Своя сторона

Кроули вылетел в молельный зал и торопливо закрутил головой, пытаясь отыскать взглядом Азирафаэля. Запнулся растерянно, останавливаясь на месте. Молельный зал был пуст. Абсолютно. Если Азирафаэль сюда и приходил – то уже давно ушёл. Куда-то. Куда угодно. Кроме их комнаты. Кроули продрало ознобом, когда он запоздало осознал, что ангел в этот момент может быть где угодно, что в том состоянии, в котором он вышел из их квартирки, он мог убрести чёрт знает куда… да нет, даже чёрт не знает куда! Он сдавленно зашипел, в непроизвольном движении поджимая буквально горящую ногу. Вздрогнул, выпадая из своего панического ступора и ещё раз, уже куда более рассудительным взглядом, осматривая церковь. И, лишь теперь вспомнив, где он находится, в голос выругался. Жгучая, быстро нарастающая боль выкручивала ноги, и лишь накрывший его ужас, здорово похожий на шоковое состояние у людей, помешал ощутить её сразу. Нелепо приплясывая, он развернулся и бегом рванул прочь из переполненного благодатью места. В голове билась, не стихая, одна-единственная, полная беспомощности и нарастающей паники мысль: «Куда мог уйти Азирафаэль»?! Выскочив из молельного зала, Кроули с тихим стоном привалился к стене и, с трудом сдерживая желание содрать с себя бесполезные туфли и проверить, осталось ли на ногах хоть немного кожи, зажмурился. Медленно, медитативно выдохнул. Ему нужно было успокоиться, прекратить паниковать и подумать. Он понимал это. Но выполнить эту, совершенно тривиальную, на первый взгляд, задачу оказалось неожиданно трудно. Прошла, должно быть, целая минута, прежде чем Кроули сумел навести в гулко колотящихся о череп мыслях какое-то подобие порядка. И тут же с облегчением понял, что всё совсем просто. Куда мог пойти Азирафаэль в церкви, пусть даже находясь в полном душевном раздрае? Если не к наполненным благодатью иконам, то, значит, туда, где никто не потревожит его и не помешает предаваться скорби и размышлениям. На кладбище. Издав тихий, обречённый стон, Кроули встряхнул головой и нехотя отлепился от стены. Чёртово кладбище, чёртово идиотское освящённое кладбище… Мелькнула было трусливая мысль: «может, не стоит его искать?». И впрямь, если Азирафаэль ушёл, значит, он хотел уединения. Вряд ли он будет в восторге, что кто-то его потревожил. Особенно – с болезненным уколом в груди осознал Кроули – что его потревожил тот, от кого он и бежал, не желая находиться рядом с существом, убившим когда-то его друга. Кроули закусил губу. Сильнее, ещё сильнее – так, чтобы несильная, но острая боль, совсем не похожая на ту, что вгрызалась сейчас в сердце, хоть на миг отвлекла от невыносимых, жестоких в своей правдивости мыслей. Через силу сглотнул. А потом, неуверенно оглянувшись на дверь, ведущую в их временное убежище, с тяжёлым вздохом поплёлся к выходу. Азирафаэль может сердиться на то, что он припёрся и вновь напомнил ему о потере. Но пусть делает это там, где он сможет защитить его от Гавриила или ещё от кого-нибудь из надменной пернатой братии, если та вдруг решит нарушить право азилума и заявится за ангелом. *** С натугой подняв штору, отец Уильям отбросил её в сторону и, поддержав выпутывающегося из тяжёлой ткани ангела, с лёгким беспокойством окинул его взглядом. - Ты не пострадал, Азирафаэль? - Нет… Нет, конечно, что со мной может случится… - сконфуженно выдохнул тот. Окинул взглядом созданный им разгром, и лицо его виновато вытянулось. – Уильям, мне так жаль, я… Старик остановил его одним решительным жестом. - Успокойся, Азирафаэль. Это всего лишь штора, Колин поможет мне повесить её, если будет лишнее время. А если нет – попрошу кого-нибудь из служек. Не трать время на неважную ерунду. Ты помнишь, что я сказал тебе перед тем, как ты упал? Азирафаэль нервно поджал губы. - Что Кроули может стать ангелом, - тихо откликнулся он. – Вы всё-таки верите, что это возможно? Пастор помедлил, явно не зная, как лучше ответить. - Я не отрицаю такой возможности, - подумав, обтекаемо