади Шаста, приняв запасной шлем, словно уже сто лет каталась с этим мужчиной на его железном коне. Руки Алисы обвили талию мужчины, и Антон, опуская стекло шлема, улыбался — не было тому логической причины. Он просто чувствовал запах лёгких духов, тепло ладоней на своём торсе, и чего он точно не чувствовал — миллиметров между ними. Попова прижималась крепко-крепко, и в мыслях у неё крутилось «никому не отдам». Она же не сможет. Впрочем, чёрт возьми, разве Антон куда-то уходит? Здесь и сейчас он увозит её куда-то ближе к горизонту, он в её руках, позволяет ей быть так близко — разве не об этом грезила Алиса? И в кои-то веки её мечты воплотились в это двухметровое недоразумение, взявшееся откуда-то из прошлого её брата — и что же, она станет тратить время на канитель безрадостных мыслей о будущем? Ну уж нет. Антон почувствовал, как Алиса обняла его ещё крепче, и красноречиво хмыкнул. — Мы явно едем не домой! — крикнула ему девушка. — Верно! — А куда? — Увидишь! Шаст мастерски лавировал между стоящими в обеденной пробке автомобилями, пока Алиса осматривала сменяющиеся пейзажи Москвы — даже «Пятёрочка» вдруг обрела свою прелесть, когда в глазах её светилось огромное чувство. Казалось, оно было больше телесной оболочки — оно могло покрыть всю столицу пушистым розовым облаком. Интересно, сидящий впереди Антон хотя бы догадывался о том, насколько она влипла. Или считал это очередной прихотью избалованной девчонки? — Мы приехали в Бургер Кинг? — Как вариант. — Шаст! Ты серьёзно? — Прежде, чем я отвечу, уточним — ты имеешь что-то против Бургер Кинга? Не сдержавшись, Алиса рассмеялась и, прицепив на место запасной шлем, пожала плечами: — Ничего не имею против. Особенно, если рядом ты. Губы Антона дрогнули в улыбке, но с них не слетело ни одной остроты — кажется, он чувствовал то же самое. — Пошли. Ладонь Шаста сжала её, и Алиса боялась представить, насколько забавно они смотрятся вместе — особенно, если учесть, что ей приходилось семенить за длинноногим мужчиной. Но хватка его не слабела, Антон уверенно пробивался сквозь толпу, не давая девушке потеряться, и в конце концов она поняла — Шаст вёл её в Планетарий. И Алисе, с её московской пропиской, это было в новинку, ведь родные часто были заняты работой, а ухажёры предпочитали приглашать её в клубы или сразу к себе. — Я подумал, раз тебя так заинтересовал «Интерстеллар», — вновь заговорил Антон, пропуская девушку вперёд, — то почему бы и не сводить тебя сюда. — Это… — Алиса принялась осматривать всё вокруг себя с любопытством пятилетнего ребёнка, — вау! — она обернулась к мужчине и с благодарностью бросилась к нему на шею. — А ты часто здесь бывал? — В студенческие годы пару раз бывало. — Понятно, — глаза Поповой подозрительно сощурились. — Девчонок сюда водил? Антон, до которого как раз дошла очередь в кассу, непонимающе повернулся к Алисе и прыснул от смеха, заметив её обиженное выражение лица. — Нет, я всегда приходил один, — и вернул внимание кассирше. — Два билета на «Путешествие по Солнечной системе». Алиса не поверила. Она так и видела, как весь такой обворожительный Шастун точно так же интриговал симпатичных студенток, открывал перед ними дверь Планетария, отстаивал с ними очередь в кассу и улыбался открыто и чересчур довольно. — Лис, ты чего? — Ничего. — О, ну подумай сама, — Антон двумя пальцами аккуратно приподнял девичий подбородок, заставив Алису глядеть себе в глаза, — разве стал бы я всех своих девчонок водить в одно место? В этом нет никакой фантазии и креатива! — Серьёзно, Шаст? А ты у нас, оказывается, гуру креатива! — фыркнула Попова, сама не понимая, откуда взялось это жгучее недовольство. Какое ей дело до такой части прошлого Антона? И с какого хрена он должен перед ней отчитываться? И в тот момент, когда Алиса похолодела от мысли, что Шастун просто не будет это терпеть и уйдёт, он быстро нагнулся к её губам и сцеловал все бессмысленные претензии. — Не жалуюсь, — хмыкнул Антон так легко, словно не воспринимал девичью обиду близко к сердцу, и в этот момент Попова в очередной раз поняла, что нашла в этом человеке. Разве будет у неё второй шанс? Разве ходит по земле ещё один такой мужчина — понимающий и простой? — Дай угадаю, — поняв, что её влюблённое молчание затянулось, она решила сменить тему, — в детстве ты мечтал быть космонавтом? — В детстве я мечтал быть Бэтменом, — хохотнул Шаст, сжимая её ладонь и уводя в сторону зала. — Но я очень люблю всё, что связано с космосом, поэтому и решил затронуть эту тему в своей видеоигре. Алиса вспомнила тот момент, когда Антон открыл для неё свой проект и вместе с ним — путь ко взаимному доверию. Путь к сегодняшнему дню, в