Своя сторона

Выходящие из ворот маленькой церкви прихожане удивлённо останавливались, во все глаза разглядывая странную конструкцию, остановившуюся рядом с забором. Неказистое нечто напоминало трёхколёсный велосипед, возомнивший себя автомобилем. По крайней мере, округлый кузов, окрашенный в ярко-голубой цвет, определённо позволял отнести этот самоходный транспорт именно к нему. На этом сходство заканчивалось. Пока зрители рассматривали чудаковатую машину, задняя дверца распахнулась, и на тротуар выбралась молодая девушка в длинном платье цвета малахита. Чёрные волосы и очень смуглый цвет кожи выдавал в ней иностранку, а старомодный фасон её одежды – незаурядную личность, не боящуюся косых взглядов и склонную к эпатажу. Следом за ней из салона появился мальчишка лет двенадцати на вид, чья вихрастая светлая макушка доставала невысокой спутнице почти до подбородка. В отличие от своей спутницы, одет он был, как и любой подросток его лет, даже, пожалуй, более строго и опрятно. И лишь легко складывающиеся в улыбку губы и хитрый прищур светлых глаз позволял предположить, что далеко не всегда он ведёт себя как ребёнок, которым родители хвастаются перед соседями. Странная пара не похожа была ни на мать с сыном (пожалуй, разница между ними двумя едва ли составляла десяток лет), ни на сестру с братом, и у собравшихся возле ворот церкви пожилых сплетниц хищно загорелись глаза: здесь наверняка была какая-то тайна. Возможно даже, драматическая семейная история. …Девушка с мальчиком, впрочем, на любопытные взгляды не обратили ни малейшего внимания. Не сговариваясь, они вошли в украшенные черепами ворота и уверенным шагом направились к церкви. Внутри, однако, все-таки случилась короткая заминка: пока мальчишка, крутя головой, с любопытством рассматривал витражи, девушка замерла и неуверенно принялась оглядываться, явно пытаясь кого-то найти. Миг спустя лицо её просветлело, и она, вскинув голову, решительно направилась к занятому чем-то за алтарём старичку в пасторском воротничке. - Отец Уильям?.. – с некоторым сомнением окликнула она. Священник поднял голову, выжидательно глядя на неё, и девушка уже увереннее продолжила, - Мне нужны Кроули и Азирафаэль. Вас должны были предупредить о нашем визите. Вы не могли бы… - Ах, да, - старик улыбнулся, - Юная леди с церковным именем. Я ждал вас. А тот молодой человек, я так понимаю, Адам? - Здравствуйте, - ничуть не стесняясь, откликнулся мальчишка, подходя поближе. И улыбнулся своей открытой улыбкой. - Здравствуй, - кивнул пастор. Указал взглядом на стрельчатое окно, продемонстрировав отличную внимательность, которую трудно было заподозрить в столь пожилом человеке, - Тебе нравятся витражи? - Да, очень красиво, - оживился Адам. – Я читал про средневековые окна, это просто здорово! Это как в Нотр-Даме, только не круглые. Хорошо, что они не разбились при пожаре, правда? У нас в Тадфилде таких нет. Я думаю, это потому, что у нас очень маленькая церковь. А ваши окна очень древние, да? Они мне очень нравятся. Он вдруг прищурился; в глазах мелькнула хитринка, лучше всяких слов говорящая всем, кто близко знал его: Адам задумал шутку. Он махнул рукой на одно из окон: - Особенно вот это.* Священник, неожиданно, негромко рассмеялся. Анафема проследила взглядом за рукой Адама – и поперхнулась. …Витраж действительно был хорош. На витраже был изображён святой Георгий в сверкающих латах. И извивающийся алый дракон, поражаемый копьём. И синее небо над ними. Художник был настоящим мастером: дробящиеся в цветном стекле лучи света позволяли разглядеть и чешую на теле крылатого змея, и складки на белом одеянии святого, и его умиротворённое, вопреки всем канонам лишённое даже намёка на праведный гнев лицо. - Как думаешь, Кроули понравилось бы? – невинно глядя на Анафему смеющимися глазами, спросил Адам. Девушка покачала головой. И тоже улыбнулась. - Полагаю, он был бы в восторге, - иронично откликнулась она, бросив ещё один взгляд на окно. Поколебалась и, не удержавшись, с подозрением пробормотала себе под нос: - И я не удивлюсь, если к созданию эскизов этой картины приложил руку один наглый тип в Бентли… И покосилась на вновь тихо рассмеявшегося пастора. - Этим витражам всего полсотни лет, - чему-то улыбаясь, возразил старик. – После войны церковь восстанавливали почти с нуля, на деньги прихожан. Кропотливо и очень бережно. Старых эскизов сохранилось немало, так что да, ты почти прав, Адам – эти витражи – прямые наследники тех, что создавались ещё в средние века… За исключением нескольких геральдических изменений. Копьё, впрочем, гораздо лучше смотрится на фоне чешуи Змея, чем в его глотке… И старик, усмехнувшись, взглянул прямо в глаза напрягшейся Анафеме. - Я знаю, кого укрываю в своём приходе, - негромко