произнёс он наконец. – Более того, я почти уверен, что именно это сейчас с Кроули и происходит. В первую нашу встречу я сказал ему, что верю в искупление для всех Божьих созданий. Это был порыв, но сейчас, обдумывая всё, что я узнал о вашем бегстве из Ада и всё, что видел сам, я убеждён, что именно на этот путь вступил Кроули. Он тяжело вздохнул и, отвернувшись, вновь склонился над полупустой сумкой. Бросил тихо, не глядя на застывшего, боящегося даже шелохнуться, чтобы чего-то не расслышать, ангела: - Боюсь, что это будет непростой путь, Азирафаэль. Не знаю, что за испытания его ждут. И не знаю, сможет ли он получит белые крылья, или погибнет, так и не добившись прощения. Но одно могу сказать тебе уже сейчас: в одиночку ему этот путь не пройти. Ангел с трудом отвёл от него взгляд. Сцепил в замок дрожащие руки. - Он не будет один, - тихо, твёрдо пообещал он. Пастор кивнул. И умолк, обдумывая что-то. А после долгой паузы медленно, с осторожностью человека, идущего по минному полю, проговорил задумчиво: - Как ты думаешь, Азирафаэль, в чём разница между тобой и Люцифером? Осёкся, поймав изумлённый и почти оскорблённый взгляд, и со смущённой улыбкой поспешно покачал головой. - Нет, конечно, это плохой пример. Тогда… Между тобой и Кроули? Ангел глубоко вздохнул. С неловкостью отвернулся, устыдившись своего неуместного возмущения. И, подумав, растерянно пожал плечами. - Ох, дорогой мой Уильям… Но этих различий море! Мы совершенно разные, и я просто не понимаю, о чём… - Вы не такие разные, как считаете сами, - невесело усмехнулся старый священник. – Но я вовсе не об этих различиях. А о тех, что делают и делали тебя – ангелом, а его демоном. Одно из них я увидел только что. Он поднял голову и встретил недоумевающий взгляд Азирафаэля. Неуютно поёжился, почти жалея, что завёл этот разговор. Но после недолгого колебания кивнул сам себе и продолжил спокойно, размеренно, словно делясь досужими размышлениями, а не рассказывая то, от чего, возможно, зависела судьба доверившегося ему демона. - Видишь ли… - устало сказал он. - И ты, и Кроули, по сути, предали свои стороны. Я не говорю сейчас о том, оправдано ли это было – не сомневаюсь, что оба вы считаете свой выбор единственно правильным, более того, я верю, что вы поступили достойно. И всё-таки, с… официальной точки зрения, это – предательство. И разница между вами лишь в том, что Кроули не стыдится его. Впрочем, подозреваю, он и предательством-то это не считает. Думаю, я не слишком ошибусь, если скажу, что он гордится тем, что наконец наставил рога начальству, с которым не желал иметь ничего общего. - Как и Люцифер… - осознавая, что имел в виду священник, прошептал Азирафаэль, на лице которого появилось поражённое, неуверенное пока понимание. Старик согласно кивнул. И продолжил, словно его и не прерывали: - Совсем иное дело – ты, Азирафаэль. Ведь ты до сих пор испытываешь вину за то, что восстал против воли Небес? Азирафаэль прерывисто вздохнул. Бросил на пастора немного испуганный и очень, очень печальный взгляд. И слабо улыбнулся дрожащими губами. - Я не… - запнулся, тяжело опустил веки, почти зримо борясь с собой. А потом открыл глаза и признался честно, с обречёнными нотками в голосе. - Боюсь, это действительно так, мой дорогой Уильям... Посмотрел на понимающе улыбающегося священника и поспешно добавил: - Нет, прошу вас, только не подумайте, что я считаю, будто Гавриил и остальные правы! Этот мир чудесен, и он не заслуживает того, чтобы его стёрли ради бессмысленной битвы Ада с Раем! Но… Да, вы правы, дорогой мой Уильям. Старик кивнул – не столько даже Азирафаэлю, сколько своим мыслям. Встряхнул сумку, стараясь получше уложить в неё вещи, которым в небольшом пространстве явно было тесно. И со вздохом пробормотал, отводя взгляд. - Вот и всё объяснение. Ты не согласен с начальством, стараешься избежать наказания, радуешься, когда это удаётся – но в глубине души всё равно слепо веришь, что Небеса имели право осудить и покарать