отпускать тебя - мне недоступный скилл

      «В основополагающих, фундаментальных принципах мироустройства несомненно заложена некая роковая подлость. Не раз уже замечала, стоит мне прийти в умиротворенное состояние, и тут же, незамедлительно, случается какая-то дрянь…» — Ты читаешь книгу? — прозвучал голос Антона прямо над девичьим ухом. — Кто из нас сошёл с ума — я или ты? — Обхохочешься, — съязвила Алиса, отложив книгу подальше, чтобы притянуть мужчину за голову и втянуть его в долгожданный поцелуй. А для Поповой все поцелуи с Шастом были долгожданными — она не замечала, но каждый раз ждала, когда же снова будет дышать не кислородом, а лишь человеком напротив, которому каждый раз приходилось сгибаться в три погибели, но он стоически терпел. Или брал её на руки. Но никогда не прекращал целовать. — Я закончил на сегодня, — Антон коротко кивнул в сторону потухшего ноутбука. — Прогуляемся? — Там холодно и сыро. — Я не услышал ответа. — Я ведь не могу тебе отказать, — с трудом пряча улыбку, фыркнула Алиса и, забравшись на спинку дивана, обняла мужчину за шею. — Но, может, мне удастся тебя переубедить?.. — Алиса… — его дыхание снова обожгло губы, и Попова применила коронный приём — облизнувшись, стрельнула глазками исподлобья, мысленно празднуя свою победу и заказывая KFC для просмотра Netflix, но, — нет. Мы идём гулять. Одевайся теплее. — Ты гонишь! — взвизгнула девушка, чуть не свалившись, когда потеряла опору в виде плеч Антона. — Шаст, ну пожалуйста! — В чём твоя проблема, Попова? — Ненавижу холод. — Так я и не прошу тебя в купальнике выходить. — Остроумный, — цыкнула Алиса. — Бесячий. Но Шастун лишь отстранённо покивал на её ворчание, уже поднимаясь к себе. Удивительно, как за пару месяцев чужой дом обрёл родные краски, и вот каждая вещь возбуждает сложную сеть ассоциаций: лестница, сидя на которой Алиса всё время за ним подглядывала, думая, что её никто не видит; коридор на втором этаже, в котором Антона так часто мучили сомнения; комната Поповой, где он притронулся к струнам её недетской души. А его собственная комната, бывшая когда-то гостевой, теперь пропахла смесью их с Алисой ароматов — никотиново-кофейный коктейль с нотками её клубничного геля для душа. Они были вместе. И это значило много больше, чем «мы встречаемся» — в этом было столько «я высыпаюсь только рядом с тобой», «я тебе кофе приготовила, чёрный, с одной ложкой сахара — твой любимый», «перекур?». Близился ноябрь — месяц, когда посреди слякоти и промозглого ветра ты верно ждёшь снега и новогоднего настроения. А Шастун не ждал. Это вроде бы называлось «жить настоящим», но на деле — он уже не верил, что у него когда-нибудь хоть что-то пойдёт плану. Разве топтать сырую листву в компании сестры лучшего друга со времён университета — это его план? Слишком мало фантазии — для Алисы Поповой с её поразительно способностью притягивать к себе, несмотря на все сюрпризы. Хотя Антон который раз уже врёт самому себе — нет ничего поразительного в их взаимном притяжении. Он для неё — волк среди стада баранов, а она — утерянная частица его беззаботности и свободы. — Меня всегда так раздражало, когда парни замолкали на наших встречах, — вдруг вымолвила Алиса, подняв к нему голову. — И я уже знала, что брошу их. — То есть ты собираешься бросить меня? — хмыкнул Шаст, ближе притягивая к себе девушку за плечи. — В том-то и дело, — чуть не вырывалось «проблема», — даже мысль о том, чтобы отпустить тебя, вызывает ужас. Антон снова промолчал, да и Алиса в кои-то веке не требовала ответа — лишь уложила голову ему на грудь, прикрыв глаза. Они остановились под раскидистым клёном, впереди расстилалась потускневшая поляна, а молодые люди молча вдыхали запах мокрой после дождя земли и, кажется, больше ни о чём не думали. Не хотелось портить этот момент, момент их общего настоящего, мыслями о будущем. О планах, которые, возможно, никогда и не сбудутся. О днях, которые могут навсегда запылиться в мечтах.