произнёс он, отвечая на невысказанный вопрос. – И сделаю всё, от меня зависящее, чтобы… - он бросил короткий взгляд на витраж, - эти двое остались невредимыми. Глаза девушки, казалось, вот-вот станут совершенно круглыми. На лице её на несколько секунд отразилось не удивление даже – настоящее, искреннее, неподдельное изумление. Она приоткрыла было рот – то ли хотела было что-то спросить, то ли просто не могла прийти в себя от осознания того, _что_ только что сказал священник. Сдавленное фырканье Адама заставило её опомниться и поспешно сжать губы. Мальчик изо всех сил старался сдерживать смех, но прыгающие в глазах бесенята лучше всяких слов говорили, что его происходящее в высшей степени забавляет. А старый пастор уже направился к выходу, жестом поманив гостей за собой. - Идёмте, вас ждут. Проходя мимо Адама, который всё ещё медлил, разглядывая Георгия Победоносца, Анафема шепнула ему с укоризной: - Мог бы заранее сказать мне, что священник в курсе, раз знал это! - А я не знал, - легкомысленно откликнулся мальчишка. И, поймав возмущённый взгляд девушки, широко улыбнулся. – Ну, так же даже лучше, разве нет?.. *** Дверь в квартиру Азирафаэля и Кроули открылась почти сразу же, стоило пастору негромко постучать. На пороге стоял Азирафаэль, чем-то смущённый и, кажется, расстроенный. Увидев гостей, он тут же засиял обычной своей улыбкой и, рассыпаясь одновременно в приветствиях, комплементах Анафеме и вопросах о здоровье Адама, посторонился, пропуская их внутрь. Уильям приглашение не принял. Покачал головой, улыбнулся и, извинившись, поспешил обратно в церковь. Дела у него, разумеется, были. А в первую очередь – было чувство такта. И понимание, что, при всей симпатии и благодарности Азирафаэля к нему самому, на этой встрече старых друзей он будет лишним. Не говоря уж о том, что после ночного разговора Кроули вряд ли будет приятно вновь видеть его. …Сам Кроули, к слову, пропустил все приветствия, и высунулся из спальни лишь после третьего, особенно укоризненного, окрика Азирафаэля. - Првт, - хмуро буркнул он, неохотно кивая присутствующим. И, запрыгнув на подоконник, нахохлился там сердитой замёрзшей птицей. Анафема удивлённо взглянула на Азирафаэля. Тот только руками развёл. - По-моему, я его обидел, - сокрушённо прошептал он девушке, виновато косясь на притворяющегося глухим демона. – Представляешь, дорогая моя, он усыпил меня и, пока я не мог возражать, взялся за лечение моих крыльев! В освящённом месте, где он даже не может толком восстановить силы! - Идиот, - таким же шёпотом фыркнула Анафема. Потом посерьёзнела. – Получилось? Азирафаэль замялся. - Ну… - Нихрена не получилось, - со злобой откликнулся с подоконника Кроули. – Жаль, что эту сволочь Хастура нельзя убить ещё раз десять… Адам, что там с твоими потусторонними талантами? Поможешь? Мальчик, до этого с интересом разглядывающий комнату, с готовностью обернулся. Кивнул, открыто улыбнулся. - Да, Анафема мне говорила. Я не очень понимаю, что надо делать, но попробую. Мне сейчас не всё удаётся, но мамину руку я недавно вылечил, когда она упала с лестницы. Наверное, должно получиться. В этот момент отмер Азирафаэль, который от бестактности друга буквально онемел. - Кроули! – возмущённо воскликнул он, - Это невежливо! Ты мог бы сначала поздороваться, дорогой мой! И начинать разговор с просьб крайне неприлично, я только собрался предложить нашим гостям чай, а ты! - Пффф, ангел, уймись, - раздражённо откликнулся демон. Он резко щёлкнул пальцами, и письменный стол в один момент превратился в обеденный – со скатертью в так любимую ангелом клетку и ажурной плетёной бахромой, только… насыщенно чёрного цвета. Второй щелчок – и рядом появился длинный кожаный диван такого же оттенка. - Чай придумывай сам, - недовольно бросил он немо открывающему и закрывающему рот Азирафаэлю. Покосился на давящуюся смехом Анафему. – Что? - Серьёзно? Вот это готическое нечто ты считаешь обеденным столом? Какой ужас… - Клетка – это стильно, - мрачно пробурчал Кроули, явно передразнивая Азирафаэля. И, оскорблённо сложив руки на груди, вновь отвернулся к окну. - Ты неисправим, мой дорогой… - тяжело вздохнул Азирафаэль. И, вежливо улыбнувшись, указал гостям на стол. - А мне нравится, - безмятежно озвучил Адам, забираясь на диван и с интересом разглядывая узор на бахроме. – А ещё мама передала печенье, сказала, что раз мы идём в гости, то с пустыми руками неприлично. - Да? О… Очень хорошо, мой дорогой, боюсь, я немного не подумал об угощении… Не знаю, стоит ли тебе есть наколдованную пищу… Но я сейчас посмотрю, у нас должно было остаться что-то из подарков отца Уильяма! Скатерть тем временем, словно надеясь, что Кроули ничего не заметит, медленно меняла свой цвет на тёмно-кремовый.