тебя – будучи изначально несправедливыми в своих намерениях. Я не впечатлён был Гавриилом, признаюсь тебе честно. Да и этим существом, которое заявилось к нам только что… Неужели это и есть архангел Михаил? Он невесело хмыкнул. Но, тут же посерьёзнев, продолжил с искренним сожалением: - Мне казалось, в ангелах должно быть что-то… скажем так, в них должно быть что-то ещё кроме готовности карать и слепой нерассуждающей веры, настолько исступлённой, что сама превращается в порок. Вы не раздумываете над тем, справедлив ли приказ. И даже если у кого-то из вас хватает мужество ему противостоять, вы всё равно продолжаете верить в непогрешимость тех, кто его отдал. Азирафаэль опустил голову. Слова пастора звучали настоящим упрёком – хотя, по большому счёту, были всего лишь верным анализом ситуации. - Но разве вы, мой дорогой Уильям, - слабым голосом пробормотал он, не решаясь взглянуть старому священнику в глаза, - не продолжаете верить в непогрешимость Небес? Ведь вы – служитель Бога… В ответ раздался короткий невесёлый смешок. - Бога, Азирафаэль. Но вера в господа нашего не обязывает меня преклоняться перед отдельными его слугами, какими бы они ни были высокопоставленными. Раз Господь позволил архангелу Гавриилу стать таким – значит, для чего-то это нужно. Мы своим слабым умом не в силах увидеть всех путей неисповедимых планов господних, но это не значит, что этого плана нет вовсе. Азирафаэль невольно вздрогнул. И отец Уильям, заметив это, нахмурился. - Что-то не так, Азирафаэль? - Я… - он сглотнул. – Надеюсь, что это действительно так. Я хочу верить, что наше спасение из Ада – не просто везение, а часть Неисповедимого плана… И всё, что мы сделали потом… - В том, что ваше спасение не случайность, я уверен, - серьёзно откликнулся пастор. Подумав, он переместил брикеты с сухими макаронами в боковой карман, к уже лежащему там бумажнику, и осторожно закрыл едва-едва сошедшуюся молнию. Вздохнул. - Собственно, именно об этом я и хотел сказать, когда говорил об уроке, который, как мне кажется, придётся выучить Кроули. Священное писание гласит, что Люцифер и его сторонники Пали, именно усомнившись в правоте Бога. Полагаю, для... хм... Вознесения нужно нечто прямо противоположное. Научиться верить, не требуя объяснений, даже вопреки разуму и здравому смыслу. Взгляни на своё начальство: у меня язык не повернётся назвать их беспорочными, однако они не превращаются в демонов. Как человек, я не могу одобрять подобное бездумное преклонение перед властью. Но, быть может, именно в этом и есть урок, который должен усвоить демон, чтобы вновь вернуться на Небеса? Азирафаэль смотрел на него, широко распахнув глаза и застыв с выражением благоговейного ужаса на лице. Казалось, он ждал, что в любой момент с небес ударит молния и испепелит дерзкого смертного, смеющего так легко и непочтительно говорить о божественной воле. А пастор продолжал говорить, задумчиво, неторопливо, скорее размышляя вслух, нежели пытаясь убедить: - Демонам смирение и покорность чужды изначально, насколько я могу понять. - он вздохнул и покачал головой, почти с укоризной - а быть может, с сомнением? - А вот у ангелов, на мой взгляд, этих качеств даже многовато. Но вот в том, что это - окончательное и неизменное положение вещей, у меня есть сомнения. Людям Бог подарил свободу воли; а как насчёт Его первых творений? Действительно ли вы лишены её? Не верю, Азирафаэль. Глядя на тебя и твоего друга - просто не верю. И ты, и Кроули, я бы сказал, оба сейчас куда больше похожи на людей, чем на ангелов или демонов. Вы, с вашим упрямством, с вашей готовностью отстаивать свой выбор... И, как мне кажется, именно этот выбор - который изначально дан людям, обрати на это внимание, Азирафаэль! - лежит сейчас перед Кроули. Он полон сомнений, недоверия и скепсиса: но за время нашего знакомства я, пусть его и было совсем мало, я успел заметить в нём то, чего в демоне не может быть по определению. Он поймал испуганный взгляд Азирафаэля, в