котором они проводят время вместе, как самая настоящая парочка. Попова украдкой кинула взгляд на их сцепленные ладони, честно стараясь не упустить ни одного слова шагающего рядом мужчины. Сложно было представить, чтобы кто-то, кроме отца или брата, мог завладеть её вниманием — особенно, когда тема разговора для Алисы была, мягко говоря, непонятной. Когда в зале наступила кромешная темнота, кресла опустились, Алиса затаила дыхание и покосилась на сидящего рядом Антона. В наступившей тишине ей хотелось прочувствовать момент, и на удивление не было никакого схлопывания Вселенной в сознании, разгорающегося пожара в районе солнечного сплетения, даже коротенького замыкания при близости с Шастуном. Просто всё её тело переполнилось уверенностью, что «они» — это часть реальности. Часть, которая с большей долей вероятности однажды станет историей — в лучшем случае с открытым финалом, не говоря уже о хэппи энде. Разве конец может быть счастливым? О, нет. — Знаешь, если тебе больше нравится смотреть на меня, может, мне не стоило тратиться на билет? — шепнул Антон, не отрывая взгляда от действия фильма. При первой же вспышке яркого света с экрана Попова разглядела на его губах самодовольную ухмылку, за которую впечатала кулак ему в плечо. — Ауч! Я сказал неправду? — Замолкни. Они оба знали, что Алиса не злилась. Казалось, в этот момент ей даже в голову не приходила мысль обидеться или разозлиться. Возможно, ещё с их первой встречи Попова влюбилась в саркастичную и немного язвительную натуру Антона, который никогда за словом в карман не лез. И он всегда знал, как обезоружить её — не менее пылкую любительницу словесных баталий. Но оттого ещё больше ценилось время, когда они были вместе полушёпотом или как сейчас — молча. Металл мужских украшений слегка холодил ладонь Алисы, пока под широким куполом разворачивалась чернеющая бездна космоса. Глядя прямо в её глубину, трудно было не ощутить себя совсем крохотной деталью масштабного механизма — все бытовые проблемы и ненужные мысли превращались в шелуху, зато желание вкусить эту жизнь стало практически осязаемым. Всё, чего сейчас хотела Алиса — быть рядом с Антоном. Быть его. Примерить дикую шкуру любимой и нужной. И самое главное, что Шастун, с лёгкостью читая её, не собирался отступать. По крайней мере, сегодня. — Тебе понравилось? Они сидели в Бургер Кинге: Алиса лопала наггетсы, которые заказал себе Антон, и тот вопрос, что он задал секунду назад, был не вполне ожидаемым в данной ситуации. — Наггетсы? Оч вкусные. — Нет, Лиса-Алиса, — хмыкнул Шаст, слегка шлёпнув девушку по ладони и отобрав последний кусочек курочки в панировке. — Как тебе фильм? — Очень… завораживающий, — медленно проговорила Попова, думая, если честно, совсем не о фильме. И что в Шасте было настолько привлекательным, что она потеряла голову где-то между сентябрём и октябрём. Когда-то, будучи ещё совсем глупым подростком, она составила список «идеального мужчины», и Антон подходил разве что ростом и цветом волос. Но, наверно, правы были те дурочки в интернете, что провозглашали второстепенность внешности и главенство — внутренней красоты. — Рад, что тебе понравилось. — Это, получается, твоё место силы? — Бургер Кинг? — Прежде, чем я отвечу, уточним — ты имеешь что-то против Бургер Кинга? — передразнила парня Алиса, довольно усмехнувшись своей сообразительности. — Урыла. — Ещё бы. Но… — Ты про Планетарий, я понял, — мягко перебил её Шаст. — Моё место силы на данный момент — моя работа, мои ребята и наш небольшой офис. Всё остальное — лишь банк вдохновения. — Планетарий — один из? — Конечно. — А что ещё? Взгляд Антона поднялся от её сцепленных на столе ладоней и отыскал агатовые глаза напротив. На его языке вертелась та самая банальность, в уместность которой он никогда не верил за пределами кинематографической плёнки, но ничего не мог поделать. — Ты. Сердце Алисы, кажется, изумлённо пропустило один удар. Или она совсем онемела на долю секунды. А Шаст продолжал спокойно взирать на неё с этой его полуулыбкой на лице — так, словно обыденнее диалогов у него не случалось. И она соврала бы, если бы ей не нравилась способность этого парня всё превращать в само собой разумеющееся. Было бы намного хуже, выставляй он их связь чем-то особенным, выбивающимся из канвы их судеб. Алиса не могла поверить, что может испытывать такое счастье лишь от одного свидания; от потока воздуха, несущегося прямо навстречу мотоциклу Шаста; от возможности прижаться так сильно, что понятие «личное пространство» утрачивало весь свой смысл. С каждым днём, что они проводили вместе, Антон становился больше всех её бывших, важнее всего на свете, единственным