***

      Утро осенних каникул давно протекало по устоявшемуся распорядку: ленивые потягушки в десять, получасовые попытки Шаста вырваться в ванную под аккомпанемент ворчаний сонной Алисы, чтобы по итогу встать с постели вместе со всё ещё сопящей девушкой, прижавшейся к нему со спины, и принять совместный душ. Только в тот день всё пошло не по плану. Вибрация телефона на прикроватной тумбочке вмиг разрушила чуткий сон Антона, и он, едва разомкнув веки, что-то буркнул в трубку. — Тош? Сон Шаста как рукой сняло — он оторвал трубку от уха и, убедившись в личности звонившего, прочистил горло: — Ира. Что-то случилось? — Пожалуйста, не спрашивай, просто приезжай, — что-то в голосе девушки заставило Антона похолодеть изнутри и покинуть тёплую постель. — Ты приедешь? Тош? Скажи, что приедешь! — Ира, успокойся, ты можешь внятно объяснить — у тебя проблемы? Где ты? — Я скину адрес смс-кой, только приезжай, пожалуйста! И сбросила. И что-то оборвалось внутри Антона. Где-то внутри потянули за нить, ведущую к его сердцу — к той части, хранящей воспоминания об Ире. С их последней ссоры прошло больше месяца, Кузнецову наверняка душила гордость, а он… не нуждался в ней? Хотел, чтобы всё решилось само собой? Но решилось в какую сторону? Шастун обернулся на спящую Алису — чёрные волосы разметались по подушке, губы чуть приоткрылись, а одеяло было безжалостно сбито в кучу и зажато между стройных ног. И, наблюдая эту картину, Антон чувствовал, как его нутро заполнилось этой девушкой, как он прикипел к ней — и тем сильнее ощущалось присутствии Иры внутри него. Она никуда не ушла. Почему? Антон собирался в спешке, и уже садясь на мотоцикл, понял, что мог бы оставить хоть какую-то записку, но не нашёл в себе сил вернуться — голос Кузнецовой был уж слишком странный, какой-то волнительный, обеспокоенный, и эта дрожь в её голосе передалась нервным окончаниям Шаста. Он знал, что едва увидит Иру, всё встанет на свои места. И в сердце его не останется места для двух. Только вот в сердце Алисы давно уже было зарезервировано одно место — место для человека, чья половина кровати уже похолодела. — Я начинаю тебя ревновать! — крикнула в пустоту Попова, нехотя поднимаясь на ноги. — К твоей работе, Шастун! Сбежав по лестнице, Алиса довольно выбежала из-за угла, но улыбка её медленно погасла при виде абсолютно пустой кухни. Ноутбук Шаста стоял на привычном месте, чайник стоял нетронутым, и Попова осознала, что она в доме одна. Стало так тихо. Невыносимо тихо. В сотый раз Алиса разблокировала экран телефона — время шло, никаких уведомлений не приходило, приготовленный по привычке чёрный кофе с одной ложкой сахара окончательно остыл. Как и что-то внутри Поповой, греющее её последние пару месяцев. Бледные пальцы из последних сил цеплялись за кухонную столешницу, пока подступающие ругательства вперемешку с предательскими слезами жгли глотку. Но вместо этого она просто закричала — злобно так, на разрыв, на весь охладевший и застывший дом. Через полчаса, показавшихся девушку вечностью, экран её телефона загорелся новым уведомлением — с замиранием сердца она разблокировала телефон и пропустила вздох. Изображение становилось мутным, больше не было сил сдержать эти чёртовы слёзы. От кого: Сенька «Чувствую себя самой успешной свахой! Не скучай, Антон вряд ли сегодня вернётся загород» И прикреплённое фото. На нём два слегка смазанных силуэта — видимо, Арс был очень собой доволен. Не мог сдержать своего счастья за влюблённых друзей — Антона и Иру. Образцовую, блять, пару. Почти-женатую-пару. Тянущая боль трансформировалась в лезвие под рёбра — Алиса в бешенстве отбросила от себя телефон на подушки, словно он был виноват в этом кошмарном сообщении, в этом идиотском фото, где Антон и Ира обнимались, явно пиздец довольные своим долгожданным воссоединением. Кажется, так ведь и должно было случиться? Принц находит свою принцессу, забывая про ту чокнутую провожатую