отпускать тебя - мне недоступный скилл

      Антон прекрасно помнит, в какой момент стал жить под гнетом запрета. Всего лишь одного. В тот момент, когда с его губ слетело вспыльчивое: «Блять, Арс, ты всё утрируешь! Я люблю…», и ему не дали договорить. И слова, которые произнес его давний друг в трубку, навсегда лишили его спокойствия.       «Это я люблю. Люблю свою сестру и желаю ей только самого лучшего, Антон. И ты, к сожалению, не входишь в этот список. Ты же сам это знаешь, а иначе не метался бы меж двух огней, не игнорировал бы мои звонки целый день. Прощай».       И с тех пор Шаст не пытался пойти в обход Арсению, связаться с Алисой, доказав, что он, черт возьми, нужен ей, но… он всего лишь думал, что нужен. И когда ему действительно стоило быть рядом, он понесся к другой и, к сожалению, оглядываясь назад, Антон с горечью признавался себе — уезжая от Алисы к Ире, он точно не знал, в пользу кого будет его жестокий, абсолютно эгоистичный выбор.       Антон уж точно не был «лучшим» и даже «приемлемым» для Алисы Поповой. Он, взрослый лоб, заварил такую кашу, что иногда хватало лишь одного воспоминания об Алисе в ту последнюю их «встречу», что желание вновь связаться с ней — отбрасывалось в долгий-долгий ящик. Это он, Антон, был причиной той вакханалии, которая творилась в загородном доме Поповых в тот злополучный день. Это он, Антон, довел Алису до этой чертовой травки. Ведь она так верила в любовь. В любовь всеобъемлющую, всё исправляющую, стирающую все трудности с горизонта. Она в свои восемнадцать, блять, сделала тот выбор, который не смог без колебаний разрешить Шастун. Оно, конечно, молодо-зелено. У нее не было того жизненного опыта за плечами под ярлыками «привычка», «стабильность», «страх». У нее не было сомнений.       Зато теперь у Алисы Поповой был сокрушительный опыт. Первая любовь, разбившая сердце вдребезги — разве не романтично? Разве не так становятся теми невероятными девушками с глубоким внутренним миром, которые влюбляют в себя всех? Но, возможно, не способны полюбить сами.       Антон усмехнулся своим мыслям.       Он перечитал романов, напечатанных на серой бумаге, купленных в последнюю минуту перед вылетом в аэропорту. Алиса Попова — не герой тех самых страниц. Алиса Попова — реальный человек, который, кажется, завел собственную семью. У нее, возможно, уже есть дочь. А даже если это всё гребанное совпадение — Алиса Попова приняла его идиотскую заявку в друзья и общалась с ним, как ни в чем не бывало.       «Получается, твоя мечта исполнилась», написала она ему в последнем сообщении. Антон перечитывал их диалог столько раз, что разработал тысячи сценариев, как звучали слова Алисы в реальности и как — его. Глупо и абсолютно безрезультатно. И для этого бессмысленного диалога Шаст затолкал свой запрет куда подальше. Для этого пошел в обход Арсения, перед которым толком не смог извиниться. Хотя и составлял в голове кучу бесед с Поповым, но каждый раз его речи были не извиняющимися, а оправдательными. И Антону самому становилось тошно.       «Моя мечта ни хрена не исполнилась», — раз за разом печатал и стирал Шастун. Он не понимал, на кой ляд Алисе это знать? Звучало так, как будто он каким-то образом пытался в чем-то обвинить девушку, агрессивная попытка выбить жалость. Поэтому он так ничего и не ответил. Просто попытался продолжить функционировать так же, как и до этого диалога с Алисой — выкурил еще две сигареты, поужинал пиццей, заказанной в съемную квартирку с выходом на Невский проспект, молча поразглядывал потолок.       А на следующий день застал себя за просмотром всех возможных новостей с упоминанием Алисы Поповой. На ее личной странице ВКонтакте не было ничего интересного или того, чего Шаст мог не знать, и только днем, доедая остатки холодных корочек из-под вчерашней пиццы, наткнулся на отметку в соцсети. Некий «Андрей — твой личный креативщик» отметил Алису в своей сторис и поставил отметку кафе, где они вместе… что? Было не очень понятно, ведь на фотографии была лишь спина Поповой.       Да, попиздострадать можно и в кафешке.       Антон как будто со стороны взирал на свою ладонь, дергавшую за деревянную ручку двери. Его обдало ароматом кофе, корицы, приятного тепла, и взгляд Шастуна зацепился за приветливую улыбку бариста. Он действительно, блять, пришел по гребанной геолокации.       