и неповторимым. Они просыпались в его комнате: во сне Алиса крепко прижималась к мужчине, а он, всегда встававший раньше ради работы, с большим сожалением подменял себя собственной подушкой и на цыпочках спускался вниз. — Ты здесь, — вместо доброго утра выдыхала Попова, отыскав его. У Антона выработалась привычка тут же жать на сохранение, потому что девушка неизменно подбегала, захлопывала крышку ноутбука и набрасывалась с ленивыми утренними поцелуями, перераставшими в нечто большее, чем глоток свежего воздуха. И как бы страстно Шаст ни целовал её сладкие от завтрака губы, он никогда не позволял заходить себе за обозначенную черту невозврата. И сколько бы Алиса не убеждала его, выгибаясь под ним — на столе, на диване, на кровати — что она уже совершеннолетняя, и Антон может делать с ней «всё, блять, что только пожелаешь», он продолжал желать лишь одного — крепких объятий и самых разномастных поцелуев. — Я так тебя хочу, — в губы выдыхала Попова, совсем разомлев от ощущения нависнувшего над ней мужчины. — Какой же ты… ты же тоже этого, — она рвано сглотнула, положив ладошку на его окрепший член, — хочешь… Полузадушено рыкнув, Шаст сбросил её ладонь и завёл девичьи запястья за голову. — Не смей. — Хочешь, я тебе подрочу? — Алиса-а-а, — взвыл Антон, чьё самообладание держалось на последней ниточке, а Попова совершенно не помогала, откровенно теревшись об него телом, — я в душ. — Шаст! — возмущённо вскрикнула девушка, оказавшись на постели одна. — А ну вернись! Антону не хватило какой-то секунды, чтобы захлопнуть дверь перед её носом, но Алиса успела просочиться вслед за ним и самостоятельно защёлкнуть замок. Они были дома совершенно одни, но привычка — вторая натура. Первая же натура полыхала откровенным недовольством, попутно стягивая с себя оставшуюся одежду в виде домашних треников и трусов. — Что застыла, Попова? — вяло огрызнулся Шаст, настраивая воду в душевой кабине. — Заебёшь же, — пропыхтела девушка, быстро раздевшись, и забралась к Антону. — Это призыв к действию, если что. — Ты сводишь меня с ума, — взгляд Шастуна гипнотизировал, пока его ладонь скользила по влажной девичьей коже всё ниже и ниже, пока не достигла припухших половых губ. Алиса повержено застонала, и Антон тут же развернул её к себе спиной, заставив безвольно упереться ладонями в прозрачную кабинку. — Шаст, — на выдохе простонала девушка, откинув голову на его плечо. Ловкие пальцы издевательски медленно массировали клитор, а у Поповой уже ноги подкашивались от желания, пальцы на ногах поджимались от приближения горячей волны оргазма. — Анто-о-он! Алиса не знала, сколько простояла, смакуя отступающие волны удовольствия, но повернулась она именно в тот момент, когда Шаст, не сдержав стон за зубами, кончил на кафельную стенку. — А ты упрямый, — хрипло хохотнула Попова, сняв душ с крепления и направив струю воды на стенку, а затем на тело Антона, — мне нравится. Вместо ответа Шастун лишь усмехнулся и выключил воду. Едва они покинули душевую кабину, на плечи Алисы легло махровое полотенце — Насухо давай, а то заболеешь. — Как скажешь, папочка. Антон глубоко втянул в себя воздух и прикусил язык. Он ведь знал, что Алиса просто издевается над ним, выводит из себя, и странно было то, что ему постоянно хотелось поддаться. Но вместо этого Шастун заказывал пиццу, открывал бутылку кока-колы и включал Netflix, чувствуя, как удобно расположилась на его плече девушка, с которой ему было так же приятно молчать, как и говорить. Хотя, если честно, когда Алиса молчала и заворожённо следила за действием на экране, Шаст прикипал к ней ещё сильнее. Тот спектр чувств, что он испытывал к Поповой, возвращал его в студенчество — когда всё было так просто и очевидно, когда любил не головой, а сердцем. — Фу, блин, не ходи туда, — у Алисы никогда не хватало терпения прожевать и выразить свои эмоции, и вот сейчас она, активно жуя пиццу, не могла оторваться от неяркого света ноутбука. — Нет! Антона её бурная реакция на страшилки всегда смешила, и он уже успел выучить, что в такие минуты нужно обязательно информировать Алису о том, когда «всё-всё, всё закончилось». К тому же, пока она сидела с зажмуренными глазами, Шасту предоставлялась отличная возможность стащить последний кусок пиццы. И не то чтобы ему была так необходима эта доза фастфуда — ему больше нравилось, когда Попова начинала заведомо неравную борьбу и в конце концов оказывалась под ним, охотно отвечая на поцелуй. И, когда Антон первым проваливался в объятья Морфея, Алиса шептала: — Шаст, — и, не дождавшись реакции от уснувшего, добавляла, — я люблю тебя. Одного Попова не знала — Антон никогда не засыпал первым.