до её замка. Она — лишь переходный уровень. Лишь удачная попытка осознать, как прекрасна твоя принцесса. Алиса с силой провела ладонями по лицу, пытаясь успокоиться и убрать прообраз этой фотографии перед своими глазами. Но никогда ещё её память не работала так качественно, не заботилась так о чёртовых деталях. Впрочем, и она никогда подобного не чувствовала. Хотя это, конечно, вранье. Когда в тринадцать лет сломала себе руку, вот тогда было точно так же больно, как сейчас. За исключением, что тогда её сразу же повезли к врачу, и он смог помочь. А сейчас… сейчас она сама себе разрушитель, сама себе врач. Попова и не заметила, как парой отточенных движений скрутила себе косяк, чиркнула зажигалкой и сделала первую затяжку. Да, пока девочки в пятнадцать забавлялись любовью в отношениях, она крутила косяки со своим недопарнем и гордилась своей ловкостью. Тот парень тоже ушёл из её жизни абсолютно внезапно, хотя, если бы тогда в её голове стояло меньше дыма, она бы вполне осознала — ничего неожиданного в этом исчезновении не было. С каждой следующей затяжкой тяжесть в груди медленно рассасывалась, оставляя тёплую лёгкость. О, Шастун, ты был великолепен. В каждом акте, в каждой сцене — твоя хренова игра была настолько неподражаемой, что усыпила бдительность недоверчивого подростка. Не по-английски ты ушёл, а по-ублюдски. Очень трусливо, финал пьесы явно подкачал. Алиса хрипло рассмеялась, откинув голову на спинку кресла в своей комнате. Она слегка запылилась, и у Поповой было странное ощущение, будто и её ожидает та же участь. Антон ушёл. Не вернётся. А она просто не найдёт в себе сил встать и выйти даже из этих четырёх стен. Здесь хорошо — практически ничего не напоминает о нём. И большего Алисе пока не требуется. Ей бы так хотелось вскочить, развести широкого руки и прокричать гордо — да плевать! Но даже под травкой она не могла выкорчевать из себя образ Шаста, его зелёные глаза, которые словно были напротив прямо здесь и сейчас. Словно протяни руку — ощутишь мягкой пшеничных волос и услышишь ворчание. Время остановилось. Нет, правда, Алиса очень долго фокусировала взгляд на стрелке часов, но она застыла. Её это почему-то рассмешило. — Что здесь происходит? — с расстановкой произнёс чужой женский голос, точно не Алисин. Точно-точно. Но Попова была в доме одна, а раз время остановилось — значит, никто не мог прийти… или это её альтер-эго? Алиса снова рассмеялась, чем вызвала новый поток слов. — Алиса? Дочь, оставь это! Немедленно прекрати! Какой отвратительный запах! Девушка медленно, будто нехотя перевела взгляд на свою ладонь — между пальцев дотлевала самокрутка. Это та, первая? Или какая? Мысли начали вязнуть, словно в болоте, но в теле чувствовались мелкие вибрирующие заряды противоестественной бодрости. — Посмотри на меня, — её лицо взяли в ладони, заставив поднять голову — и эти глаза, что оказались напротив, она не могла ни с чем спутать даже под дурманом. — Сколько ты выкурила? Что это за отрава? Алиса, какого чёрта?! — на памяти Поповой её мать выражалась примерно второй раз. И первый она не могла вспомнить, как ни старалась. — Привет, мамуль, — на девичьем лице расплылась глупая улыбка. — Тебе совсем плохо, — выдохнула Анна Викторовна и, брезгливо подцепив двумя пальчиками косяк, откинула его подальше на стол. — Как я позвоню в скорую? Ты хоть понимаешь, в какой скандал можешь меня втянуть? — Алиса внимательно слушала всё с той же пугающей мать улыбкой. — Я звоню Арсению! Сиди здесь! — Я не хочу здесь сидеть! Пошли на улицу, мам! Погуляем, воздухом подышим, погода так прекрасна! — младшая Попова рывком вскочила и, приобняв окончательно испуганную мать за плечи, выбежала из комнаты. И боль исчезла, и вообще стало непонятно, как можно впадать в депрессию в таком крутом доме, с такой огромной лестницей! — На улице ливень, — вырвалась из объятий дочери Анна Викторовна. — Будь добра, сядь. Алиса бодро