котором упрямо, почти против веления разума, разгоралась отчаянная надежда, почти мольба о чуде. И вдруг усмехнулся. - Впрочем, об этом сейчас говорить не время. Я вполне мог и ошибиться, а быть может, наоборот, не разглядел чего-то важного. В любом случае, не думаю, что тебе стоит знать то, что подметил в твоём друге я. Это я стою в стороне и лишь наблюдаю за тем, как вы боретесь со своей судьбой. А тебе придётся в ней участвовать, так что любое лишнее знание лишь помешает вам обоим. А что касается неслучайности всего, что с вами произошло... В этом я уверен, как в своём собственном имени. Слишком много того, что говорит о сложном многоходовом плане. Я уже рассказывал тебе, если помнишь. Азирафаэль согласно кивнул. Неуверенно улыбнулся бледными губами. На его лице, впервые за весь разговор, отразилось что-то, что ещё совсем чуть-чуть - и сможет стать радостью. Потом он вдруг помрачнел. Вздрогнул, скрывая метнувшийся в синих глазах страх. Нахмурился напряжённо, взволнованно, не решаясь что-то сказать. А потом с горечью признался тихим, усталым голосом: - Я сделал глупость, Уильям. Пошёл на поводу у своей совести и подставил Кроули под удар. Надеюсь, это тоже входит в Её план… Уильям прищурился. Задумался, собираясь о чём-то спросить. В который раз уже используемое неверное местоимение явно привлекло его внимание… И породило новые вопросы. Но в итоге, помолчав, он сказал совсем другое. - Совесть часто подсказывает нам, какой поступок будет правильным в глазах Бога. Даже если он одновременно оказывается невыгодным или даже опасным для нас самих. Что за глупость ты сделал, Азирафаэль? Расскажи, если не тайна. Азирафаэль зябко обхватил себя руками за плечи. - Настоял на том, чтобы Адам вернул к жизни Хастура, - без обиняков признался он. Брови Уильяма изумлённо взлетели вверх. - Хастура? Того демона, который покалечил крыло Кроули? Азирафаэль удручённо кивнул. Пастор озадаченно покачал головой. - Не думал, что мальчик способен на такое… - себе под нос пробормотал он. А потом, прищурившись, спросил прямо, - Что тебя заставило принять такое решение? - Не знаю, - почти беззвучно откликнулся ангел. – Я… я просто не мог поступить иначе. Ответом ему был озадаченный взгляд отца Уильяма. Потом в глазах его отразилось удивление пополам с беспокойством: версия, пришедшая ему в голову, его не порадовала. - Азирафаэль, извини, если этот вопрос прозвучит цинично… Хастур был твоим другом? Азирафаэль отшатнулся с такой экспрессией, что чуть не запнулся за так и валяющуюся на полу штору. - Что?! – в шоке выдохнул он, потрясённо глядя на пастора. – Почему вы так решили, дорогой мой?! До Уильяма уже дошло, что он ошибся в своих выводах. Примирительно улыбнувшись, он развёл руками. - Прости, Азирафаэль. Во всём виновато моё увлечение художественной литературой… - он невольно усмехнулся, - и самым абсурдным романом в тысяче томах под названием «человеческая жизнь». Распространённый сюжет, увы – ревность и желание причинить другому боль всего лишь за то, что кто-то посмел претендовать на того, кого мы любим. И друзья, как я заметил, впадают в этот соблазн ничуть не реже, чем влюблённые. Я подумал, что Кроули мог быть не единственным из демонов, с кем ты сумел подружиться. Азирафаэль смотрел на него с таким изумлением, что без слов было понятно, насколько далеки предположения Уильяма от истинного положения дел. - Нет, ну разумеется, он мне не друг! – возмущённо воскликнул Азирафаэль. – Он же демон! Поймал насмешливый взгляд Уильяма и, смешавшись, умолк. Называть принадлежность к порождениям Ада в качестве препятствия к дружбе в его случае действительно было несколько неуместно. Немного умерив голос, пояснил виновато: - Мне просто ужасно жалко его. И потом, я ведь обязан ему жизнью, я не мог просто отвернуться от него и не попытаться хоть как-то отплатить ему за добро. Уильям внимательно смотрел на него, не отводя глаз, и глазах этих отчётливо отражалось удивление. - Обязан жизнью? – с