В детстве Алиса любила собирать паззлы: может, это и было довольно скучно, но зато со стопроцентной вероятностью заслуживало поощрение отца, так редко бывающего дома. Потом-то она поняла, что папа все равно гладил бы ее по головке, он ее действительно любил, и
заслуживать его любовь, как материнскую, не нужно было.
Алиса выросла, и теперь паззлы стали намного сложнее, чем тот самый, черный, однотонный, который она собрала лет в тринадцать. Теперь паззл складывался из мыслей и душ человеческих, непостижимых даже и самому владельцу. И довольно неожиданно, что важную деталь всей картины запрятал ее брат. Какие чувства он испытывал к Алисе, узнав правду о них с Шастуном? Не презирал ли он ее все эти годы? Не жалел ли? И собирался ли он
хоть когда-нибудь поговорить с ней о том, что не давало ей покоя? Что билось у нее под ребрами из-за любого напоминания – будь то знакомая одежда, прическа, даже аромат ветра, бьющего прямо в лицо?
Только дойдя до своей квартиры, Попова смогла выдохнуть. Все назойливые мысли она оставила за порогом, и уже заваривая чай, думала о своем открытии с легкой ухмылкой. У нее рвался наружу смех. Вышло нервно и совсем невесело. Потому что она совсем не представляла, что дает ей знание Арсения, ведь все ее страдания нельзя было перекладывать на его молчание. Скорее всего, ему было
неловко, а может и просто попахивало бредом. Хотя, судя по тому, как Арс в один миг разорвал общение с хорошим другом, «отношения» Алисы с Антоном были восприняты им с должной серьезностью.
В отличие от самого Шастуна.
И снова ей вспомнилось, если этот образ хоть когда-нибудь можно будет содрать с подкорки, его взгляд в саду, его улыбку на фото для поклонниц и даже выражение лица этих самых поклонниц –
как же они его обожали. И это они еще не проводили с ним прекрасное лето в загородном доме один на один…
Затирая до дыр это свежее воспоминание, Алиса все больше питалась надеждой, что смогла разглядеть в Антоне какой-то страх, неверие, удивление – и все при виде нее. Он ее узнал. Он ее
помнил вспомнил. И ни капли долбанной самоуверенности и ни намека на лучезарную выверенную улыбку. Хотелось бы Поповой точно знать, что он был выпотрошен так же, как и она, стоя на том гейм-фесте среди его ярых фанатов, среди волны обожания и любви, в которую и сама когда-то играла. А потом не успела сохраниться, и следующая карта была уже не о лавстори, а о том, как больно падать.
В тот вечер Алиса занималась тем, от чего бежала все эти пять лет – просматривала новости об Антоне Шастуне. Зашла в его инстаграм. Это был срыв. Срыв с диеты без любого упоминания любимого имени.
Она, конечно, не нашла ни одного фото с Кузнецовой. Но ведь это не было никакой победой – либо Шаст не афиширует свою личную жизнь, либо она у него теперь настолько бурная, что и Ира ему надоела. Алиса усмехнулась – если тогда она не смогла побороть даже одну Кузнецову, то куда ей теперь одолеть сотни обожательниц. Впрочем, Попова и сама не могла понять, зачем ей вся эта информация о Шастуне – уж не собирается ли она искать с ним встречи? Уж не хочет ли она снова оказаться накуренной, только теперь в собственной квартире, а то и в подворотнях Питера? На радость прессы Алисе жить совсем не улыбалось.
Поэтому она закрыла ноутбук и вытянулась на разобранной кровати, повернув голову к окну. Она понимала, что вряд ли быстро уснет – мысли-то продолжали крутиться вокруг одного и того же, их нельзя было захлопнуть как ноутбук, перед этим очистив всю историю поиска. Она просто вслушивалась в ночные звуки Петербурга и снова, как когда-то, надеялась, что все образуется.
Антон уже и не надеялся, что все образуется. Ну, может, шанс и был, но Алиса – она теперь не только в его мыслях, она с ним в одном городе, в котором, как оказалось, чертовски легко пересечься. И не одна. С маленькой девочкой.
Да не может быть. Алиса из его прошлого не была готова к детям, сама по-детски надувала губы и требовала к себе всецелого внимания.
Его Алиса была так юна,
его Алиса осталась где-то во флешбэках пятилетней давности.
Пятилетней.
- Нет, это бред какой-то, - вслух выдохнул Шастун и вскочил с кровати. От одной стены до другой ровно пятнадцать шагов, от кровати до двери всего лишь десять, от него до Алисы – целая пропасть. И какая она сейчас? Инстаграм закрыт, но девушка Макара каким-то чудом смогла стать ее подписчицей, да толку – Антону стало лишь понятно одно: Попова не была одной из тех, кто готов доверить соцсетям абсолютно всё. Честно говоря, ее инстаграм был больше похож на Википедию только с чуть более обработанными фото. Но и это Шастуна радовало, и знаете почему? Это давало возможность помечтать, что она так же одинока, как и он. Может, он и был эгоистичен, но и она сменила номер, закрыла социальные сети и никогда не пыталась с ним связаться, хотя он свой мобильный телефон оставил неизменным в надежде… на невероятное. Конечно, Антон дураком не был и понимал, что, возможно, Арс рассказал Алисе про его невероятную «помощь» в воссоединении «друга» с Ирой, и она могла понять всё совсем неправильно. В восемнадцать ей это простительно. А потом? Она никогда больше не пыталась проанализировать случившееся? Имя «Антон Шастун» перестало для нее что-то значить и рассмотрению не подлежало? И кто из них был одурачен?
