отпускать тебя - мне недоступный скилл

      Алиса решила, что поступит достаточно мудро — будет отстреливать зайцев по одному. И ключевым элементом в ее запутанной схеме был, конечно же, Арсений. Потому что он знал достаточно много, чтобы закопать их с Антоном отношения так глубоко, что ни один член семьи не пришлет ей даже открытки на Новый год.       Но тут возникла проблема — Арс умотал в Питер и сообщил Ксюше, что сделал это намеренно, желая сократить социальные контакты на максимум. — Что за детский сад? — Алиса уже прикуривала вторую сигарету к вящему недовольству Ксюши, скромно попивающей зеленый чай. Наверно, в этот момент она очень жалела, что предложила остаться на веранде — она с трудом переносила сигаретный дым. Но на самом деле жена Арса больше размышляла о том, что и сама когда-то побывала в ситуации, когда казалось, будто каждый человек в ее окружении против счастья, любви и гармоничных, по ее мнению, отношений. Впрочем, к своей семье она не прислушивалась лет с шестнадцати, а родители Арсения не сильно к ней цеплялись — это, скорее, не являлось комплиментом, так как для матери Попова она была слишком сера и неприметна. Да и без проблем согласилась подписать брачный контракт. — Ты же его знаешь, он порой слишком эмоционально реагирует. — Да, и оказывается, что благодаря этому я пять лет думала, будто первая в моей жизни реальная любовь оставила меня откисать в парах травки и в нем же растворилась. — Я думаю, тебе не стоит разговаривать с Арсом с такой пассивной агрессией. Только хуже сделаешь. — А каким тоном я, по-твоему, должна с ним общаться? — Попробуй хотя бы чуть-чуть понять его мотивы, — посоветовала Ксюша, доставая купюры на чай. — Не стоит забывать годы любви и поддержки, которые Арс тебе дарил, из-за одного не совсем рационального решения. Не мне тебе припоминать твои косяки. — Ксень, — поморщилась Алиса, потирая пересохшие от недосыпа глаза, — я не то что бы… — Дай Арсу время. Ты выбрала путь — следуй по нему, если он увидит, что ты не отступаешь, то ему хватит ума уступить. Что, в принципе, он уже сделал при разговоре с Антоном. Так что не об Арсе тебе стоит беспокоиться. — Я просто впервые оказалась в ситуации, где мы с Арсом по разные стороны семейных баррикад. — Этого было не избежать. — А ты фаталистка.       Ксюша только хмыкнула и, попрощавшись взмахом ладони, направилась пешком домой. В опустевшую без Арсения квартиру — сколько же в ней терпения, что она согласилась на встречу с Алисой, проблемы с которой и вырвали мужа из ее объятий. Попова, зажав сигаретный фильтр между губ, принялась искать номер отца в телефоне. На самом деле, его контакт был закреплен в избранном, но Алиса впервые очень противилась этому звонку.       Вообще, разговор об Антоне, конечно, выходил за рамки телефонных, но выхода не было — Сергей снова был в командировке, и вернуться обещал только через три недели. Такую фору Алиса матери давать не собиралась. Та уже могла позвонить отцу и такое наговорить про Шаста, что он и слушать дочь не захочет. Уж очень он желает для нее лучшего. И порой его взгляды пересекаются с материнскими. — Алло, дочь? Что-то случилось? — Привет, пап, — Попова вскочила с плетеного стульчика, решив, что ей необходимо прогуляться. — Да ничего такого. Есть время? — Для тебя — всегда, дорогая. Рассказывай, что там.       Дурацкая ситуация. Так вот можно описать весь жизненный путь Алисы. — Короче, у меня молодой человек появился.       