недоумением переспросил он, и Азирафаэль удручённо кивнул. - Он не убил меня, вопреки приказу Вельзевул. Не знаю, почему, но… Быть может, ему тоже знакомо милосердие? Он опустил и тихо, через силу произнёс, с трудом заставляя себя возвращаться в кошмар адского заточения: - Если бы не это, Кроули просто не успел бы меня спасти. Я… мне страшно думать, что однажды он вновь может встать на нашем с Кроули пути. Но я задолжал ему жизнь. Было бы подлостью просто забыть об этом… Уильям покачал головой. - Ох, Азирафаэль… Даже не знаю, восхищает меня или пугает твоя склонность к всепрощению… - он сурово поджал губы и покачал головой. Задумался на миг. - Но я хочу, чтобы ты подумал вот над чем... Он вдруг шагнул вперёд и, остановившись на расстоянии вытянутой руки, сложил руки на груди. Дождался, когда Азирафаэль поднимет на него глаза. И тихо, жёстко произнёс: - Каждый из нас сам делает свой выбор. И каждый сам отвечает за него. Я не знаю, каковы были мотивы Хастура, когда он сохранил тебе жизнь. Быть может, я слишком плохого о нём мнения, и он поступил так исключительно из пробудившегося в нём милосердия. Однако ты, Азирафаэль – ты никак не в ответе за его решение. Как, впрочем, и за твоё решение попросить за него. Не терзайся чувством вины из-за того, что ты убил его, пытаясь спасти Кроули. И не рассчитывай на снисхождение этого демона из-за того, что когда-то он проявил к тебе жалость, а ты не позволил ему окончательно кануть в небытие. - Я не… - начал было растерявшийся Азирафаэль, но пастор не дал ему продолжить. - И ещё одно, Азирафаэль. Если уж речь зашла о спасении жизни… Спас тебя Кроули. Осознанно приняв решение пожертвовать своей безопасностью и сделать всё, чтобы вытащить тебя из Ада. Неважно, кто и по какой причине пожалел сломанную игрушку, не став уничтожать её до конца. Если бы Хастур хотел тебя спасти – он сделал бы хоть что-то ещё, чтобы позаботиться о твоей жизни. Но он этого не сделал. Не путай игру кошки с недобитой мышью и самопожертвование друга. Азирафаэль смотрел на него, не в силах выговорить не слово. В глазах его, потрясённо распахнутых, плескалось искреннее изумление… И запоздалое, полное вины понимание. - Я… - задыхаясь, начал было он. Запнулся, перевёл дыхание. И, поджав дрожащие бледные губы, закончил совсем тихо. – Я понял, Уильям. Спасибо вам, дорогой мой… Тяжело опустил веки и беспомощно выдохнул: - Надеюсь, моя глупость не будет стоить жизни Кроули… - Милосердие часто неотличимо от глупости, - горько усмехнулся пастор, отступая назад, к столу. – Но не вини себя, Азирафаэль. Я думаю, ты поступил опрометчиво… Но правильно. Есть то, что отличает тебя от Гавриила и Кроули от Хастура. И я очень надеюсь, что вы сможете не потерять этого, даже спасая свою жизнь. Азирафаэль нахмурился, обдумывая его мысль. И, помедлив, благодарно улыбнулся. Потом какая-то новая мысль пришла ему в голову, и Азирафаэль, нахмурившись, с тревогой покосился на дверь. В глазах его мелькнула тревога. - Наверное, мне пора идти. Надо предупредить Кроули, что мы уезжаем… - пробормотал он. Вздохнул с сожалением. – Зря я не зашёл к нему сразу же. Кроули сам был в таком ужасе от того, что вспомнил… Мне нужно сказать, что я не сержусь. - Подожди две минуты, - попросил пастор. Подойдя к столу, он решительно выдвинул один ящик. Покопался в нём и, не найдя желаемого, задумался. - Куда же я его положил… Ну да, точно!. С натугой вытащив нижний ящик, он запустил в него руку и спустя полминуты поисков показал подавленному ангелу потрёпанную, но аккуратно подвязанную канцелярской резинкой коробку с надписью «Nokia-1100». - На всякий случай, - пояснил он на его удивлённый взгляд. – Будет лучше, если у вас с Кроули останется возможность связаться друг с другом. Не всегда есть возможность ходить повсюду вместе. Я этим телефоном давно не пользуюсь, племянница подарила сенсорный – а вам пригодится. Посмотри, включается вот здесь. На этой кнопке – список контактов. Я запишу свой номер и оставлю