кивнула и села прямо на порожки лестницы, обняв колени руками. Она радостно улыбалась, и старшую Попову подобное поведение очень сильно пугало — в её голове впервые крутилось столько несвязных вопросов, на которых она не могла отыскать мгновенного и главное — верного ответа. Рядом с ней была её дочь, открыто взиравшая на Анну знакомыми глазами, но сейчас они были какими-то туманными, взгляд не выражал ни капли того энтузиазма, что всё остальное тело. — Арсений, — ровно вымолвила женщина, — немедленно приезжай загород. И… и привези врача, который будет держать рот на замке. Быстрее. — И мы устроим… вечеринку! — вскричала Алиса и сорвалась с места, чуть ли не кубарем скатившись с лестницы. Анна Викторовна едва поспевала за ней на своих недавно купленных фирменных лодочках. — Что ты курила? Сколько? А ещё важнее — откуда это у тебя? — цепкие пальцы схватили девушку за плечо и с неожиданной силой откинули на диван. — Алиса, посмотри на меня, — тон голоса старшей Попова в обычных обстоятельствах вызвал был холод вдоль позвоночника, но сейчас её дочь только беззаботно улыбалась и хлопала глазами, в которых не читалось ни грамма осмысленности. — Тебе продал эту дрянь Антон Шастун? Произнесённое имя никак не тронуло Алису, только взгляд на долю секунды помрачнел, но Анна Викторовна ничего не смогла понять — сейчас она думала лишь о том, как расправится с этим мальчишкой, посмевшим спустя столько лет вновь ворваться в жизнь её детей и совершить ту же ошибку. Когда-то она уже закрыла глаза на их с Арсением увлечение, но только ради сына, который был во всё это вмешан слишком сильно — Анна просто не могла достать Шастуна, не затронув при этом Арса. — Ма, в игру «вопрос-ответ» играют не так! Ты уже много задала — моя очередь, — младшая Попова победоносно откинулась на подушки, картинно задумавшись. — Вот тебе вопрос: «А с чего бы это ты решила меня навестить?». — Хочешь сказать, что зря? — Вопросом на вопрос — против правил, мамуля, — цыкнула девушка и сама же расхохоталась своему ребячеству. Анна Викторовна понятия не имела, что делать. И такого страха она не испытывала уже давно. На втором план отошла и репутация, и громкие позорные заголовки в газетах — сейчас она не могла думать ни о чём другом, кроме как состояния дочери, радующейся непонятно чему. — Я не должна была позволять этому мальчишке оставаться ни рядом с Арсением, ни рядом с тобой, — процедила женщина. И где-то внутри Алисы эти слова отпечатались — и впервые она была согласна со своей матерью.

***

— Арс, ты можешь нормально объяснить, что случилось? — Антон параллельно долбил в дверь своего лучшего друга и коллеги Димки Позова, потому что иначе Попов вообще не реагировал на его слова — всё талдычил, что ему нужен проверенный врач, срочно нужен, но не ему, а Алисе, Алисе. Шастун чувствовал себя нехорошо уже в тот момент, как приехал по адресу Иры и застал там знакомый по высоким рейтингам ресторан, а не что-то вроде тесного переулка. А потом Кузнецова, скромно тупящая глазки и лепечущая извинения; Арс, сладко воркующий о прелестях примирения, а немногим после — бледнеющий от одного звонка. — Да почему твой долбанный врач не открывает?! — на Арсении не было лица, одни синие мешки под глазами и шевелящиеся обескровленные губы. Антон готовился к самому худшему и уже сам готов был материть Позова на всю площадку, но дверь им наконец-то открыли. — Ну и чё ты ломишься с утра пораньше? — не заметив Попова, вяло огрызнулся сонный Дима. — Время видел? — Поз, ты срочно нам нужен как врач, собирайся, бегом! — Нам? — удивился мужчина, с готовностью натягивая куртку и ботинки. Уже закрывая дверь квартиры на ключ, он всё же увидел Арсения, что как тень маячил за Шастом. — Что у вас стряслось вообще? — Если бы я знал, — Антон стрельнул в Арсения раздражённым взглядом, но тот даже никак не отреагировал, просто молча сбежал по ступенькам вниз и остановился возле своей