отпускать тебя - мне недоступный скилл

      У Антона появилась традиция: каждый раз, посещая Питер, представлять себе всё новые сценарии их «неожиданной, но приятной» встречи с Алисой. Это было глупо, по-детски, наивно и абсолютно бессмысленно сюжет за сюжетом — Питер, чай, не загородный дом Поповых, в котором они умудрялись не пересекаться. Какое-то время. Но все его мечтания хотя бы занимали время у той части сознания, которая любила повыть о том, как все бездарно потеряно. И если первое время Шастуну было пиздецки смешно от того, с каким успехом он поддался сопливой драматизации, то сейчас, спустя пять лет, не было ни смеха, ни улыбки, ни складочки в уголках губ и глаз. Постоянные рабочие будни с перерывами на возвращение в красочное прошлое оставили лишь одно состояние — пустоту. Она то наполнялась спиртным, весельем друзей, похвалой родителей и коллег, то снова отдавала холодком где-то внутри. В общем, сидя в Летнем саду, Антон абсолютно не был готов к визуализации своих желаний, которые в сущности сводились лишь к одному — к Алисе Поповой. Некогда черные, как смоль, волосы теперь были собраны пепельным водопадом в хвост; четкий контур губ был закрашен бордовой помадой, а такого же цвета вязаный кардиган невероятно шёл к её тонким чертам лица и большим карим глазам. Шастун не двигался. Он словно боялся спугнуть мираж, показавшийся на горизонте словно в насмешку над его жаждой — жаждой обладать одной-единственной девушкой. Алиса улыбалась, оглядываясь по сторонам, и каждый нерв Антона натянулся до предела: вдруг она увидит? Что сделает? Не узнает? Проигнорирует? Ударит его? Не поверите, но он голосовал всеми фибрами души за последний вариант: будто маленький мальчик ему верилось, что, если девчонка обращает на него внимание даже с привкусом агрессии — значит любит. Но девушка продолжала игриво осматриваться вокруг себя, будто бы играла… играла в прятки с маленькой девочкой лет трех, выбежавшей из-за ближайшего куста с каким-то веселым возгласом. И всё, что Шаст видел — её темные волосы, но даже это незначительное совпадение заставило его сглотнуть вязкую слюну и поспешно отвернуться. Прохладный Питерский ветер будоражил листву за его спиной, и её вкрадчивый шепот обретал смысл «у неё ребенок», «у неё есть семья», «она и думать про тебя забыла, идиот». Антон обернулся ещё раз, но Алисы с девочкой уже не было — они скрылись на очередной дорожке сада. Шаст прикрыл глаза ладонями и глубоко вдохнул, пытаясь угомонить рой мыслей, жужжащих прямо в ушах. Разве могла Алиса так быстро забыть его, чтобы обзавестись семьей? Разве не она говорила «даже мысль о том, чтобы отпустить тебя, вызывает ужас»? Разве не они как будто бы совсем недавно курили на балконе и банально обсуждали погоду? И вы хотите сказать, что Алиса, этот капризный подросток, так запросто гуляет по парку с маленькой дочкой? Если бы Антон помнил, в какой момент он вскочил с лавочки и уверенными широкими шагами направился на поиски исчезнувших. Его «мираж» нашелся быстро, медленно вышагивающий вдоль дорожки. Шаг. Ещё шаг. Все его внимание сосредоточилось на фигуре в бардовой кофточке, и он понятия не имел, что будет делать, если их взгляды встретятся. Но отпустить Алису сейчас означало смириться, перейти черту невозврата и каким-то образом жить дальше без всякой надежды. Сердце зашлось в бешеном ритме, а зубы крепко стиснулись от мысли, что он, Антон, будет жить этой случайной встречей, раз за разом проматывать пленку, а она будет просто жить — абсолютно непотревоженная столкновением с прошлым в лице Шаста. Мимо Алисы прошли две молодые девчонки, довольно громко перешептываясь, и Антон даже не сразу понял, что смотрел он теперь не на крупную вязь кардигана, а в такие знакомые карие глаза. Вольный ветер шептался в живых зеленых стенах сада; две подруги неумолимо приближались, хихикая, а маленькая копия Алисы недоуменно глядела снизу вверх на застывших взрослых — время не остановилось, мир вокруг продолжал вращаться, но Шаст и Алиса плохо различали даже лица друг друга. Вместо них рябили давно втоптанные в подсознание воспоминания. — Привет! Пожалуйста, можно с вами сфоткаться? Антон недоуменно моргнул и невидяще посмотрел на девушек, на лицах которых читались лишь трепет и восхищение. — Я… Алиса тоже продолжала смотреть на него. Только вот в её глазах сквозила пустота, заставившая Шастуна широко улыбнуться для фото и даже приобнять фанаток. Они ушли, счастливо щебеча, а губы Поповой странно дрогнули, словно боясь обнаружить горькую усмешку или ехидную