его на быстром вызове. Знаешь, как им пользоваться? - Эээ.. Да, да, конечно! У меня был телефон, просто я… Он сконфуженно замолчал, и Уильям, усмехнувшись, закончил за него: - Чаще заставлял его работать посредством магии. Тогда, думаю, в остальном разберёшься сам. Он положил телефон в наружный карман лежащей на столе сумки и ободряюще улыбнулся ангелу. Тот ответил напряжённой, но бесконечно благодарной улыбкой. - Спасибо, Уильям, то, что вы делаете для нас… Он запнулся, не зная, как подобрать слова, но Уильям понял всё и так. Кивнув, он протянул ангелу сумку и сиротливо лежащую на опустевшем столе папку с отчётами. И ободряюще улыбнулся. - Не забудьте взять плед из спальни. Я приду за вами, когда Колин приедет. *** Ввалившись обратно в коридор, Кроули закусил губу и, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать подвывать, без сил сполз на пол. Ступни уже не просто болели – по ощущениям судя, они облезли ко всем ангелам, вместе с кожей и мясом. По крайней мере, именно это он представлял, когда пытался опереться на подкашивающиеся, прошивающие острыми иглами почти до самого колена ноги. Смысл носить фирменные, настоящие человеческие туфли, если они всё равно защищают от благодати ничуть не лучше, чем созданные с помощью демонических чудес? Мысль была праздной и угасла раньше, чем успела до конца сформироваться. Не это сейчас волновало Кроули. В висках истерически билось одно-единственное слово: Азирафаэль. Азирафаэль. - Чёртов идиот, куда тебя унесссло… - беспомощно прошептал Кроули, зажмуриваясь. Страх, поначалу попахивающей обычной, почти беспричинной паникой, теперь всё прочнее сжимал сердце настоящими тисками ужаса. Кроули старался не представлять, что могло случиться с ангелом, если тот, в шоке от его рассказа, выбрел куда-нибудь за границы церкви. Но жуткие картины ожидающего Азирафаэля в этом случае против воли всплывали перед глазами, заставляя судорожно сглатывать и давиться обморочной тошнотой. Тихо застонав, Кроули опёрся о пол и, преодолевая чудовищное желание просто лечь и заснуть – прямо здесь, не сходя с места – поднялся на дрожащие ноги. Вцепился в стену, останавливая опасное кружение мира вокруг себя. И, пошатываясь, побрёл вперёд. Надо проверить, быть может, Азирафаэль успел уже вернуться, пока он бегал, как идиот, по церковному кладбищу. А если нет… Что в этом случае, он пока не придумал. Лишь одна здравая мысль неуверенно ворочалась в охваченном страхом сознании: найти старичка-священника и попросить помощи. Тот, по крайней мере, может более внимательно осмотреть всю церковь и прилегающие территории, не ощущая себя забытым на огне барбекю. Кроули сам не осознавал, насколько надеялся на возвращение Азирафаэля. Поэтому, обнаружив совершенно пустые гостиную и спальню, на несколько секунд буквально выпал из реальности, потерянно вертя головой и крепко держась за так удачно подвернувшуюся спинку кресла. Несколько секунд спустя он усилием воли стряхнул с себя оцепенение. И, развернувшись, на подкашивающихся, пульсирующих болью ногах, двинулся обратно в коридор. Поколебался мгновение. А потом решительно пошёл к соседней двери, ведущей в обиталище пастора. И вдруг замер, потрясённый. Лишь сейчас он услышал то, что, по идее, должен был заметить ещё на пути сюда. С половины Уильяма доносился едва слышный, приглушаемый двумя дверьми голос Азирафаэля. Тихо застонав, Кроули пошатнулся и без сил привалился к стене. Чёртов идиот… Слава… слава хоть кому-нибудь, с ним ничего не случилось. Ну конечно, и что ему стоило догадаться сразу?! Куда ещё мог пойти Азирафаэль в расстроенных чувствах, если не человеку, в обязанности которого входило утешение страждущих?! Внутри начала подниматься глухая, усталая злость. Кретин. И что ему стоило просто заглянуть сразу к пастору… Зачем ему вообще всё это было нужно?! Можно подумать, он мог бы чем-нибудь помочь, если бы за этим идиотом явился кто-нибудь вроде Гавриила или Сандальфона. Особенно, если бы те прихватили