Для Алисы этот день мог стать одним из многих, и, как оказалось, лучше бы он таким и оставался — из ниоткуда взявшийся Пастухов отбил у нее последнее желание выходить из душной квартиры. Но, тем не менее, она вышла за кофе, повстречала этого сталкера и сейчас сидела с ним за одним столиком, уткнувшись в ноутбук. — Я думал, может, сходим в театр? — Сомневаюсь, что ты хорошо подумал, — Попова отчаянно делала вид, будто увлечена какими-то делами в ноутбуке, но ей просто не хотелось поддерживать зрительный контакт с Андреем. Непостижимым образом этот человек раз за разом появлялся рядом с ней, предлагал различные варианты досуга, что-то говорил, говорил и говорил, а Алиса в толк взять не могла — кто он такой. Зачем она ему. Иногда ей казалось, что Пастухову нравится ее властная мать, у которой при его виде обнажались в улыбке все тридцать два идеальных зуба. И о чем же Андрею разговаривать с Анной, кроме как не об Алисе?       Это довольно интересная теория. Но, в целом, Алиса думала, что Андрей просто не способен был выстроить новый сценарий своей жизни — и это еще со времен старшей школы. Он вбил себе в голову, что его предназначение — быть рядом с Алисой, жениться на ней, не быть идеальным мужем, но, по крайней мере, быть. У него нет сил на гордость, на новые хобби, на новый круг общения — ему, видимо, нравится эта объезженная колея, по которой он вертится вот уже который год. К тому же ему кажется, будто и Алиса не изменилась: всё так же воротит от него нос, «играется». — Брось, у тебя же все равно нет никаких планов. — В моих планах определенно нет и не было тебя, Андрей, — вздохнула Алиса, наконец, подняв на парня глаза. В поле зрения показалась знакомая высокая фигура, как будто немного растерянно замершая посреди кафе. Антон. Он смотрел в сторону барной стойки, абсолютно не двигаясь ей на встречу, и наконец огляделся вокруг. У Алисы сперло дыхание, казалось было абсолютно невозможным сделать знакомую комбинацию «вдох-выдох», потому что теперь между ней и Антоном была до кучи еще и абсолютно нелепая переписка в ВКонтакте. Алиса уже который раз пытался достучаться до собственного сознания: нет и не будет у нее еще одного шанса с Антоном, потому что никогда его и не было. Тогда — всего лишь ее глупые подростковые мечты, через призму которых она видела реальность. Сейчас — они оба проявляли вежливость. Дань тем временам, когда жили под одной крышей и, в общем-то, неплохо проводили время.       Шастун, наконец, занял столик в противоположном углу кафе и всё смотрел. Будто бы Алиса — восьмое чудо света. — Ты меня слышишь?       Нет. — Мне пора идти.       Андрей недоуменно поднял брови, наблюдая за сменой выражения лица Алисы. В самом начале их встречи оно как всегда выражало одну усталость, по его мнению, а-ля «ох, как я устала от этого внимания к своей персоне», затем сменилось привычной раздраженностью, а теперь — Пастухов не мог ее считать, если бы он не знал Попову, то подумал бы, что она чем-то обеспокоена.       Но Алиса никогда за время их знакомства ни о чем не беспокоилась. В основном она просто отыгрывает роль успокоившейся оторвы, повзрослевшей дочки богача. Пастухов попытался оглядеться, чтобы понять, в чем причина странностей в поведении Поповой, но так быстро проговорила: — Мне нужно собраться в театр.       Андрей не знал, что ему и думать. Алиса так быстро засобиралась, а потом вывела его из кафе, что единственное, что он мог сказать, было: — Я ближе к семи за тобой заеду.       Они стояли на выходе из кафе: Алиса смотрела куда-то вперед, мимо Пастухова, а ему почудилось, будто случился какой-то невероятный прорыв в их взаимоотношениях, но он так завяз в привычных «нет» Поповой, что не подготовил плана на случай утвердительного ответа. — Ага.       Алиса же знала, что никуда не пойдет. Просто хотелось поскорее избавиться от Пастухова. И на то была одна важная причина: он не должен был видеть Антона и, того хуже, узнать его. Узнать того самого парня, который подвозил Алису когда-то до школы, который вызывал волну шепотков в классе.       Она развернулась и направилась к своему дому, толком не осознавая, что происходит вокруг. Внутри собирался, скручивался какой-то комок, который обещал мучить ее ещё долгое время, если бы не знакомый голос позади. — Стой.       Негромко, но настойчиво позвал ее знакомый голос. Только слегка охрипший, верно, все пять лет Шастун продолжал курить. Алиса остановилась, словно вкопанная, не успев минуть последний поворот к своему подъезду. Как будто ей нужно было стоя поразмыслить над тем, как сменился тембр голоса другого человека.       