машины. — Езжайте на твоём, быстрее выберетесь из пробок, я за вами, — не своим голосом на выдохе протараторил Арс и сел за руль своей машины. Ему даже не пришлось напомнить о срочности — Антон и так уже сидел на мотоцикле и нетерпеливо ожидал, когда Позов, зайдясь привычным утренним ворчанием, наденет на себя запасной шлем и кинет «трогай». Шастун понимал, что что-то случилось с Алисой. И сердце его стучало где-то в горле, конечности предательски холодели, тело словно одеревенело — только пальцы выжимали газ и глаза глядели строго перед собой, на дорогу, сосредоточившись на проносящихся мимо автомобилях. Он не должен был оставлять её одну. Как глупо вышло — просто выбежал по зову другой и оставил, даже никакой записки, никаких чёртовых объяснений. Что она могла подумать? Что она могла сделать? Все эти мысли лихорадочно бились о черепную коробку Антона, и он с силой стиснул зубы, чтобы не зарычать от бессилия, от злости на самого себя, от всей этой глупой ситуации, которую ведь можно было бы легко избежать. Ира выпала из его размышлений. Её как будто там никогда и не было. Он не помнил ни слова из того, что она пыталась ему сказать в том подготовленном для их встречи ресторанном зале. Вроде бы извинялась, да. Вроде бы говорила, что была дурой. Но и Шаст был таким идиотом. Таким трусливым идиотом, который не мог понять, чего он хочет и чего он точно не хочет. Всё ждал, пока решение примут кто-то за него, пока всё рассосётся само собой или пока на него снизойдёт озарение. И оно ведь снизошло. В лице Алисы Поповой. А он не понял. — Шаст, куда идти-то? — Дима пощёлкал пальцами перед его лицом. — Веди давай, раз срочно. Весь короткий путь до двери дома был словно в тумане. Первое, что бросилось в глаза — ледяные глаза Анны Викторовны и только потом Антон увидел танцующую дрыгающуюся посреди комнаты Алису, чей взгляд на него через плечо был абсолютно пустым. И её улыбка… была настолько неестественно яркой, что Шаст на миг потерял дар речи. — Где мой Арсений? Как тебе вообще хватило смелости вернуться? — старшая Попова не говорила — она шипела, словно змея, но яд её слов если и обжигал Шастуна, то он ничего не чувствовал. Только смотрел на хихикающую Алису и вдыхал сладковатый запах травки. — Я привёл врача, — вымолвил Антон, кивнув куда-то в сторону Позова. — Он осмотрит… — Не нужен мне твой врач, где мой сын? Почему он прислал тебя, а не приехал сам? — Послушайте, не время препираться! — вдруг повысил голос Шаст. Да так, что Анна Викторовна на секунду стушевалась. — Пусть Дима осмотрит её, может, у неё уже передозировка, может скорую надо вызывать! — То есть ты когда продавал ей эту дрянь не рассчитал дозу?! Антон отшатнулся от старшей Поповой, словно от пощёчины. Перед его глазами пронеслись кадры их совместной с Арсом студенческой жизни — весёлой, беззаботной, немного приправленной дурью. Это было их кратковременным развлечением. Ребячеством. Откровенной глупостью, за которую они давно уже расплатились. Но не перед Анной Викторовной — её память хранила в себе каждый инцидент, способный разрушить репутацию её близких. И какое совпадение — он, Антон, постоянно попадался на этой заезженной очернённой пластинке. — С ней всё будет в порядке, — тихо, но внятно вымолвил Позов, всё ещё сидя перед замершей Алисой. — Прилив энергии уже затихает, симптомов передозировки не наблюдаю, ещё через час-другой её начнёт клонить в сон, а после пробуждения организм нормализует свою работу. — И сколько ты заплатил своему другу за столь убедительный спектакль? — язвительно осведомилась старшая Попова, скрестив руки на груди. — Что за бред вы несёте? — Следи за языком, дорогой. Иначе я прямо сейчас позвоню в полицию и посажу тебя на очень долгий срок! — Вы хоть понимаете, в чём меня обвиняете? — Шастун просто не мог успокоиться. — В сбыте наркотиков сестре своего лучшего друга, едва совершеннолетней девушке, моей… Он чуть не сказал «любимой». Чуть не признался вслух в своих желаниях перед женщиной, которая на первое место ставила разум, а не чувства. И вообще для такого признания было не место и не время — неподалёку на диване, словно тряпичная кукла, валялась Алиса. Она лежала спиной к ним и, возможно, уже спала. — В прошлом ты уже промышлял таким, втянув моего сына, своего «лучшего друга». Думаешь, я поверю, что ты не мог повторить своих действий? Люди не меняются, и уж кому как не мне об этом знать. Антон наконец оторвал свой взгляд от хрупкой девичьей спины и посмотрел прямо на Анну Викторовну. В его горле застряло столько острот, сарказма, ругательств, оправданий, но он понимал — никакого значения не имело, что сейчас сорвётся с его языка. Для старшей Поповой всё обстояло предельно ясно, и только много позже она либо поймёт абсурдность этой ситуации, либо возведёт эту абсурдность в абсолют. Не Антону решать, не в его силах повлиять на эту женщину. В конце концов, она считает, что Шастун совершил ошибку. И в этом абсолютно права. — Мама! В дом влетел Арсений и, даже не посмотрев ни на кого, упал на колени перед диваном, на котором продолжала неподвижно лежать его сестра. — Алиса! — позвал он. — Алиса, что случилось? — Наркотики, — процедила Анна Викторовна. — Лёгкая травка, — поправил Позов невозмутимо. — В целом, ничего серьёзного в масштабе целой жизни без употребления, но всё же следует пресечь подобное увлечение, рано или поздно аукнется. — Да что вы, господин-я-настоящий-доктор? — язвительно ахнула старшая Попова. — Такой камень с души свалился, представить себе не можете! — Женщина, у меня есть диплом врача, но если вы мне не верите — отвезите девушку в больницу, вам скажут то же самое, только ещё на учёт поставят. — Поз, — прохрипел Шаст, продолжая сверлить взглядом спину фигуру Алисы, — уходим. — Единственное твоё правильное решение. — Мама, — осадил Арсений, осознав, что сестре в данный момент ничего не угрожает, — зачем ты так? Антон и Дима пришли помочь, когда ты места себе не могла найти и такого мне в трубку наговорила, что я и двух слов им связать не мог. — Мы поговорим с тобой наедине, Арсений, а сейчас обратим всё своё внимание на Алису, я всё ещё беспокоюсь за её состояние. Попов перевёл извиняющийся взор на двух мужчин, стоявших практически на выходе. Но если Дима понятливо кивнул, то Антон явно был не здесь и не с ними — он как-то странно глядел в сторону Алисы. И стоял, словно просто не мог заставить себя потерять её из поля зрения. — Шаст? — негромко окликнул Позов, понимая, что напряжённое молчание затянулось. А Антон только кивнул не в силах разомкнуть пересохшие губы — он понимал, что, выйдя за порог, вычеркнет из своей жизни три последних месяца жизни. Три невероятных месяца. Три таких необходимых ему месяца. — Прощай, — выдавил он, чем ввёл в недоумение Арсения и обрадовал Анну Викторовну. Может, она и не имела никаких доказательств причастности этого мальчишки к сбыту наркотиков, но ей будет достаточно, чтобы он исчез из жизни её семьи. Потому что, когда бы он ни появлялся, вечно приносил с собой одни проблемы для репутации Поповых. — Знатно ты выбесил когда-то эту дамочку, — вновь разрядил обстановку Дима, даже не зная, с чего начать разговор после увиденного и услышанного. Он, может, и впервые видел всех этих людей, но одно понял точно — эта девушка, из-за которой его подняли рано утром в воскресенье, многое значила для Антона. И только что ему пришлось с ней расстаться. И совсем уж по-дурацки. — А всё-таки сейчас я ей угодил, — хмыкнул Шаст, уперевшись ладонями в седло мотоцикла. Он медленно, через нос, вдыхал запах хвойного леса и этого загородного дома, в котором ему довелось пережить довольно захватывающую историю. Историю, чей конец, видимо, изначально был предрешён. Зато теперь Шастун окончательно и бесповоротно понял, чего он по-настоящему хочет, а чего — нет. Настало время принимать взрослые решения.