Отец чуть подвис на другом конце провода. Честно говоря, он не так ожидал услышать такую долгожданную новость — для него не было секретом, как Алисе было тяжело в одиночестве, какой она была последние годы замкнувшейся, но все равно было неожиданно слышать подобное признание. Не знаешь, что и отвечать-то на такое. — Я очень рад. Где познакомились? — Вот об этом я и хотела поговорить…       Алиса про себя уже давно набросала разговор с отцом, но обличая свои задумки в слова, все больше понимала, как нелепо звучит. Она рассказывала с самого начала — как Антон поселился с ней в летнем домике, как они по-дружески проводили время вместе, как он поддерживал ее в трудные моменты, как благодаря ему выдержала эту жуткую ссылку загород и как… неудачно покурила травки, спрятанной задолго до того, как Шаст в принципе появился на горизонте. На этом Алиса постаралась сделать особенный акцент — она чертовски опасалось того, что отец решит все беды связать с Антоном, взрослым парнем, взявшимся практически из ниоткуда. — Правильно ли я понял, что ты решила скурить косяк просто так? И что взялся он у тебя сам собой. И что это никак не связано с другом Арсения, которого я смутно, но помню — они вместе в студенческие годы баловались совсем не тем, чем можно гордиться.       Если у Поповой и оставалась хоть малейшая надежда, что Сергей никак не свяжет университетского друга Арсения с ее Антоном. У ее брата было довольно много друзей, и почему ее родители помнят только Шастуна и его ошибки юности, которые наравне с ним совершал и их сынок. Не стал же он этого менее успешен сейчас. — Ты все правильно понял. И тебе, и маман я буду объяснять хоть в тысячный раз — это была моя заначка. Антон никогда бы не позволил себе что-то мне продать, да и с юности он таким больше не занимался. Как и Арсений. — Но зачем ты вообще решила устроить такой перформанс? До появления этого Антона ты как-то прожила в доме без приключений два месяца. Если ты пытаешься его покрывать, то этого делать не стоит — если ему хочется повторять ошибки юности сейчас, то он продолжит, Алиса, и ничего хорошего из вашего союза не выйдет. Может, тебя сейчас привлекает в нем именно его «дерзость», но я думал, что мы уже переросли это.       Мы переросли. Забавно. Переросли мы, а заперта в загородном доме на целое лето была только она. К концу августа она без компании Шаста, скорее всего, сторчалась бы, и это не записалось бы в воспитательную программу Поповых. — Слушай, пап, я говорю тебе правду. Попробовал бы ты просидеть все летние каникулы в доме, на несколько километров от которого не встретишь ни единого сверстника. От скуки и не то стал бы делать. Шаст хоть как-то скрашивал эту ссылку. И я рада, что мы встретились теперь. Он хороший парень. И прекрасно понимал меня, что тогда — не обращаясь со мной как со взбалмошным подростком, что сейчас. Я тебе вообще звоню, чтобы ты услышал мою версию событий раньше маман. Она скорее всего наговорит тебе кучу возведенной в квадрат ерунды, в которую искренне верит. И Антона она не переносит только из-за его ошибок молодости, думая, что если она в своей жизни не смогла ничего в себе поменять, то и другие — тоже не могут. — И когда ты полюбила его?       К такому вопросу Алиса вообще-то не готовила ответ. Было странно слышать этот вопрос из уст отца, который всегда старательно избегал с ней разговора о чувствах. — Тебе точную дату и время? — усмехнулась Попова, нащупывая в кармане брюк зажигалку и сжимая ее в кулаке. — Просто пытаюсь окончательно разобраться. Слабо верится, что моя дочь решила позвонить мне по такому вопросу ради парня, которого она встретила спустя огромный промежуток времени лишь месяц назад. И сразу чувства? Последние годы я наблюдал за твоим существованием — ты была в апатии, прострации, в состоянии безразличия к всему. И тут вдруг — «папа, я люблю его, хочу защитить его от клеветы матери». — Не понимаю, зачем тебе мой ответ, если ты, кажется, и сам его знаешь. — Хотелось бы обладать фактами, а не домыслами. — В таком случае вот тебе факт: да, я влюбилась в Шастуна еще тогда. Я была бы действительно потеряна для общества, если бы не почувствовала ничего к такому трудолюбивому и доброму парню. Я бы хотела, чтобы вы с маман увидели его таким, каким его знаю я. Но, видимо, мои чувства для вас — пустое сотрясание воздуха, во мне вы до сих пор видите неразумного подростка. — Это совсем не так, — мягко возразил Сергей. — А что же твой Антон?       У Алисы внутри сжалась пружина ребер, мешая сделать необходимый глоток воздуха. Она уже давно знала, что отвечать. Но почему-то в решающий момент язык на секунду онемел. — Не дал мне ни единого шанса.       