насмешку — Антон поймал себя на мысли, что вот лет пять назад у него не возникло бы никаких «или». Теперь же он вряд ли знал девушку в нескольких метрах от него — девушку, которую уже утягивала прочь маленькая девочка, которую Шаст даже в мыслях страшился назвать «дочкой». Однообразные пять лет жизни могли отличаться лишь заставкой очередной мелодрамы, которые Антон засмотрел до дыр, чтобы не повторить ни единой киношной глупости. И вот сейчас, когда главная героиня его драмы находилась всего в нескольких метрах от него, у него ноги вросли в землю, мышцы окаменели, зато мысли метались в разные стороны. Шаст отчетливо слышал, как сорвалось с его губ сдавленное «Алиса», но какой был в этом толк — Попова уже давно скрылась за поворотом и, скорее всего, за очередным жизненным поворотом, где не будет места ему, который уже однажды сделал всё, чтобы быть вычеркнутым. Если бы только знать, что Алиса могла вычеркнуть кого угодно, но не его. И сейчас, удерживая в своей вспотевшей ладони ладошку Кьяры, у неё дрожали губы. — А кто это был? — невинно спросила девочка, задрав голову, и Алиса как-то нервно усмехнулась, продолжая глядеть перед собой: — Я не знаю. И это была правда. Не могла она с гордостью заявить, что знала и понимала этого человека, что тогда, многие годы назад, что сейчас. Алисе хотелось бы в это верить, но каждый её день доказывал одну простую истину — она даже себя так и не узнала. В шестнадцать лет она была уверена, что любовь — пустая трата времени, в семнадцать — что она все-таки существует и так прекрасна, а теперь у Поповой нет сил и размышлять на высокие темы. Всё равно никаких выводов сделать не получится — она всё ещё в процессе переваривания своей же глупости. — Этот дядя на тебя странно смотрел. — Может, перепутал с кем, — Алиса посмотрела на Кьяру. — Это бывает, ничего странного. Давай-ка лучше по молочному коктейлю и домой, твой папа, наверно, уже вернулся домой и ждет нас. Кьяра радостно подпрыгнула в знак одобрения и больше не вспоминала про «странного дядю». И Алиса бы так хотела. — Как прошла прогулка? Арсений был отличным отцом, и Попова этому нисколько не удивлялась — задолго до Кьяры у него уже был один ребенок в лице собственной младшей сестры. И Алиса хотела бы верить, что Кьяра не доставит ему столько хлопот, сколько доставляла она. Даже сейчас, когда подростковый максимализм прошел, Алиса чувствует, что Арс до сих пор переживает за неё, будто она всё та же маленькая девочка Алиса. — Тебя не убедил отчет мелкой? — хмыкнула Попова, нервно грызя трубочку от молочного коктейля. — Её отчет меня очень убедил и удовлетворил, но ты какая-то рассеянная. Кьяра спросила у тебя один из своих «неудобных» вопросов? Дочь Арсения была невероятно любопытной, и порой это вызывало определенный дискомфорт — всё-таки пока было непонятно, как объяснять ребенку, которому от роду только четыре года, как появилась у мамы с папой она и её друзья. — К счастью, мы обошлись лишь вопросом, как коровки помещаются в маленьком кафе, где мы купили коктейли, — Алиса отставила опустевший стаканчик с изгрызенной трубочкой. — Я просто… встретила кое-кого. Что-то внутри Поповой отговаривало её от признания в банальной встрече со старым другом Арсения — возможно, молчанка брата по поводу Антона, которая спустя столько лет казалась вынужденной; возможно, её собственное отношение к Шастуну, которое она боялась выразить перед братом так поздно и уже, пожалуй, неуместно. — Кого же? Арсений знал ответ. Черт возьми, ни один человек в мире не мог влиять на Алису так сильно, что она хотела бы скрыть это любой ценой. Она отводила глаза, грызла эту несчастную трубочку, делала эти дурацкие паузы в предложениях — Арс хотел бы ошибаться, но она уже обронила: — Антона. Антона Шастуна. — Вау, — актерскому мастерству Попова можно было бы только позавидовать, и если бы Алиса только знала, как тяжело дается держать удивленную маску на лице вместо разъяренной. — А я и не знал, что он в Питер подался. О чем успели поболтать? — Да мы даже не поздоровались, Кьяра очень хотела сыграть в прятки, — «а я ещё сильнее», мысленно продолжила Алиса, стараясь держать беспечный тон. — А потом мы с ней за молочным коктейлем пошли и всё. Арсений двусмысленно хмыкнул, давая сестре очередную пищу для размышлений, но тут же взял себя в руки. — Жаль, конечно, а то бы спросила его, где он, сыч, пропадал всё это время! — Почему бы тебе… — у Алисы пересохло в горле, — не позвонить ему и не узнать? Всё-таки вы давно уже не виделись. Этому разговору было суждено состояться, и