Антон смотрел на неё устало, исподлобья, ничуть не запыхавшись, потому что ему, видимо, ничего не стоило на своих длиннющих ногах нагнать семенящую к дому девушку. Лет пять назад ему нравились джинсы в обтяжку и футболка более-менее в размер. Сейчас на нем были прямые штаны цвета хаки и огромная белая футболка. Да и волосы совсем чудно́ завивались, и браслетов с кольцами как будто бы стало меньше. Сколько они вот так молчат, что Алиса позволила себе такой пристальный осмотр? Минуту? Две? Вечность? — Привет, — глупо бросила Попова. — Что-то ты не очень приветливая была, буквально выбегая из кафе со своим женишком. — Ты думаешь, это мой жених? — совсем уж невпопад ухмыльнулась Алиса, вспоминая недоуменное выражение лица Андрея, услышавшего новую фразочку в их заезженной пьесе. — Я даже думаю, что у вас с ним уже дочь.       Это было сюрреалистично. Они, вдвоем, стоявшие на углу питерской улочки, и обсуждающие жениха и детей Алисы, которая эти пять лет чем только ни занималась, но точно уж не созданием гребанной семьи. Да и зачем ее было создавать, если у нее был Арсений с Ксюшей и Кьярой, её собственный отец? Нет, у Поповой не было пунктика «создать семью» в красивом ежедневнике, у нее абсолютно не было на это времени с учетом кучи различных занятий, нацеленных лишь на отсрочку мыслей об Антоне Шастуне.       Будь они в каком-нибудь турецком сериале, Алиса определенно бы зацепилась за невероятнейшие выдумки Шастуна и повернула бы всё так, чтобы он окончательно поверил в свои же бредни. Но ей всегда хотелось поменять этот сценарий, и почему бы не сделать это сейчас, показав, что в жизни, черт возьми, надо думать — особенно о последствиях сказанного. Ведь, соври она Антону сейчас, никто не знает, увидит Алиса его снова.       А ей очень хотелось до малейшей черточки изучить этого нового, на пять лет дольше выдержанного Шастуна. — Это полный бред, — наконец, разлепила пересохшие губы Алиса, чуть приподняв уголок губ. — Страшно представить, до чего тебя может довести мыслительный процесс. — Раньше я так думал о тебе.       Как же больно режет всё, что сказано о них в прошедшем времени. — А сейчас что думаешь? — Всё зависит от того, что ты будешь делать дальше.       Попова запрокинула голову, беззвучно рассмеявшись, и покачала головой, будто бы не верила во всё происходящее. Казалось просто невероятным, что они могли вести хоть какой-то диалог, встретившись спустя годы избегания. И Алиса начинала… привыкать. Что Антон может так запросто стоять напротив неё, засунув руки в карманы, и внимательно за ней наблюдать, со смесью затаенного страха, и понять бы Поповой, что всё это значит.       Когда Алиса просто развернулась и пошла вперед, Антон вздрогнул. Табун мурашек прошелся по хребту, заставляя поежиться. Она сейчас просто уйдет? Неужели всё, абсолютно всё безнадежно потеряно, и он опоздал со своими чертовыми осторожностями и запретами, воплотившими суровые слова Арсения? — Ты идешь?       Антон почувствовал, с каким усилием отрывались подошвы его кроссовок от асфальта. Казалось, он мог бы и врасти в него, не скажи Алиса еще хоть одного слова. Ведь был ли смысл двигаться куда-то дальше без единой, даже никогда бы не сбывшейся надежды, что была у него до этого момента?       Алиса впустила его в парадную, поднялась на третий этаж, даже не оборачиваясь на него. На самом деле у нее все еще не было ни одного здравого объяснения своим действиям: она вела себя так, будто за её спиной не стоял Антон Шастун. И только чуть подрагивающие руки, вставляющие ключ в замочную скважину, помогали отличать этот момент от всех предыдущих. — У тебя… миленько.       Нихрена не было милого в том бардаке, который остался после попыток Алисы вести светскую беседу с Антоном в мессенджере, но с другой стороны Шастун видел её комнату в летнем домике, так что… — Иногда мне настолько лень убираться, что я спускаюсь с ноутбуком в кафе и сижу там в надежде, что всё как-то само собой рассосется, — высказалась Попова. — В эту квартиру не вызываю клининг, стерильность убивает всю атмосферу.       