Это, в сущности, было правдой. Попова тогда не питала ни единой надеждой — все казалось таким эфемерным, и в конце концов действительно быстро растворилось в дыму. — Что ж, — Алиса как будто вживую видела, как отец устало потер ладонью прикрытые веки, — если счастлива ты — буду счастлив я. — Это как будто просто ответ, который я бы хотела услышать. — А что не так? — Не слишком ощущается твое счастье. Помнится, ты искренне желал мне, чтобы я нашла свою пару. А что изменилось теперь? — Алиса, ты требуешь от меня прыжков до потолка от радости, но, будем объективны, я еще и в глаза не видел твоего Антона, а уже получаю от тебя предупредительный звонок, как будто заранее оправдывающий этого молодого человека в моих глазах. Я за тебя искренне рад. Остальное обсудим при встрече. На семейном ужине.       Охуенная перспектива. Этот семейный ужин лучше оставить без ножей под рукой. У Алисы такое предчувствие. Все равно разрезать непримиримое напряжение за столом будет невозможно никаким острием. — Окей, пап, хорошего дня. — И тебе хорошего дня, дочь, — отец был очень мягок с ней. Он не был зол, раздражен или чересчур предубежденно настроен против Антона, но, конечно, Алиса чуяла подвох. Всю жизнь желая одобрения и поддержки двух людей — сейчас она окончательно проигралась. Ей хотелось всего и сразу — она умела либо качественно, по полной, страдать; либо окрыленно порхать от счастья. Да, тяжело так жить.       Попова хотела снова закурить, но решила не поддаваться пагубным соблазнам. Поэтому купила домой бутылку виски. На всякий случай.       Антон уже пришел домой, оккупировав кресло на балконе в компании ноутбука. На столике стоял остывший кофе, и Алиса мало понимала, зачем вообще в такую жару варить кофе. — Как прошла встреча с Ксюшей? — Предсказуемо.       Шастун отложил ноутбук и подошел к распластавшемуся по дивану девичьему телу. Легкая ткань коричневой рубашки слегка задралась, обнажая кусочек бледной талии с уже знакомой и облюбованной родинкой сбоку. Антон провел пальцами от ее талии к лопаткам и, приподняв девушку, уложил голову к себе на колени. На лице Алисы явственно читался напряженный ход мыслей, но Шаст лишь молча запустил пальцы в чуть слипшиеся от жары волосы, массируя кожу головы. — Я отцу позвонила. — И как? — Нормально. С нетерпением ждет семейного ужина. — Полагаю, Анне Викторовне лучше не дарить розы. Чтобы не так больно было получать по лицу букетом. — А я подумала про то, что нужно будет запрятать подальше ножи. — Я рад влиться в вашу невероятно дружную семью.       Алиса даже выдавила из себя смешок. В присутствии Антона все ее проблемы начинали потихоньку бледнеть, будто она снова вспоминала, ради чего проходит все эти неловкие объяснения с семьей. Трудно представить, чтобы она познакомила хоть какого-то ухажера со своими родственниками, иначе бы семейные ужины надо было устраивать слишком часто — по причине непостоянства Алисиной натуры.       Попова приподнялась на локтях, чтобы несмело ткнуться в губы напротив, словно все еще ожидала отказа. Но Антон вовсе не идиот. Он по-хозяйски устроил ладонь на девичьем затылке и притянул ближе, целуя глубоко, страстно, до жжения в легких от нехватки кислорода. Губы Алисы горчили от никотина, и это — вовсе не отталкивало, скорее было неплохим индикатором ее душевного состояния. Сегодня она явно сильно нервничала. И Шаст с радостью бы развеял все ее сомнения, но разбираться с этим могла только Алиса. Это был ее выбор. Антон ничего не терял, выбирая Алису. Антон выигрывал во всем, пока Попова пыталась сделать его новым кусочком мозаики ее и без того не самой многолюдной гравюры жизни. — Посмотрим фильм? — А может лучше ютуб?       