бы с собой дюжину-другую ангелов-воителей… Скрипнув зубами, Кроули с усилием оттолкнулся от такой восхитительно надёжной стены, вновь принимая вертикальное положение. И, мысленно пообещав себе, что больше не будет делать глупостей и просто дождётся Азирафаэля в их комнате, развернулся спиной к так и призывающей рывком распахнуть её двери. В глубине – не разума даже, а того, что заменяло демонам душу – дрожала робкая надежда на то, что, быть может, пообщавшись со священником, Азирафаэль сможет принять случившееся на заре времён. И, чем ангелы не шутят, быть может, даже простить его. Ведь это, на самом деле, было так давно… Они столько пережили вместе… Их столько связывает – особенно теперь, когда за спиной остался неслучившийся Армагеддон и вызывающее озноб одним воспоминанием бегство из Ада. Он уже поднял ногу, чтобы вернуться в их комнаты, как вдруг расслышал собственное имя. И невольно замер. Напряжённо выпрямился, борясь одновременно с усталостью, интересом и тихим голосом разума, подсказывающим, что ему может не понравиться то, что он услышит. Поколебавшись несколько секунд, он опустил пульсирующую болью ногу и, почти непроизвольно пытаясь уменьшить давление на горящие ступни, навалился плечом на стену. И навострил уши. Любопытство, как говорится, не порок. Точнее, конечно, порок, и ещё какой – но он же демон, ему положено грешить. Окончательно сдавшись, он прислушался. Сквозь плотно закрытую дверь отлично были слышны голоса, а вот слова уже сливались в сплошной невнятный шум. У демонов вообще-то был хороший слух. Особенно, когда кто-то опрометчиво использует их имя. Этакий лингвистический компас, подсказывающий, с кем из смертных стоит поработать. Кроули досадливо скривился. На миг задумался было даже, стоит ли воспользоваться демоническим чудом (и сразу дать понять Азирафаэлю, где он и чем занимается), или просто уйти, наконец, как и собирался. Не так уж и интересно было, в общем-то… -…Кроули, - смутно расслышал он сквозь дверь, и тон Азирафаэля, которым было это произнесено, демону не понравился. Он не выносил, когда ангел говорил о нём так – с виноватой неловкостью и тщательно скрываемой жалостью. Он беззвучно зашипел и с раздражением дёрнул головой. Болезненно поджал ногу, с новой силой жалея, что не сообразил для начала заглянуть к приютившему их старикану. …Негромкого вопроса пастора он не расслышал, разобрав только интонацию – сочувственно заинтересованную, с точно отмеренной дозой профессионального любопытства. Зато Азирафаэль, на его беду, говорил достаточно громко. - Нет! – с возмущеним воскликнул ангел, и Кроули замер, вцепившись вдруг заледешевними пальцами в стену. – Нет, ну, разумеется, он мне не друг! Он же демон! Мне просто ужасно жалко его, и потом, я ведь обязан ему жизнью. Я не мог... Дальше Кроули слушать не стал. В груди что-то мучительно сжалось, мешая дышать. Тонко, обморочно зашумело в голове. «Мы не друзья, мы просто ангел и демон!» - против воли вспомнил он, и изо всех сил вцепился зубами в губу, даже не заметив, как побежала по подбородку тёплая капля. Зажмурился, давя безнадёжный тоскливый вой. Сердце в груди, казалось, сейчас разорвётся. После всех этих лет… После всего, через что им довелось пройти рука об руку… …Но разве Азирафаэль сказал что-то новое? Разве он – с горечью спросил сам у себя Кроули – не прав? Убийца, занявший место того, кого Азирафаэль называл другом с радостью, а не вынужденно. Демон - падший, проклятый, лишённый божьей благодати – тысячелетия пытавшийся подойти ближе, чтобы хоть немного согреться в свете ангельской любви. Сумевший связать ангела чувством долга за спасённую жизнь и добившийся того, что ангел сам захотел защищать его. Просто демон, которого Азирафаэль жалеет. Вот кем он был. Вот кем он был и останется для Азирафаэля навсегда. Оттолкнувшись от стены, он пошатнулся, на автопилоте удерживаясь на вдруг превратившихся в желе ногах и, невидяще глядя перед собой, поплёлся в их с Азирафаэлем комнату.