Они зашли на кухню. Алиса зачем-то поставила чайник, не зная, как заполнить тишину, и, облокотившись на кухонный стол, повернула лицо к окну. — Так почему ты так подорвалась из кафе при виде меня? — Удивилась. — Моему появлению? — По-твоему это не должно меня удивлять? Все наши встречи, которые могли бы произойти за пять лет, вдруг скопились в одной неделе. Ты оказался в том же кафе, что и я, и мне надо поверить, будто это чистая случайность? — Нет, я нашел тебя по отметке в истории этого парня, Андрея, кажется.       Алиса закатила глаза. Антону стало немного легче от осознания, что, наверно, этот парень действительно ничего не значит для девушки. — Значит, искал меня?       «Уже довольно долгое время, и даже в других людях…», подумал Шастун. Он так привык только думать над тем, что скажет Алисе, что сейчас все слова превращались в банальщину еще до того, как срывались с губ. — А ты бы хотела этого?       Хотела ли Алиса, чтобы её искал Антон Шастун? Да она и мечтать об этом не могла. Всё, чем она только и занималась, что запрещала себе хотеть любую мелочь, связанную с этим долговязым гейм-разработчиком. — Просто забавно осознавать, что тебя вдруг «искали», когда сами же оставили.       Ну вот. Она это сказала. Вместила в одно предложение всю ту массу слов, которую проигрывала многие годы, словно пластинку на виниле черепной коробки. Вообще-то года четыре назад она приготовила ошеломительную речь — с громкими обвинениями, кулаками бьющимися об грудь, с восклицательными знаками после каждого долбанного слова. Года три назад её чуть-чуть подсократила. Затем запретила себе о ней думать.       Оказывается, можно выразить свои чувства более ёмко. Оказывается, это подействует на собеседника даже хуже, чем нескончаемый словесный поток. — Я не… я не оставлял тебя, — Антон сглотнул, запустив пальцы в челку, откидывая её назад. Новое привычное для него движение — Алиса смотрела во все глаза. Из-за этого у неё ушло больше времени на понимание смысла сказанного. — Это просто бред. Ты считаешь, что я оставил тебя?       Алиса от такого наглости просто оторопела. Так и осталась стоять, сжав кулаки, пытаясь угомонить возмущенный рой мыслей. — Ты сейчас серьезно, Шастун? — Алиса, мы оба знаем, что произошло в тот день. — Ну и, блять, что? — чуть ли не взвизгнула Попова, у которой нервы вытянулись в тончайшую струну. — Ты ушел к своей Ире! — Ты обкурилась!       Они сказали эти фразы одновременно и также умолкли. Алиса медленно подошла к стулу и осторожно присела — теперь с Антоном её разделяла узкая барная стойка. В последний раз, когда они были так близко, всё закончилось. Они перестали существовать. И у каждого из них, оказывается, было своё мнение на этот счёт. — Алиса, я… мне пришлось уйти, — Шастун глядел на неё исподлобья. — Ты была в ужасном состоянии, я был в шоке, твоя мать выгоняла меня, припоминая грешки молодости. А потом… — А ты не думал, почему я «обкурилась»? — перебила его девушка, стиснув ладони в замок. — Если тебя действительно волновало мое состояние, Антон, то почему ты не пришел на следующий день? Даже если ты сошелся с этой, мать её, Ирой, то почему ты даже не удосужился узнать как я? — Я не сходился с Ирой. — Ты был с ней в тот день! — воскликнула Алиса, хлопнув ладонями по столешнице. Вся та злость, таившаяся в ней, нашла выход. Ведь перед ней сидел тот, кому хватило наглости растоптать её гордость, исчезнуть, убить этих чёртовых бабочек в животе. И у него были оправдания. Все это долгое время, разделявшее их, он даже не понимал, что он оставил её. Это казалось невероятным. — Арс прислал мне ваше фото! Антон ты, блять, обнимал её! Эта фотка у меня вот здесь, до сих пор, — Алиса яростно ткнула указательным пальцем себе в висок. Шастун видел в её глазах застывшие слёзы и холодел изнутри с каждым брошенным словом. Все пролетевшие годы у него была чёткая картина того переломного дня, но теперь… она расходилась глубокими трещинами. — Я вижу, что нам многое надо друг другу сказать, — севшим голосом вымолвил он. Антон чувствовал, что в их откровениях видится не только избавление от тяготивших эмоций, но и сшитые новыми нитками воспоминания.       Молодые люди вздрогнули от звука закипевшего чайника.       Как только Шаст выключил плиту, Алиса смотрела на него уже без той алой пелены злобы, испугавшей и её, и Антона. Ей казалось, что она не кричала так с прошлой жизни. От вырвавшихся наружу чувств Попова смутно ощущала себя в собственном теле, словно была пустотой, и только горячие пальцы Антона, слегка сжавшие её, вернули в реальность.       И эта реальность уже не отдавала паршивым запахом одиночества.