на самом деле, у Арсения много вопросов к госпоже Судьбе, почему она так долго позволяла существовать этому мнимому спокойствию в отношении всей семьи Поповых. Пока он делал вид, что ничего не знает про интрижку своего друга с собственной младшей сестрой, в то время как она делала практически то же самое, ни их мать, ни отец находились в блаженном неведении. Только вот это не могло привести ни к чему хорошему. Ни Арс, ни Алиса не оставили ничего в прошлом, продолжая тянуть злость, обиду, чувства в настоящее, не видя будущего. И все-таки остановить этот паршивый спектакль не решался ни один из них. Наступал момент кульминации — на кухне в квартире Арсения, в то время как за стенкой его дочурка с открытым ртом смотрела мультики по телевизору. Мультики, которые прочили радость, любовь и счастливый конец, у которого всегда есть не менее счастливое продолжение. Арсений, как отец, готов был сделать всё, чтобы так и было, но у него был незакрытый гештальт — Алиса, у которой счастья не было. Он так и не нашел выхода из спутанного клубка чужих и своих ошибок, так как же он мог уберечь свою дочь от подобного исхода? — Видимо, раз он не позвонил, в Питере он ненадолго, — и Арсений понимал, как он труслив. — Видимо, — не уступила ему в глупости Алиса. Они снова замолчали. Арсений вспоминал, как узнал от Антона ту шокирующую новость — будто его друг любил Алису. Тогда его больше поражала мысль об их разнице в возрасте и вообще возможности подобного исхода событий. Спустя годы его убивала мысль, что Шастун любил его сестру той странной, по мнению Попова, любовью, когда продолжал тянуться своими ручонками к другой. И сколько бы он ни размышлял над этой ситуацией, так и не смог найти рационального решения. Пойти на примирение с Шастуном он не мог — он не ссорился с ним, он пытался вырвать его с корнем из своей жизни и Алисы. У Арсения все это не укладывалось в голове. Он смотрел на сестру и видел в ней повзрослевшую девушку, имеющую право знать всю правду и принимать свои решения. Но каждое решение имеет равную вероятность привести к победе и к ошибке, которых Арсений так не желал для Алисы. Поэтому и в который раз прикусил язык. — Я наверно пойду к себе, — вымолвила девушка, поднимаясь со стула. — Чем займешься? — Позлю маман. — То есть будешь ничего не делать? — Абсолютно верно. Анна Викторовна не любила Питер с его промозглой погодой, и поэтому не так удивительно, что оба её ребенка обожали этот город всей душой. — А я через три дня возвращаюсь в Москву, там Ксю останется с Кьярой, а я в Омск к отцу. Алиса задумчиво кивнула, не вдаваясь в смысл слов брата. У неё проносились в голове сценарии её возможной встречи с Антоном — благодаря Арсу ли, или судьбе. И концовку ни одного из них не могла уловить. — Тебя так потрясла встреча с Антоном? — Просто удивилась. — Вы разве не пересеклись на гейм-фесте в Воронеже? Рука Алисы застыла над дверной ручкой — в тоне брата была какая-то едва уловимая интонация, казавшаяся такой знакомой. — Видела его в программе, а что? — И даже не подошла поболтать? Как и сегодня? Поразительно. Арсений проводил свой классический «допрос младшей неразумной сестренки». И Алиса явно по нему не скучала. — Он мне не подружка, чтобы болтать с ним после «долгой разлуки», — эти кавычки дались Поповой тяжело. — А вот почему ты не бежишь к нему распростертыми объятьями — это странно. — У меня просто нет на это времени. — На друзей, которых давно не видел? Ты едешь встречать Серегу с аэропорта, когда он возвращается со своих курортов! — Что ты от меня хочешь? Мне позвонить и устроить встречу? Только кому она больше нужна? — не удержавшись, прошипел Арсений. Они стояли в прихожей, в тишине, прерываемой лишь экранными возгласами мультперсонажей. И реальность от этого чувствовалась намного острее — она была паршивой. Алиса пыталась сосредоточиться, глядя куда-то в сторону, но в мыслях впервые за долгое время фонила пустота. — И давно ты… давно ты в курсе? — В курсе чего, Алиса? — Вот только не надо сейчас притворяться идиотом! — вспыхнула девушка, наконец встретившись взглядом с Арсением. — Мы с Антоном… — Пожалуйста, не продолжай. Арсений знал. Всё это время Алиса сходила с ума, не зная, с кем могла поговорить, и брат молчал ей в ответ. Кто ему рассказал? И как давно? Неужели ему настолько стыдно за неё, за её чувства и поведение? Так сильно, как не было даже тогда, когда она приходила пьяная, несла полный бред, флиртовала с «крутыми» старшеклассниками? Осознавать это было кошмарно. Поэтому она просто вышла за дверь.