Непонятно, что случилось, но почему-то лет пять назад они в секунду выбирали фильм для просмотра — теперь же, опытным путем установили, каким жестоким бывает выбор. Антон ненавидел ужастики, триллеры, мистику. Алиса не была в восторге от мелодрам и банальных ромкомов, хотя у Шастуна была однозначная позиция на этот счет — она просто прикидывалась, словно любовь к ромкомам могла сделать ее более ранимой в глазах общественности. Подросток-Алиса могла смотреть всё, но и тут Попова тоже имела свое мнение — тогда она скорее подстраивалась под партнеров, пытаясь быть не лучше, а такой, какой хотели бы ее видеть. — В чем собираешься идти на свадьбу?       Алиса, подцепив кусок пиццы из коробки, которую Шаст как будто специально придвигал ближе к себе, ненадолго задумалась. С этими семейными драмами у нее немного выпало из головы, что скоро им предстоит утирать слезы на свадебной церемонии лучшего друга Антона. — А какой там цвет? — В смысле? — Цветовая гамма свадьбы, Шастун, — как само собой разумеющееся пояснила Алиса, но выражение лица парня напротив продолжало выражать недоумение. — Серьезно? — Лис, у меня есть черные брюки и рубашка — я собран. — А на меня значит похер? Я и так иду в твою компанию, а ты мне предлагаешь еще и идти непонятно в чем, чтобы потом невеста просила фотографа замазать или обрезать меня на снимках! — Ты драматизируешь. — Шаст… — Я спрошу, хорошо! Но учти, что Макар наверняка и сама не знает. — А приглашение-то тебе вручили? — Да, — воодушевился Антон, — сейчас поищу.       Алиса хотела начать загребать свои проблемы с самой наименее ее волнующей — образ на свадьбу. Не поймите неправильно, Поповой действительно было важно прийти на торжество так, чтобы ее потом не вспоминали родственники с извиняющейся полуулыбкой, а молодожены — с вьетнамскими флешебэками. И если раньше такое могло произойти, только если Алиса решила бы покупаться в речке, на которой должны были романтично поплавать жених и невеста, то теперь — достаточно не соблюсти дресс-код.       Но платье Алиса могла купить часа за три, принимая во внимание перерыв на обед на фуд-корте, а вот семейную драму, наверно, придется расхлебывать много дольше. Если бы шестнадцатилетней Поповой рассказали бы, что в будущем родственники не будут одобрять ее отношения — она бы и не удивилась. Только есть нюанс: портрет своего суженого она составила бы прямо противоположный портрету Антона Шастуна. На ум бы пришел скорее Кирилл, который неумело изменял с ней своей девушке. Даже Пастухова Алиса могла бы представить — она тогда и не знала, что этот дурень повернется на ней одобрении её матери.       Глядя, как Антон суетился в поисках заветного конверта, как пришептывает какие-то ругательства под нос, как останавливается посредине комнат в попытках что-то вспомнить, Алиса уходила в какой-то медитативный транс. Просто присутствие Шаста в квартире, даже порой безмолвное, когда они оба погружались в работу — это спасало от роя гулко бьющихся об черепную коробку мыслей. Пока Попова жила одна — она постоянно включала себе что-то на фоне, она буквально засыпала и просыпалась под подкасты, шоу, фильмы и сериалы. Если спросите — что смотрела, слушала, узнала — Алиса не сможет ответить. Она была слишком сосредоточена на заглушении внутреннего голоса, с педантичностью выстраивающего не самые приятные сцены будущего.       Но теперь она не одна. И думать об Антоне — спокойно, легко. — Спасибо, — по недоумевающему взору Шаста Алиса поняла, что протягивал он ей приглашение уже давно. — Зеленый — красивый цвет. Куплю тебе зеленую бабочку. — Пожалуйста, нет, — по-детски надул губы Антон, страдальчески откидывая голову на спинку дивана. — Она будет меня душить. — Я вроде бы не петлю предложила. — Это одно и то же. У меня было три выпускных. И каждый раз мама уверяла меня, что бабочка — это неебически красиво и совсем не ощущаемо. Так вот, в четвертый раз я на этой не куплюсь.       Алиса коротко рассмеялась, молча покачав головой. Без бабочки так без бабочки. Вообще все равно. Лишь бы они пришли под руку на эту свадьбу, Шаст был рядом, и приятели у него были к ней более-менее дружелюбны. Не хватало еще, чтобы окружение Антона капали на них ядом — иначе Алиса реально поверит, что они попали в дешевую мелодраму производства бразильско-индийской киностудии.