Антон фыркнул – в ночной тишине это прозвучало вызывающе громко. Ему уже двадцать восемь.
«- Ну, и сколько же мне лет?
- Двадцать четыре. Капец ты старый».
А теперь он для нее, наверно, древний. Улыбка Шаста постепенно сникла от мысли, что нет больше Антона
для нее. Нет спроса. Никому не нужное предложение так и останется валяться на пыльных полках жизни.
Но ведь он, Антон Шастун, черт возьми добился того, о чем мечтал. Выпустил свою игру, начал зарабатывать «космические» по меркам воронежского парня суммы.
Странный довод, но именно поэтому, в приступе идиотской самоуверенности, он кликнул «добавить в друзья» под фотографией Алисы Поповой.
Наутро он всё также оставался в подписчиках.
Не потому что Алиса спокойно себе спала и еще не видела этой заявки. Не потому что Алиса банально не заходила в соц.сеть, потому что никто ей там и не писал уже сотни лет. А потому что блевала в туалете от оживившихся бабочек в животе.
Нет, правда. Её всю замутило при виде имени Антона, и она провела полночи в обнимку с унитазом, но, будем честны, ведь после ошеломляющего разговора с братом ей ничего не оставалось кроме как купить бутылку шампанского и пить. И, видимо, это было не лучшее шампанского, а вероятнее – не лучшее решение. Но оно такое не первое и, очевидно, не последнее, так что… похуй.
Рьяно водя щеткой по зубам, Алиса пустыми глазами вглядывалась в свое отражение и всё думала – а как поступить-то? Принять заявку – могло означать, что ей абсолютно плевать на друзей ВКонтакте, а с другой – что она ждала этой заявки.
Отправить в подписчики по ее логике могло трактоваться только так, будто она в обиде на Антона, будто он всё ещё в её мыслях. И второе решение, казалось бы, отвечало реальному положению вещей, но, блять… не выглядеть же в глазах Шастуна, которого явно по ошибке всё ещё не включили в список завидных женихов-богатеев, жалко?
В час дня, попивая кофе неподалеку от Летнего сада, на экране мобильного Антона высветилось уведомление:
«Ваша заявка принята»
Шастун отвёл взгляд в сторону, продолжая чересчур внимательно вглядываться в лица прохожих. Куда все так спешили в обед субботы? Какие дела заставляли этих людей ускорять шаг? О чем они с улыбкой или раздражением говорили по телефону?
Что ему теперь делать?
Отправив спонтанную заявку вчера ночью, в свете желтой настольной лампы, Шаст не думал наперед – ему виделось, что его проигнорируют, и у него будет плюс один повод поныть Позу или Макару, но всё пошло
как обычно по пизде.
Антон Шастун 13:22
Привет
А начинают ли так диалоги спустя долгий перерыв? Может, надо было написать «Здравствуй»? Или сразу спросить как дела? А может, следом пафосное «Скучала?». Шаст усмехнулся собственным мыслям – насколько же он глупо выглядел. И не крепла в нём никакая уверенность, и не было никакой цели этого общения, а в жизни – смысла, если бы он, черт возьми, хотя бы не попытался.
Ему хотелось бы знать, как отреагировала Алиса. Отложила ли она все свои дела? Удивилась ли? Или долго пыталась вспомнить, кто этот тип с забавной фамилией? А, может, так же, как и он, не могла взять себя в руки и судорожно выбирала ответ, который будет достаточно уместен?
Алиса Попова 13:35
Привет
Блять. А что дальше?
Антон Шастун 13:35
Как дела?
Это было тупо. Честно, Шаст сам от себя не ожидал.
Антон Шастун 13:35
Как жизнь? Что нового? (
ред.)
Ну, браво. Антон не знал, как он выглядел со стороны, но почему-то был уверен, что вся кофейня за его спиной замерла в ожидании и еле сдерживается, чтобы оглушительно не расхохотаться от его потуг. Он
пытался завязать разговор с девушкой. Как лет в шестнадцать. Только теперь по ту сторону переписки находилась не просто симпатичная одноклассница, которую он вечно стебал, а взрослая девица, с которой у них не задалось один раз – и кто сказал, что сейчас будет лучше?
Всё это время, пока Антон изнемогал от неловкости и неведения, Алиса сидела на полу, облокотившись на кровать, и крепко сжимала в руках смартфон. Когда экран погасал, она снова нажимала на кнопку блокировки и заново вчитывалась в уведомление. И, когда она решилась ответить на вопрос «как дела», диалог встретил ее другими вопросами, и на них уже мало было ответить «нормально, твои как».
Шастун интересовался «что нового». Ну, наверно, жизнь без тебя. Жизнь с ощущением глобальной наебки. Жизнь без вкуса. Блять, ему реально было интересно? С чего он вообще решил добавиться в друзья? Он думал о ней? Или просто вспомнил о той самой девчонке, с которой мутил воду лет пять назад, а теперь она ему повстречалась на улицах Питера? Забавно же? Охуеть как забавно.
Извращенная логика подсказывала, что ответить надо с достоинством – то есть с сарказмом. С шутеечкой. Чтобы создавалось впечатление, будто бы «ха, так забавно, что мы снова общаемся» вместо «пиздец, объясните, зачем мы сейчас общаемся».
И чем дольше Алиса рассматривала последнее сообщение от Антона, тем больше хотела ответить наездом и раздуть их диалог в новый сценарий для «Пусть говорят», но гордость держала её в каких-то рамках.
Алиса Попова 13:48
Всё хорошо, из нового – покрасилась в серый
А у тебя как?
Ноль креатива. Попытка держать себя в рамках осложнялась тем, что ещё не придумали, наверно, таких рамок, которые были бы универсальными для людей, когда-то много значащих друг для друга, а в один миг – оказавшихся порознь.
Поэтому и текст сообщений был абсолютно идиотским. Поэтому и пальцы сто раз тянулись к кнопке «изменить», но на что? Может, всё-таки начать выяснять отношения? Но Алисе почему-то хотелось видеть лицо Шастуна в тот момент, когда она выплюнет ему в лицо все заготовленные обвинительные фразы. Она представляла, что ему станет стыдно, он начнет извиняться. Это грело душу. Чуть-чуть. А в глубине души хотелось, чтобы он её просто обнял. И так крепко бы прижал ее голову к своему плечу, что и губами не пошевелить, только вдыхать запах его толстовки.
Была ли это любовь? Или настолько истерзанное временем чувство уже приняло форму совсем иного?
Антон Шастун хотел ответить, честно хотел: «Ничего нового, по-прежнему тебя люблю», но это в нем говорили все просмотренные мелодрамы, и писать такое в реальном времени вдруг стало неприлично. И как-то чересчур пафосно. «Кринжово», как говорили нынешние подростки. Наверно, Алиса тоже так может говорить? Для него она всё ещё подросток. Или уже молодая мать? Но он же спросил, что нового, и она лишь сказала, что покрасилась… как будто он и сам не заметил. Алиса как будто не хотела много говорить.
Антон Шастун 13:51
Тебе очень идет, я заметил
А я выпустил свою игру, над которой работал
«
когда мы еще были вместе» - это Шаст поспешно стер и заблокировал смартфон. У него в животе закрутился холодный узел, может, это от остывшего кофе, а может – от того, что разговор пиздец как не клеился. Он был больше похож на диалоги из разряда «привет, одноклассник/однокурсник», чем подходящий им двоим. У них ведь была история. Короткая, как и то лето, повлекшее за собой долгую зиму.
Шастун вышел из кофейни и закурил. Телефон в карманах его штанов не вибрировал, а он боялся проверить, так ли это. Пока он затягивался никотином, оставался шанс, что Алиса уже ответила ему хоть что-то, что могло бы дать Антону шанс.
А если бы она дала бы ему эту возможность? Смог ли он ей воспользоваться? Или, в конце концов, всё закончилось бы точно так же, как и тогда – откровенным провалом?
Вот и Алиса так думала. Может, у них уже был шанс, и он показал единственный выход – расставание. Ведь едва они сблизились, всё пошло наперекосяк, подарив несколько дней счастья и множество
лет абсолютной пустоты. И Попова была уверена, что страдала лишь она, а Шастун – точно так же только о себе.
И никто не догадывался, какую боль обоим приносит это лишенное эмоций общение.
Алиса Попова 14:00
Поздравляю
Фанатки чуть не сбили меня с ног
Когда ты вышел на сцену
Алиса Попова 14:01
Получается, твоя мечта исполнилась
Антон долго не отвечал. Алиса хотела уже удалить все сообщения, которые очевидно были с каким-то ревниво-завистническим подтекстом, но сдержалась, откинув телефон на не заправленную постель. Пусть он прочитает. Пусть не ответит. Она уже потом решит, что всё это значит.
Сейчас ей всё равно не понять, зачем Шастун завязал этот разговор. Неужели он пытался показать, что они всего лишь старые знакомые, неожиданно повстречавшиеся и просто не успевшие поболтать при встрече? Не может же он так…
У Алисы заурчало в животе. Даже эта банальная реакция организма вызвало воспоминание об Антоне: как они вместе готовили пасту с грибами, как она порезала палец и как Шаст, мило причитая, промывал ей порез и заклеивал пластырем. Она тогда состояла только из мурашек. И, помнится, думала «я в него влюбилась».
Странно, почему ее так удивляет, что Антон обманывал её, в конце концов вернувшись к Ире, когда она сама себя постоянно обманывала?
